Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 12, 2009
Рецензии
Максим Замшев. Избранный. — М.: АСТ, Зебра Е, 2009.
Поэт, пишущий прозу, существенно отличается от прозаика, балующегося сочинением стихотворных текстов. Главным образом тем, что для прозаика рифмоплетство — дело не просто второстепенное и необязательное, но относимое скорее к развлечению, подобно разгадыванию кроссвордов или игре в настольный «Эрудит». Это люди иного умственного склада, душевной организации, несмотря на то, что многие из них сами вышли из той же пиитической шинели. А некоторые прозаики и вовсе никогда не складывали строчки в столбик, в то время как совершенно невозможно найти поэта, хотя бы раз не попробовавшего излагать свои мысли прозой. Написать хорошую или хотя бы сносную прозу — дело чести для любого поэта. Однако человек предполагает, а нечто иное располагает.
Вот почему в литературе нередко случается, когда стихотворец, добротно делая свое дело, и вдруг занявшись тем, что ему не свойственно, к чему он не вполне готов или совсем не предрасположен, терпит фиаско, становясь посмешищем в глазах собратьев по перу и приобретая статус неудачника. Примеров тому предостаточно. Ранний Есенин тоже пытался писать рассказы и повести, что из этого вышло — слишком хорошо известно. И не помогли ему ни талант, ни знание фольклора и крестьянского быта, ни любовь к малой Родине. Не пошло — и все тут. Будучи человеком неглупым, Сергей Александрович смекнул, что этот жанр следует оставить. Увы, не каждый настолько смекалист, и лично мне не раз доводилось наблюдать печальное зрелище, когда по-настоящему одаренный поэт годами бьется головой о стену издательско-читательского равнодушия (вполне справедливого, кстати), полагая: в новом амплуа его не хотят признавать по каким угодно причинам, но только не по той, что пишет он скверно.
В лице Максима Замшева мы можем наблюдать тот нетипичный случай, когда поэту удалось достаточно легко перейти на прозу, которая, может быть, пока не относится критиками к лучшим образцам современной отечественной словесности, но, безусловно, заслуживает пристального внимания и анализа. Вышел в свет уже второй роман Замшева — «Избранный». На мой взгляд, если сравнивать его с первым («Аллегро плюс»), то очевидно, что он написан более опытной, я бы сказал возмужавшей рукой, оттого и получился многограннее, сложнее. Среди его несомненных достоинств — хороший язык, лихо закрученный сюжет и нестандартный подход к некоторым «больным» вопросам русской истории.
На сайте издательства АСТ «Избранного» окрестили «русским «Кодом да Винчи». Ничего не могу сказать о романе Дэна Брауна, поскольку книгу не читал, а видел лишь ее экранизацию с Томом Хэнксом в главной роли, не произведшей на меня особого впечатления. А вот о романе Замшева поговорить следует. Действие его разворачивается в наши дни в России и во Франции. Даже, если быть точнее, основные действия в Париже и происходят. Впрочем, в знании Парижа и вообще французов автору никак не откажешь. Но Франция, конечно, ни при чем… Постольку поскольку.
Сюжет строится вокруг поиска второй части легендарного свитка старца Дормидонта. В этом свитке якобы была предсказана история России на много веков вперед, и вот уже несколько столетий ведется поиск второй части. По предсказанию того же Дормидонта, эту недостающую, вторую часть должен был отыскать Избранный.
В наше время таинственный свиток ищут враждующие между собой Организация и Орден, некогда бывшие одним целым, а затем размежевавшиеся в связи с противоположными взглядами на будущее России. «Судьбоносцы», как именовали себя в прошлом члены еще единой структуры, появились во времена Ивана Грозного и с тех пор «направляли» русскую историю в нужное им русло. А точнее — способствовали сохранению государства российского всеми доступными способами. Первым главой «судьбоносцев» и был предсказатель Дормидонт.
Давным-давно в России, особенно в среде патриотически настроенных граждан, укоренилось мнение, что тайные общества, в какой бы форме они ни возникали и ни функционировали, являются злейшими врагами государства и народа. Подобные убеждения разделяют не только маргиналы, но часто и достаточно образованные люди, склонные видеть во всех бедах России происки масонов. При этом их нисколько не смущает тот факт, что масонами были многие видные русские военачальники, политики, литераторы, которых достаточно трудно отнести к врагам Отечества. На это умудренные кухонными баталиями борцы за Россию/ обычно отвечают в том смысле, что тайные общества хитры и коварны, всячески заманивают в свои сети талантливых, неординарных людей, чтобы потом жестоко расправиться с ними.
Замшев пытается сломать стереотипы, выводя в роли защитников России те самые тайные общества. Я пишу «пытается», потому что по его же версии «судьбоносцы», несколько столетий отвечавшие за будущее страны, в итоге разделяются на два враждующих лагеря. Раскол происходит в 1917 году, когда одна часть «судьбоносцев» ставит на белых, вторая — на красных. Но ни тем, ни другим больше нет никакого дела до России, отныне и навсегда (т. е. до наших дней) их интересует только власть. Однако уже сама попытка Замшева частично «реабилитировать» тайные общества в глазах читателя, сам нестандартный подход к теме — есть авторская удача.
Вторая часть свитка в итоге отыскивается в библиотеке Рахманиновской консерватории в Париже, и находит его, как и было предсказано, Избранный, коим оказывается русский журналист Алексей Климов. Он-то вместе с парижскими друзьями и проливает свет на деятельность Ордена и Организации, предавая широкой огласке кровавые закулисные игры охочих до власти законспирировавшихся структур. Вместе со свитком обнаруживается также письмо великого русского композитора Сергея Рахманинова — одного из немногочисленных «судьбоносцев», не предавших идеи, не пошедших ни с белыми, ни с красными — с призывом уничтожить писания Дормидонта. И свиток уничтожается непрочтенным. Да и зачем его читать?
Игорь ПАНИН