Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 1, 2007
(из книги «История Сочинителя»,
в которой изложение знаний
озвучено от лица Сочинителя)
Творческое Начало
Творческое Начало суть первооснова и первопричина всему и всего. Оно есть — вся материя, т.е. все звезды и все живое. И оно же — пра-энергия, содержащаяся во всех вселенских процессах, в каждой форме и в каждом явлении. Творческое Начало всевластно и всевольно, всеобъемно и всесильно.
Творческими процессами сотворены вселенная, Земля, звезды, человек и все живое. Творчество — ключ ко всем знаниям. Творчество дарует смерть и бессмертие. Творческий элемент существует в каждой клетке, в любых процессах Творческое Начало — это процесс перехода энергии из формы в форму, от явления к явлению, из одного качества в другое. И каждое явление, всякая форма содержит в себе память и устремления Творческого Начала в любом своем проявлении и в любом элементе материи.
Мало кто из мыслителей, ученых и философов всерьез занимался вопросом о творчестве, как о движущей силе вселенной, как о первопричине жизни, как о законе существования мира, как о Начале Начал.
Впрочем, до этой истины нужно было еще доплыть, ибо человечество пошло извилистым путем и само создавало себе этот путь от идолов к многобожию, от многобожия к единому и всесильному Отцу, от Отца к «пророкам» и чудотворящему и бессильному Сыну — полубогу и получеловеку. А затем все это плавание нужно было переосмыслить на протяжении веков. И тут Канты, Фейербахи, Гегели, Шопенгауэры, Ницше… И все они не увидели в человеке и во вселенной Начала всех Начал, процесса, выводящего человека из фатальности к своеволию и памяти. А что они могли?
Они не знали творчества художественного. Они занимались познанием философским — отделенным от естества, от чувств и эмоций. Без художественного опыта невозможно прийти к полноценным смыслам.
Вспомните, даже иудейский бог не философствовал, а творил: лепил из глины, создавал формы, выдумывал сюжеты, т.е. занимался художественным, а не умозрительным. И за этим занятием сам растворялся в своих творениях.
Но это всего лишь Образ.
На самом деле Творческое Начало вечно и первично. Оно само себе самоцель. Оно — все то, что названо Богом, Разумом, Вселенским Сознанием, Космическим Мозгом, Информационным Полем. Оно вбирает в себя и суммирует опыт всех процессов и результаты человеческих мыслей и чувств. Оно готовит основу для будущих мыслей и миров. И не какой-то отвлеченный «бог» задумывает Новые миры, а человек-творец, т.е. уже не человек, в котором Творческое Начало развилось и проявилось наиболее ярко и жизненно.
И становится совершенно ясно, что философия потерпела поражение, зашла в тупик, так и не сумев объяснить основы и стремления вселенной. Какие-то философские системы схематично отразили суть вселенной, но они опять же не вбирали в себя художественный принцип, содержащий цели и задачи творческого вселенского процесса.
Без опыта Художественности философия и не могла прийти к истинам. Образное мышление шире и глубже умозрительного. Наблюдатель может усвоить многое, но владеть наблюдаемым, познать его суть может только тот, кто живет одномоментно и внутри и снаружи наблюдаемого, кто как бы играет с ним и с собой одновременно, кто использует многочисленные готовые формы для своих фантазий и переплавляет их в новые желаемые образы.
(Почему и случилось, что, пока Ф. Ницше бился в паутине сугубо философских умозрений, Ф. Достоевский приобрел невиданную власть, занимаясь художественными опытами. А вопросы они поставили перед собой одни и те же.)
Для развития Творческого Начала человек получил «механизм» — художественное осмысление действительности. Но, только открывая в себе Творческое Начало и познавая его, он сумеет им владеть — что равносильно «божественной» власти над миром.
Творческое Начало — это перетекание из формы в форму, когда одни вещества, взаимодействуя с другими, порождают новые.
Творческое Начало — это само движение, когда рождаются и летят планеты, несутся во вселенной микрочастички, течет вода, дует ветер, плывут рыбы, растут деревья… Когда в глубине человеческого мозга зарождаются образы и мысли, дарующие жизни новые формы и новое движение.
Вначале на Земле Творческое Начало проявлялось через столкновение стихий воды, огня и тверди, которые перемешивались воздушной стихией.
Но как же зародилась биологическая жизнь? Понятно, что Творческое Начало всюду — в том числе и в физическом, и в химическом — что есть составные части всеобщего процесса, а результат смешения стихий — микроэлементы и растворение их в мировом океанском «бульоне» — в таком изобилии, чтобы следующим результатом стало зарождение форм — биологических образований.
Опустим этот «ликбез». Важно спросить: подобные этапы зарождения животного мира — это единственный способ во Вселенной? Я не стану утверждать наверняка, а лишь предлагаю: выдумайте иное. Так выдумал я.
