Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 11, 2006
— Айги! Айги!
Айги-айги-айги-айги:
— так распевал поздней осенью 1981 года Егорушка Синявский — ученик последнего класса одного подпарижского лицея, становясь в очередной раз к типографскому станку, на котором печаталась лучшая, самая красивая (на сегодня) книга Айги «Отмеченная зима». Станок был маленький, на формат бумаги А-3, то есть 42 сантиметра на 29,7, а теперь сложите из этого печатный лист (т.е. 16 страниц), умножьте на 39, оденьте в элегантную обложку Игоря Макаревича, и вы получите книжный кирпичик на 624 страницы с таким, например, стихом:
все Чище
в ветре
Чистота
Вот и все. Ни запятых, ни точек, ни отточий: Только названье? Деревья в мае за окном и дата — 1970. И белая страница. 456. Чистота: Или:
моцарт божественный моцарт соломинка циркуль божественный лезвие ветер бумага инфаркт богородица ветер жасмин операция ветер божественный моцарт кассация ветка жасмин операция ангел божественный роза соломинка сердце кассация моцарт
Это страница 474. Прибавьте — названье, дата, посвящение — С. Губайдулиной.
Работать было интересно. Даже сегодня, через 25 лет, пространство этой книги затягивает. Даже сегодня мой бывший подмастерье Егор Синявский (ныне известный французский писатель Егор Гран) вспоминает об этой работе с улыбкой и нежностью. И не только потому, что это был его первый заработок. Мизер, копейки, но все-таки: А шло от Айги тепло:
Впервые я ощутила это тепло очень давно — в те дни, когда Андрея Синявского уже посадили, а московское человечество еще не знало, что с этим делать? Поддерживать или проклинать? И некоторые, даже старые добрые знакомцы, завидев меня, срочно переходили на другую сторону. И вдруг:
К сожалению, я не помню сегодня, где это случилось — память крутится вокруг музея Маяковского, но это могло быть где угодно еще, когда ко мне подошел Гена Айги и стал говорить о любви, об уважении, и чтобы не впадала в отчаяние, и что солидарности на самом деле много, и что Андрей Донатович молодец. Это было абсолютно неожиданное действо — я же его почти не знала. Мы несколько раз пересекались в музее Маяковского, где он числился в сотрудниках и помогал делать выставки, мы иногда здоровались, иногда нет, — и вдруг такой взрыв! Душа моя рвалась в клочья: тут и благодарность за доброе слово, и тут же дикая обида на всех тех, кто таких слов не нашел. Айги — передо мной, а ИХ — нет. От такого раздрая я почти потеряла дар речи, пробормотала что-то невнятное, и мы разошлись.
А потом прошел процесс Синявского-Даниэля, все встало на свои места, все картины прояснились — кто где и кто с кем. Продолжалась жизнь.
Я никогда не забывала тех, кто помогал мне в трудные минуты, и узнавши — уже в Париже, уже издатель журнала «Синтаксис» и хозяйка небольшой типографской базы — про айгишную затею Вероники Лосской, я включилась в ее проект, чтобы сказать тем самым Айги спасибо.
— Айги.
Ау-у.
Мария Розанова — искусствовед, издатель, редактор журнала «Синтаксис». С 1973 года живет во Франции.