Заяц как символ высокоадаптивной стратегии затаивания
Документ без названия
Зайцы — животные необыкновенные. Когда во внешней среде что-то меняется, они замирают, стараются затаиться, сделаться максимально невидимыми и переждать тревожные времена. Многие считают такое поведение проявлением трусости, проистекающей от слабости. Поэтому затаивание как стратегия поведения считается признаком плохой приспособленности к жизни животного или человека.
Между тем реакция затаивания широко распространена в природе. Часто она проявляется у животных не только при неожиданном появлении хищника, когда бегство уже невозможно, но и при любом внезапном изменении в окружающей среде. Можно вызвать ее и искусственно — это так называемый животный гипноз. Если, взяв в руки животное, резко перевернуть его на спину — оно замрет. Особенно легко выходит этот трюк с домашними курами и голубями. Можно проделать его и с некоторыми кошками. Некоторые — далеко не все — кошки замрут на несколько секунд после быстрого переворота. Что же касается зайцеобразных грызунов, те почти все склонны к подобной реакции.
Близкий к зайцам вид кроликов используют в нейрофизиологических экспериментах, не подвергая животных общему наркозу (рис. 1). Погруженный быстрым переворотом в «животный наркоз» кролик сохраняет неподвижность до десятков минут. За это время, проведя только местное обезболивание, можно успеть ввести в мозг электрод и записать реакции нейронов бодрствующего животного. Поскольку толщина кончика стеклянного электрода — один микрон (одна тысячная миллиметра), он ломается, если объект смещается хотя бы на одну десятую миллиметра. Но у замерших кроликов нет даже такого мелкого дрожания.
Стратегию поведения затаивания часто называют пассивной в противовес активной, которая включает в себя быстрое изменение дистанции с вызвавшим беспокойство объектом, то есть борьбу или бегство. Пассивная стратегия поведения многими считается «плохой». Ее полагают свидетельством малых приспособительных возможностей. Говорят о низкой адаптивности животных, которые склонны к реакции затаивания при неких изменениях в окружающей среде. В этой статье мы покажем ошибочность такого представления.
Обе стратегии поведения представляют собой два полюса широкого спектра приспособительных механизмов. На одном полюсе лежит реакция борьбы или бегства — активная реакция, а на другом — реакция замирания, затаивания, то есть пассивная реакция. Для разных биологических видов характерно предпочтение либо одной, либо другой реакции на изменения в среде обитания. У зайцев, кроликов и некоторых других видов подавляющая часть особей имеет врожденную склонность к реакции затаивания, то есть к пассивной стратегии поведения. Примером преобладания противоположной — активной — стратегии поведения могут служить гончие собаки. К гончим относят около пятидесяти пород охотничьих собак, главной отличительной чертой которых является врожденная склонность к бегу за движущимся объектом. Гончие реагируют не только на бегущего зверя, но и на любое движение в ландшафте, например, на упавший с ветки снег. Умение спокойно сидеть можно воспитать у гончей собаки, но это требует тщательного и длительного обучения. Среди людей встречаются как «зайцы», так и «гончие».
«Зайцы» и «гончие» среди людей
Применительно к людям альтернатива «борьба/бегство или затаивание» безусловно сохраняется, но она принимает вид преобразования внешней среды или же приспособления к ней.
Когда изменения в среде привычны либо происходят медленно, когда есть время подумать, понять, что происходит, определить важность происходящих изменений, оценить свои возможности, посчитать возможные выигрыши и проигрыши при разном течении событий — в этих случаях человек, как правило, сознательно выбирает одну из стратегий поведения. Он либо старается вернуть параметры среды к прежним (закрывает форточку), либо приспосабливается к ней (запахивается поплотнее и поднимает воротник).
Но если у человека нет готовой программы поведения, если человек испытывает стресс (а стресс — это реакция организма на новизну стимула), то он реагирует в соответствии со своим психологическим типом, реализуя поведение либо активное, либо пассивное: ведет себя либо как заяц, либо как гончая.