А если кому-то по душе выдумка о трех китах или о глине, то нам пока не по пути. Безудержная фантазия — это еще не художественное творчество, а только одна из составляющих его. Нужны и исторические знания, и аналитическое мышление, и опыт, и расчет…
Но куда же исчезло Творческое Начало, когда на Земле все более-менее устоялось, когда животворящая часть пра-материи (что, собственно, и есть Творческое Начало) перешла в живые тварные формы (тварные — я подразумеваю, как творчески созданные). Это не вопрос, это ответ.
Наступил период, когда Творческое Начало бушевало повсюду.
Такого изобилия существ (форм) вам вряд ли доведется увидеть. Это была гигантская куча-мала.
Растительный и животный миры поглощали друг друга миллионы лет подряд. Безостановочно.
Это еще один этап Творческого Начала. Этап неосознанного творчества, оживление фантазий и форм наивных, неосознавших себя художников. Страхи и ужасы далекого коллективного пра-разума. Суммарный результат неосознанного творчества. Ошибка и тупик мышления и воображения сгоревших до-земных пра-цивилизаций.
Первобытные творческие формы боролись друг с другом миллионы лет. Побеждали (утверждались) те «образы», которые наиболее развивали в себе Творческое Начало, что естествознание называет «приспособлением». На самом деле в отдельные виды изначально был заложен более сильный творческий импульс (страсть художника, его талант), и от этого вид сделался жизнеактивнее, найдя свою природную нишу.
Почему вымерли динозавры? Нужно понять, что динозавры — это реликтовое пра-вселенское неосознанное творчество. Этап неуправляемого инстинкта творчества. Гигантский неосвоенный творческий потенциал, безличностная живая материя. И вся эта безличностная творческая энергия динозавровой эпохи направлена на выживание и увеличение биоматерии. Вот почему они так огромны, так зубасты, по форме напоминают глыбы, скалы, бугры и холмы. В них нет выхода творческому развитию. Динозавры — это «проба пера», детство Творческого Начала. Динозавры — это грандиозная «эпопея без героя», процесс лепки форм, переходное состояние между движущимся и статичным, «движущиеся камни и скалы».
Постепенно из этой «неотесанной» биомассы под воздействием изменяющейся среды вычленялись новые формы — из «куколки в бабочку». Формы перерождались физически и делались тем материалом, от которого затем вновь кусочек за кусочком откалывалось «ненужное» и из которого впервые сверкнули человеческие глаза. Можно было бы сказать, что это «бог» впервые взглянул на мир из глубин материи, из самого себя, если бы это запутанное понятие имело подходящий для данного явления смысл.
(…Мой последний динозавр облизал своего непонятного детеныша и умер, как художник, так и не понявший, что сотворил иной мир.)
Конечно, то была мутация. Но что такое мутация? Она востребована изживанием возможностей формы, когда после длительного процесса штампования безличностных экземпляров в них начинает угасать творческий импульс и не происходит развития своевольного творчества, и одновременно пропорционально этому угасанию возрастает концентрация и активность своеволия первородного Творческого Начала.
Творческое Начало ищет новые формы и возможности самовоплощения, что выражается в природных и космических катаклизмах. Радиоактивность повышается (различными способами), происходит внешняя и внутренняя «бомбардировка» вида (формы), и вид перерождается (форма меняет свою структуру). Так от перепада температур графит становится алмазом, вода льдом, а остальное «пофантазируйте» сами.
Здесь самый момент задаться вопросом: сии процессы отображают переход от простого к сложному, эволюция ли это, прогресс? Ну какой же может быть прогресс, какая здесь эволюция, если Творческого Начала всегда и во все времена имеется ровно столько, сколько есть. Это людям трудно без себя (человека) представить, что «духа» при динозаврах было ни на грамм меньше, чем сейчас. Самопознание Творческого Начала («дух») выражалось иначе. И все.
А для понимания последующего нужно всегда держать в голове мою схему:
Жизнь извечно движется по кругу, то есть никуда не движется, и в то же время беспрерывно устремлена в плюс бесконечность из минуса бесконечности.
Нет только «да» или только «нет». И «да», и «нет» существуют одномоментно. Это мой дуализм. Это единственная моя голая философская схема. Она до сих пор потрясает меня своей грандиозностью. Ибо она никак не укладывается в человеческие мозги моих «современников». На схеме же выглядит это очень просто:
Круговорот жизни:
При соединении этих двух противоположностей в целое вы получите меня. То есть — я был бесконечное число раз, но одновременно не был, но буду. Такая вот простая формула.
Итак, животный и растительный миры претерпели мутацию. И не единожды (История с динозаврами попросту более наглядный пример смены действующих лиц. Таких явлений гораздо больше, и они в том или ином масштабе протекают беспрерывно). И где-то там, в глухих дебрях среди тысяч тварей, суетилось и мычало крошечное существо — пра-предок человека (до-человек).
