Грушко П. Облачение теней: Поэты Испании. Переводы с испанского и каталанского. – М.: Центр книги Рудомино, 2015 – 736 с.: ил.
Опубликовано в журнале Prosōdia, номер 4, 2016
Огромное
количество имён – вот что сразу бросается в глаза, когда берёшь в руки
антологию «Облачение теней». Кто они? Когда, о чём, в каких условиях писали? В
предисловии к книге Павел Грушко, ведущий переводчик-испанист нашего времени, указывает,
что её название происходит от одного не переведённого на русский язык рассказа Хулио Кортасара – «Vestir una sombra» (дословно: «облекать, одевать тень»). В нём речь
идёт о том, как сложно «очертить», «вырисовать» тень, определить её границы, облечь
в одежды, не спугнув при этом, а потом снова начать «раздевать» её, желая
добраться до сути. «Тени» – это десятки поэтов, имена которых увековечены в их
произведениях. Процесс «облачения теней» – это перевод. Результат – «антология
испанской и каталанской поэзии».
О
структуре книги: поэтический корпус – произведения испанских и каталанских
поэтов – занимает более 500 страниц. В приложениях представлены статьи и очерки
разных лет о теоретических и конкретных проблемах перевода, а также собственные
произведения П. Грушко на испанские мотивы. Необходимо отметить, что антология
богато иллюстрирована: практически каждый автор сопровождён портретом или
фотографией, а если поэт обращается к какой-нибудь картине, то она обязательно
появляется на следующей странице. Например, «Портрет неизвестного» Эль Греко –
«А неизвестный-то был самой…Великой Испанией!»
— говорит поэт Леон Фелипе (с.289).
Большая
часть антологии, конечно, отведена испанским поэтам (т.е. поэтам, писавшим на
кастильском языке). Этот раздел строится по хронологическому принципу и
охватывает все этапы развития — от первых поэтических памятников Средневековья
до произведений современных авторов. Безусловно, при составлении такой обширной
книги невозможно не столкнуться с трудностями выбора, на что указывает и сам
составитель в предисловии, однако в результате перед нами, помимо десятков имён
и общей картины состояния кастильской поэзии, на каждом этапе представлены и
все выдающиеся, знаковые для своего времени поэты: Хорхе Манрике
(Проторенессанс), Гарсиласо де ла Вега, Луис де Леон,
Фернандо де Эррера и Лопе де Вега (Возрождение), Луис де Гонгора
и Франсиско де Кеведо (барокко), Томас де Ириарте (неоклассицизм), Хосе де Эспронседа
и Густаво Адольфо Беккер
(романтизм), а также множество гениев XX века – Антонио Мачадо, Хуан Рамон Хименес,
Федерико Гарсия Лорка, Мигель Эрнандес и другие.
Начинается,
однако, кастильская поэзия не с выдающихся имён, а с народных песен (canciones, отсюда и название сборника – cancionero), напевов (coplas)
и романсеро – неповторимого цикла испанских
романсов. Их основные темы – колоритный испанский быт (в том числе и коррида –
«Вынул часы Пакиро, / молвил голосом твёрдым: / “Этот
бык, говорю вам, / в полпятого будет мертвым!”» – с.12), мифологические сюжеты,
любовь, Реконкиста, любовь во время Реконкисты (в том числе и порицаемая — к
мавританке или еврейке, например): «Роланд Берберийский ужас / наводит на поле
брани / <…> И был бы самым счастливым / Асен,
когда бы не случай – / когда бы смог он закрыться / щитом от стрелы колючей, /
которую Белерифа, дочка Али Мулея,
/ метала или лука тугого, / сердец мужских не жалея» (с. 18). Вообще
мавританская и еврейская тема, появляясь в этих первых образцах народной
поэзии, глубоко пустит свои корни и приживётся, потому что «нет ни одного
испанца, в чьих жилах нет хотя бы капли мавританской или еврейской крови»
(с.632). Завершает «Начальную эпоху» упомянутый Хорхе Манрике
и самый известный фрагмент из его «Стансов на смерть отца», строки из которого
по памяти может процитировать любой испанец: «А жизни наши – те же реки, / в
пучину смерти суждено / тем рекам впасть» (с.35).
