Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 2, 2014
Наоми Вульф. Миф о красоте. Стереотипы против женщин. — М.: Альпина нон-фикшн, 2013. 446 с.
Наоми Вульф — одна из наиболее заметных спикеров женского движения «третьей волны», и именно «Миф о красоте», вышедший в 1991 году и ставший бестселлером, принес ей известность. Переводы некоторых глав печатались в журнале «Иностранная литература», однако целиком книга вышла только в 2013 году.
Первая волна организованного женского движения 1880— 1940-х годов способствовала значительному прогрессу в достижении равенства с мужчинами в сфере образования и занятости, а суфражистская кампания начала ХХ века дала женщине право голоса. В фокусе «второй волны» феминизма в 1960— 1980-е годы оказались репродуктивные права, институт семьи и женская сексуальность. Траектория феминизма не была линейной ни в интеллектуальном, ни в практическом смысле: женское движение переживало периоды расцвета, кризиса, заката и нового возрождения. Так или иначе, сегодня редко встретишь человека, который бы утверждал, что женщина не должна работать и получать образование. Критики говорят о наступлении эпохи «постфеминизма» в западных странах: основные цели феминистского движения достигнуты. Но чувствует ли современная женщина себя свободной?
«Они материально обеспечены, образованны и обладают прежде недоступными для них правами, но по-настоящему свободными себя не ощущают… Многим женщинам стыдно даже самим себе признаться в том, что тривиальные проблемы с внешностью, телом, лицом, волосами или одеждой играют для них столь важную роль» (с. 21).
В сознании представительниц прекрасного пола из развитых стран, которые, казалось бы, воплощают собой идеал эмансипированной женщины, присутствуют навязанные комплексы по поводу собственной внешности, чувство вины и ненависти к себе за несоответствие общепринятым представлениям о женской красоте. Эти представления, стереотипные и нормативные, тиражируются образами массовой культуры, рекламной индустрией, воспроизводятся рынком и государственными институтами, в конечном итоге образуя репрессивный «миф о красоте».
Суть мифа о красоте, по мнению Наоми Вульф, заключается в следующем: существует объективное понятие красоты, всеобщее и повсеместное; женщины должны стремиться к нему, а мужчины — стремиться обладать красивыми женщинами; женская красота находится в прямой связи со способностью к деторождению, а значит, стремление обладать привлекательной женщиной имеет под собой эволюционную основу, неизбежную и неизменную. На первый взгляд, подобные рассуждения могут показаться логичными, однако в этой цепочке существует опасная подмена понятий. Опасность кроется в самой категории красоты — как должна выглядеть женщина, чтобы считаться красивой или, наоборот, безобразной? В Викторианскую эпоху женщина должна была быть эмоциональной, слабой, болезненной и фригидной. Женственность середины XX века становится сексапильной, но бездумной и одомашненной. Красота — конструкт, меняющийся в зависимости от исторической эпохи, но не меняющий своего смысла: женщина должна стремиться к тому, чтобы быть красивой. По мнению автора, женские качества, составляющие целое «красоты», представляют собой скорее стандарты поведения, чем внешности (с. 28).
Ключевая глава книги — «Культура». В понимании Наоми Вульф массовая культура и СМИ являются основными медиумами для мифа о красоте. Именно демонстрация образов и моделей поведения в конечном итоге создает «идеал». В этом контексте интересна двойственная роль женского глянца: с одной стороны, развитие женских журналов сопровождало весь процесс эмансипации, с другой — зависимые от рекламодателей, журналы способствовали массовому тиражированию образов красоты. Между женщиной и ее журналом существует нечто большее, чем просто интерес — это отношения доверия. Эта связь эксплуатируется рекламодателями: журнал выступает посредником между рынком и потенциальными покупательницами. Согласно приводимой автором статистике доля содержательных статей снижается, растет число рекламных текстов, убеждающих читательниц в необходимости приобретения известного товара. Наоми Вульф ссылается на «Тайну женственности» — классический феминистский текст, вышедший в 1960-х годах. Его автор, Бетти Фридан, пишет о том, как женские журналы 1950-х годов воспроизводили образ «идеальной хозяйки». Несоответствие этому образу создавало у женщин ощущение собственной несостоятельности, единственным выходом из которого было бесконечное приобретение бытовой химии, электроники, посуды и мебели. Современные журналы, по мнению Вульф, аналогичным образом, с помощью мифа о красоте, создают мучительное «чувство вины» из-за несоответствия идеалу. Единственный выход — покупать еще больше одежды и товаров для ухода за собой.
Порнографическая культура, по мнению Вульф, также является одним из главных медиумов для мифа о красоте. Свобода, полученная женщинами с изобретением доступных контрацептивов и легализацией абортов, играет злую шутку: сексуальность становится публичной, обнаженные женские тела появляются на разворотах солидных глянцевых журналов. Тело становится товаром, но чтобы хорошо продаваться, оно должно быть идеальным — полностью соответствовать стандартам красоты. Массовая культура учит молодых девушек воспринимать себя как объект — с точки зрения отчуждения и желания и отождествлять собственные ощущения с теми, которые они вызывают у мужчин. Отчужденная женская сексуальность является составляющей мифа о красоте — только то, что красиво, может быть сексуальным, только красивая женщина получает удовольствие. Другая проблема, по мнению Вульф, — эстетизация сексуального насилия на экране, создающая впечатление, будто оно действительно нравится всем женщинам. «В журналах Tatler, Harper’s и Queen периодически появляются "дизайнерски" оформленные сцены насилия, изображающие избитых, связанных и похищенных женщин, которые при этом идеально накрашены и мастерски сняты» (с. 197).
