Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 1, 2007
Открывая новую рубрику нашего журнала, мы попросили известных русских поэтов:
— Виталия Амурского,
— Юрия Милораву,
— Алексея Даена,
— Михаила Кузьмина,
— Валерия Прокошина
поделиться своим мнением о современном силлабо-тоническом стихосложении. Известно, что в Европе и Америке уже мало кто пишет в рифму, большинство авторов перешло на верлибр. А как дело обстоит в русской поэзии?
Виталий АМУРСКИЙ (Париж)
Как Вы считаете, силлабо-тоническое стихосложение — это устаревшая версификационная технология или нет?
— У меня нет ощущения, что, несмотря на некоторую старомодность и, вне сомнения, имеющиеся в нем признаки архаики, такое стихосложение, основанное на специфике нашего языка, утратило свою привлекательность, подошло к черте заката. Разумеется, с учетом почтенного возраста сада, первые аккуратные саженцы которого появились и пустили свои корни в почву русской поэзии благодаря заботам Тредьяковского и Ломоносова, следует принимать во внимание разные периоды развития большого хозяйства, но, главное, разумно различать при этом участки старые, представляющие интерес лишь как фрагменты исторического ландшафта, и те, что полны жизненных сил, возможностей. Что касается изменений в версификационных технологиях, то в действительности за более чем два века их произошло не так уж много (наиболее значительные, связанные с именами Пушкина, Маяковского, Хлебникова). Важно отметить следующее: это не были результаты рациональных разработок (ибо погруженный в творческий процесс, поэт не задумывается о том — как), сдвиги происходили за счет интуитивно-подсознательных импульсов, детерминированных для того или иного автора существующими в какой-то конкретный момент его состоянием, реальной речевой культурой, свойственной текущей эпохе («Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?»). Силлабика, конечно, менялась, ибо менялся — становясь в чем-то более гибким, более богатым за счет поглощения иностранных слов и собственных новообразований, язык предков. Помня же, что летучие, знакомые нам с детства «Зима и солнце — день чудесный!..» читались впервые в салонах и гостиных, где нередко домашним языком был не русский, а французский, не трудно предположить, что многогранный Пушкин при жизни воспринимался не так, как в наше время. Говоря иначе, не забудем — несмотря на формальности государственные, язык русский в своем отечестве еще должен был утверждаться, становиться полноценным на всех этажах общества, во всех сферах. Русская поэзия в таком процессе играла немалую роль, в свою очередь, должна была шлифоваться, оттачиваться. Однако не то что не очень хорошо освоенные ею уроки ХVIII-го, но даже XIX-го века, в начале столетия прошлого уже казались нетерпеливым излишними. Декларации, скандальные заявления футуристов о том, какая должна быть поэзия, кого выбросить за борт современности, сегодня вызывающие улыбку, в реальности являлись не более, чем декорациями в большом представлении, разыгрывавшемся в Российской империи, две столицы которой и некоторые провинциальные города в десятые-двадцатые годы минувшего столетия напоминали каюты обреченного «Титаника». Боюсь, тем не менее, что сама по себе постановка вопроса о том, устарело ли силлабо-тоническое стихосложение, подобно ящику Пандоры. Да простят меня сторонники радикальной новизны, я, в самом деле, считаю и утверждаю: нет. Не устарело. Как бы ни были классичны (словарем, синтаксисом) Ахматова, Мандельштам, Цветаева, Пастернак — к архаистам, с которыми следует распроститься, их не причислить, наследие их, даже в «устаревшей версификационной технологии», сохраняет притягательность, силу мысли, образов, эстетическую красоту. То же самое можно сказать о таких разных мастерах, как Анненский, Заболоцкий или Тарковский… Примеры можно продолжить. Разумеется, ссылки о «силе мысли», «образах», «эстетической красоте» всегда можно отвергнуть, не принять, ибо речь идет о категориях и величинах, которые нельзя выразить математически точно. Тут уж ничего не поделаешь. Единственный критерий «современности» того или иного автора — персональное восприятие его. В компании Мандельштама, Цветаевой, Пастернака, Тарковского и других — упомянутых — мне не лучше, но легче жить. Постигать их, учиться у них — не труд, удовольствие… Осторожно, это отнюдь не выбор против Хлебникова, Давида Бурлюка, Кручёных, Елены Гуро, Терентьева, имажинистов или обэриутов, которые мне также по-своему дороги, близки и ценны! Отвечая на вопрос, я лишь старался не покинуть тему.
Кого из современных русских поэтов, пишущих рифмованные стихи, Вы могли бы отметить?