Вымерли тысячи видов и остались те, которые мы имеем. Но и оставшегося изобилия хватает для моего восхищения. Планета удалась. Творческое Начало на какой-то период самоудовлетворилось. Почти…
И вот племена созрели для Великого Перемещения. Начался спектакль сражений и войн народов. Художник и Музыкант ушли на второй план, пришла очередь Слову.
Я поясню: вначале во вселенной главенствовала музыка (Эпоха Звука), и мир создавался под ее звучание. Твердь и вода, огонь и воздух, соединяясь, образовывали симфонию, и под ее звучание сотворилась Земля. Известные великие композиторы не просто «прочувствовали» и «подслушали» все эти вселенские звуки и ритмы, они в буквальном смысле своей музыкой создавали космические миры, они творили прошлое, находясь в будущем (вспомните схему).
А далее наступила Эпоха Форм. Вглядитесь в цветы, деревья, посмотрите на рыб, насекомых, животных — все они нарисованы, а уж затем их «оживило» вечное Творческое Начало. Нарисованы были и пейзажи — вот отчего их так много на такой маленькой планете, вот почему она так разнообразна восходами, закатами и ландшафтами.
Творческое Начало — это механизм, материализующий творческие образы и регулирующий их функционирование во времени, существующий во всех формах.
И когда вы видите, что паук виртуозно плетет сети, а осьминог меняет цвет, птица вьет гнезда и т.д. — это все указывает на присутствие Творческого Начала в каждом творении, в котором есть и я сам, рассеянный повсюду, это доказательство того, что я сам выбрал и что желал испытать, это есть история моего пра-выбора и пра-творчества.
Когда я впервые сообразил, вспомнил, что этот мир мною же нарисован, что каждая бабочка, вот этот сорт яблока, вот этот листок и т.д. скрупулезно вырисовывались тысячу раз рукой Художника — я стал все определеннее видеть все вехи собственного пути.
А, пронаблюдав Великое Перемещение народов, я познал новую эпоху — Эпоху Слова, длящуюся до меня самого. Она включает в себя несколько периодов. Один из первых — период Битв.
Звучала музыка, торжествовали формы, и скуден был еще язык (не «скуден», а ложно направлен).
Но в мире уже жили мифы народов, фантастические проекты, взывающие к путешествиям и битвам, рисующие картины сражений богов и народов, вызывающие энергию действовать, желание острых ощущений и подвигов. Слепое Творческое Начало разрасталось и искало материального воплощения этих фантазий. И процесс пошел, как говорил один «философ».
С той поры мне стало ясно, что будущее и прошлое принадлежит Слову и тому, кто им владеет, что Творческое Начало вышло на путь своего осознания в стремлении соединить свое личностное «Я» в единой форме — Сочинителе.
Сами по себе войны не были ни плохи, ни хороши. Они явились результатом мифотворчества.
Тогда Творческое Начало хотя и жило во всех, но успевало развиваться в авторстве немногих.
Тогда и физически, и психологически народы воспринимали себя как фатальный улей, по варианту муравейника, описанному выше. Были матки-вожди и были воины, строители, ремесленники и т.д.
Сценарий существования того или иного народа был «вчерне» готов, он и появился, именно этот народ, потому что для него были написаны либо «исторический роман», либо мифологическая история. Сценарии как бы загипнотизировали народы на определенные им судьбы (отсюда возникло ощущение фатальности жизни).
Убьют воина, на его место родится новый такой же воин. Кто-то получит в бою увечья. Больно. Но в те времена и боль воспринималась по-иному, не происходило осознание ощущений. Это как в детстве — сейчас больно, а через мгновение смешно.
Тогдашние люди отличались от теперешних и по своему физиологическому устройству. Не во многом, но этого незначительного отличия хватало для того, допустим, чтобы быстро забывать вчерашние ощущения и жить, что называется, только «сегодняшним днем». Почему многие племена и занимались бесконечными набегами.
(Подобных реликтовых индивидов и сейчас достаточно во всех человеческих типах. Перефразируя Пушкина, можно сделать такое, вечно злободневное, резюме: все мы грешим, но великие личности грешат не как все, по великому.)
Люди жили по муравьиному принципу, и воюющие племена и их вожди действовали чисто механически, марионеточно, заполняя сражениями «неисписанное» пространство. И чего бы, казалось, не сидеть на местах, не развивать государственность и культуру. Но нет, собирались в поход и покрывали гигантские расстояния, и гибли армиями, завоевывая и вновь теряя завоеванное.
Историк отыщет множество объективных причин, из-за которых начинались войны. Но все эти причины — только внешняя сторона проблемы. Косяки рыб пересекают океаны, саранча сбивается в орды, и все это движется по писанным законам «древнего» Творчества.
