Опубликовано в журнале Prosōdia, номер 9, 2018
Владимир Иванович Козлов — поэт, литературовед, журналист, 1980 г. р. Доктор филологических наук, автор книги «Русская элегия неканонического периода» (М., 2013). Постоянный автор журналов «Вопросы литературы», «Новый мир». Поэтические книги — «Самостояние» (М., 2012), «Опыты на себе» (М., 2015). C 2014 года руководит Центром изучения современной поэзии в Южном федеральном университете. Лауреат премии фонда А. Вознесенского «Парабола» (2017).
Будущее и лазертаг
Скорость лишь нарастает;
дети рубятся в лазертаг* —
сегодня исполнилось тринадцать старшему,
отец его видит на табло
быстро растущую цифру —
количество попаданий каждого в каждого,
скорость лишь нарастает,
отец задаётся вопросом о том,
кем мы все будем, когда я допишу
фразу, не говоря уже о… —
в будущем задержи свою руку в моей, моя милая,
отключи свой искусственный интеллект,
оставь запах кожи и гениталий —
да, я достаточно примитивен,
впрочем, мы все безнадёжно отстали —
есть уже целые расы, народы отставших,
глядящих из нищих окрестностей космодрома,
как улетает всё выше
многоразовая мечта господина Маска*,
нам никогда не хватало в ней места,
а эти дети, развязавшие лазерную войну,
мечтают лишь об одном — об огромной пицце, —
будущее, возможно, не пощадит за это —
оно рвётся придумать человека заново,
пересобрать его, выбросить лишнее —
болезни, всяческие сомненья, смерть;
оно хочет нас выключить из игры
в лазертаг, казаков и разбойников, соколиную охоту,
после которой разве что пожрать, —
будущее похоже на гигантскую тыкву,
которую фермер вырастил на огороде,
чтобы победить на сельской ярмарке;
с сочувствием представляю,
как именно дети бы с ним поиграли, —
эти страшные рожи со свечкой внутри;
я безволен порою — не верю в форму,
это следствие веры в прогресс,
который стремится к точке,
вокруг которой во все концы летит свалка,
если не успеть внести в почву хрен-знает-что,
что ещё не придумали —
так во мне размышляет колхозник,
а охотник — не размышляет,
следующую партию он играет вместе с детьми,
а когда он вернётся,
он потребует понимать,
где тут еда, где искусство.
* Лазертаг — лазерная высокотехнологичная игра, проходящая в реальном времени и пространстве.
** Илон Маск — бизнесмен, владелец компании Tesla, выпускающей электромобили, проводит эксперименты по запуску в космос ракеты многоразового использования.
Тема розы
Расселся на тесном балконе –
первый этаж гостевого дома –
вино, ноутбук, пара мыслей –
а сбоку оказался куст,
куст цветущих роз,
они разыгрывали персиковый цвет,
варьируя насыщенность, прожилки,
а главное – развёрнутость, открытость,
но большинство – пушилось перезрело,
цветы показывали все возрасты,
и было только два бутона,
о которых если говорить, то только
про совершенство напряжённых линий,
расходящихся под натиском созревшего творенья;
взглянув на них, однако,
я оробел,
поскольку формы этого бутона –
настолько общее, доступное, неудивительное место,
что перед мгновенным чувством красоты
я ощутил бессилие его спасти
от штампов скетча, трафаретов граффити,
от наглости татуировок, пошлости романсов,
слащавости принтов на девичьих футболках,
гламура косметических компаний
и самовыражения больших художников –
есть просто роза,
и этой розе завтра предстоит
взрыв зрелости, миг процветанья,
триумф среди обвисших форм
доброжелателей и похотливых сластолюбцев,
ей завтра предстоит открыть свой запах,
я мучаюсь заране, предвкушая
запах: я ощущал его на коже,
на милой коже, он остался,
он навсегда на ней –
на следующий день цветок был срезан кем-то,
куст выглядел теперь руиной,
я чувствовал себя примерно так же,
и только мысль о том, что он сейчас кому-то служит,
слабо утешала,
я написал страницу,
и вспомнил, что бутонов было два,
я встал, вгляделся в глубину куста:
ну да, он там – и он расцвёл,
я сел счастливый, не пытаясь его нюхать.