Эпоха
Возрождения дала испанской литературе великого поэта Гарсиласо
де ла Вега (или просто Гарсиласо,
как принято называть его в испанской литературной традиции) и его сонеты.
Именно Гарсиласо перенёс на испанскую почву строгие
итальянские поэтические формы и классическую любовную лирику: «Кто знал, когда
ты мне была дана, / как путнику счастливый ключ в пустыне, / что день придёт, и
я тебя в унынье / увижу, в скорбном бдении без сна?» (с. 39). Ключевыми для
этой эпохи становятся также имена Луиса де Леона (его философско-религиозная
поэзия, давшая начало поэзии «мистиков», представлена в антологии, правда,
только одним стихотворением) и Фернандо де Эрреры, родоначальника Севильской поэтической школы,
прозванного «Божественным». Позднее Возрождение – это эпоха Золотого века
испанской литературы и испанской культуры в целом. Для поэзии, как и для
драматургии, одним из знаковых имен становится Лопе
Феликс де Вега Карпио, отличавшийся невероятной
творческой плодовитостью: несколько тысяч пьес в стихах, поэмы, стихотворения.
Новое звучание приобретает в антологии его «Сонет о сонете», не раз
переводившийся русскими авторами: «Мне Виолантой на
мою беду / сонет заказан был, а с ним мороки: / четырнадцать в нём строк,
считают доки / (из коих, правда, три – уже в ряду)» (с.73).
На
смену Золотому веку приходит не менее блистательная эпоха барокко, прославившая
двух постоянно пикировавшихся и писавших сатирические сонеты друг на друга
поэтов, придерживавшихся противоположных взглядов на суть поэзии: Луиса де Гонгора-и-Арготе, родоначальника культизма,
ратующего за изощрённую и «непонятную» поэзию, «темный стиль», и Франсиско де Кеведо-и-Вильегаса, приверженца концептизма,
«простой» поэзии. Гонгора, оказавший огромное влияние
на поэтов XX века, особенно на «поколение 27 года», широко
представлен в антологии: романсы, сонеты, летрильи, а
также «Сказание о Полифеме и Галатее» и фрагмент из
«Поэмы уединений»:
Шаги
скитальца – суть мои стихи,
и
вкупе – нежной музы откровенье;
в
глухом уединенье
те
замерли, чтобы зазвучали эти (с.145).
Перевод
обоих произведений впервые выполнен Павлом Грушко в 1987 и 1998 годах
соответственно. О переводе «Сказания…» переводчик рассказывает в статье «Поиск
естественной неестественности», помещённой в разделе «Приложения»: «При
переводе главной трудностью и явилось воссоздание
образа поэмы, которая должна восприниматься современным русским читателем
как произведение культиста, эрудита, не только
знакомого со всем объёмом позднеренессансной
культуры, но намеренно затемняющего свое творение» (с. 590). Не зря в «Романсе
про Дона Луиса де Гонгору» Кеведо
говорит: «Автор жеманных припевов, / звуков испанских палач, / крутятся вирши
юлою, / а непонятно, хоть плачь» (с. 167). То есть это была очень непростая
задача для переводчика.
Эпоху
романтизма в Испании открывает Хосе де Эспронседа –
его «Песнь пирата» бесспорно написана под влиянием «Корсара» Байрона в лучших
традициях времени:
На
бортах – по десять пушек,
паруса
под ветром свежим
над
морским парят безбрежьем –
бригантину
вдаль несут.
На
носу – корсар суровый,
наречённый
кличкой Дьявол,
нет
морей, где он не плавал,
правя
свой пиратский суд! (с.213).
Другой
выдающийся поэт-романтик, Густаво Адольфо
Беккер, испытывал очевидное влияние Генриха Гейне. Цикл его стихотворений
«Рифмы» представляет собой любовную романтическую лирику: «Та женщина мне
отравила душу, / а та влила мне в жилы яд, / и ни одна со мною не осталась, / и
ни с одной я с той поры не рад» (с. 232).