И народы жили по писанному. Кем и когда? Давным-давно пра-мною, многоликим и не познанным, подогреваемым огнем творчества, фантазирующим от жара этого огня все новые и новые мифологические битвы, программирующим и гипнотизирующим судьбы, захватывающие воображение своей мнимой грандиозностью. Катастрофы и ужасы легче фантазировать, чем создавать поистине величественное и желанное (это к вопросу о самокритике).
Человек был и остается животным. Неживотным может быть только «дух святой», не получающий никакой энергии.
Говорилось, что отличает человека от животного — изобретение орудий производства. Но это все равно, если с важностью заявить, что у акулы есть зубы, а у птиц — крылья и крепкий клюв. Орудия производства — те же зубы и тот же клюв — для добывания пищи, для потребления.
Отличает же человека от животного — способность мозга фантазировать, создавать образы, извлекать звуки, выдумывать формы, то есть наибольшая, чем у животных, свобода развивать в себе Творческое Начало, некоторое проявление которого, кстати, названо «душой». Она есть у каждого изначально, но, как говорилось выше, ее то придушат, то задавят и не дают развиться («душе» — Творческому Началу).
И понятно, что наибольшие возможности ее становления имеют Авторы, а таковые уже не-человеки.
Такая вот цепочка:
Вот немного и определились с понятиями и с основными «представителями» творческой иерархии. Здесь схематично отражен процесс становления Сочинителя и обратное воздействие авторского творчества на природные и общественные процессы.
В любых, в том числе и древнейших, общественных системах имеет место лишь этот процесс развития Сочинителя. Само же человечество не развивается, а лишь принимает различные формы земного существования, материализующиеся как побочные результаты авторского развития.
Неуемная творческая энергия существовала в человеке всегда, но она существует и во всей природе. Этой энергией строятся коралловые рифы, термитники, гнезда, рождаются миллионы «излишних» рыб, зверей, извергаются вулканы, сыплются с деревьев никогда не прорастающие плоды.
Каждая древняя цивилизация — это почва для прорастания Сочинителя. Не всегда процесс завершается его появлением, но авторство не стоит на месте, и вот уже «отколосившийся» социальный проект заменяется новым, и вновь возникает почва для развития Сочинителя.
Когда-то человечество могло пойти совершенно иным путем, я его называю — Путь без Колеса. Физиономия Земли была бы совершенно иной, и гораздо быстрее человек достиг бы осознания Творческого Начала.
Но победило Колесо. Победили ленность и излишество. Победил земной индустриальный Автор. И художественному творчеству пришлось с трудом пробиваться и доказывать свою значимость тысячи лет.
Творческое Начало в человеке развивалось посредством образно-понятийного Слова. Музыка и живопись — вспомогательное творчество, производные ипостаси от Слова. Художественное Слово — это естественное и полное развитие Творческого Начала, ибо оно вбирает в себя и звук, и форму, и образ, и краски, и понятие, и желания, и устремления.
Художнику нужны краски, холст, кисть. Музыканту — инструменты, исполнители. Владеющим Словом ничего не нужно. У них есть естественный орган — язык. Живопись как бы показывает «внешнее» развитие языка, а музыка — внутреннее.
Словом владеет Сочинитель, и потому музыка и живопись суть производные от процесса развития Творческого Начала и поиска желаний Сочинителя.
Музыка и живопись — это тоже язык, но чисто образный, беспонятийный (подобный знаковой системе глухонемых), передающий эмоции и чувства с помощью образов и звуков.
Музыка и живопись — вспомогательные функции творческого процесса, составные части художественного языка. Они отражают развитие Творческого Начала точно так же, как философия пыталась его осознать и отразить понятийностью, а наука — системами природных законов. Художественный Метод, о котором речь впереди, и есть мое открытие (вернее — знание), соединяющее вновь расчлененную художественность и понятийность воедино.
Осознанное Творческое Начало — есть единое полноценное знание естества жизни. Использование этого знания может влиять на саму жизнь, на ее принципы, законы и основы.
Можно уловить ритмы Творческого Начала (музыка), отразить созданные им формы (живопись), познать некоторые законы его развития (философия и наука), но войти в творческий процесс всем своим существом, становясь личностным «Я» Творческого Начала, можно только владея художественным языком и Художественным Методом. Тогда знание о Творческом Начале и его процессе приходят как бы сами собой, являются тобой и в тебе содержатся.
В человечестве существовали как бы первые пра-сочинители, которые могли, используя пра-художественный метод, проникать в «сердцевину» Творческого Начала — это шаманы, жрецы, колдуны. Они привносили в Творческое Начало свои желания, но так как эти желания были заземленные, утилитарные и попросту бытовые, то это вхождение (без внутреннего развития, без определения своих глубинных хотений и без творческой авторской жертвенности), оборачивалось земными бытовыми воплощениями желаний.
