Статья
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 12, 2009
ИЗ ИСТОРИИ ЦВЕТАЕВСКИХ ФЕСТИВАЛЕЙ ПОЭЗИИ В АЛЕКСАНДРОВЕ
(эпизоды)
Ох, и чудила же советская власть накануне своего таинственного исчезновения.
Когда в конце 70-х годов прошлого века группа александровских интеллигентов: поэтов и журналистов, узнав из только что опубликованных «Воспоминаний» Анастасии Цветаевой о том, что в годы первой мировой войны в Александрове подолгу гостила у младшей сестры Марина Цветаева и выяснив, что сохранился деревянный дом, в котором они жили, решила на этом основании учредить в городе Цветаевские праздники поэзии, местные власти, не подозревая, сколько проблем они тем самым вешают на свою голову, не только ничтоже сумняшеся согласились с этим предложением, но и поручили курировать предстоящие праздники горкому комсомола. А так как одним из плодотворнейших периодов в творческой жизни поэта, получившим впоследствии название «Александровское лето Марины Цветаевой», оказались проведенные в Александрове с конца июня по начало июля 1916 года три недели, когда Анастасия Цветаева уехала в Москву рожать второго ребенка, предварительно попросив старшую сестру присмотреть за домом и хозяйством (в это время были написаны шестнадцать из семнадцати стихотворений из цикла «Ахматовой», часть цикла «Стихи о Москве» и многое другое), было принято решение назначить днем проведения праздника последнее воскресенье июня.
Комсомол рьяно принялся выполнять поручение старших товарищей. Правильно рассудив, что как без яств немыслима трапеза, так и без поэтов невозможен праздник поэзии, он обратился в Бюро пропаганды советской литературы при Союзе писателей СССР с просьбой этих самых поэтов прислать. Их ему и прислали. Самым запоминающимся из многочисленной компании был карикатурного вида графоман с огромным коком в неописуемо пестром пиджаке, который, явно рассчитывая дочитать все до конца и сразу, вышел на эстраду с толстой пачкой неповторимых банальностей, напечатанных на обеих сторонах бумажных листков формата А3. Естественно, через полчаса беднягу пришлось буквально стаскивать со сцены. При этом он отчаянно сопротивлялся, справедливо утверждая, что, мол, еще и половины не прочитал. Незабываема была также детская поэтесса из Орши… Жаль, что в те времена не существовала актуальная поэзия: это был еще тот перформанс. Судя по всему, товарищи из вышеупомянутого Бюро скопом собрали всех чудиков, которые суетились в Москве, мешая этим самым товарищам пламенно пропагандировать, и отправили их куда? Вы правы: конечно же, по устоявшейся привычке на сто первый километр, куда бы еще. Не обошлось и без скандала: когда один из местных поэтов, придя в экстаз, заявил, что Цветаева как поэт будет, пожалуй, покрупнее, чем Пушкин, зал (не надо забывать, что все это происходило в 1982 году) возмущенно ахнул. Для тех времен было сказано весьма, как сейчас говорят, круто. Забыл уточнить, что действо сие происходило в Доме творчества, располагавшемся, как в те времена было принято, в помещении бывшего городского Христорождественского собора. Комсомольцы алтарь тщательно отгородили, а сцену устроили в боковой части храмового помещения. Поэтому акустика была отвратительной, и не все собравшимся в зале любителям поэзии было слышно.
Но первый блин отнюдь не оказался комом. Во-первых, пришло неожиданно много народу: в переполненном так, что многие стояли, зале собралось не менее шестисот человек. Во-вторых, из Москвы приехали цветаевед Лев Мнухин, рассказавший о своей выдающейся цветаевской коллекции, и знаменитый театральный режиссер Евгений Радомысленский с замечательной актрисой Елена Муратовой, которые показали фрагменты своего поставленного на сцене Театра киноактера цветаевского спектакля. А в-третьих, после окончании официальной части большинство перешло на площадку перед чудом сохранившимся «цветаевским домиком», где был установлен микрофон и все желающие могли произнести нелитованный, то есть не проверенный (что в те времена было совершенно немыслимо) цензурой или партийными инструкторами текст, читали стихи, пели бардовские песни. Кстати, свободный микрофон присутствовал и на последующих Цветаевских праздниках поэзии, даже в те годы, когда они были полузапрещены.
Главный итог первого праздника: стало ясно, что он нужен людям и что надо овладевать искусством организации праздников без участия официальных писательских структур.
В следующем, 1983 году, был создан оргкомитет под руководством заместителя председателя горисполкома. Еще не понимающие, что они творят, власти за ночь накануне второго праздника поменяли за государственные деньги покосившиеся заборы в нескольких частных дворах на пути от вокзала к «цветаевскому домику». Для проведения праздника был выделен самый большой зал в городе, не сумевший вместить всех желающих: пришлось вывести трансляцию в фойе и на улицу перед домом культуры. На этот раз все удалось: собрались сотни людей с разных концов страны, приехали сын, внуки и правнуки Анастасии Цветаевой, а главное — последние могикане, когда-то знавшие Марину Ивановну: Владимир Сосинский и Лидия Либединская. Более четырех часов продолжалось действо, представлявшее синтез всех искусств: поэзии, музыки, живописи, театра, что послужило матрицей, способствовавшей преобразованию впоследствии Цветаевских праздников поэзии в многодневные поэтические фестивали.