XX век, такой
противоречивый, горький и кровавый для Испании, подарил ей множество гениальных
поэтов. В отечественной и
зарубежной испанистике принято распределять их по «поколениям», объединённым
общей идеей и взглядами на суть и назначение поэзии. Это «поколение 98 года»
(Антонио и Мануэль Мачадо,
Хуан Рамон Хименес и др.), «поколение 27 года» (Рамон Гомес де ла Серна, Висенте Алейксандре, Дамасо Алонсо, Федерико Гарсия Лорка, Рафаэль Альберти и другие),
«поколение 36 года (послевоенное)» (Габриэль Селайя, Блас де Отеро и др.), «поколение 50-х» (Хосе Агустин
Гойтисоло, Хосе Анхель Валенте и др.), «поколение 60-х», «поколение 68 года»…
Составитель антологии, однако, не подчёркивает это распределение и по понятным
причинам не включает всех известных поэтов этого века в подборку – их великое
множество.
П.
Грушко отмечает, что не только сложное сложно переводить, но и, казалось бы,
простое – например, стихотворения Антонио Мачадо:
«Трудность не в воспроизведении формы, а в показе этой её застенчивости» (с.597). Вообще каждый из поэтов XX века, несмотря на сформировавшиеся объединения,
представляет собой что-то новое и интересное для читателя и переводчика. Так, Рамон Гомес де ла Серна создаёт жанр грегерии –
краткого афористичного высказывания, сочетающего юмор и метафору: «Самое
неприятное в смерти – что наш скелет могут перепутать с чужим», «Тушёный язык –
любимое блюдо академика-лингвиста», «Эфир попахивает стратосферой» (с.
299-301).
Следующий
раздел, в котором представлены произведения нескольких поэтов конца XX – начала XXI
века, представляет большой интерес,
поскольку о состоянии современной испанской поэзии нашему читателю известно
немного. Между тем, некоторые авторы являются лауреатами литературных премий и
известны за рубежом. Так, книги Фернандо Вальверде, лауреата премии «Антонио Мачадо»,
с успехом переиздаются в странах Латинской Америки.
Каталанская
поэзия в силу определённых причин, к сожалению, мало известна в нашей стране.
Дело в том, что в годы диктатуры генерала Франко (1939-1975) каталанская
культура в целом, в том числе язык и литература, переживали большой упадок
из-за политики унификации. Однако в настоящий момент каталанский язык – язык
Автономной области Каталония, один из четырёх государственных языков Испании
(наравне с галисийским, баскским и кастильским – собственно испанским в нашем
понимании), его статус официально закреплён конституцией страны. На каталанском
языке создана богатая литературная традиция, во многом не уступающая традиции
кастильской. Поэтому перевод каталанской поэзии на другой язык и её публикация
в этой антологии представляется очень важной – здесь каталанские поэты
представлены наравне с кастильскими. Раздел этот, правда, в целом небольшой, но
подборка стихотворений получилась очень сочной. Это и Жозеп
Карне, «Принц поэзии», воспевавший красоты родной
Каталонии («Быть каталонцами в мире / дал нам Бог и нарёк / добрым именем, дал
нам / древность и свежий сок» – с. 496), и ушедший из жизни в 30 лет Жоан Сальват-Папассейт,
поэт-авангардист, чьи стихи до сих пор пользуются огромной популярностью
(«Пасынки Иберии, бедные подпаски, / галисийцы, / баски! / Новая Кастилия, /
Старая Кастилия, / если б дружно за руки взяться мы сумели, / поборов бессилие,
/ разве мы бы дали властвовать химере?» – с.530), и Сальвадор Эсприу-и-Кастельо, неоднократно номинированный на
Нобелевскую премию по литературе (в антологии представлены фрагменты из его
книги «Шкура быка»: «Старый мой Сефарад, / распялен,
как шкура, ты…» – с.553), и многие другие – патриоты, выдающиеся деятели
культуры, борцы за культурную автономию своего региона.