Многие наркотики также способствуют подключению к Творческому Началу, к его информационным возможностям. Но без авторского творческого развития человек ничего, кроме хаоса и демонстрации возможностей Творческого Начала, не может получить — в наркотическом состоянии он как бы спит и видит те же сны, только наиболее яркие и красочные. Он видит свои нереализованные возможности, неосвоенные пространства, он видит тот не пройденный творческий путь, для которого родился.
Те же, кто вступал на путь авторского развития — тот и обретал свой собственный мир и реализовывал свои желания, ибо достигал понимания, что он не просто человек — раб господа «бога», игрушка в чьих-то руках. Именно это рабское мировоззрение исказило весь творческий процесс и создало всю ту неразбериху в умах и поступках человеческих, которая наглядно демонстрируется историей и «современностью».
Но то, что имеем, то и выпьем.
Актер и Автор
Многим художникам было невозможно осмыслить природу творчества еще и потому, что они сами были полувыдуманы, то есть они параллельно существовали фатальными актерами жизни.
Интеллектуалы долдонят и долдонят слова Шекспира: «Весь мир — театр, и все мы в нем — актеры».
«Ах, какая метафора!» — полагают они.
Действительно, я очень верно закрутил в свое время эту фразу. Но, что за смысл вложил в нее я, и как ее трактуют умники?!
Умников цитировать не стану, скажу свое.
В этой фразе лишь часть моей мысли.
«В этом мире мы актеры» — наполовину правильно. «Весь мир — театр» — излишне поэтично, и поэтому неверно.
Шекспир напутал, потому что подзабыл то, что я ему объяснил. Придется еще раз.
Во-первых, я ему говорил: «Вся жизнь — роман». Но он был заядлым театралом и потому изменил на «театр». Затем я объяснил, что есть Автор Актерам, событиям и явлениям этого мира — это Творческое Начало, периодически то всемогущее и единое, то разрозненное и не всесильное, проявляющееся через Авторов-Сочинителей и просто авторов. Этого Шекспир не понял совсем.
Далее я сказал: «И каждый комик или трагик здесь воцарится может Автором!»
Шекспир рассмеялся и сказал, чтоб я этого больше никому не говорил. И к тому же остался недоволен неудачным построением фразы.
Вот так родилось это куцее шекспировское «крылатое выражение»: «Весь мир театр»… Не созрел тогда еще Уильям до осознанности творческих процессов.
Художник по-прежнему оставался погруженным в непонимание назначений творчества.
И к тому же для него уже была очерчена судьба. Вернее, несколько вариантов судьбы.
В какие-то моменты своей жизни он мог поступить своевольно и сделать решительный шаг к вычленению из готового варианта (фатальности). Что многие и делали, становясь на истинный творческий путь и пытаясь освоить Творческое Начало. Ибо они сами теперь были соавторами своей судьбы и Авторами иных судеб.
И такая раздвоенность — Актер — Автор — их мучила.
Они то ясно ощущали себя букашками и пешками, то поднимались на ослепительные высоты в моменты творческих озарений, ощущая себя гениями и властителями мира.
Эти перепады ощущений не давали им покоя. Вдохновение невозможно было удержать постоянно — такое напряжение физически изматывало их. Кто-то, измученный, спивался, подогревая озарение вином, кто-то заболевал от истощения нервной системы, кто-то погибал от тоски перед «непостижимостью» жизни, кто-то в пылу погони за ускользающей и бесконечной фантазией превращался в фаната творчества и тоже сгорал, кто-то сдавался и становился ремесленником от искусства, другие делались изгоями, нищими, или же упорно вкладывали свое мастерство в уже усвоенные методы и формы.
Их нельзя винить, поздно жалеть.
Они были попросту иными людьми, и не людьми уже вовсе, а действительно нечеловеческими сущностями, частичками по имени «я», имеющими свой «вечный дом» и вольные в осуществлении своих желаний (к вопросу о пафосе).
Вся жизнь — Роман.
Почему не театр или кино? — Кажется, что именно здесь суммируются все виды творчества.
Театр скован временными рамками, пространством и местом действия. Актеры здесь бессильны выйти за пределы сцены. Театр отражает структуру фатальной, «рамочной» жизни, ту самую, в которой существует животный мир или природное явление. Актерам не дано свободное творчество. Почему-то здесь и главенствует «вседержитель» и «диктатор» режиссер.
В кино, в отличии от театра, режиссер — полновластный автор (в театре соавторство — режиссер — драматург). Сценарист, композитор, художник, актеры, «натура» — все это готовый материал для режиссера кино. И казалось бы, что «вся жизнь — кино», что именно в нем Творческое Начало раскрыло свою структуру, достигло своего единства.
Конечно, как и театр, кино колоссально влияет на материальный земной мир, оно — квинтэссенция мертвых искусств. Оно не преодолело Слова. Оно, как и все виды творчества, исходит от Слова и питается им, демонстрируя его глубину и возможности, фиксируя какую-то его часть, но ни как не само Слово. Преодолеть живое Слово невозможно.
