Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 12, 2008
Валюженич А. В. «Лиля Брик — жена командира».
1930-1937. (Первая часть дилогии «Пятнадцать лет после Маяковского»).
Астана, 2006.
Говоря о публикации Анатолием Васильевичем Валюженичем переписки Л. Ю. и О. М. Брик 1930-1937 гг., следует прежде всего иметь в виду, что А. Валюженич — первый человек, который сделал бриковедение самостоятельной областью гуманитарного научного знания, будучи к тому же единственным специалистом в этой области (книги В. В. Катаняна и А. И. Ваксберга о Лиле Брик сделаны по законам совсем иного жанра и вне зависимости от их достоинств и недостатков не могут оцениваться по критериям научной литературы). Постоянно проживая в Астане вдали от московских архивов, он, как настоящий подвижник, разрабатывает свою тему по мере сил в свободное от основной работы время. Остается только удивляться той бескорыстной энергии и настойчивости, которую А. Валюженич демонстрировал в течение многих лет, тем более, что свою работу он не считает законченной, и рецензируемая книга заявлена им как «первая часть дилогии».
Главными и неоспоримыми достоинствами данной книги является, конечно, сам факт публикации писем и та работа, которая была проделана публикатором по их сбору и сверке текстов с оригиналами. Введение в научный оборот этих документов эпохи достаточно живо характеризует быт и нравы привилегированного слоя советской творческой интеллигенции, вполне оторванной от жизни основной массы населения (санатории, домработницы, новые квартиры).
В качестве публикатора указанной переписки А. В. Валюженич, без сомнения, заслуживает наиболее высокой оценки. Однако этим его работа не исчерпывается. В этой же книге он выступает комментатором опубликованных писем. И эта сторона его работы должна быть рассмотрена отдельно.
Позиция А. В. Валюженича, как комментатора, в книге нигде четко не сформулирована. Однако работе предпосланы два противоречащих друг другу эпиграфа: один из них призывает к справедливому суду истории, другой, напротив, утверждает: «Не судите, да не судимы будете». Исходя из текста комментариев, позиция А. Валюженича располагается где-то посредине между этими крайностями: ни осуждения, ни оправдания. Например: «Осип Максимович Брик путешествует по Волге с <Е. Г. Соколовой> законной женой Виталия Леонидовича Жемчужного. Последний — лишь на короткий срок присоединяется к ним и в Сталинграде покидает эту отдыхающую в волжском круизе пару. Нет, трудно понять подобные семейные коллизии в кругу Бриков» (с. 31-32). «Что же касается Евгении Гавриловны, то она продолжает жить на Арбате вместе со своим «бывшим мужем» Виталием Жемчужным и лишь приходит в гости к Осипу Максимовичу на Гендриков («приходящая жена»!). И только в отпуск они регулярно ездят вместе» (с. 37). Как видно, ситуация устраивала всех задействованных в ней лиц. Во всяком случае, никто из них не возмущался и не тяготился ею. Такая «свободная любовь», как форма борьбы со старым бытом, была распространена в лефовском кругу, где по воспоминаниям Е. А. Лавинской, бытовали лозунги «ревность — буржуазный предрассудок», «жены, дружите с возлюбленными ваших мужей», «хорошая жена сама подбирает подходящую возлюбленную своему мужу, а муж рекомендует жене своих товарищей», — в итоге «нормальная семья расценивалась как некая мещанская ограниченность» («Маяковский в воспоминаниях родных и друзей», М., 1968. С. 338).
Если рассматривать вышеуказанную «семейную коллизию» в данном «новаторском» контексте, то вполне можно принять ее за реализованный проект нового (коммунистического) быта, освобожденного от старых моральных (собственнических) предрассудков в духе марксовского «Манифеста коммунистической партии». Но и Валюженич по-своему прав: исходя из рамок традиционной морали и традиционного быта, понять подобные «семейные коллизии», действительно, трудно. Вот только зачем применять традиционные рамки к людям, которые всей своей предшествовавшей деятельностью демонстрировали стремление выйти из традиции, отказаться от всего старого и утвердить на его месте свое новое. А уж если давать оценку этим новациям в традиционных рамках, то надо четко и недвусмысленно дать им соответствующее название.
Вообще, после ознакомления с комментариями остается впечатление, что воссоздание Валюженичем контекста бытовых и политических событий, на фоне которых развивалась переписка, выполнено несколько поверхностно и не всегда убедительно. Для примера возьму эпизод с комкором В. М. Примаковым (в те годы — муж Л. Ю. Брик), который в знак недовольства присвоенным ему званием носил не три полагавшихся ему комкоровских ромба, а четыре, соответствовавшие званию командарма 2 ранга. Процитировав эти сведения со ссылкой на В. Суворова, А. Валюженич опровергает их следующим образом: «Не верится, что высокоинтеллигентный и дисциплинированный комкор Примаков «фрондировал» перед Сталиным таким примитивно-демонстративным способом, он бы нашел более тонкий способ выражения своего недовольства. <…> Откуда Суворов взял сегодня, что Примаков ходил в форме с четырьмя ромбами? <…> Какие фотографии Примакова в форме «с четырьмя ромбами», сделанные с февраля по август 1936 года, мог видеть В. Суворов? <…> Или В. Суворов полагает, что у Примакова были две формы: одна — «комкоровская», с тремя ромбами, для повседневной жизни, а другая — маскарадная, «командармовская», для встреч со Сталиным, чтобы показать ему свое несогласие с присвоенным званием? Чушь какая-то» (с. 279). Таков текст комментария. И все бы ничего, но получилась нестыковка. А. Валюженич сопроводил книгу «альбомом иллюстраций», в котором поместил несколько фотографий В. М. Примакова в военной форме. На одной из них (№ 76), датированной 1936 годом, «высокоинтеллигентный и дисциплинированный комкор» Примаков запечатлен именно с четырьмя ромбами на воротнике гимнастерки. Как говорится, комментарии излишни. В связи с этим, даже не зная ничего больше о Примакове, позволю себе высказать сомнения в его «дисциплинированности».
Есть замечания стилистического характера. Так, например, автор пишет: «поэма «Владимир Ильич Ленин» наиболее патриотичное Володино произведение. Вася прокомментировал его» (с. 67); «только умный и пунктуальный Ося помнит все даты» (с. 86); и др. Называть В. В. Маяковского «Володей», В. А. Катаняна — «Васей», а О. М. Брика — «Осей», даже если занимаешься этими персонажами около 30 лет, все-таки выглядит слишком фамильярно. Исследователю следовало бы сохранять уважительную дистанцию по отношению к героям своего повествования, если не в жизни, то хотя бы в печатной работе, представленной на суд читателей.
К недостаткам комментария относится также некоторая путаница с номерами примечаний, эпизодическое цитирование без ссылок на источник и ряд других технических огрехов.
Книга издана с пометкой «На правах рукописи», которая скорее всего означает лишь тот факт, что никакой редакторской работы (ни научной, ни технической) над текстом не проводилось. Видимо, этим и объясняются многие недостатки комментария, которые легко можно было бы выправить при работе с профессиональным редактором.
Будем надеяться, что работа над комментариями будет продолжена автором, и мы увидим выправленное издание. Тем не менее, хочу закончить рецензию тем, с чего начал. Введение в научный оборот переписки Л. Ю. и О. М. Брик заслуживает высокой оценки и, без сомнения, послужит хорошим материалом для различных специалистов, несмотря на некоторые недостатки комментаторской части рецензируемого издания.
Андрей КРУСАНОВ