Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 2, 2008
* * *
Барственный Шехтель все ирисы лепит на фриз, —
впрочем, не лучше и у мирискусников вербы…
…Я не люблю е г о дерганых пьес, изнервленных актрис,
и отношусь негативно к предсмертным «Их штербе!».
Я не люблю этих всех мезонинов, фальшивых озер,
чаек, сестер, вахлака-добряка дядю Ваню;
я не люблю Станиславского — ферт и позер,
тоже, садюга, мучитель, пошел бы он в баню!..
Каждому времени — (водка-селедка!) — символы свои.
Этому: косоворотка, бархотка, чахотка…
Мне неприятны и Книппер усатая, и
Ликиных два намечающихся подбородка…
Как гимназистка, портреты его берегу.
Вонь сулемы и фальшивую синь купороса —
всё не люблю! — но я жить без н е г о не могу,
без таганрогского провинциала, без пышноволоса…
Дичь, моветон-фельетон: «Чехонте…» Это бедность,
гроши за труды.
Руки — чудесны, у м е л, видно, делать уколы…
Как я люблю, что он садит повсюду сады,
лечит в холеру и строит крестьянские школы.
На фиг нужны мне его Угадай-Откатай,
но как же мил, на ступенях, держащий собачку…
Детское это, Гиляю: «Устал. Покатай…»
(Правда, устал), и уселся в садовую тачку.
…Все еще пред объективом снимает пенсне:
как по-мужски привлекателен, знает, наверно.
С траурной бабочкой легких в слепящей московской весне
все тяжелей совладать ему, вот что особенно скверно!
…Это он в Ялте, со смуглым татарским лицом;
так обострившимся и от болезни тревожным.
Пестро-сиренева галька, сверкает самшит пред крыльцом,
море серебряно, счастье мерещится странно-возможным.
Слава тебе, бифокальное зренье, модерн, арт нуво!
это дорожка оранжева, та синей смальты, а это —
это вибрация, световоздушной среды торжество,
медитативная и суггестивная функции света!
…Как я люблю его строгость, и вечную стройность, и рост…
Тьма пеленает слоями садовое светлое кресло;
жизнь поднимается от Ореанды — (усилился к ночи норд-ост!) —
грузной музыкой — се марш духового оркестра…
…Отгостевавши в ночном кабаке «Думский клуб» —
это не то, что последний кабак у заставы! —
вижу, что в галстух на снимке прибавлен внезапный уступ:
не было утром! — и узел смещен чуть налево, нет, вправо…
Господи, галстух наивный, в горох!.. Что же, день изо дня
знаю, пока я живу, эта связь непреложна.
«Что вы наделали? Вы погубили меня!» —
этому дорогому и в мыслях сказать невозможно.
23 декабря 2004 года
* * *
Будет весь день долбить
дворницкая пешня…
Как ты умел любить!
…Мирная спит Чечня,
и не произведен
войск федеральных ввод.
Шаткий ночной вагон
до Минеральных Вод.
Лыжи везде стоят,
зябок вокзал к утру.
Любят Терскол наш брат
и молодняк из ГРУ*.
Краснозвездовский гранд,
душка-мой-офицер…
Надпись в углу: «Шинданд».
Весь изумрудный сквер.
Будет шофер лететь:
местный, небрежно-лих.
Будут оранжеветь
рощицы облепих.
Вдоль колоссальных створ
горных — за облака.
В ликах структурных — гор —
нежность, восторг, тоска.
Вспыхнут на миг вдали
сонмы рубак, вояк…
Все — естество земли,
и переимчив всяк.
Нет ли и здесь родства:
шитый оклад, убрус,
и — двойная глава
спящий вулкан, Эльбрус?..
Что ледников, морен,
жителей-неулыб,
варварских грубых стен
из ледниковых глыб,
овенских катыхов,
шкур на распялках рам…
Как имена волхвов:
медь, молибден, вольфрам.
…Ёлочных три иглы
найденных в рукаве,
помнят, как мы смуглы
в ангельской синеве.
Хлад разрежен, искрист,
солнце сквозь кожу век.
Скриплый, мелкозернист
обетованный снег.