— Рифма в этом вопросе, к сожалению, фигурирует обобщенно, тогда как «глагольная», «корневая», «ассоциативная» — разных весовых категорий. Из тех, кто, как мне кажется, работает интересно назову, например, следующие имена: Марина Темкина, Андрей Чернов, Лена Элтанг, Григорий Кружков, Жанна Астер… В действительности поэтов со своим особым почерком, работающих в традиционном русле, гораздо больше. Замечательные вещи я нахожу у «классических» Ларисы Миллер, Инны Лисянской, у не так давно скончавшегося ее спутника жизни Семена Липкина, у покинувших нас в последние годы — Давида Самойлова, Юрия Левитанского, Владимира Соколова… Бродского, наконец, как забыть!.. И еще сколько теней рядом!
В чем, на Ваш взгляд, преимущество и слабость силлабо-тонического стихосложения в сравнении с верлибром?
— Говорить о преимуществах и слабостях разных систем стихосложения — это все равно, что говорить о преимуществах, предположим, маслянной краски и акварели. Преимуществ как таковых в данном случае не было и нет. Все зависело, зависит от задачи художника. Рембрандт и Хокусай это подтвердили. Верлибр, то есть стих свободный, обладает огромным потенциалом для выражения образа, мысли, но «глуховат»… лишен звучания, которое способна вызвать та или иная рифма. Право, не представляю себе нашу поэзию Серебряного века в верлибре, и кажется нонсенсом в традиционном ряду связанное корневой системой с открытиями Малевича, оплодотворенное русским и западным авангардом, удивительное стихотворчество Айги.
Какое будущее у силлабо-тоники в России?
— Вопрос для меня не под силу. Об этом я, честно говоря, никогда не задумывался.
Юрий МИЛОРАВА (Москва)
Как Вы считаете, силлабо-тоническое стихосложение — это устаревшая версификационная технология или нет?
— Я убежден, что это давно и бесповоротно устаревшая технология, которая раздражает современного читателя и ничего кроме оболванивания и смехотворного ретроградства ему не несет.
Кого из современных русских поэтов, пишущих рифмованные стихи, Вы могли бы отметить?
— На фоне инерционного скольжения рифмованной поэзии Елена Шварц, Евгений Даенин, Юрий Проскуряков, Алексей Парщиков находят искуснейшие версификационные ходы, осовременивающие силлабо-тонику.
Своеобразная тенденция — творчеству авторов, лично вносящих большой вклад в журнально-издательскую деятельность и критику, присущи особенно нестандартные, свежие мелодические интонации, — таковы стихи Ильи Кукулина, Бориса Марковского, Евгения Лесина, Евгения Степанова. Возможно, это естественный противовес большому количеству просматриваемого ими и часто монотонно-невыразительного материала.
Но даже и у таких мастеров, как Елена Шварц и Алексей Парщиков, провалы неизбежны, нередки, ведь и актуальное, и вечное дается изнурительно, мучительно через старую форму, которая протаскивает на себе условности почившей в бозе силлабо-тоники.
В чем, на Ваш взгляд, преимущество и слабость силлабо-тонического стихосложения в сравнении с верлибром?
— Сама постановка вопроса в начале 21-го века неслыханная, но типичная для России, никуда не денешься, такова ситуация нашего общества, вынуждающая журнал противопоставлять в дискуссии актуальное ретроградному и давно отжившему.
Я не могу читать размещенные в коробочке рифм и размеров вирши «современных поэтов». Будто меня вовлекают в запредельную манипуляцию, это игра в утерянное, музейное. Да, красота спасет мир, но красота теперь иная. А прежняя красота уже не спасет. Красота декора, упорядоченное, симметричное ощущение мира, странные мысли и чувства, аккуратно складывающиеся по ходу в рамку сюжета и в прерогативу риторики, в 20-м веке, ну а тем более в 21-м… такого просто не может быть.
Русская не силлабо-тоническая поэзия в 20-м веке внесла огромный вклад в современную литературу. Сегодня мировая поэзия обходится без аккомпанемента заданного размера и погремушек рифм, это поток, подражающий по форме нессиметричной и неупорядоченной Стихии Природы, поток сознания, равный сегодняшним возможностям, для которого любая современная эстетика и актуальная подача материала может быть органична при условии качественной работы автора и его эстетической развитости. Архитектура и живопись у нас развиваются быстрее, чем поэзия. Вряд ли архитекторы до сих пор дискутируют о том — строить ли дома с колоннами и львами или продолжать инновационные проекты. Да и Сальвадора Дали никто уже не противопоставляет достижениям Шилова и Налбандяна.
Какое будущее у силлабо-тоники в России?
— Это знакомая умилительная сказочная сценка — трудная езда задом-наперед на Коньке-Горбунке. Романтическая поэзия шла в Россию из Франции и Германии лениво вторым темпом, — с многолетним опозданием, а символизм еще более лениво — с почти полувековой вторичностью. Время на всем земном шаре показывает разницу всего лишь на часы, а не на десятилетия. Поэзией ли мог быть такой «магический кристалл», или игрой в поэзию?