Например, появление в незнакомом или малознакомом обществе может быть стрессорной ситуацией, если человек не ведет постоянную светскую жизнь, регулярно посещая места, где между людьми преобладает «шапочное знакомство». Такой несветский человек, для которого подобная ситуация содержит большой элемент новизны, как правило, реализует одну из двух стратегий поведения. Он либо старается укрыться где-нибудь в углу и молчит весь вечер, либо становится нарочито развязным, громко разговаривает, живо жестикулирует, оглушительно хохочет. В эти же две крайности, как правило, впадают непрофессиональные актеры. Они либо «зажаты», либо переигрывают — совершают гораздо больше движений, чем нужно, гримасничают, чрезмерно интонируют речь.
Немецкий психиатр Эрнст Кречмер в работе «Об истерии» описал две полярные формы психического расстройства, вспышка которого произошла в Европе во время и после Первой мировой войны. Столкнувшись с препятствием своим желаниям, одни люди впадают в подобие буйства, а другие цепенеют. Последнюю реакцию Кречмер назвал «рефлексом ложной смерти», который, как мы уже отмечали, широко распространен среди животных.
Термины «активное» и «пассивное» поведение не совсем удачны, так как имеют явно оценочный характер. Принято считать, что «активное» всегда лучше. Активная жизненная позиция — это хорошо, а быть приспособленцем — плохо. Текстовый процессор «Ворд» подчеркивает слово «приспособленец» волнистой зеленой линией как слово с «ярко выраженной экспрессивной (негативной, иронической) окраской» — подобно слову «дурак». Хотя даже на уровне здравого смысла очевидно, что приспособление — не всегда плохая стратегия поведения. Например, новый руководитель всегда вводит новые правила работы коллектива: раньше совещания проходили по понедельникам, а теперь — по четвергам; раньше собирались к 13.00, а теперь — к 11.00 и т. п. Здравый смысл говорит, что лучше будет попытаться приспособиться к новым условиям существования. И только тогда, когда выяснится, что это невозможно, можно начинать активное сопротивление новациям.
Кроме того, называть поведение «зайцев» пассивным — все равно что называть пассивным процессом сон. Для реализации затаивания нужно по крайней мере не меньше энергии, чем для совершения движений. Торможение в центральной нервной системе (ЦНС) — это активный процесс, требующий много энергии. Например, при улыбке работают девять мышц, а маска сосредоточенности требует работы 17 мимических мышц. Поведение детей с синдромом гиперактивности и дефицита внимания улучшается при лечении препаратами, усиливающими питание мозга. Следовательно склонность к поведению «гончей» проявляется при недостаточности функций ЦНС. Гиперактивность, то есть повышенная спонтанная двигательная активность у здоровых детей, часто отмечается при утомлении, то есть является следствием ухудшения функционального состояния ЦНС.
Для характеристики психологических (поведенческих) типов в научной литературе предпочтительнее использовать термины «поведение типа А» и «поведение типа Б», что было предложено кардиологами М. Фридманом и Р. Розенманом в 1959 году. Они первыми обратили внимание на то, что для людей типа А, с активным поведением, то есть «гончих», в несколько раз выше риск заболевания ишемической болезнью сердца — очевидное преимущество стратегии затаивания. Дело здесь не в том, что люди с поведением типа Б, то есть «зайцы», испытывают меньший стресс, чем люди с поведением типа А. Поведение типа А сопровождается активацией симпатической нервной системы и большим выбросом адреналина. В то же время для поведения типа Б характерна другая эндокринная компонента — увеличение секреции кортикостероидных гормонов.
Фридман и Розенман к типу А отнесли людей, для которых характерны такие черты, как агрессивность, амбициозность, социальная активность. К типу Б — неагрессивных, неамбициозных и не склонных к общественной активности людей.
Следует отметить, что агрессивность здесь понимается в самом широком смысле этого слова — как постоянное стремление сократить дистанцию общения. Поэтому ярким представителем поведенческого типа А является не только д’Артаньян, но и, например, Ноздрев. Ноздрев быстро переходит на «ты» с едва знакомым ему Чичиковым. Сразу же пускается в ненужные откровения, заявляет собеседнику: «Будь я твоим начальником, я бы тебя повесил». В быту такие люди называются бесцеремонны -ми. Отметим, что люди типа А не обязательно склонны к решению спора насилием. Персонажи фильма «Пятый элемент» — герой Брюса Уиллиса и радиоведущий — оба относятся к поведенческому типу А, хотя радиоведущий не имеет привычки решать конфликты стрельбой и, более того, откровенно трусоват. Его агрессивность проявляется в манере общения с людьми, он стремительно идет на контакт. Он откровенно амбициозен (первый вопрос ассистентам по окончании эфира: «Как все прошло?») и социально активен — другие люди радиоведущими и не работают.
