Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 4, 2005
* * *
Киты
тосковали-скитались
между Киевом и Китаем,
параллельные с облаками,
параллельными обтекаемые,
стекались.
А снизу казалось,
будто тучи друг друга глотали.
* * *
Белая кошка играла опавшими листьями.
Один — бурым пятном к спине прилепился.
Будет кошка нарядной встречать безлистый ноябрь.
* * *
А матерые волки
матерят
мою матушку
за то,
что мало
била
меня
по макушке.
А я — в веснушках —
как манная кашка
в песочную крапинку —
глажу
злых собачатин
за ушками.
Они в душах —
такие душки,
а под шерстью —
тоже веснушки.
* * *
Мужчина как обувная щетка
Страдает всеми болезнями почек.
Мужчина как обувная щетка
Отец троих сумасшедших дочек.
Мужчина как обувная щетка
Не бритый, а потому — не бледный.
Злой, жесткий, жизнью ученый…
Жалко его. Бедный.
* * *
Подростки напьются до одуренья,
Будут праздновать всю неделю
День согласия и примиренья —
Революции день рожденья.
Подростки выйдут на площадь ночью.
Будут чмокать, где нету света.
Им про солдат, крестьян и рабочих
Говорили — помнят. Но сколько лет-то…
Подростки утром пойдут с прогулок,
Штаны и руки висят бессильно.
Девчонка с косичкой из переулка —
Веселая, как молодая Россия.
И кто-то молча, а кто-то крикнет,
А кто — за косу… Разные люди.
Она за много годов привыкла —
Просто каждый по-своему любит.
* * *
Рубашка тумана на фонаре
болтается почем зря.
И то, что кто-то глядит, любя,
рубашке — до фонаря.
Ей — все до и для
него — одного.
А ему рубашка
до себя самого.
* * *
В феврале веселые дворники
посыпают город веснушками.
В заоконном своем домике
загрустила открытка с Пушкиным.
Растекается — плачет.
Весна, значит.
* * *
Небо — крышечка белая,
мир — банка стеклянная,
я — муха дебелая,
полудохлая, полупьяная.
Чудится, что за крышечкой
легче нашего дышится,
там из шелковых ниточек
ткутся новые крылышки.
Примерить бы поспешила,
да помню, хоть полупьяная,
как из яйца мушиного
рвалась в банку стеклянную.
* * *
Лопух — он такой олух:
мягкий, вслух шелестящий,
новый —
стоит дождю пройти —
смеется
щербатым ртом —
дырявым листом —
ему хоть трава не расти.
* * *
Треплется ветром листочек ветреный,
гвоздиком, как заколкой, к лобику:
пущу, мол, в дом одинокую женщину.
Только зачем ему
одинокая?
Так и тоскует.
А ветер
все в лоб целует.
* * *
Театрик сменило в два цвета кино,
спилил Буратино свой нос откровенный,
белила украл из гримерки Пьеро
И пудрит мордашку до одурения.
Знает, что у него не получится
как у Пьеро — со слезами смоется…
А все равно: чихает и пудрится,
снова и снова — будто бы молится.
* * *
Внимательный Некто
никогда
не терял
ключей.
Поэтому дверь
всегда была верна
ему —
чуть заржавленному
и жизнью слегка погнутому.
Когда он
поворачивался и уходил,
она молча
ждала —
терпела, белела,
когда возвращался —
пела, скрипела,
несмотря на боль от пинков
и отпечатки подошв-синяков.
А иногда,
в замочной скважине,
он оставался на ночь:
и Некто не спал,
ждал и слушал
открытой двери
вздохи протяжные.
* * *
Здесь никогда не будет просто счастливых,
только несчастные и обезумевшие от счастья.
Здесь никогда не будет просто красивых,
только уроды и замечающие уродство.
Здесь никогда не будет людей,
только боги и отрицающие богов.
Скажи,
почему любовь
живет именно здесь?
Тоня Тимченко (Тамбов) — поэтесса. Участница студии «АЗ». Автор книги стихов «ReАнимация», изданной в рамках проекта «Библиотека Академии Зауми».