Поистине параллельным миром рядом с символизмом казался футуризм, мощный русский авангард. Вот и теперь многие движимые какой-то странной обязанностью, — такая у них эстетическая реинкарнация, — упорствуя, сдают зачет по 19-му веку современной авторучкой и клавиатурой, очаровательно прикидываясь, что за окном облака царской империи.
В наше время «думать рифмами» по рецетам Тютчева и Блока? Это страшно, как мания преследования. Никакого будущего ни в мире, ни в России у силлабо-тоники нет.
Алексей ДАЕН (Нью-Йорк)
Как Вы считаете, силлабо-тоническое стихосложение — это устаревшая версификационная технология или нет?
— И да, и нет. Все технологии развиваются. Да — потому что в России наконец-то вышел словарь рифм, но и он не способен объять необъятное. И пока кто-нибудь иногда будет «появляться» с «новой» рифмой, силлабо-тонику не изжить, не остановить ее развитие. Главное, чтобы рифмовка не была самоцелью. А ритмику надо ломать, как ломал Айги…
Кого из современных русских поэтов, пишущих рифмованные стихи, Вы могли бы отметить?
— Всех, естественно, не перечислить, да и не знаю я всех… Халиф, Прокошин и Кабанов, безусловно, одни из лучших. Из дам — Бальмина и Фанайлова. Я лишь перечислил нескольких любимых мною авторов.
В чем, на Ваш взгляд, преимущество и слабость силлабо-тонического стихосложения в сравнении с верлибром?
— Силлабо-тоника имеет определенные рамки. Выход из них реален только в верлибре. Рифмованные, ритмизированные стихи писать проще, силлабо-тоника постоянно на слуху — в музыке, в памяти (Пушкин, Лермонтов, Есенин…)
Так уж мы были воспитаны — на классике. Силлабо-тоника и верлибр — суть «классическая музыка» и джаз. Существуют параллельно. Частушки — в народ. Джаз — в маленькие клубы.
Какое будущее у силлабо-тоники в России?
— Была, есть и будет. Не изжить. Как песни…
Михаил КУЗЬМИН (С.—Петербург)
Как Вы считаете, силлабо-тоническое стихосложение — это устаревшая версификационная технология или нет?
— Я бы так радикально не ставил вопрос. После изобретения самолета нужда в велосипеде не отпала. На мой взгляд, множество технологий гарантирует свободу выбора. Это ценно само по себе. Кому-то велосипед, кому-то пароход, паровоз, а кому-то ракета или даже «нуль-транспортировка».
И потом, заглядывая в 30-й век, трудно сказать, что там будет иметь место быть. Во какой оборотец получился! Вдруг действительно не будет электричества, и тогда надобность в компьютерах отпадет. Развитие человечества пойдет вспять — назад к золотому веку! Снова появится бесписьменная поэзия. Барды, рапсоды, трубадуры вновь начнут бороздить просторы Старого света. И силлабо-тоника опять станет актуальной.
Что же касается дня сегодняшнего, то эта версификационная технология обслуживает целые сферы, системы. Например, а) сферу детской поэзии, б) сферу стихов на случай (к свадьбам, юбилеям, дням рождения). И самая большая сфера: сфера классической поэзии. Если поэт хочет продемонстрировать свою привязанность к традиционным образцам, то он использует силлабо-тонику.
По большому счету, дело не в технологии, а в работе интеллекта. Современного поэта отличает от ретрограда проектное мышление. Как-то Белла Ахатовна Ахмадуллина заметила: «Она уже стара привычка ставить слово подле слова» (цитирую по памяти. — М. К.). Так вот, проектное мышление нейтрализует эту привычку, сводит ее на нет. По моему разумению, дело не в верлибре и не в силлабо-тонике, а в том, что проектное мышление приживается в России крайне медленно. Поэты продолжают работать по старинке: «ставить слово подле слова». Так проще. Графоману — раздолье! Мне кажется, что надо не стихи сочинять, а законы бытия открывать…
Кого из современных русских поэтов, пишущих рифмованные стихи, Вы могли бы отметить?
— Вот буквально сейчас снимаю с книжной полки несколько сборников. Читаю Александра Еременко. Отлично, меня не раздражает его силлабо-тоника. Она на месте. Читаю Тимура Кибирова, тоже понятно, почему он прикипел к традиционному стиху. Потому что любит «большие нарративы»! Листаю томик Олега Чухонцева. Блистательный лирик, но вся его поэзия какая-то случайная, необязательная. Слова можно поменять местами, рифмы тоже. Возможно, что в этой случайности и заключается ее прелесть. Но как-то кисло мне от этой поэзии. Листаю большой том Веры Павловой «Совершеннолетие». Мне этот автор симпатичен, потому что умеет мыслить проектами. И, что тоже важно, не растекается Вера Павлова силлабо-тоникой по древу. Держит она себя в ежовых рукавицах краткости.
