Ведущий — Евгений Степанов
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 7, 2007
С.Н. Есин «Далекое как близкое». Дневник ректора.
М., ОЛМА-ПРЕСС, 2006.
Дневник С.Н. Есина — увлекательнейшее произведение. Удивительно, что это произведение писал крупный чиновник — ректор Литературного института. Оценки ректора недипломатичны, нелицеприятны. Книга читается на одном дыхании, узнаешь много нового о Путине и Проханове, Лимонове и Евтушенко, Бондаренко и Березовском, студентах и рабочих Литинститута, дачных делах писателя и прочитанных им книгах…
Феномен популярности дневников Есина — в его безоглядности, он пишет так, как говорит юродивый, не задумываясь о последствиях. Это главное достоинство книги.
Увы, немало в ней и несуразных неточностей: журнал «Арион» писатель почему-то называет «Орион», художника Бильжо — Бельяджио и т.д.
Но все это, конечно, мелочи. В целом книга очень достойная.
Альманах «Академии зауми»,
М., АЗ, 2007.
Хорошо, что этот альманах Сергея Бирюкова вышел. В нем собраны стихи участников Академии зауми, но не только заумные тексты в чистом виде. Например, заумь Вилли Мельникова пересекается с визуальной поэзией, заумь Владимира Малькова можно смело отнести и к метаметафорической силлабо-тонике и т.д.
Что очевидно? Очевидно то, что обращение к подзабытой форме не гарантирует качества поэзии, более того, некоторые маститые поэты, опубликованные в альманахе, просто обескураживают.
Всеволод Некрасов, набивший руку на пародировании советской действительности, теперь, на мой взгляд, в открытую насмехается над авангардом.
Авангард
Так уж авангард
Аж из кожи вон
Как живой
Ель орер
Ля мордар
Ля мордотер
Доктор Хагенс
Тотал тодт
Группентруп
Унд бутерброд
Пусть будет дер бутерброд
С тотенкомпфом
Чем плохая идея
Попробую объяснить — чем плохая идея. Она нехороша тем, что в контексте заведомой абракадабры упоминаются высокие слова-понятия, и так сильно ошельмованные и дезавуированные. То есть наносится — насмешкой, уничижением — совершенно ненужный удар по авангарду.
Фактически текст Некрасова — это пародия на авангард. Нечто подобное делает Тимур Кибиров, когда всем своим веселым и немудреным творчеством пародирует силлабо-тоническое стихосложение. Но Кибиров не поэт, а Некрасов поэт. И потому вдвойне обидно…
Авангард — это не набор звуков или слов, это вполне выстроенная, опирающаяся на определенные традиции, г а р м о н и ч н а я система.
Елена Сазина пишет:
Я — начинаю чин но чинно
Я начинаю начинаю
зачин зачем
Здесь есть мелодия, есть традиция (сразу вспоминаются «О засмейтесь, смехачи» Хлебникова) и здесь нет насмешки.
Сильные, сжатые, выверенные тексты у Анны Ры Никоновой-Таршис.
Дама Би Дет
Рное
Тное — бет
* * *
Зато в Германии
заэто
Здесь заумь трансформируется в за-ум, текст рождает глубинные слои подтекста. Возникает поэзия.
Евгений Мякишев, Морская: стихотворения.
СПб, «Красный матрос», 2007.
Матом пишет Родионов, матом пишет Лесин, матом пишет Емелин, матом пишет и Мякишев. Видимо, еще не надоело. Надо признать, Мякишев мастеровит. Иногда на стыке обсценной лексики, четкого четырехстопного ямба и выверенного метафорического ряда получатся качественный продукт.
Пора, пора, восстав с постели,
пошастать малость по земле,
навеселе, бля, в черном теле
с мирской заботой о рубле.
Он пригодится — этот руб<ъ>ль,
когда на убыль жизнь пойдет.
а ведь она идет на убыль,
как по весне январский лед.
Запомнились также стихотворения «В Твери, как терка старая», «Я забыл свои очки». Это все.
«Новый Берег» № 15 / 2007
Очень интересная подборка Александра Кабанова. Написано и от души, и мастерски. Не придерешься.
* * *
Я выжил из ума, я — выживший, в итоге.
Скажу тебе: «Изюм» и ты — раздвинешь ноги.
Скажу: «Забудь язык и выучи шиповник,
покуда я в тебе — ребенок и любовник…»
На птичьей высоте в какой-нибудь глубинке
любую божью тварь рожают по старинке:
читают «Отче наш» и что-нибудь из Лорки
и крестят, через год, в портвейне «Три семерки».