Естественно, в ЦК КПСС хлынул поток писем от бдительных граждан. Так один престарелый графоман с огромной бородой лопатой, ставивший в конце своих доносов подпись «член КПСС с 1937 г.», негодовал по поводу того, что праздник поэзии проводится не в честь великого пролетарского поэта Владимира Маяковского, а назван именем эмигрантки, жены белогвардейца Марины Цветаевой. Другие горожане, также бывшие начеку, сообщали о том, что праздник был организован для приезжающих из Москвы евреев. Кстати, уже в конце восьмидесятых годов направление вектора изменилось на 180 градусов: нашлись люди, потребовавшие отмены праздников по причине того, что, как оказалось, муж Цветаевой был в эмиграции тайным агентом НКВД. Власти всполошились и за два дня до III Цветаевского праздника поэзии перенесли место будущего события в небольшой клуб на окраине города. А уж следующий праздник в 1985 попытались вообще свести на нет. Спасло ситуацию то, что, по просьбе тогдашнего главы Бюро по пропаганде советской литературы (к сожалению, имя этого замечательного человека я не помню), второму секретарю александровского горкома партии, заведовавшей идеологией, позвонил всесильный тогда секретарь Союза советских писателей, который представился — «Я Егор Исаев» — и потребовал отменить запрет. На недоуменный вопрос секретаря горкома — «А, собственно говоря, кто вы такой и по какому праву требуете?» — Егор Исаев поинтересовался тем, не читала ли собеседница сегодняшний номер газеты «Правда» и, узнав, что он, еще не читанный, лежит перед ней на столе, предложил ей открыть газету на четвертой странице: там на всю полосу была напечатана его поэма «Убил охотник журавля». Дальнейший разговор секретарь проводила стоя. Власти пошли на компромисс. Тиражом в 60 экземпляров были отпечатаны пригласительные билеты, на такое количество посетителей как раз рассчитан читальный зал местной библиотеки, в котором состоялась «литературная гостиная»: так это мероприятие было обозначено в билетах. Но за неделю до этого события в продажу и подписчикам поступил свежий номер выходившего тиражом три миллиона экземпляров популярного журнала «Наука и жизнь», в котором была напечатана статья о цветаевских праздниках поэзии в Александрове и указывалась дата его очередного проведения. Тысячи людей устремились в Александров. Город был забит приезжими, метавшимися по улицам в поисках счастья. В небольшой зал набилось более ста шестидесяти человек. Не хватало воздуха, но зато какая была атмосфера! Когда выдающаяся певица Надежда Юренева исполняла «Шесть песен на слова Марины Цветаевой» Дмитрия Шостаковича, по ее щекам катились слезы. Тем, кому не хватило места в зале, собрались на площадке у «цветаевского домика». В это время ударил гром, и началась гроза: дождь лил стеной. Тем не менее, толпа под зонтиком не расходилась еще долгое время. Есть фотографии.
Затем началась перестройка, и если у Цветаевских праздников поэзии остались какие-либо проблемы, то только материального характера. Формат праздника был преобразован из однодневного в двухдневный: последние суббота и воскресенье июня. С начала девяностых годов, после того как в Александрове был открыт первый из семи российских цветаевских музеев, праздники получили новое название — Цветаевские фестивали поэзии: теперь уже целую неделю (последнюю полную в июне) залы и концертные площадки города отданы мероприятиям фестиваля. Выше упоминалось, что с начала своего существования он был задуман как синтез всех искусств. Уже в 1982 г. в фестивале принимали участие поэты, музыканты, артисты, художники и барды. За 28 лет своего существования на концертах фестиваля исполнена практически вся музыка, написанная на цветаевские тексты, а в театральных залах показано большинство цветаевских спектаклей, поставленных в России. Но главное, конечно же, поэзия. Первыми поэтами, принявшими участие в фестивале, кроме александровцев, были Тамара Жирмунская, Елена Николаевская, Алла Рустайкис, Лилия Гущина, Вероника Долина, Маргарита Алигер, Валентин Берестов, Лариса Румарчук и Фазиль Искандер. Кстати, с Искандером был связан курьезный случай: в закрытый в то время для иностранцев город Александров вместе с ним прибыла некая дама, которую он представил как свою немецкую переводчицу, а за столом выяснилось, что она к тому же гражданка Западной Германии. Лучший повод для запрещения фестиваля властям трудно было бы придумать, но наступили перестроечные времена, и как-то обошлось. А еще раньше, в 1983 году, Алла Рустайкис публично зачитала поэму, в которой, в частности, говорилось о том, что тело Цветаевой, как колокол, вознеслось над несчастной Россией. Тогда устроителям фестиваля было невесело.
Перечислить всех известных российских и зарубежных поэтов, принимавших участие за двадцать восемь лет в программах старейшего в России фестиваля, практически невозможно. Нина Искренко, Дмитрий Александрович Пригов, Игорь Иртеньев, Евгений Бунимович, Марк Шатуновский, Юлия Скородумова, Евгений Рейн, Алексей Алехин, Станислав Айдинян, Григорий Кружков, Илья Фаликов, Татьяна Бек, Вера Павлова, Максим Амелин, Ольга Григорьева, Галина Климова, Юрий Каплан, Владимир Корнилов, Андрей Дементьев… Из александровских поэтов — Владимир Коваленко, Валерий Алешин, Ольга Севастьянова, Евгений Викторов, Галина Кипренко.
В последние четыре года куратором поэтической части фестиваля стал московский поэт Андрей Коровин и участие в фестивале начало принимать следующее поколение поэтов: Александр Анашкин, Светлана Бунина, Герман Власов, Евгения Доброва, Леша Ефимов, Александр Кабанов, Керен Климовски, Вадим Мурахтанов, Александр Переверзин, Наталья Полякова, Валерий Прокошин, Евгений Степанов, Ольга Сульчинская, Ганна Шевченко, Санджар Янышев и другие.
Лев ГОТГЕЛЬФ