В чем, на Ваш взгляд, преимущество и слабость силлабо-тонического стихосложения в сравнении с верлибром?
— Хочу предложить простой критерий. Как правило, раздражает та «новая поэзия», которая кажется уже когда-то читаемой. Эффект дежа вю (и дежа лю). Не важно, какая технология. Главное, убедить себя (и читателя), что ты создаешь действительно новое стихотворение. А не перепев классики. Если новизну легче зафиксировать с помощью верлибра, добро пожаловать в сети верлибра. Вполне возможно, что и ямб с хореем смогут еще тряхнуть стариной.
Какое будущее у силлабо-тоники в России?
— Частично я ответил на этот вопрос. На мой взгляд, главная загвоздка не в этом, не в гадании на кофейной гуще. Проблема в том, что поэты очень сильно привязаны к стихам. Критики, кстати, еще сильнее. Как только поэты поймут, что они действительно делают, создавая те или иные «текстовые вещи», тогда сразу же все прояснится. И будущее силлабо-тоники и прошлое верлибра!!!
Валерий ПРОКОШИН (Обнинск)
Как Вы считаете, силлабо-тоническое стихосложение — это устаревшая версификационная технология или нет?
— Не устаревшая, а старейшая. А устаревшей она станет после того, как устареют Пушкин, Лермонтов, Пастернак и т.д. Это нереально, поэтому в русской поэзии она будет действовать еще достаточно долго.
Ведь силлабо-тоника впитывается с молоком матери колыбельными песнями. В школьной программе она тоже является главной. Предложите школьнику заучить классическое стихотворение и верлибр. Над вторым он обольется горькими слезами.
Устаревшей она может быть для тех, кто занимается поэзией профессионально, кого она по каким-то причинам перестала устраивать и он решил эту технологию обновить. Для среднестатистического читателя, для которого собственно все и пишется, этой проблемы не существует.
Кого из современных русских поэтов, пишущих рифмованные стихи, Вы могли бы отметить?
— Из старейших лучшие, на мой взгляд, сегодня — это Инна Лиснянская, Геннадий Русаков, Ольга Седакова… Из круга, близкого мне, можно назвать Феликса Чечика, Эльвиру Частикову, Юрия Беликова, Ирину Василькову, Бориса Херсонского… Из более младших — Александра Кабанова, Лену Элтанг, Андрея Коровина, Александра Переверзина…
Имена можно множить, но перечисленная пригоршня — лишь глоток из поэтического родника, где «музыка полна муэдзинов».
В чем, на Ваш взгляд, преимущество и слабость силлабо-тонического стихосложения в сравнении с верлибром?
— Первостепенной задачей силлабо-тоники было взглянуть на бытовуху через призму космоса, поднять человека из грязи в князи, ударить романтикой с человеческим лицом по звериному оскалу реализма. С чем она успешно, на мой взгляд, справлялась и продолжает справляться. Классическая поэзия достигла совершенства, а значит, гармонии. Ее форма стала практически безупречной, а значит, неуязвимой. Добавить здесь нечего, все теперь зависит от содержания.
Но как это нередко бывает, преимущество незаметно перетекает в слабость. Форма, которая диктует свои ритмы и размеры, то есть ямбы и хореи, порой не подходит для данного автора или случая. И вот здесь на помощь мог бы прийти верлибр. Но как ни странно, верлибр в России в отличие от Запада до сих пор остается на уровне литературного эксперимента. На Западе верлибр сумел стать поэтическим жанром. У нас забуксовал между поэзией и прозой. И буксует, несмотря на отдельные успехи, до сих пор.
Какое будущее у силлабо-тоники в России?
— Будущее у силлабо-тоники в России самое безмятежное. Классическому стиху не даст умереть русская страсть к цитированию. Цитировать верлибры, согласитесь, способны лишь юродивые читатели.
Не последнюю роль в сохранении силлабо-тоники сыграют, как ни странно, поэты-песенники, эти вечные штрафники классической поэзии. Огромная армия российских зеков — самая трепетная хранительница классической поэзии — тоже не даст ее в обиду. Как я уже говорил, и все нынешнее образование по литературной линии держится исключительно на ней же, на классике. Не спишешь со счетов и детских поэтов.
Все мы вышли из силлабо-тоники, как из гоголевской шинели. И границы русской поэтической империи все же измеряются сегодня Пушкиным и Бродским, а не Хлебниковым и Айги.