Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 3, 2008
На вопросы редакции:
— Чувствуете ли Вы отрыв от русского языка, находясь за границей?
— Изменилась ли Ваша поэтика после переезда за границу?
— Поэзия какой страны Вам в настоящее время ближе — России или той страны, в которой Вы сейчас живете?
отвечают поэты
Бахыт Кенжеев,
Наталия Лихтенфельд,
Александр Моцар,
Виктор Санчук,
Леся Тышковская,
Ильдар Харисов.
Бахыт КЕНЖЕЕВ (Монреаль)
— Чувствуете ли Вы отрыв от русского языка, находясь за границей?
— Спасибо за ваши вопросы. Увы, первый из них в век Интернета и открытых границ представляется мне устарелым. Он и в старые-то времена был бы не совсем корректен — русские за границей склонны кучковаться, дружить с местным населением разве что в контексте службы. В нынешнюю же эпоху, когда, находясь на острове Фиджи, можно читать российскую периодику, смотреть телевидение и часами разговаривать с Москвой, проблемы этой просто не существует (а я к тому же несколько раз в год бываю в России).
— Изменилась ли Ваша поэтика после переезда за границу?
— Если говорить о влиянии переезда за границу на поэтику, то она, конечно, изменилась, но не исключено, что то же самое произошло бы более естественным путем, то есть с возрастом. С другой стороны, жизнь в других странах, несомненно, способствует расширению кругозора. Забавно бывает иной раз наткнуться в российской печати на статью об Америке, например, выдающую прискорбное невежество автора («культ доллара», «Макдоналдс», «бездуховность», «полицейское государство» и пр.). В Америке давно уже (лет сто) не пишут про русские нравы, сводя их к таким понятиям, как troika, vodka, ikra и belyi medved.
— Поэзия какой страны Вам в настоящее время ближе — России или той страны, в которой Вы сейчас живете?
— Что до англоязычной поэзии, то она, вероятно, хороша, но я слишком консервативен, чтобы любить ее больше русской.
Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД (Берлин)
— Чувствуете ли Вы отрыв от русского языка, находясь за границей?
— Нет. Более того, замечаю, что русскоязычных становится с каждым годом все больше в Берлине. Полагаю, скоро немцы заговорят о дефиците немецкого языка, поскольку уже чувствуют себя в гостях.
— Изменилась ли Ваша поэтика после переезда за границу?
— Есть тенденция, что она поменяется с поэтического женского рыдания по-русски на прозаичный смех. В Берлине смешно то хотя бы, что невозможно понять в связи со специфической структурой города, живешь ли ты в городе или в деревне. А недавно нас в Берлине развлекал тамбовский ансамбль «Ивушка», что, на мой вкус, тоже довольно смешно.
— Поэзия какой страны Вам в настоящее время ближе — России или той страны, в которой Вы сейчас живете?
— К каждому поэту отношусь индивидуально.
Александр МОЦАР (Киев)
— Чувствуете ли Вы отрыв от русского языка, находясь за границей?
— Особо не чувствую. Если говорить об Украине, то здесь странная ситуация. С одной стороны, масса русскоязычной прессы. Литература на русском языке присутствует, и немало. Телевидение транслирует российские каналы. С другой стороны, идет мягкий, а порой и грубый накат на все русское. То группа украинских писателей подписывает оскорбительное письмо, где называют русский язык «языком попсы и блатняка». То в Крыму, где украинская община представлена весьма скромно, начинаются повальная украинизация, с обязательным изучением биографии весьма сомнительного Романа Шухевича — участника карательного спецотряда Абвера «Нахтигаль». Одним словом, все как-то зыбко и странно. Такое ощущение, что украиноязычные граждане страны, комплексуют перед русской культурой. Но повторяю, язык при всем этом присутствует в Украине в полной мере. Я полагаю потому, что он просто нужен людям.
— Изменилась ли Ваша поэтика после переезда за границу?