Сведения
о представленных в антологии авторах, в том числе и годы жизни, собраны в конце
книги в разделе «Об авторах» в алфавитном порядке (т.е. не в том порядке, в
котором их произведения представлены в самой книге). Такой подход может
показаться несколько неудобным любителям строгой хронологической
последовательности, но, с другой стороны, позволяет погрузиться в мир поэзии,
не отвлекаясь изначально на личность автора.
Важной
отличительной чертой этой антологии является авторский подход к её составлению.
Не зря на обложке стоит имя Павла Грушко – он не только её составитель, но и
комментатор, иллюстратор, а также один из авторов (в книгу включены собственные
произведения на испанские мотивы). В самом принципе подборки реализуются
несколько подходов: хронологический и жанровый. Последний, впрочем,
осуществляется только в двух разделах: «Пословицы и поговорки» и «Эпиграммы» —
видимо, поскольку этот материал представляет особую сложность при переводе, а
значит — и особый интерес для переводчика. Кроме того, в иллюстративном
материале собраны выдержки из личного архива: это и черновики переводов, и
первые публикации; это также фотографии разных лет с поэтами и испанистами,
фотографии пейзажей и архитектурных сооружений Испании, воспоминания о поездках
и другая информация, касающаяся Павла Грушко как личности, а не только как
переводчика. Очевидно, что это не просто антология произведений испанских и
каталанских поэтов, но и подведение определённых творческих и профессиональных
итогов работы испаниста Павла Грушко.
Необходимо
отметить, что автор-составитель
антологии не только практикующий переводчик, но ещё и теоретик перевода. Вопрос
о целесообразности, точности и вообще возможности перевода поэзии – сложный, но
Павел Грушко даёт на него однозначный ответ: переводить поэзию можно и нужно.
Одна из задач переводчика – «умножение художественного богатства
соотечественников» (с.587). Перевод стихов, по мнению П.Грушко, не может
ограничиваться только передачей смыслового содержания, – обязательно необходимо
погрузить читателя в контекст культуры и языка оригинала, позволить ему
прикоснуться к другим смыслам, которые неизбежно приходится терять в языке при
переводе, но которые по-прежнему чувствуются при грамотном оформлении этого
самого контекста. Именно поэтому в антологии много комментариев и иллюстраций.
Особое место в концепции перевода поэзии П. Грушко занимает и вопрос о форме. В
традиционной поэзии, по его логике, нужно сохранять метр и рифму, как и
определённый размер – П. Грушко называет его «вертикальным» – в свободных
стихах: «в обуздании материала формой залог успеха во всех видах искусства»
(с.647).
И,
наконец, П. Грушко – автор своих собственных стихотворений и пьес, и в его
понимании у понятия «перевод» существует ещё одно, гораздо более широкое
толкование: любое искусство – перевод, «перекодирование» одного языка
(символов/ знаков и т. д.) в другой. В этом смысле переводчиком является и
режиссёр, и художник, и писатель. Из этой мысли родилась концепция «Trans/Форм», «теория и практика художественного перевода
как метод перевоплощения в разных жанрах искусства…» (с.575), как совокупное
наименование всей творческой деятельности автора, будь то художественный
перевод, литература или театр. Такой подход, при котором весь мир видится не
просто как текст, а как текст, подлежащий переводу – как в узком, так и в
широком понимании – представляется очень актуальным и позволяет взглянуть в
другой перспективе на теорию и практику перевода.
Размышляя
о своем потенциальном читателе, составитель и переводчик антологии говорит о
своих коллегах и, конечно, о «неведомом интеллектуале», надеясь, что он «оценит
переводы из сложнейших». На самом деле антология «Облачение теней» призвана
быть интересной широкому кругу читателей, как специалистов, так и любителей
поэзии, потому что она открывает богатейший пласт испанской культуры и даёт
возможность прикоснуться к испанской душе, во многом родственной русской.
Отдельно в качестве потенциального читателя стоит отметить студента-испаниста,
для которого антология может стать кладезем информации: большое количество
впервые переведённых на русский язык стихотворений, комментарии к технической
стороны их перевода в статьях, подборка имён, которая с лихвой покрывает весь
модуль поэзии в рамках курса по испанской литературе.