Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 6, 2005
1. (Валерий Бакуткин)
Smith — легенда джаза. В иерархии музыкантов есть такое определение, до которого нужно как минимум дожить. Это тот жизненный этап, когда перечисление заслуг настолько велико, что сама легенда о них не помнит. Для этого есть фанатики и любители, восхищенно цитирующие заслуженных мэтров, с которыми играл, записывался или дружил. Smith — такая легенда, 50 лет в джазе — это много, особенно когда еще есть запас творческих сил. Посещение выступлений таких музыкантов опасно — можно разочароваться. Впрочем, можно воспылать еще большей любовью. Джимми стар. Он двигается по сцене мелкими шаркающими шагами. Сутул. Длинные руки с еще более длинными пальцами неестественны. Одежда неопределенная. Она из того прошлого времени. Он неуверенно садится на высокий табурет перед инструментом. Рот приоткрыт — одышка. А играет хорошо. Есть драйв и удовольствие. Это талант, помноженный на опыт. За клавишами оживает, как рыба, которая вновь оказалась в воде. Сцена — обязанность или вечное желание? Наверное, все-таки просто жизнь. Без музыки и потертого Hammond. B-третьих, его уже нет. Такие люди — проводники музыки. Во время исполнения она идет через них свыше. И свидетельство этому то, что сделано за десятилетия. Поэтому они и есть музыканты от Бога. Настоящий талант не исчезает, он только меняется и его ценность не уменьшается. Одна из разновидностей счастья — соприкоснуться. Неважно, когда, главное — знать, что это было в твоей жизни и останется навсегда, потому что созданное ими перетекает в остальных. Тех, кто хоть однажды был рядом.
2. (Андрей Сокульский)
С ближними датами мне стало значительно проще: помогают числа, поставленные после стихов, а иногда и в сами названия (см. 5).
В конце июня мой друг Валерий Бакуткин, сообщил о первом в истории посещении с концертами Москвы одного из патриархов джаза — Джимми Смита. К стыду, не зная о легенде ничего, я быстро отреагировал: «Поехали». К нам присоединились продюссер, композитор и меломан Владимир Лозинский и водитель Павел.
Расчет по поездке был абсолютно прост: на машине мы пересекаем за день расстояние Саратов — Москва (около 900 километров), смотрим выступление «заезжих музыкантов», ночуем в арендуемой квартире и утром выезжаем обратно.
3.
Летняя дорога, даже российская, без сверхгонки не вызывает особых опасений — мы привыкли умеренно рисковать и при этом успевать к намеченной цели.
В этот раз неприятность поджидала нас менее чем в ста километрах от Москвы в виде длинной недвигающейся очереди автомобилей. Дорога в этом месте сузилась до двухполосной, и кое-кто из местных — знающих, не дожидаясь полного стопора, стал разворачиваться и искать счастья в обход по проселочным. Минут пять погоревав об остановке, мы отправили ходоков за разъяснением ситуации. Выяснилось, что на подходе к мосту авария: КАМАЗ нанес удар в бок «Жигуленку», их развернуло, а на дороге остался просвет-проезд в одну машину. Авария произошла недавно, милиция отсутствует, ну а как мы умудряемся создавать очереди и на ровном месте, объяснять не надо.
При этом очень хотелось все-таки успеть на концерт. Мне до сих пор не совсем понятно, как, распределив обязанности в нашей немногочисленной группе и организовав регулировку движения в узком месте, мы сумели часа через полтора, думаю, одни из последних проскочить в сторону Москвы. Многокилометровая цепочка машин после затора, мчащаяся с огромным опозданием в направлении аварии милиция подтвердили, что «ускреблись» мы каким-то чудом.
Видимо уже тогда в креативной голове Валеры зародилась идея сценария с названием «Пробка». Пробка как стечение обстоятельств и такой фазы времени, когда люди на коротком замкнутом пространстве проявляют себя натурально и в соответствии с генотипом и истинным лицом.
4.
На концерт мы успели, хотя и слушали маэстро стоя — столики были заказаны намного ранее. Не беда, это позволило нам подобраться к музыкантам сбоку вплотную. Джимми играл одной рукой (вторая была то ли переломана, то ли болела), но настолько убедительно, что зрители порой этого не замечали. В перерыве Володя Лозинский дал интервью «от зрителей», и оно потом прозвучало на НТВ по всей стране: «Мы проехали сегодня девятьсот километров, чтобы посмотреть Джимми…»
Через полгода, в феврале, Валера прочитал свое эссе на творческом вечере в Саратове, показывая сделанные им тогда на концерте фотографии. Читая, он еще не знал, что примерно в это же время где-то в Америке, Джимми Смит прощался с земной жизнью. Так что те два его концерта в России получились первыми и единственными. На первый из них мы успели.
5.
Строчки, записанные бегло, стоя на концерте Джимми Смита в Москве в «Le Club» 3 июля 2004 года.