Запах хичин, Чегет,
в трассах зеркальных склон,
ультра-же-фиолет
ярок, как махаон.
Сетью телячьих глаз
вспыхивал, тек Баксан.
Залпом в стакан биясь,
свет преломлял нарзан.
…Медный браслетик мой
против магнитных бурь,
что ж я сама с собой
в эту гляжу лазурь,
слыша: «…на долгий путь
подвиги и труды
благословенно будь
все естество воды!»
__________________
*ГРУ — Главное Разведывательное Управление. — Прим. автора.
19 января Крещение — 25 января 2004
* * *
В кирзовых сапогах скользить по горной глине,
иль ставить формы с тестом к дотлевшим уголькам…
Муссонные дожди на Сихотэ-Алине
речной плавучий сор прибили к тальникам.
О, ропот шалых вод как будто с мыльной пеной,
к нам, в камералки рай — доходит по ночам.
Я ошеломлена безмерною, священной
тайгой; Борис наряды закрывал бичам —
при мне смиренны все, никто не богохульник.
Главвор глядит светло, как честный человек…
Все галечник на отмелях, на осыпях багульник,
(теперь переместились там даже русла рек!).
Там капюшон моей энцефалитки дымен,
и стланник волосам дал свой смолистый дым,
и в пасмурные дни пленительно-унывен
вид на водораздел и цепи гор за ним
черничные…
Лишь луч — тычинок блеск и трепет
в рододендрона нежно-кремовых цветках…
…Стрекозьих перекатов однообразный лепет.
Морковная дресва в столетних рухляках…
Простор и воля! Что еще мне было надо?
Всю жизнь прожить вот здесь, и более нигде.
И тихоокеанских облаков армада,
и хариус прозрачен — радужный! — в воде.
Спит в смертном сне Борис. И что ему там снится?
А, в сущности, не так дорога далека
от плачущей, с потекшей тушью на ресницах —
до девочки, смеясь, целующей щенка.
7-8 июля 2004 г.
* * *
Всяк — Бунин себе — средь пергаментов палых, рогож;
в лесах закуришь, нахмурившись: неискушен…
розовым волчье смертельное лыко цветет,
ветрениц море — они анемоны тож, —
их не берут… Грибным полосну ножом:
вам не сюда, ошиблися этажом…
прощай, прощай, о байчи, о идиот!
А-он-безответен-прелестный-бедняк-простак…
м.б. сделать рогатку, как в школе его обпулять?
«Ты из какого отряда?.. о, не шуми… вот так…» —
учит в уснувшем лагере подростка вожатая-блядь.
А он из отряда пернатых, неоспоримый факт,
он тонок, великодушен, и нежен, и горд, и щедр;
кто производит этаких — и-вкус-безупречен-и-такт? —
видимо, оборонка в одной из подземных пещер.
…Смеясь благодарно нитям цветным в чащобной канве,
фиксируясь неприязненно на первом весеннем клеще,
«Остановите меня!» — воспользуюсь текстом Д.В.
(в скобках: только попробуйте!.. не подходите вообще…)
5 мая 2006
* * *
Душно. Платка агрессивные розы.
Жахнул в пылюку померклую гром…
Катя Кабанова, греза от грезы,
не подступай ко мне в рваном-сыром.
Шатки, слабы, ненадежны перила,
но хоть один угадал человек
как меня носит подъемная сила
над огуречными поймами рек,
за горизонты, дороги, вокзальцы —
лишь электрических страшно сетей,
но веселюсь, пропуская сквозь пальцы
гривы коней, ах, любимых мастей…
А не любовник он мой, не поклонник —
да, Катерина, нехай, наплевать;
мало убить: «подоконник» и «донник»! —
стыд после Бунина так рифмовать…
И ни гнетущей тоски, ни неволи…
пусть йодно-сизая туча искрит:
это Единое Грозное Поле
бесится, бьется, хохочет навзрыд!
Ольга Ермолаева — поэтесса. Родилась в Новокузнецке. Окончила Московский институт культуры. Автор нескольких книг стихов. С 1978 года заведует отделом поэзии журнала «Знамя». Живет в Москве.