Яркие представители поведенческого типа А всегда бросаются в глаза. Вот что пишет Плутарх в «Застольных беседах»:
Наш согражданин Нигер вернулся на родину от ученых занятий. Он слушал прославленного философа не столько времени, чтобы воспринять его систему, но достаточно, чтобы, подражая ему, усвоить неприятную манеру по всякому поводу изобличать своих собеседников в ошибках.
С большой долей вероятности можно утверждать, что Нигер имел врожденную склонность к «обличению собеседников», а общение с философом только укрепило ее. Стремление победить в споре является, пожалуй, главной чертой человека поведенческого типа А. Такие люди спорят не для того, чтобы родилась истина, и не для того даже, чтобы отстоять свою точку зрения. Им важно оказаться победителем, пусть для этого придется и выдать взгляды оппонента за свои собственные.
В этой статье вместо нейтральных А и Б мы будем использовать обозначение З и Г. З — для поведения затаивания, свойственного зайцу, «пассивного» поведения, поведения типа Б по Фридману и Розенману; Г — для противоположной стратегии поведения, свойственной гончей, для поведения «активного», поведения А по Фридману и Розенману.
Адаптивность психологических типов «зайцы» и «гончие»
Две стратегии оптимальны в разных условиях. Очевидно, что в одних ситуациях надо бежать, а в других — сидеть смирно. Собака активно преследует выпавшего из гнезда птенца, если он бегает, вяло интересуется слетком, который вертит головой, и совсем не замечает замершего неподвижно. Проспер Мериме в «Письмах из Испании» пишет:
Легко понять, что характеры у быков бывают столь же разнообразны, как у людей, тем не менее они разделяются на две резко обозначенные категории: на «ясных» и «темных». «Ясные» откровенно бросаются в атаку, в то время как «темные» хитрят и стараются напасть на человека предательским образом. Эти последние бывают необыкновенно опасны.
Очевидно, что «светлые» быки обладают поведенческим типом Г («гончая»). Оказавшись на арене, в непривычной обстановке, испытывая стресс, они сразу же демонстрируют реакцию борьбы. Такая простая, незамысловатая стратегия поведения не создает проблем для их противника. В то же время благодаря своей стратегии затаивания и выжидания «темные» быки, носители поведения типа З (заяц»), представляют опасность для матадора. Таким образом, поведение типа З, очевидно, более адаптивно, чем поведение типа Г в ситуации противостояния жертвы (быка) хищнику (человеку).
Рассмотрим еще один пример. Раньше в питомниках служебного собаководства выбраковывались носители поведения типа З, так как у них преобладает пассивно-оборонительная реакция на угрозу. При появлении чужого человека такие собаки поджимают хвост, пятятся и поскуливают. Естественно, что они не годятся для охранно-караульной службы — основной области применения служебных собак. Между тем в работе, которая велась с участием Л. В. Крушинского — основателя отечественной этологии, было установлено, что такие трусоватые собаки значительно лучше обучаются поисковой работе. Причем не только потому что имеют лучшее обоняние[1], а именно в силу особенностей психологического типа. Животные и люди типа З хорошо справляются с работой в условиях низкого уровня стресса, так как при стрессе они реализуют свою стратегию поведения — затаиваются. Стратегия поведения типа Г при стрессе — преобразовывать внешнюю среду, то есть либо атаковать врага, либо бежать от опасности. Поэтому тип Г идеален для собак-подрывников и собак-связников. В то же время в обстановке с низким уровнем стресса, например для работы по следу, эти животные малопригодны, так как исследовательская активность развита у них слабо. Для работы по следу наиболее пригодны собаки с преобладанием пассивно-оборонительных реакций на угрозу, то есть носители поведения типа З[2].
