Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 6, 2010
Рецензии
Валерий Лобанов. Стихотворения. — «Прополиграф», Москва, 2010
В статье «Поэт, который не стремился к гармонии» Дмитрий Быков написал о Борисе Слуцком: «…когда-нибудь мироздание покосится, и Бог не сможет с ним сладить. Вот тогда и потребуются такие, как Слуцкий, — дисциплинированные, последовательные, милосердные, не надеющиеся на благодать. Тогда — на их плечах — все и выстоит. А пока в мире нормальный порядок, иерархический, с Богом-хозяином во главе, они не будут востребованы, вообще не будут нужны, будут мучимы… Когда-нибудь, когда мир слетит с катушек, именно на нелюбимчиках вроде Слуцкого все удержится. Тогда сам Бог скажет им спасибо. Но до этого они, как правило, не доживают. Рискну сказать, что весь съехавший с катушек русско-советский мир удержался на таких, как Слуцкий, — не вписывавшихся в нормальный советский социум; и повторяется эта модель из года в год, из рода в род… »*. Слова эти как нельзя лучше подходят к нашему сегодняшнему герою — Валерию Лобанову, лауреату премии журнала «Дети Ра» в номинации «Поэзия» за 2007 год, и вспомнились они мне в связи с его стихотворением «Сочинитель» («По реке малоизвестной / Тихо лодочка плывет. / В городской квартирке тесной человек простой живет…»).
Поэтика Лобанова «выросла» из реализма советской эпохи и, будучи органически соприродна ему, осталась в русле традиции, словно «на том берегу». «Негромкий дар» поэта свободен от всякого многословия: преимущественно короткие строки и размеры, крайне простая, но органичная рифма. Лаконизм, тяготеющий к установке на прямое, почти автологическое высказывание. Безупречная, но не выпирающая техника, свободная от внешнего эффекта, а, возможно, по возрасту уже переросшая его. Пожалуй, единственный лежащий на поверхности прием — с помощью одновременно рефрена и аллитерации (зачастую благодаря удачной внутренней рифме) подчеркивается контраст настоящего и будущего: «Над государственною думой, / Над государевой главой») или: «И проходит наша смерть рядом, / И проходит наша жизнь мимо»). Таким образом выражается трагедия лирического героя — пассажира, застрявшего между мирами, балансирующего над бездной; не сумевшего прижиться к новой эпохе, но с достоинством делающего «что должен». В стихах Лобанова перелом, связанный с распадом СССР (графически преобразованного одновременно в «эсэс» и «сэр»), выражен как бытийно, так и социально:
А дальше стала жизнь странна
Среди родных осин,
И перекрасилась страна,
И возмужал мой сын…
В этом смысле книгу можно охарактеризовать как «взгляд из настоящего»: зачастую с интонацией величавого всеведения, а то и с позиции подведения итогов жизни, готовности спокойно принимать ее тяготы, «не отрекаясь от полслова». Неприятие новых течений как неизбежного зла эпохи позволяет поэту создать интересную пародийную стилизацию «постмодернизма», построенную на цитатах и хаотичных заскобированных фразах, в котором вся наша литература сравнивается с «птицей, горящей на лету». Как противоположность — самому Лобанову тоже свойственна цитатность, но отнюдь не постмодернистская, а, по меткому выражению Ильи Фаликова, «цитата-цикада, а не способ расправы над предшественниками»**. «На холмах Грузии родной», «И с ней не надо света» — органически вставлены в текст без тени иронии, верифицируя литературный контекст. А центонность зачастую относит к советским популярным песням: в стихотворении о Сталине строки «Как мы тебя любили/ Как верили тебе…» вызывают в памяти знаменитую песню в исполнении Градского «Как молоды мы были…», а уже упоминавшееся стихотворение «Сочинитель» невольно относит к «Замечательному соседу». И — лучшие строки в кни-
ге — пробирающее своей откровенностью до слез покаяние перед лицом Бога:
— Отче наш! Я плохой ученик,
растерял я друзей и подруг,
прогибаются полки от книг,
отбивается сердце от рук.
Стихи, побывавшие на грани смерти, видевшие все и ничего не боящиеся, приобретают особую интонацию: балансирование между небом и землей, много экзистенциального ужаса и света, простора и музыки. Эти стихи — с гипертрофированным чувством внутренней дисциплины — не станут увлекать читателя модными приемами, но будут пристально внимательны к своему формальному исполнению и нравственному началу.
*Дмитрий Быков. «Выход Слуцкого. Поэт, который не стремился к гармонии» http://www.rulife.ru/mode/article/1283/
**Илья Фаликов. «Прозапростихи. Три этюда. Алексей Королев. Вокруг да около. — М.: Предлог, 2002». «Дружба народов», № 9, 2002.
Борис КУТЕНКОВ