НАЧАЛО
Отдельная речь с тобою о тебе.
Напряжение, связанное только с тем,
что я до сих пор не знаю, кто ты.
Кто ты?
Ожидание ограничено
бокалом терпкого вина,
движением руки по волосам
и первыми фразами
наконец-то появившегося на сцене
однорукого худенького угольного маэстро.
В темноте он почти теряется,
а твои длинные черные волосы россыпью
отсчитывают дыхание зала
и его готовность разорваться
криками и аплодисментами…
ТОЧКА СЛЕВА ЗА КАМЕРОЙ
Это мы — время пришли
рассказать, какими мы будем и были?
Это мы — время сейчас,
не отходя от камер, направленных через нас
непрерывно или по желанию оператора.
В темноте маркером
взгляд маэстро на гитариста
на одной прямой с моими глазами.
Вы разберетесь сами,
но гитарист явно вынужден подчищать за всех работу:
поэтому взгляд напряженно-пытлив и кроток.
А мы, — время, за вашими взглядами обозначены
беглые, перемещающиеся, вникая — вслушиваясь,
в спровоцированную музыкальную сумятицу,
всматриваясь в уходящие импульсы информации…
ОБРАЩЕНИЕ К ДЖИММИ
Джимми, тебе не побывать на наших узких дорогах.
Там, на мосту у Москвы, за поворотом — черта порога
и машины, искореженные и в кюветах.
На наших дорогах вполне обычные беды.
У нас свои бытия слайды.
Тебе не надо разгадывать тайну
наших красивых и сильных женщин.
Сегодня семнадцатилетняя Машка Шарапова
покраснела перед наглыми камерами мира.
Машка Шарапова, в чем наша сила?
Ты, посмущавшись, взяла Уимблдон,
девочка Маша — наш чемпион!
Джимми, ты ведь приехал играть, а не думать о русских,
о широте на широком,
но невероятно узких.
У тебя своих тараканов, своя непогода.
Я думаю, когда ты играешь,
то забываешь, что есть время ухода.
Как жаль, что не разорваться и не посмотреть,
как ты будешь выдавать фуги завтра,
и где черпанешь энергии,
когда внимание всего мира
будет приковано к футбольной лужайке Лиссабона,
сколько останется слушателей в зале
джазового озона…
ДЖАЗ НА ПОДКОРКЕ
Джаз — сам джаз, и блевотина не от него,
а от пустоты и поворотины,
с джазом не связанной.
Мы пытаемся плыть по прямой,
но течение нас сносит.
Чего-то просит и моросит дождь,
и горсти звуков
обозначают нашу разлуку,
как точно акцентированную данность.
Не оскверняя реальность, я понимаю,
что театр жизни устроен для повторения заученного.
Случаи, извлеченные из подкорки великих...
Ныне их лики — слова и ноты.
Кто ты?
Кто ты?!
МУЗЫКАНТ С ПЕРЕМОТАННОЙ РУКОЙ
Ты даже не представляешь,
как мне надоели мои руки,
фуги из недр извлекающие.
Нехорошо лишнего знать.
Я сам себя не догоняю.
Знаю:
россыпи звуков давно увековечены,
делать здесь мне больше нечего.
Простите, я просто зарабатываю на ужин.
Слушайте,
слушайте звуки,
я им уже не нужен.
6.
На следующий день утром мы посетили службу близкого нам после совместной майской поездки на Вологодчину, отца Бориса (протоирея Бориса Даниленко, Директора Синодальной библиотеки Московского Патриарха), он благословил нас, и мы отправились домой в Саратов.
Шел мелкий противный дождь. Где-то на середине пути в один из утомительных моментов мы приняли решение остановиться и пообедать. После того, как мы двинулись дальше, наша машина попала под сильный ливень. Пришлось снизить скорость до минимальной — дворники явно не справлялись с потоками воды. Еще через некоторое время мы увидели страшную и многочисленную аварию. Около двадцати машин лежали в кювете и стояли разбитые-искореженные на дороге. В этот раз явно не обошлось без жертв: пока русская дорога близка к русской рулетке, разве что барабан вращающийся, несколько больше. Но он однозначно заряженный…
Кто-то из нас подсчитал, что в случае отсутствия остановки, в этой мясорубке должны были оказаться и мы. Кто-то произнес, что судьба опекает нас всю дорогу.
Несколько позднее идея сценария Валеры получила новый, пришедший мне в голову поворот, и я попросил его на право о соавторстве в дальнейшей работе над сценарием. Пришла на ум и смена названия. Почему «Стрелка», а не «Пробка», побывавшим в России в начале «активных» девяностых, объяснять не надо… Скоро мы напишем этот сценарий. А Джимми Смита очень сейчас не хватает. Его заокеанская музыка оказалась нам, русским парням, вполне понятна.