Вопреки широко распространенному мнению поведение типа З может оказаться оптимальной стратегией и в стрессорных условиях, когда задачей животного или человека является не выполнение какой-либо работы, а выживание. Хорошо известна притча о двух лягушках, попавших в кринку с молоком: одна посчитала ситуацию безнадежной и, перестав сопротивляться обстоятельствам, утонула, а другая стала барахтаться и выбралась, сбив молоко в масло. Мораль этой истории — бороться при любых обстоятельствах.
Эту ситуацию смоделировали в эксперименте. Вместо лягушек были использованы рыбы, в аквариум которых перекрыли поступление воздуха. Когда кислородное голодание стало ощутимым, в популяции выявилось два типа поведения особей. Часть рыб замерла, а другая стала бурно перемещаться, стараясь выпрыгнуть из аквариума или во всяком случае что-то изменить в окружающей среде. Не доводя рыб до гибели, включили воздушный насос. Спустя некоторое время часть животных погибла. Все погибшие были из числа тех, кто активно вел себя во время неблагоприятного изменения условий существования, то есть демонстрировал поведение типа Г. Показательно, что содержание адреналина в тканях погибших рыб было в несколько раз выше, чем в тканях рыб, остававшихся спокойными во время кислородного голодания. То есть адреналин ассоциируется с поведением типа Г не только у млекопитающих, но и у низших животных. Таким образом, поведение типа З, затаивание, может быть оптимальной стратегией поведения при неблагоприятных изменениях среды.
Очевидны преимущества поведения типа З при вторжении на чужую территорию, покушении на чужие материальные ресурсы. В этом случае стратегии поведения для наглядности называют стратегиями «ястреба» и «голубя»[3]. Стремительное вторжение всегда встретит яростный отпор хозяина, тогда как тихое вкрадчивое втирание в доверие дает гораздо больше шансов на успех. Например, молодая кошка, выбравшая себе человека для совместного проживания, скорее добьется своего, если будет лишь деликатно держаться в поле зрения своего избранника, а не врываться в дом с наглым мяуканьем. Точно так же и человек, попавший в новый коллектив, имеет больше шансов на успешную социальную адаптацию, если не будет сразу же критиковать существующие порядки, не станет много рассказывать о своих достоинствах, не будет декларировать свои права, не начнет сразу же давать советы коллегам, особенно начальнику.
«Зайцы» и «гончие» при различной контролируемости ситуации
Наиболее ярко преимущества поведения типа З проявляются в неконтролируемых ситуациях[4]. Животные и люди с поведенческим типом З лучше переносят неконтролируемые стрессорные воздействия. Неконтролируемым является такое изменение среды обитания, к которому нельзя приспособиться, которого нельзя избежать и которое нельзя предсказать. Заметим, что из трех перечисленных условий неконтролируемости наиболее пагубным образом действует на живой организм непредсказуемость воздействия.
Наиболее широко распространенная модель неконтролируемого стрессорного воздействия — болевое раздражение электрическим током в таких условиях, когда животное не может выключать ток. На этой модели было показано, что только у крыс с поведением типа Г, которые подвергались действию электрического тока в неконтролируемых условиях, развивается выученная беспомощность — состояние, которое считается моделью депрессии человека. Выученная беспомощность у крыс типа Г проявляется в ухудшении как обучения, так и воспроизведения уже имеющихся навыков. Изменяется и вся структура поведения таких животных. В домашней клетке у них проявляются ранее несвойственные им реакции замирания. Кроме того, у них развивается агедония — потребление вкусной пищи, которую они ранее предпочитали, резко падает. Наконец, только животные типа Г после неконтролируемого воздействия начинают употреблять алкоголь. Поскольку алкоголь является универсальным стресс-протектором, его потребление служит показателем силы стресса, который испытало животное или человек. Животные типа З игнорируют этанол, бутылки с которым ставят им в клетку, и это является одним из показателей того, что неконтролируемое воздействие не оставило следа в их психике. После неконтролируемого воздействия животные этого типа демонстрируют лишь повышенный уровень тревоги, но в остальном их поведение не меняется.