Ибо Слово — это уже и музыка, и живопись, и театр, и кино, и поэзия. Оно не требует технических средств, оно проистекает из самой материи, оно естественный, природный «инструмент» человека. Это голос самой материи, живой способ развития Творческого Начала (подробнее о Слове позже).
Вот почему «вся жизнь — роман». Я добавлю: свободный, своевольный роман, не как форма жанра, а как художественное слово созидания (или осмысления) мира. Только здесь дано приложить энергию развитого Творческого Начала к созданию действительно живого Нового мира, а не иллюзорного (социального), как в кино.
А Словотворчество — не искусство, и поэтому здесь нет пределов.
Слово содержит безграничные возможности выражений свободного инстинкта творчества. Для всех и каждого.
Слово (говоря о нем, я подразумеваю творческое развитие, волю Творческого Начала) дает шанс вырваться за рамки актера и от соавторства вычленяться в авторство (сотворчество, созидательство, «собожие» — к вопросу о трансформации понятия «бог»). Путь этот сложный и мучительный. Десятки вариантов судьбы («искушения») предлагает жизнь. И вновь страсть, желание успеха, известности, славы, власти, просто «нормальной, естественной» жизни. И тогда можно жить обычным персонажем, актером, добросовестно отыгрывающим «мизансцены».
Чем жертвует художник (Автор)? Человеческой жизнью, вариантом человеческой судьбы.
Его судьба («игра») могла бы быть «прекрасной». Даже такой элементарный пример: допустим, он встречает ту, что словно «родилось для него» (искушение вариантом судьбы), и часть его творческой энергии готова влиться в этот вариант жизни. Но, чтобы его осуществить, он должен стать таким-то, а не таким, каким его формирует Творческое Начало, которое нужно «пригасить» в себе, изменить ему в угоду той, что сформирована данной культурой, или же иметь столько творческих сил, чтобы изменить и женщину. Не каждый способен. И здесь — либо принятие варианта судьбы, утрата свободного творческого развития, уход в актерство, либо жертва самого себя творчеству.
То же случается и в искушениях славой, богатством…
Можно, конечно, периодически «изменять» свободному творческому развитию и вновь возвращаться к нему. Но «изменять» не часто и не надолго. Ибо «восставать из пепла» дано не каждому.
Вы спросите: как же художник и композитор могут стать Авторами, если это возможно только с помощью Слова? Вы верно уловили направление моих мыслей.
По большому счету Автор (осознавшее себя Творческое Начало) может быть только в Слове.
К Авторству можно стремиться, как к «Богу», становясь полноправным автором локальных «романов», либо соавтором Авторскому миру. Можно подражать ему. Но в действительности Сочинитель состоит (вбирает в себя ) из судеб Творческих Начал (реализовавшихся, развивших в себе Творческое Начало) художников, композиторов и поэтов. Он вбирает в себя их творчество, ибо, став Сочинителем, он и есть они, он и есть их жизнь, их творческое развитие, результат их устремлений. Вспомните о линии Сочинителя, о Муравейнике, где нет индивидуального воина, а есть «линия Воина», «идея Воина». Цепочка чередований судеб творческих «я» и есть Автор. Сочинительская линия и есть возможность «слиться» с ним в целое.
Я говорил, что древнегреческая картина мира (олимпийская) и индуистское многобожие более верно отражают структуру Творческого Начала, ибо здесь показана система функционального устройства Творческого Начала. Боги являются как бы функциями — ремесла, земледелия, музыки, торговли, поэзии и других видов человеческой деятельности. Зевс — отец всем этим богам-функциям. Сочинительская функция принадлежит мифологическому Зевсу. А в целом Олимп и есть личностное своевольное Творческое Начало.
Кстати, вся эта мифология — отражение не только схемы Творческого Начала, но и создание той реальной истории, которая, если еще не произошла, то случится. Этот грандиозный «сценарий» имеет огромную «неземную» энергетику и авторскую желаемость.
По этой схеме, возразите вы, никакой художник или музыкант не поднимется до «Олимпа», ведь места «первого композитора» и «первого живописца» заняты «богами» этих искусств.
Во-первых, не стоит ставить знак равенства между структурой Олимпа и устройством Творческого Начала. Во-вторых, это только боги Олимпа не допустили героев в свое бессмертие. У Творческого Начала именно такой «объем», какой ему могут предложить реализовавшиеся в творчестве. Оно может вобрать в себя ровно столько, сколько предложат, сколько есть и было от начала процесса и до его конца.
И получается, что я сам иду к себе и узнаю себя в каждом ко мне Приходящем (еще одна моя незамысловатая формула).
Тысячи жертвенных соавторов, больших и малых, идут ко мне по моей родовой сочинительской линии.
