Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 3, 2007
* * *
Как должно быть — не знает никто.
Получилось — уж как получилось!
Ну, а что не сложилось, так то
так и так, все равно — не сложилось!
И смешно и грешно, а прошло…
Проще пареной репы. В остатке —
лед на лужах, дневное тепло,
да неровности каменной кладки.
И такая, ты знаешь, печаль,
что без всхлипа не выдохнуть даже,
по-осеннему птицы кричат
в небо вляпаны газовой сажей.
Никому не подвластная жизнь
в беззаконном своем воплощенье
дышит, движется, тянется из
сил последних, не мысля о мщенье.
Теплый ветер в растворе окна —
простота беспородного счастья —
ничего не останется… на-
кой тогда тебе божье участье?
И в безвидном, безжалостном, злом,
всеобъемлющем хаосе страха
ты бессилен. Но дышит теплом
ночь, земля первородного праха.
* * *
Что там линия жизни пророчит,
и куда — далеко ли ведет,
за нос водит, дурит ли, морочит,
теребит и веревочки вьет?
Что ты там разглядишь — в паутине
линий, стрелок, пунктиров, штрихов —
в этой антике, строгой латыни,
тайном смысле пробелов, слогов?
И дознаешься если, то как ты
совладаешь со страхом своим —
обладатель свидетельств и фактов —
изнутри прожигаемый им…
И в неведенье, трепете, страхе, —
зачурайся, сховайся, замри,
уподобясь и зверю, и птахе,
чуя тягу и холод земли.
* * *
Старея — дуреешь, впадаешь в тоску
как будто тебя волокут по песку,
и он набивается в рот
и ты понимаешь — ну, вот!
Ну, вот, золотая жестянка твоя —
которой вовнутрь замяты края
закатится солнцем за тот
за край-каравай, за непознанный рай,
за трон-лохотрон когохошьвыбирай,
за ящик-нужник, за сарай!
Засранец, за ранец готовый к броску,
ты стравишь себя на погляд по куску,
сестрицей-плотвицей вплывая в треску
чешуйчатой Невки — да, черт с ним, рискну,
и выйду на берег — за край!
Закайся, не майся — плесну-полосну —
попался, дурак, без живца на блесну,
попался, надейся, блесну!
Блеснуть-то блеснешь,
да куда ж ты уйдешь,
не выйти сухим из воды!
Изводишь себя? Изведешь, изведешь,
до ручки дойдешь, в кулачок соберешь,
и ладушки скажешь, лады!
Лады-то лады, но вот так от балды
не хочется, я не готова, а ты?
* * *
И спереди, и сзади, а нелеп
декор Суворинского театра —
он сзади выглядит, как склеп,
а спереди, как Клеопатра.
И преизбыточен, дебел,
как тело перезрелой львицы
(зеленка, вкрапленная в мел
и молью траченные лица).
Глядишь, и шмякнутся, как ком,
кондитерские завитушки —
тургеневской бородки холм
и бакенбардовые тушки.
Должно быть, спутав времена
или спряжения глаголов,
он стал к Апрашке задом. На-
кой черт тогда ему приколы?
Зачем повесил фонари,
каких в Китае не бывало,
когда закат, как нефть, горит
и небо с краю запылало?
Зачем опутан, как блатной,
колючкой, обнесен забором?
Он здесь на месте, он здесь — свой,
никто не сунется с укором.
Здесь все — смешенье языков:
чечня, туретчина, китайцы.
Потерся здесь — и был таков.
Ищи-свищи, как в поле зайца.
С Фонтанки ветер принесет
плач детский зимовавшей чайки.
Здесь торг уместен и народ
не сбитень просит или сайки.
Здесь жизнь сама идет вразнос,
в разлив, в бутылях и флаконах,
здесь воздух крут и выбор прост
и публике не до поклонов.
Уже не вызовут на бис
всю эту пеструю ораву,
но те, что смотрят сверху вниз,
смеяться не имеют права.
Театр. Задворки. Суета
большого торжища, базара…
Не та пропорция, не та.
Но времени осталось мало.
* * *
и колбасит и глючит и плющит
и морозит и дрючит и лущит
и сжимает душу в комок
мрак — велик, человек — одинок
в ноябре серобрысом сыром
ты себя ощущаешь горбом
или холмиком плоти живой
над своей же болящей душой
ей же ей ай-я-я-й ой-ё-ёйййй
слух замкни и не слушай ты вой
кто ж там мутит так шутит с тобой
на пустом пустыре на кладбище
ветер что ли так жалобно свищет
или дудка в груди твоей врет
оду к радости жалости йод
ты не бойся чего там живи
день за днем через зубы цеди
сквозь дыхание с посвистом свистом
в петербургском нетрезвом иглистом
неживом неродном ножевом
живопырном немирном парном
цельнокроенном воздухе жизни
вечной родины млечной отчизны.
Тамара Буковская — поэтесса. Родилась в 1947 году. Окончила философский факультет Ленинградского университета. Научный сотрудник Музея Пушкина на Мойке. На рубеже 1960-70-х гг. участник литературной группы «Поэты Малой Садовой». Автор шести книг стихов. Редактор журналов «АКТ» и «Зинзивер». Живет в Санкт-Петербурге.