Люди постоянно испытывают неконтролируемое социальное давление. При этом наиболее чувствительными к неконтролируемым социальным ситуациям являются носители психологического типа Г. Классический пример психологического типа Г — Анна Каренина, не выдержавшая остракизма. В физической среде, в которой она существовала, полностью отсутствовали неблагоприятные изменения. Единственным негативным фактором в ее жизни было отсутствие социальных контактов: общество, в котором Анна привыкла находиться, отвергло ее. Отсутствие социальных контактов является сильным стрессором для представителей психологического типа Г. Тот круг, которым вынужденно было ограничено общение Анны, то есть семья, — недостаточен для них. Они нуждаются в постоянных социальных контактах, в разговорах, сплетнях, интригах, новых знакомствах, посещении мест массовых развлечений — не столько для развлечения, сколько именно для общения. Таким образом, внезапное лишение этих возможностей явилось сильнейшим стрессором для Анны. Поскольку Анна стремилась, но не могла вернуть себе возможность светской жизни, стрессорная ситуация стала неконтролируемой. Ситуация неконтролируемого социального стресса вызвала у нее депрессию, которая и привела к самоубийству.
Важно подчеркнуть, что выученная беспомощность была обусловлена не только неконтролируемой ситуацией, но и психологическим типом Анны Карениной. Например, если бы Долли, невестка Анны, была почему-либо подвергнута остракизму, это не имело бы никаких последствий для ее душевного состояния. Скорее всего, она и не заметила бы, что отвергнута обществом. Долли Облонская — это хороший пример поведенческого типа З: она социально неактивна, лишена амбиций и совсем не склонна к агрессии (в минуты сильнейшего душевного волнения она кричит: «Оставьте, оставьте меня!»). Трудно представить ее в процессе какой-нибудь общественной активности. Светские обязанности — визиты, приемы, присутствие на вечерах и т. п. — для Долли были именно обязанностями.
Пациенты клиники неврозов имеют общие для всех них личностные особенности. Они обидчивые, агрессивные, нетерпеливые, склонные к конкуренции, с обостренным чувством времени, озлобленные, импульсивные, поддающиеся сиюминутному настроению, тревожные и раздражительные[5]. Подчеркнем, что речь идет именно о личностных особенностях, то есть тех особенностях психики и поведения, которые не являются следствием заболевания, вызванного чаще всего социальным стрессом. Все перечисленные качества позволяют характеризовать этих людей как представителей поведенческого типа Г.
Связь поведенческого типа Г с депрессией обнаруживается не только в психиатрических исследованиях. На такую связь указывает и высокая смертность больных депрессией от болезней сердечнососудистой системы. Ведь частота ишемической болезни сердца в несколько раз выше у людей с поведением типа Г.
Подчеркнем, что поведение типа З оптимально только в неконтролируемых условиях. Когда можно и нужно что-то предпринимать для изменения неблагоприятных условий существования, то есть в контролируемых условиях, животные и люди типа З проявляют худшую приспособленность по сравнению с обладателями поведения типа Г.
Говорят, что «хуже нет — ждать да догонять». Уточним народную мудрость. Ждать тяжело обладателям поведенческого типа Г, а догонять — этим они занимаются с удовольствием, это их стихия. Если же у человека или животного поведенческий тип З, то выжидание для него — это естественный стиль поведения. А вот бежать, что-то делать, суетиться — к этому он не приспособлен, поэтому, принужденный к активным действиям, очень страдает.
В условиях контролируемого стресса плохо действуют не только крысы и мыши, но и люди с врожденным поведением типа З. К этому типу относился последний русский император Николай II[6]. Стремление избежать конфликта — основа его поведения. В ситуациях, требовавших решений, он поступал всегда по прецеденту либо согласно с мнением близких, прежде всего матери и жены. Интересы семьи у него, как и у Долли Облонской, были превыше всего. Он позволил Распутину, приносившему облегчение больному цесаревичу, занять исключительное положение в государстве. Психологический тип Николая отчетливо проявляется в дневниковых записях периода смерти его отца императора Александра III[7]. В них нет никакого беспокойства по поводу упавшего на него наследства — Российской империи. Все записи только об Аликс, свадьба с которой должна была вскоре состояться. Нужно подчеркнуть, что здесь не может идти речь о выученной беспомощности, связанной с неблагоприятными условиями в детстве и юности. Более того, Николая, в отличие от его отца, с детства готовили к управлению государством. К сожалению, он обладал такими врожденными личностными особенностями, которые делали его совершенно непригодным к этой работе, требующей активного контроля сложной ситуации.