Вот так и я, аскет и брошеный мужчина,
вернусь на этот свет из твоего кувшина:
в резиновом пальто, с веревкой от Версачи
и розою в зубах — коньячной, не иначе.
* * *
Мы не спим, хоть и снегом засыпало
бормотание радио ра-
дует в спину предчувствие выбора,
ветерок отставного добра.
Круглый стол, самогонное варево,
помидоров моченых бока.
Разговаривай, жизнь, разговаривай,
на допросе у смерти. Пока
покрываются кашицей вязкою
казино и витрины аптек,
у роддома дежурит с повязкою
комендантский, опущенный век.
Эти ружья, тычинки и пестики
с двух сторон привозного кино.
На погосте — чернильные крестики,
под которыми — нолики, но…
Пахнут все же не шконкой, а школою
маринованные огурцы:
…этот класс, эти бедра тяжелые
из Херсона учительницы.
«Нева», № 3 / 2007
Известный детский поэт Лев Гаврилов, которого очень уважаю и ценю, опубликовал, на мой взгляд, не самые выразительные «взрослые» стихи. В частности, такие.
1953 год
Умер Сталин — солнце наше,
Вождь, учитель и отец.
Кто-то плачет, кто-то пляшет,
Дескать, помер наконец!
Дети в детсаду устали
Бегать, прыгать и кружить.
Спите, дети, умер Сталин,
Вам не страшно будет жить.
О чем эти стихи? О том, о чем писано-перенаписано и в стихах, и в прозе, и в статьях. На мой взгляд, ничего нового в этом восьмистишии нет. Как и в другом стихотворении.
2005 год
Мы обошли социализм
Во многом многократно:
У нас прекрасный бандитизм —
Взрывают аккуратно,
Стоят путаны косяком
На каждой магистрали, —
При коммунистах о таком
Мы даже не мечтали.
Бомжей достаточно уже,
Но при большой квартплате
Мы по количеству бомжей
Повысим показатель.
А нашим маленьким бомжам
Ужасно пофартило —
Нередко из-за рубежа
Им дарят педофилов.
Что было вдрызг запрещено
Советами когда-то —
Ночные клубы, казино, —
Теперь для вас, ребята.
Жаль, что интеллигентов тьма,
Но мы при их зарплате
По этим «горе от ума»
Уменьшим показатель.
Зато по спиду, наркоте
Мы обошли Советы,
По смертности на высоте,
Как в области балета.
При всем при том простой народ
Ведет себя примерно,
Он мало ест, но много пьет —
От радости, наверно.
Ну да, бандитизм, ну да, путаны… А кто этого не знает? Об этом в любой газете написано. В общем, не интересно.
«Урал», № 3 / 2007
Хорошие стихи Алексея Решетова.
Если бы читатели сказали:
— Муку нам свою изобрази, —
Я бы вспомнил девку на вокзале,
Спящую, ботиночки в грязи.
Четырьями строками поэт показал всю трагическую картину сегодняшнего мира. И не надо лишних слов. Зримо и осязаемо.
Не менее трагично и такое стихотворение.
Взял я старую холстину,
Кое-как загрунтовал.
И печальную картину
Для себя нарисовал.
Стол в избе накрыл к обеду,
Щи и каша хороши,
Даже штоф стоит. Но нету
Ни одной живой души.
Ни седого ветерана,
Ни золовки молодой,
Ни клопа, ни таракана…
Только этот стол с едой.
Все ушли, исчезли где-то.
Лишь в восточном уголке
С деревянного портрета
Бог глядит в немой тоске.
«Новый мир», № 3 / 2007
Игорь Белов использует весьма сомнительные рифмы — узкой/ музыка, внутри/ парит.
По улице немецкой узкой
пройди с мелодией внутри.
Воздушного налета музыка
над сновидением парит.
Вот характерное для Белова стихотворение.
Когда ты выключаешь свет,
уходит дом на дно
большого города, и нет
уже ни одного
полупрозрачного окна,
и только фонари
стоят, лишившиеся сна,
похолодев внутри.
По черным лужам тень моя
шагает все быстрей
и, у фонтана постояв,
встречается с твоей.
Прощай, статистика разлук.
Но самый первый снег
роняет взгляд на все вокруг
из-под прикрытых век.