Они устремлены войти в мою систему, заполнить ее своими мечтами и желаниями, влиться в мой мир своим творческим опытом, отдав свой творческий огонь Новому миру, где будет так и по-другому, без этого, но с тем, потому что и затем, всюду и нигде — эта космическая вечная игра меня завораживает: когда нужно успеть хотя бы что-то выбрать из миллионов форм и мыслей, а что-то приговорить, преодолеть беспамятство, вернуть самого себя себе, посмеявшись над былыми страхами и заблуждениями… Ибо этот мир был сотворен не без изъянов и с большой степенью легкомыслия (к вопросу о самокритике).
Ну что же, мы все растем и порою становимся чуточку мудрее.
Авторы связаны, словно пуповиной, со своими персонажами, с теми, кто уже на Земле «добросовестно» исполнил свою роль. Вы знаете, что происходит с теми, кто выбрал сцену этой жизни? О нет, я не пугаю, я вас обрадую лирикой.
Вспомните мою схему «Круговорот жизни». Они вернутся еще раз и вновь попытают свое творческое счастье, а я щедро рассыплю в этом мире горсти частичек свободного Творческого Начала, тех бессмертных песчинок-зародышей, что заново дадут шанс былым актерам стать бесконечными соавторами.
Ведь, как известно, весь мир — роман, из романов состоит, романом заканчивается и романом начинается. И каждому действующему лицу предстоит еще не раз быть прочитанным и выбрать между Актерством и Авторством.
Роман в романе
«Темное» творчество есть проектирование социальных устройств или судеб. И так как художественное творческое своеволие развилось в русском языке, именно в России можно увидеть наглядно первые глобальные материализовавшиеся социальные «сценарии».
Всегда существовали отдельные прорывы из общего мирового фатального сценария, когда некто с помощью художественного слова создавал свой небольшой сценарий, но обычно для отдельного народа, для его лучшей участи или худшей. То были «пророки» и «астрологи», «кликуши» и «ясновидцы».
И только в России, при освоении Художественного Метода, произошел гигантский социальный всплеск трансформировавшейся творческой энергии. И стало очевидным, что можно не просто слепо «предрекать», а осознанно создавать судьбу общества.
В сущности, все государства созданы своеволием Слова, но зачастую проистекающим только из понятийной сферы развития Творческого Начала. Образно-понятийный (почти художественный) метод создает более эффективный наглядный результат (без авторской жертвенности это полуфабрикат Художественного Метода). И он может быть более опасен, «темен».
Европа и Америка формировались идейностью (понятийностью), социальные проекты создавались не художниками, а прагматиками, и потому воплощались достаточно безболезненно и по-человечески «разумно». Государственные сценарии Запада досочинялись и реализовывались в старых рамках — в круговороте фатального бытия, они уже имелись в природе пра-творчества, в Памяти Творческого Начала (здесь предстоит понять образ: постановка пьесы происходит не один раз, или — черновик переписывается набело не единожды).
Российский феномен в том, что творчество своим своеволием и достижением Художественности породило в фатальной человеческой истории совершенно иной сюжет, не существовавший в круговороте прошлых земных жизней — незапрограммированное. Появился как бы «роман в романе».
«Чепуха, — скажут мне, — все пертурбации от звезд, от солнечной активности, от космического ветра и от агрессивной природы человека».
Естественно, что деятельность светил влияет на человека, но и сами звезды отзываются на деятельность человека. Действие равно противодействию — эта чистая механика, результат творческого своеволия, а не железная изначальная запрограммированность на конкретные фатальные социальные устройства.
Человек всегда имел волю выбора, а затем и творческое своеволие, но власть (как средство и метод) создавать («всемогущество Бога») он обрел (или завоевал) в Русском языке.
«Но был же Нострадамус, — напомнят мне, — и он уже предначертал неизбежное».
Нострадамус — это еще слишком обобщенное образное полотно. Чем больше становилось новых проектов, тем произвольнее трансформировались его образы, перетекая в конкретику. Отчего и кажется, будто не все у него сбывалось. Образы Нострадамуса оплодотворялись конкретной понятийностью и находили свое воплощение в детальных, предложенных кем-либо, проектах.
Вот пример из Иоанна:
«И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть; и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять мечом и голодом, и мором, и зверями земными».
Естественно, что этот проект свершился (или свершится), но конкретное его воплощение разрабатывалось уже иными Авторами. Образность Иоанна здесь имеет настолько обобщенный характер, что образы могут быть заполнены любой понятийностью. А сама идея о власти умерщвлять мечом и голодом, и мором над энной частью земли могла воплотиться еще при жизни Иоанна, т.к. его знания о цифрах и величинах были совершенно иными.
Так и Нострадамус, создав первый макро-проект для конкретных народов и регионов, имел более длительную власть, хотя его образы и идеи дополнялись иными и более конкретными смыслами и претерпевали порой деформацию (изменение) от вносимой в них конкретики.
Сроки так же меняются, ибо смешались у всех народов точки летоисчислений.