Другой пример дезадаптивности поведения типа З — толстовство. Философские взгляды Льва Толстого повлияли на множество людей. В результате были основаны колонии последователей учения Толстого — толстовцев. Одним из главных принципов жизни этих колоний было «непротивление злу насилием». Этот принцип полностью соответствует поведению типа З. Все многочисленные колонии толстовцев исчезли в ходе Мировой, а затем и Гражданской войны, то есть в тех условиях, когда для выживания необходимо было не терпеть и выжидать, а пытаться активно взаимодействовать со средой обитания.
Таким образом, можем сделать вывод: оптимальность стратегии поведения — Г или З — зависит от возможности контролировать ситуацию. В контролируемых условиях оптимально поведение Г, в неконтролируемых — З. Наиболее жизнеспособны те сообщества, в которых есть особи с врожденными склонностями и к одному и к другому поведению. В зависимости от того, каким будет конкретное изменение среды, часть популяции окажется приспособленной к этим неблагоприятным переменам и переживет тяжелые времена.
Рассуждая о том, какая из двух стратегий поведения лучше, не следует забывать, что наибольшее приспособительное значение имеет не столько сама стратегия поведения, сколько пластичность поведения, то есть способность применительно к обстоятельствам выбирать то или иное. Это наиболее сложный из поведенческих талантов — отказаться от стиля поведения, который неоднократно приносил тебе успех и которым ты овладел в совершенстве. Как правило, сам человек на это не способен и должен просить помощи: «Господи! Дай мне силы справиться с тем, что я могу изменить, смирения — претерпеть то, что я изменить не в силах, и мудрости — отличить одно от другого».
Склонность «зайцев» к рефлексии
Как известно, не бывает абсолютных достоинств, как и абсолютных недостатков. Любое свойство поведения увеличивает приспособленность животного только тогда, когда проявляется умеренно. Чрезмерная или недостаточная выраженность какой-либо черты уменьшает приспособленность. Склонность человека к затаиванию, будучи гипертрофированной, часто приводит к депрессии. Депрессию считают болезненным состоянием, которое надо подавлять во всех его проявлениях. Это не совсем правильно, депрессивные состояния не являются абсолютным злом. В частности, небольшое снижение настроения, так называемое субдепрессивное состояние, располагает к интеллектуальной деятельности.
Если понимать цитату из Екклезиаста «Сердце глупых в доме веселья, а сердце мудрых в доме печали» буквально, то ее смысл сводится к пошловатому анекдоту о том, что лучше ходить на поминки, а не на свадьбы. Но если под «домом» понимать состояние души, аффективный статус человека, то смысл афоризма оказывается значительно глубже. Меланхолический склад души, частые субдепрессивные состояния предрасполагают к занятиям, требующим напряженного размышления. Аристотель утверждал, что все выдающиеся философы, государственные деятели, поэты и художники были меланхоликами. Он считал, что меланхолический склад души хотя и опасен для здоровья, становясь чрезмерно выраженным, вообще-то обостряет ум и чувства.
Нужно подчеркнуть, что субдепрессивные состояния необходимы не только для гениальных прозрений, которые случаются в истории человечества не так уж и часто, но и для рутинной умственной активности, например, для составления плана любого мероприятия. Веселое приподнятое настроение несовместимо с работой, связанной с анализом информации и составлением программы действий.
Совершенно справедливо отметил Иван Сергеевич Тургенев, что «когда человеку очень хорошо, мозг его весьма мало действует». Это житейское наблюдение подтверждается результатами современных экспериментов. Например, психологи приводили людей в хорошее и плохое настроение с помощью показа различных фильмов. Затем обеим группам испытуемых предлагали различные тесты. Те люди, которые пребывали в плохом расположении духа, реже верили непроверенным утверждениям. Эта группа была также менее склонна к принятию быстрых решений и допускала меньше промахов в описании событий, произошедших в их присутствии ранее. Испытуемым предлагали выбор: 10 долларов сейчас же либо 30 долларов, но через месяц. Испытуемые с хорошим настроением предпочитали получить 10 «сейчас», а с плохим — 30 через месяц. Полученные данные указывают на то, что хорошее настроение улучшает взаимодействие с другими людьми, но плохое вызывает более внимательное и осторожное восприятие окружающего мира.
