в переводе Алёши Прокопьева
Опубликовано в журнале Prosōdia, номер 3, 2015
Прокопьев
Алексей (Алёша) Петрович — переводчик, поэт, 1957 г.р.. Окончил
отделение искусствоведения исторического факультета МГУ.
В 1996-2002 годах руководил семинаром по художественному переводу в
Литературном институте им. Горького. Переводит поэзию с немецкого,
шведского, английского, итальянского, чувашского языков. Среди переводимых
авторов — Р.-М. Рильке, Г.Бенн, П.Целан,
Т.Транстрёмер, И.Кристиансен.
Лауреат премии Андрея Белого (2010)
в номинации «Перевод». Автор трех книг стихов, последняя из которых — «Снежная
Троя» (М.: ОГИ, 2003). Живет в
Москве.
От
переводчика
Великий немецкий поэт XVII века Андреас Грифиус (1616-1664), писавший блистательные стихи в совсем недавно к тому времени установившейся в германском стихосложении силлаботонике, яростен и разящ не только в излюбленной своей теме vanitas, то есть тщеты всего сущего, но и в протестантских гимнах. Иные сонеты он перекладывал с латыни, тем самым способствуя развитию национальной литературы. И звучали они по-новому и свежо, как по-новому и свежо зазвучат через какое-то столетие на русской почве стихи Ломоносова и Сумарокова. Переводчик полагает своей заслугой обязательную мужскую цезуру на третьей стопе, след деления александрийского (силлабического) стиха Ронсара и других французов ровно посередине, без какового деления внедрение новой системы было бы невозможно.
Из Первой книги сонетов
III.
О РОЖДЕСТВЕ ИИСУСА
НОчь, всех ночей светлей, светлее дня: не мгла, –
Яснее солнца – Ночь, Ночь – Рождество Сиянья,
Сам Бог, во Свете Свет Живой, – твой свет избранья,
О Ночь, что ночи все, все дни превозмогла.
О Радостная Ночь, что мрак в себе сожгла,
И Ах и Страх, и все, что в мире есть, страданья,
Ад-трепет, ужас-ад, и ад напоминанья,
Разверзлись небеса – но где же громы зла?
Творец ночей и дней в святой Ночи явился!
Взял наше время, плоть, и всем распорядился!
А наши время-плоть взял вечности в елей.
Ночь чёрного стыда, где правят грех и злоба,
Прейдут в святую Ночь, что мрак стирает гроба,
В Ночь, что светлее дня, что всех ночей светлей.
IV.
О ТЕМНИЦЕ ГОСПОДНЕЙ
КАк сатане в Саду поймать на ум вступило
В тенёта небылиц, в оков тяжёлых власть
(Чьих преступлений род теперь и наша часть)
Невинность самоё, так смерть её схватила.
Коварен Змей – в силках Свобода. Божья сила,
Что сотворила мир – Грохочущая Пясть, —
(Как сладко им в ночи Его Сиянье красть!) –
Теперь в цепях, дабы и нам свобод хватило.
Царь стал теперь рабом, и бешеных рабов
На Сына напустил, что был себя готов
Отдать, лишь паче б зол не вышло из темницы.
Ты, обративший в свет служенье в доме слуг,
И в путах сохранив его для Божьих Рук,
Свободным от греха, и мне дай в нём трудиться.
V.
О ТЕЛЕ ГОСПОДА
Bidermanni. Eheu! flebile funus1
УВы! Что вижу я? труп распростёртый, тело,
В котором места ты живого не найдёшь –
Из раны кровь бежит, и в смертном страхе дрожь
Проходит по щекам, а лик белее мела.
Кто мучил так Тебя? Кто дико и умело
Бичом рвал плоть Твою? Какой тигрёнок, кто ж,
Свиреп, Тебя когтил, когда гвоздями сплошь
Ты был пробит насквозь, с кем мне сравнить бы смело
Того, кто нежный лоб шипами изгвоздил?
О, мой Жених, Тебя кто желчью напоил?
Твою любовь свершив – мою вину-измену.
Кто не готов к любви, с Его любовью врозь?
Чью душу образ сей не поразил насквозь?
Навеки плачет пусть рассудку помраченну.
IX.
СЛЁЗЫ, ПРОЛИТЫЕ ВО ВРЕМЯ ТЯЖЁЛОЙ БОЛЕЗНИ
Я Уж не тот, что был, сил нету и в помине,
Сгоревшею трухой всё высохло во мне –
Смерть мне в глаза глядит, мы с ней наедине,
Себя узнать в себе нельзя ни впредь, ни ныне.
Вдох из меня нейдёт, язык твердеет в стыни,
А мускул всяк обмяк. Чертог на простыне –
Вместилище души – ветшает в тишине,
И вскоре рухнет он в заведомой пустыне.
Вот так цветок встаёт, когда встаёт рассвет,
И вянет, прежде чем свет дня сойдёт на нет.
И я так жил, росой, слезами окропленный –
Чтоб скоротечно пасть. О ты, земная ночь!
Бежит к концу мой час, отбодрствовал – и прочь,
Сном смерти буду взят, я, смертный сон, твой пленный.
Из Второй книги сонетов
I.
УТРЕННИЙ СОНЕТ
БЕссмертный звёздный полк ушёл во мрак, блистая.
Диана всё бледней. Заря на серый свод
С улыбкою глядит. Уж перистый народ
Приветствует её, поэтов птичья стая.
Что в мире ни живёт, целует мир, встречая
С подъятой головой – лучей могучих флот
На блещущей воде. О Трижды Высший Плот,
Тех озари, у ног Твоих чья жизнь святая!
Ночь плотную гони, что вкруг души моей,
Мой дух и сердце вдруг обставший мрак скорбей,
И веру дай: себя куда ж ей от любви деть!
Чтоб одному Тебе служил я целый день,
Всегда; и, наконец, как жизнь покатит в тень,
Чтоб вечно мог Тебя, мой Свет и Солнце, видеть.
III.
ВЕЧЕР
ДЕнь мимолётный прочь. Ночь, поднимая флаг,
Выводит звёздный полк. Усталый люд, потери
Неся, идёт с полей. Где были птицы-звери,
Печаль и пустота. Растратить время так!
Всё ближе тот причал, где шлюп мой встанет наг.
Как этот свет угас, так я и ты теперь и
Уйдём. Как всё, что есть. Что зрим. По крайней мере,
В недолгий срок. Что жизнь? Забег, где ты рысак.
Дай, Боже, на бегу мне не споткнуться в мыле,
Чтоб Ах, и Грех, и Прах, и Страх не соблазнили.
Сияй передо мной, будь рядом, Сноп Огня.
Почию телом я, но дух горит победней.
А вечерять со мной придёт мой день последний,
Так вырви же к Себе из сумерек меня.
Перевёл Алёша Прокопьев
1 Сонеты V – VII являются переложением латинских гимнов известных в то время поэтов-иезуитов. Якоб Бидерман (Jakob Bidermann, 1578-1639) Eheu! flebile funus – Увы! неприглядная смерть…