Опубликовано в журнале Prosōdia, номер 5, 2016
проникая в город варвары каменели
сторожей пугали незваные изваянья
утром их разбивали без шума и канители
из кусков мостили дороги растили зданья
пешеходу по сердцу давешние порядки
но разуй глаза – и сердце уйдёт в коленки
ненасытные руки хватают тебя за пятки
безымянные зенки мерцают из каждой стенки
Александр Беляков
Здесь нет никаких временных указаний, всё выглядит так, будто происходит постоянно: варвары проникали в город время от времени, каменели, за счёт них строились города, вообще жизнь зависела от этих набегов: из кусков разбитых варваров мостили дороги, растили здания. Но, несмотря на то, что это жизненные устои, это описание прошлых событий. Все глаголы в первой строфе стоят в прошедшем времени, а во второй – в настоящем — и присутствует повелительное наклонение как побуждение к будущим действиям.
Настроение меняется от первой строфы ко второй. Пешеходу по сердцу давешние порядки, которые, видимо, до сих пор сохраняются. Единственное опровержение – мнение самого автора. Свою точку зрения он показывает во второй строфе, обращаясь к третьему лицу, читателю или такому же наблюдателю жизни Рима. Призыв разуй глаза говорит нам о том, что действительно кроме автора никто больше не замечает странностей. А ведь ситуация ужасна! Ненасытные руки хватают за пятки, зенки мерцают из каждой стенки. Настолько ужасна, что сердце в коленки уходит.
Кто же эти варвары и зачем они проникали в город? На самом деле этот вопрос не появляется с первого же прочтения. Слова автора преподносят ситуацию как устоявшуюся и неизменную — город уже построен за счёт этих разбитых варваров, т.е. можно отметить минусы и смириться, чем делать всё заново. Да и автор не призывает к изменениям, ему лишь важно, чтобы его услышали — чтобы порядки перестали быть по сердцу пешеходу, который до сих пор не замечал, что его хватают здесь за собственные пятки.
Мы знаем о Риме, даже не углубляясь в научную литературу, что это всегда был богатый город. Набеги варваров должны были быть обычными событиями для Рима в прошлом. И здесь важно использование именно этого слова – варвары. Они не убийцы, не бандиты, они приходят, чтобы разворовать город, растащить его по кусочкам так же, как в итоге город растаскивает их.
Другой, более интересный вопрос: почему они каменели? Автор не даёт никаких объяснений. Мы только знаем, что они каменели сами — от страха или восхищения перед культурой. С ними никто не воевал, город защищали не люди, а какие-то другие силы, превращавшие варваров в камень. Но эти силы города, видимо, остались в прошлом.
Примечательна аллитерация. Звуки «р» и «з» в первой строфе встречаются постоянно, автор говорит здесь про прошлое, главные мотивы — ваРваРы и то, что их раЗбивают. Во второй же строфе они встречаются лишь три раза: когда автор говорит о Руках и Зенках – о том, что осталось от варваров – и когда ему нужно звучно привлечь к себе внимание: РаЗуй глаЗа. Эти звуки связаны с прошлым. Во второй строфе, где речь о современном мире, лирическое пространство строится на пешеходе и стенках, много повторений звуков «с» и «ш».
Город построен на останках тех, кто хотел его разграбить. И это не просто легенды, это можно увидеть своими глазами, встретиться взглядом с зенками — в стенках, почувствовать, как хватают за пятки. Это всё окружает человека, когда он попадает в Рим. Сейчас уже никто не каменеет, проникая в город, по крайней мере, автор об этом не упоминает. Но то, что окаменевших варваров разбивали и разбирали по кусочкам так же, как они могли бы разобрать этот город, наводит на мысль, что защита города теперь состоит в них самих.
Мария Волкова