Для всех людей характерно чувство ложной уникальности. Когда любой группе молодых испытуемых предлагают оценить свой интеллект, свою привлекательность, свои жизненные перспективы, средние значения самооценки значительно превышают средние значения, полученные с помощью сторонних наблюдателей. Например, ответы на вопрос: «Как вы оцениваете свой интеллект?» в любой группе колеблются между «довольно высоким» и «весьма высоким», хотя тестирование показывает, что в среднем по группе значение коэффициента интеллектуальности всегда среднее. При ответе на вопрос: «На какую зарплату вы рассчитываете после университета?» 80 % испытуемых указывают диапазон зарплат, который имеют только 20 % работающих, а 5 % рассчитывают на зарплату, которой вообще не бывает в данной отрасли.
Оказалось, что испытуемые с плохим настроением значительно реалистичнее оценивают себя, свои возможности и отношение к себе окружающих. Более того, когда испытуемых просили определить, есть ли зависимость между нажатием на кнопку и включением лампочки (а кнопка не всегда срабатывала), те, кто находился в плохом настроении, очень точно определяли степень своего контроля ситуации. В то же время испытуемые с хорошим настроением значительно преувеличивали свои возможности управлять лампочкой. Этот феномен был назван «депрессивным реализмом»[8]. Многие подобные экспериментальные данные еще раз подтверждают адаптивное значение плохого настроения, то есть субдепрессивного состояния. Трезвый взгляд на жизнь весьма полезен.
Таким образом, типичная для «зайцев» реакция затаивания не всегда сопровождается интеллектуальным оцепенением. Очень часто при затаивании активизируется умственная деятельность, что безусловно имеет большое приспособительное значение.
«Заяц» или «гончая» — наследственный признак
Все признаки поведения зависят как от биологической наследственности, то есть от генов, так и от влияний внешней среды, то есть от воспитания и обучения. Вклад наследственности в проявление разных признаков различен. Например, для интеллекта он считается равным 50 %. А поведенческий тип «заяц» или «гончая», то есть тип стрессорной реакции, почти на 100 % обусловлен генетическими факторами.
Внешними воздействиями, то есть обучением, можно изменить величину стрессорной реакции. Накопление индивидуального опыта человеком или животным приводит к тому, что ему все реже встречаются ситуации, содержащие значительный элемент новизны. Соответственно стрессорная реакция становится, как правило, все менее выраженной. Таким образом, влияние разнообразных средовых воздействий приводит к изменению стресс-реактивности. Но тип реакции — либо «заяц», либо «гончая» — не изменится никогда.
Показано, что склонность к бегству либо, напротив, к затаиванию в стрес-сорной обстановке — это признак с высокой наследуемостью. При генетической селекции по высокой (тип поведения Г) и низкой (тип поведения З) скорости избегания источника боли уже через несколько поколений получаем две популяции крыс. Одна популяция будет состоять исключительно из «гончих», а другая — из «зайцев».
Высокая наследуемость признака свидетельствует о большой роли генетических факторов, но не является окончательным доказательством отсутствия средовых влияний на проявление этого признака. Многие признаки формируются в результате таких влияний среды, как поведение родителей. Это воздействие оказывается с самого рождения, когда организм исключительно чувствителен к любым влияниям. Поэтому биологи широко используют прием перекрестного воспитания.
При наличии двух групп животных, полученных в результате расходящейся селекции, детеныши одной группы сразу же после рождения подкладываются самке другой группы, чьи детеныши перемещаются в гнездо самки первой группы. При тестировании животных, которые были выращены приемной матерью, оказывается, что они демонстрируют тот тип поведения при стрессе — Г или З, — который имели их биологические, а не приемные родители.
