Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 5, 2010
Евгения Доброва, «А под ним я голая». М.: АСТ, АСТ МОСКВА; Владимир: ВКТ, 2009.
Название книги пополнило мою крошечную коллекцию недостижимо-прекрасных названий, которые так же богаты смыслом, как и полноценный роман. До сих пор их было всего два: «Невыносимая легкость бытия» и «Она, в отсутствие любви и смерти». Теперь есть третье.
Осмелюсь сказать, что когда поэты берутся за прозу, случается волшебство: ритм, музыкальность слов и фраз формирует смыслы поверх привычных для прозы измерений и эта мелодия может радикально отличаться от вектора основного повествования. Три блока — три повести под одной обложкой надежно связаны синкопическим ритмом, — нетерпение, опережение событий, своевольное и непредсказуемое усиление деталей, внезапно выплывающая значимость ничтожных по сути материальных объектов. Что любопытно, автор не стремится «выращивать» предметы — будь то сломанная кукла из помойки или ретроавтомобиль — до размеров символа, нагружая их дополнительными аллюзиями и смыслами, предметный мир значим и активен сам по себе, его не нужно одушевлять, скорее чрезмерная одушевленность «мяса, дважды побывавшего в котле» привносит в жизнь героев книги дополнительную смуту.
Притча о «мясе, дважды побывавшем в котле» вынесена в немодную нынче сноску на странице, и автор, заявив параллель между одним из традиционных китайских блюд и антиквариатом, больше не возвращается к вопросу, однако излучение этой сноски в равной степени распространяется до самого финала, по возрастающей: кукла, автомобиль, дом.
Лирическую героиню зовут Лера, она — начинающая писательница, и в первой повести «Маленький Моцарт» мы наблюдаем, как она пытается нашарить свой собственный стиль, вычленить из литературных аллюзий собственные эмоции и воспоминания — между прочим, большая проблема всех книжных девочек и мальчиков — отделиться от начитанного в детстве. Это непросто, ведь даже название станции метро «Менделеевская» навевает Лере мысли о Блоке, Менделеевой, Париже, Неве.
Синкопический принцип опережения событий и усиления слабых нот увлекает читателя в ловушку алогичного течения времени в книге. Три повести — «Маленький Моцарт», «А под ним я голая. Повесть Леры», «У небожителей» — расположены как будто в хронологическом порядке: сначала Лера учится писать, затем пишет свою первую повесть, потом — вторую. Все так, но на самом деле, чтобы о чем-то автобиографично написать, это что-то нужно сначала пережить. И, если следовать логике жизни, а не логике литературного творчества, время течет на самом деле так: Сначала проживается «А под ним я голая», затем «У небожителей» и только потом — «Маленький Моцарт».
Однако и это реалистичное время небезупречно — детские поступки и неожиданно мудрые обобщения и выводы лирической героини сбивают с толку.
Книжка легко читается, увлекает с первых страниц, дарит целую гамму приятных эмоций. Однако не стоит ждать от нее сверхоткровений или даже откровенности. Невинно-провокативное обещание возможной откровенности, вероятной обнаженности так и остается обещанием. Множество рассказанных в книжке событий так и не дают ослепительной вспышки чувств или мыслей.
Мир, рассказанный Евгенией Добровой, удивителен, парадоксален и справедлив какой-то высшей нелинейной справедливостью. Ведь даже в знаменитом Доме на Котельниках ближе всех к небу живут художники. Обаятельный кентавр «рыцарь на белом коне»/ «мужчина на белом ЗИМе», распавшись на составляющие, ставит и героиню и читателя лицом к лицу с парадоксом: ЗИМ без мужчины остается прекрасным волшебством, мужчина отдельно от ЗИМа оказывается слабохарактерным истериком, склонным к дешевым представлениям трагизменного характера.
В книге много тонких наблюдений, парадоксальных ракурсов обыденных вещей и событий, много настоящей Москвы — не нуворишеской, не гламурной, — но богемной, безденежной, живущей неприхотливой и насыщенной жизнью. Такой Москвы, какую я знаю и люблю.
Книжку рекомендую читать. Особенно хорошо читать в выходные, после сутолоки и суеты. Это тихие повести, лукавые, немного кокетливые. Ощущение после прочтения — как будто провел вечер у камина в обществе немногословного и очень внимательного собеседника. Если душа хочет умиротворения, «А под ним я голая» — как раз для нее.
Жанна КАРЛОВА