Права поэзии
Праздность воспой и разгул
чувств, сочетание красок,
запах тела и отщепенства —
мы назовём тебя «поэт»;
но не заикайся о правах
человека без ссылки на подшивку посланий
федеральному собранию и доклад всемирного банка,
не надо и про общество — оно удел науки,
природа симпатичнее на фото,
миф о творчестве лишь капля в море рынка,
про власть не начинай — смешно:
что ты можешь знать о ней, пастух? —
и про любовь не смей, пожалуйста, –
о ней уже давно всё знает церковь;
есть, впрочем, маленькая щёлочка,
грязная, вонючая,
никому туда не хочется,
но, говорят, оттуда
прекрасный вид на мир, –
в той щёлочке поэзия,
ты полезай в неё;
если ж ты откроешь рот о человеке,
о помыслах его, о силах,
о том, зачем ему необходимо общество
и почему — любовь,
будешь тут же пустое место,
будешь невидим, неслышим, презрен,
как безродный безумец, который
пришёл отобрать у нас все;
если хочешь начать разговор
о том человеке, который возможен,
то предъяви его нам сначала,
сотвори его из себя, испытай
на нём многообразье мира, посмотри,
останется ли что, и предъяви,
предъяви его нам мертвым.
18-19 февраля 2018
Спорт
Договоримся,
что в нашем общем мире,
где каждый настолько великодушен,
что может себе позволить
если не насилие и предательство,
то хотя бы оплошности и слабости,
характеризуя их как «мелкие»,
хотя от них — озоновые дыры;
договоримся некоторые виды
совершенно бесполезной деятельности
на время,
собираясь в строго отведённом месте
под усиленной охраной
от предателей, естественно, и слабаков, —
договоримся их вести по правилам,
а правила — пропишем,
и они
позволят нам
путем определённых процедур
и подконтрольных испытаний
совершенно транспарентно
отбирать людей, которым
мы выдадим медаль и титул самых лучших
из тех, кто знает правила
и даже подчинил им жизнь, —
и назовем всё это, скажем, «спорт»;
договоримся,
что эти люди,
всю жизнь бегущие свои сто метров —
это та дистанция, которая отведена
и всей мятущейся душе, и мировой культуре —
пусть эти люди,
чьи семьи, может быть, давно
заждались от них пользы,
получат массу привилегий:
признаем их особенным сословьем,
живущим больше во дворцах
большого спорта,
признаем их героями, чья участь
уже давно не только в их руках,
пускай сегодня он пришёл тридцать шестым,
но это про него весь зал кричал «Россия»,
так пусть то слышит и сама страна,
и если у него проблемы с рационом и жильём,
пускай немедленно вмешается и все решит,
поскольку уж на что-на что,
а на иллюзию порядка
и справедливости, на идеальный мир,
где тупорылый хаос
смирён до случая-озорника,
не жалко средств налого-
плательщиков, и даже триллиона;
договоримся понимать этот язык,
язык античной драмы,
где смотрит хор, как на пути к светилу
горит неповторимейший Икар, —
давайте ощутим этот зазубренный хребет культуры,
который в напряженьи проступил,
когда язык искусства,
будто оробев от хамства черни,
выродился в эрудированные стоны рукоблудов,
тогда как драма не кончалась никогда,
и каждый в хоре знает, что такое жертва,
причём — лишённая какого-либо смысла,
безликая, несправедливая, не требующая воли;
пускай ты никогда не отличишь
саней от скелетона
и не поймёшь, зачем в быту
может пригодиться навык прыгать в высоту,
причём не просто, а лучше всех в подлунном,
тем не менее, достаточно уже того, что мы о чём-то
смогли договориться и теперь срываем голос:
«Давай!
Давай!
Давай!».