Разумеется, подобные прямые эксперименты невозможно проводить над человеком. Однако человек является таким же биологическим видом, что и все прочие живые существа. Поэтому мы экстраполируем закономерности, полученные в экспериментах над животными, на человека. И мы вправе это делать до тех пор, пока не будет доказана уникальность человека по данному признаку. Относительно поведенческих типов реакции на стресс таких доказательств нет. Поэтому мы утверждаем, что склонность к затаиванию либо, напротив, к действиям — это наследственная черта у каждого человека. И эту его особенность невозможно изменить никакими внешними воздействиями.
Это утверждение имеет важное практическое значение в связи с широко рекламируемыми «тренингами лидерства». Многочисленные психологи зазывают людей на подобные мероприятия, обещая сделать их лидерами и «победителями по жизни» за пять-десять занятий. Не будем обсуждать здесь эффективность подобных курсов. Отметим только, что человек с врожденным психологическим типом З, попав под подобное давление, не только не приобретет способности лидера, но и получит тяжелую психологическую травму.
Это предостережение особенно важно потому, что носители типа З в человеческой популяции составляют большинство. К этому выводу первыми пришли философы, анализируя природу человека. У таких очень разных авторов, как, например, С. Кьеркегор, Ф. Ницше, Э. Фромм, мы находим сходный вывод: большинству человечества (массовому человеку; среднему человеку и т. п.) свобода не нужна. А ведь свобода — это контролируемые условия существования. Если возможность контролировать ситуацию неблагоприятно сказывается на самочувствии и здоровье субъекта, значит, скорее всего он приспособлен к противоположной ситуации — ситуации, в которой оптимальной будет стратегия затаивания.
К выводу о преобладании людей со склонностью к пассивно-оборонительным реакциям, то есть типа З, пришел советский генетик С. Н. Давиденков. Проводя исследования по медицинской генетике, он обнаружил, что поведенческий тип З наследуется по доминантному типу. Иными словами, в потомстве родителей, один из которых принадлежит к типу Г, а другой — к типу З, будут преобладать представители типа З. Следовательно, в человеческой популяции в целом большую часть составляют люди с врожденной склонностью к реакциям затаивания при неблагоприятных изменениях условий существования. Поясним, что по доминантному типу, как правило, наследуются признаки, которые увеличивают адаптивные возможности организмов. Ведь если бы доминировали признаки, снижающие способность приспосабливаться, их носители вымерли бы — и популяция исчезла.
Таким образом, биологическая эволюция, в частности эволюция человека, свидетельствует о высокой ценности пассивной стратегии приспособления, стратегии затаивания, характерной для зайцев.
В заключение напомним читателям, что «заяц» как поведенческий тип — это метафора, в основе которой лежит общая тенденция его поведения. Реальные зайцы не только затаиваются. В целом ряде ситуаций зайцы способны к стремительному бегу, яростному сопротивлению врагу и отчаянным схваткам друг с другом (рис. 2).
Тем не менее общая стратегия поведения, которую в этой статье мы обозначили как «стратегию зайца», имеет своим стержнем затаивание, а говоря шире, приспособление к меняющимся условиям существования — в противовес стремлению немедленно что-то изменить и «сделать, как было раньше». Такая стратегия поведения имеет целый ряд достоинств и дает ее обладателям многие преимущества в реальной жизни. Зайцы приятны, полезны и успешны!
[1] В исследованиях Б. М. Теплова и В. Д. Небылицына была показана более высокая чувствительность, т. е. низкие пороги раздражения сенсорных систем, у людей — носителей поведения типа З (у представителей слабого типа нервной системы, согласно павловской терминологии, которой придерживались эти исследователи).
[2] Крушинский Л. В. Формирование поведения животных в норме и патологии // М.: Изд. МГУ, 1960.
[3] Мак-ФарландД. Поведение животных. Психобиология, этология и эволюция // М., Мир, 1988.
[4] Жуков Д. А. Стой, кто ведет? Биология поведения человека и других зверей // М., 2013.
[5] Аракелов Г. Г., Глебов В. В. Психологический журнал. 2005. № 20 (5). С. 35—46.
[6] На Николая как представителя типа З мне указала Мария Порховая в бытность свою студенткой факультета психологии СПбГУ.
[7] Александр Третий: Воспоминания. Дневники. Письма // СПб.: Издательство «Пушкинского фонда», 2001.
[8] Маейрс Д. Социальная психология // СПб.: Питер, 1997.