И где-то через полчаса
сквозь зимний бледный рот
прорвутся улиц голоса,
брусчатка оживет,
мотив привяжется простой,
и, как тут ни крути,
теперь уже у нас с тобой
расходятся пути.
А ты, как прежде, по утрам
у зеркала стоишь,
помада придает губам
цвет черепичных крыш,
блестит оконное стекло,
не зная, чем помочь.
И жаль, что в городе светло,
что не наступит ночь.
Написано грамотно, гладко, профессионально. Все хорошо. А чуда поэзии нет.
«Урал» № 4 / 2007
В разделе «Новая уральская классика» интересные подборки поэтов среднего поколения — 40-50-летних.
Владислав Дрожащих продолжает традиции обэриутов и поэтов-иронистов восьмидесятых.
Куличи
палачи готовят куличи
почему же плачут палачи
потому что прячут палачи
человечью печень в куличи
если так готовят куличи
значит так готовят палачи
значит так готовят палачей
по рецепту тихих куличей
палачей играют палачи
палачей ругают палачи
дурачье мы тоже палачи
отвечают: наши куличи
отвечайте братцы вы-то чьи
мы — с цепи а вы — еще с печи
отвечают: мы из куличей
приготовим новых палачей
1992
Виталий Кальпиди метафорично говорит о времени, показывая его излом и противоречия.
Апология ночи
А.Б.
Освещавшие ночь факелами, лучиной, промышленным светом —
уплотняли ее по краям: дурачье, пацанва!
«Как мне хочется выйти из этой остуженной ночи», — писал я,
но с этим завязал,
и сквозь буквы пробились полынь и пустая трава.
Раньше думал: поэт — небожитель, учитель и прочая феня.
А теперь, капитально достроив кромешную ночь,
обжигаю ее: вот варенье варю, вот солю (как их то бишь?) соленья,
вот нормально упала, споткнувшись, моя слепоокая дочь.
Мой истраченный взгляд, превратившийся в сны Полифема,
легче штопора входит в меня, он продажный солдат,
повернувший ружье и припавший на злое колено
(я подобной метафоре в юности был беззастенчиво рад).
Что он видел: как трахал я девок в кошачьих подъездах
(вряд ли эта строка пролетит сквозь редакторский ценз),
пару троек людей, что зовутся на всех переездах
в переводе с английского (рифма понятна?) — Друзья,
и наивную мать, что сшивала семью из мужей неудачных и денег,
Шиву рукоприкладств, то есть следствие этой семьи?
Я ругаю свой взгляд, так ругается пьяный подельник,
в пах послав пахану каратэ при отсутствии всякой вины.
Ночь наивнее дня (если сразу не офонарела),
говорят на нее наклепал (мать его) бандитизм,
но не знаю, как вас, а меня она враз обогрела,
невзирая на то, что я дурень, поэт и садист.
И меня понимает в Свердловске печальный Аркадий.
Он не плачет, но жаждет, когда слезы глаза растворят.
Его кухня ночная нужнее античных аркадий,
а цвет глаз уникальней, чем ими построенный взгляд.
И не плачусь я здесь, а наверное, надо заплакать:
Обживающий Ночь потеряет семью и родных,
и отменится правило — чувствовать дружеский локоть,
кстати, часто готовый нечаянно въехать под дых.
И в конечном итоге, упав возле пролитой водки,
ты в единственном сне Полифема (кино для слепых?)
поплывешь одиссеем (тут пропуск) на весельной лодке, —
очень весело плыть, если сон не закончить в живых.
Примерявший Глаза примеряет глаза цвета хаки.
Обживающий Ночь обживает ее до утра.
Посылающий Взгляд посылает его за бараки,
как «шестерку», назад приносящего (пауза) враки,
от которых, как утро с похмелья, болит голова.
1989
«Словолов», № 2 / 2007.
Питерский журнал «Словолов» издают Валерий Мишин и Тамара Буковская. Это издание, посвященное визуальной поэзии.
Радует то, что в журнале практически все работы выполнены на высокопрофессиональном уровне (важно заметить, что Мишин не только замечательный поэт, но и профессиональный художник). «Словолов» выгодно отличается от заокеанского альманаха «Черновик», где печатаются все, кому не лень, и действительно интересные работы соседствуют с явно ученическими.
Буковская и Мишин выбирают у авторов только лучшие визуалы. В этом номере особенно запомнились работы Валерия Земских (игра со шрифтами), Александра Моцара (коллажи) и Юрия Ноздрина (каллиграфия).