— В моем положении можно говорить не о переезде за границу, а о появлении этой самой границы. Нет, ничего не изменилось. Маяковский, Хлебников, Хармс, Айги, Хвостенко — кем были для меня, тем и остались. Мировоззрение новых властей не меняет мое мнение о русской поэзии.
— Поэзия какой страны Вам в настоящее время ближе — России или той страны, в которой Вы сейчас живете?
— Если говорить о поэзии Украины и России, то, конечно, русская поэзия для меня ближе.
Виктор САНЧУК (Нью-Йорк)
— Чувствуете ли Вы отрыв от русского языка, находясь за границей?
— Нет. Но я в последние годы и в России провожу почти столько же времени, сколько вне.
— Изменилась ли Ваша поэтика после переезда за границу?
— Да, но не уверен, что дело в пространственном изменении, а не во временном. Вернее же всего — в обоих.
— Поэзия какой страны Вам в настоящее время ближе — России или той страны, в которой Вы сейчас живете?
— Никакой.
Леся ТЫШКОВСКАЯ (Париж)
— Чувствуете ли Вы отрыв от русского языка, находясь за границей?
— «За границей» для меня — понятие относительное. Иногда я чувствовала себя за границей русского языка в родном городе Киеве, в котором, как известно, ситуация двуязычности довольно двусмысленна. Так что, переезд во Францию не внес радикальных изменений в мою жизнь. К тому же, само понятие «граница» в наше время довольно размыто. Я по-прежнему приезжаю в Москву и Киев и по-прежнему общаюсь с русскоязычными поэтами здесь и там. В конце концов, эпистолярный жанр — тоже общение.
— Изменилась ли Ваша поэтика после переезда за границу?
— Ответ номер один (несерьезный):
Да. Я перешла на прозу.
Ответ номер два (старательный):
Она стала проще в метрическом смысле и милосердней по отношению к читателю, который раньше был вынужден вместе с автором проделывать невероятно длинный путь от простой мысли к непростому способу ее выражения.
— Поэзия какой страны Вам в настоящее время ближе — России или той страны, в которой Вы сейчас живете?
— Я всегда любила французскую поэзию, от которой унаследовала страсть к верлибру. И это не мешало мне любить русскую поэзию Серебряного века и некоторых современных поэтов. Я не так давно живу во Франции, чтобы чаша весов склонилась в какую-либо сторону (России — в случае болезненной ностальгии, или Франции — в случае неблагодарного забвения своих корней).
Ильдар ХАРИСОВ (Берлин)
— Чувствуете ли Вы отрыв от русского языка, находясь за границей?
— Отрыв, наверное, есть. Но я его… не чувствую.
— Изменилась ли Ваша поэтика после переезда за границу?
— Да. Приведу аналогию с музыкой. Мой друг, композитор Сергей Невский безжалостно делит всех композиторов на «нарративных» и «архитектонических». Бетховен у него — нарративный. Постоянно что-то рассказывает и доказывает. Например, что «миллионам» непременно надо объединиться. Иначе «судьба» как стукнет в дверь! Та-та-та-таааам… Аккурат про современную климатическую катастрофу. А Дебюсси — архитектонический. Он показывает. Вспомним его прелюдии. Затонувший собор. Терасса, посещаемая лунным светом. Фрески танцовщиц в дельфийском храме… Так вот, в Германии я стал учиться стихами — показывать. Как если бы я был вынужден говорить на чужом языке: легче указать на предмет или взять его, чем объяснять, что и почему ты собираешься сделать. Жест при этом должен быть настолько убедительный, что отпадает необходимость в проговаривании логической цепочки. Может быть, истинная поэзия — всегда разговор на «чужом» языке?
— Поэзия какой страны Вам в настоящее время ближе — России или той страны, в которой Вы сейчас живете?
— Сейчас мне ближе всего стихи татарского поэта Равиля Файзуллина. Он живет в Казани.
Подготовил Фёдор МАЛЬЦЕВ