А можно ли сказать, что и Россия жила по сценарию Мишеля, в русле его проектов?
Здесь, как и у других, тогда еще малоизвестных, народов произошло наслоение некоторых слабоочерченных сюжетных линий Нострадамуса на фундаментальный пра-сценарий Творческого Начала.
Какие-то из этих сюжетных линий имели место и конкретизировались, какие-то были ослаблены новой творческой силой, а каким-то была придана более творческая мощь.
Один из этих сюжетов развил и углубил незабвенный Федор Михайлович.
(Все дело в том, что авторы развивают в своем творчестве то, что наиболее явно выражено, что лежит на поверхности. Редко кто занимается разработкой неявного, малопонятного, отдаленного от общепринятых взглядов и ценностей. Подобные Достоевскому исходят из корыстного желания эпатировать, завлечь публику, поэтому они обычно являются приемниками (или соавторами) уже обозначенных линий сценария. Хотя любая из этих линий есть всего лишь вариант судьбы. А вариантов всегда минимум — три.)
Идеи Достоевского о своеволии, богоискательство в человеке — все это очень важно для осознания природы Творческого Начала.
Но назначение человека двойственно. Страсти есть проявление врожденной степени актерства, потому именно страстностью отличаются выдающиеся личности. Страстность не имеет нравственности. Она дана, чтобы человек-актер дотрансформировал (довоплотил) энергию Автора, исполнив ту или иную роль.
Достоевский, как и все изначально, был погружен в актерство и всегда помнил о своей необъяснимой страсти. Но как бы он не проповедовал сострадание, свою вулканическую страсть он передал своим персонажам. И каким! Но это бы куда ни шло, эпизодические злодеи не могут заполнить собой весь социум, для их размножения и торжества нужна конкретная система, сценарий коей и был выписан Федором Михайловичем от и до. И, не мудрствуя лукаво, больной гений «одухотворил» его своими страстными образами.
В реальности множество разнообразных мелких личностей (и крупных тоже), достаточное количество преступлений и всяческих грубых программ по переустройству общества.
Однажды Нечаев и его подпольная группа убили Иванова, который, возможно, хотел их выдать. У Нечаева были какие-то наброски по переустройству общества.
Стоило ли Федору Михайловичу разрабатывать эти наброски в подробную систему? Зачем было из мухи делать слона?
От излишнего внимания прессы к какой-то политической глупости и сегодня политические негодяи вырастают до безобразных величин.
А Достоевский развил плоские идейки Нечаева так, что они стали уже и не Нечаевскими, а кровь от крови Федора Михайловича.
Он разработал социальное устройство общества, он запланировал цифры и масштабы, определил цели и задачи, распределил роли и предложил фигуры и характеры исполнителей. Он стал Автором диктаторского режима. Он, и не кто другой. Именно здесь выказал себя формирующийся Художественный Метод.
Достоевский в молодости был сам в роли подпольщика. И, конечно, возникает предположение, что исходя из собственного опыта он попросту хотел обличить подпольный процесс и указать на возможные последствия.
Но тот, кто действительно занимался художественным творчеством, знает, как тошно описывать мерзости, как утомляет бесконечная череда глупцов в жизни, чтобы еще детально выводить галерею негодяев на бумаге. Жизнь двойственна, и всегда есть альтернатива.
Достоевский громогласно и предложил ее уже в другом романе, в «Братьях» — православие. Но предложил так слюняво и неискренне («останусь с Богом нежели с истиной»…), сам не веря и как бы замаливая свои творческие грехи.
Так почему же он «злодействовал»? Это была подсознательная месть за годы унижений, за нищету и обиды. Месть всему устройству общества, сладострастная и страшная месть. Ведь ночами над листом бумаги «каторжник» Федька чувствовал себя всесильным, мудрейшим, всеобъемлющим, единственным, любимейшим… «Богом». Он страшился этого чувства и старался замазать черное белым, но кому не известно — как трудно это сделать.
Устами своих «светлых» героев он советовал прощать, но сам так и не смог искренне простить существующей власти, а в результате будущим поколениям. Он так и остался бунтарем и заговорщиком, по сути — наполовину «бесом», унизившим свои лучшие мысли.
Каркас был готов, система создана, образы обозначены, место действия определено. Необходимы были только актеры, готовые исполнить в этой адской пьесе реальные роли.
И они нашлись…
Игорь Галеев — прозаик, поэт, эссеист. Родился в 1959 году на Нижнем Амуре, учился во Владивостоке на факультете журналистики. Жил во Владивостоке, Магадане, Хабаровске, Калуге. В настоящее время живет в Москве. Автор семи художественных книг, три из которых вышли в свет в 1996-97 и 2000 гг., и двух пьес. Первые публикации — цикл новелл в журнале «Даугава» — 1990-91 гг. В 1990 г. в Москве на фестивале молодых драматургов одна из его пьес была удостоена специальной премии жюри.