Миф о красоте тоталитарен и не терпит отступлений. Стремление к идеалу становится социальной нормой для женщины. В соответствии с этой нормой женщина должна послушно исполнять определенные «ритуалы красоты», даже если они не приносят реального эффекта. В качестве примера Вульф приводит индустрию похудения — 98 % женщин, сидящих на диете, вновь набирают вес, но при этом каждая вторая американка регулярно сидит на диете. Эти ритуалы имеют немало общего с религиозными обрядами, некоторые диеты обещают «избавление от лишних килограммов с божьей помощью», в косметических процедурах используются «священные масла».
Лишний вес и старение — главные грехи современной женщины. Голод — это ритуал очищения. Современные стандарты красоты устанавливают планку идеального веса ниже физиологической нормы, и женщины начинают стремительно худеть, чтобы почувствовать себя «красивыми». Согласно приводимой автором статистике десятая часть молодых американок и каждая пятая студентка голодают. Женщины составляют 90—95 % больных булимией и анорексией.
Пластическая хирургия предлагает женщине не только избавиться от своего второго «греха» — возраста, но и переделать собственную внешность в соответствии с идеалом красоты. Современная хирургия отождествляет здоровье и красоту — только то, что красиво, может считаться здоровым. Можно воспринимать первые признаки старения как начало смертельной болезни, особенно если в основе этого лежит корыстный интерес хирурга или косметолога, и можно заставить женщину воспринимать свое старение так же. «Истинный смысл здоровья — женщина должна жить голодной, умереть молодой и оставить после себя красивый труп». Надрез, кровь, боль. В понимании Вульф современная пластическая хирургия — это насилие над телом. При этом реальные риски, вызванные хирургическим вмешательством без прямых показаний, старательно замалчиваются врачами во избежание оттока клиентов, и пластические операции воспринимаются как неприятные, но необходимые и неизбежные процедуры.
Тотальная природа мифа о красоте проявляется при попытках критики — автор не обходит стороной проблему «страшных, неудовлетворенных жизнью феминисток». Любая женщина, поднимающая вопрос о жестокости стандартов красоты, обращает внимание на свою собственную внешность. «Если женщина говорит о мифе о красоте или о женских проблемах в целом, это означает, что она не может выглядеть так, как надо» (с. 399). Это исходит из самой логики мифа — разрушая границы между частным и публичным, он воздействует на тело и душу женщины, а значит, любая его критика воспринимается как личная проблема того, кто критикует. Образ злобной феминистки, которая недостаточно красива или успешна, тиражируется массовой культурой. Этот стереотип имеет такую же природу, как и убеждение, что женщина может быть либо красивой, либо умной. По мнению Вульф, он создает дистанцию между активистками женского движения и обычными молодыми девушками — никто не хочет быть причастен к этим «мужененавистницам». Женщины демонстративно дистанцируются от феминизма, даже если они поддерживают его ценности. Миф о красоте действует по принципу «разделяй и властвуй» — постоянное соперничество за статус «красавицы» создает разобщенность и недоверие женщин друг к другу. Привыкая оценивать себя как объект, женщины таким же образом оценивают друг друга. Быстрый, настороженный, оценивающий взгляд, который женщины бросают друг на друга, осматривает внешность потенциальной соперницы с головы до ног, не воспринимая женщину как конкретную личность. «Если другая женщина выглядит слишком хорошо, то это вызывает неприязнь, а если слишком плохо, то интерес к ней мгновенно пропадает» (с. 115).
Книга Наоми Вульф имеет много общего с уже упомянутой выше «Тайной женственности» Бетти Фридан — текстом, знаковым для женского движения 1960—1970-х годов. Логика рассуждений Фридан и Вульф имеет много общего: автор «Тайны женственности» критикует образ «счастливой домохозяйки», навязываемый органами социального обеспечения, образовательными учреждениями и транслируемый массовой культурой с целью вернуть женщин в лоно семейной жизни после Второй мировой войны. «Тайна женственности» — отождествление «женского» с хранением семьи и домашнего очага, «Миф о красоте» — отождествление «женского» с бесконечным стремлением к идеальной внешности.
Конструирование «женского» является ключевой идеей для феминизма после публикации «Второго пола» (1949) Симоны де Бовуар. В этом плане и Бетти Фридан, и Наоми Вульф, безусловно, являются прилежными последовательницами классической феминистской мысли. Однако, принимая идею о создании женщины «извне», они придерживаются удивительно жесткого детерминизма. С первых страниц книги Наоми Вульф (как и ее предшественница Бетти Фридан) уверенно определяет сконструированный в ту или иную эпоху образ женщины как тоталитарную, репрессивную норму, обладающую очевидным функциональным смыслом — подавлением женского движения за эмансипацию.
Развитие технологий позволило массово воспроизводить — в виде фотографий, иллюстраций, кинолент — образ того, как должна выглядеть женщина. До появления технологий массового производства обычная женщина редко сталкивалась с «идеальными образами». Промышленная революция и расширение фабричного производства привели к увеличению уровня жизни и грамотности, появлению «среднего класса» и нового типа образованных неработающих женщин. В сложившихся условиях в Англии, а затем и в Америке начинает зарождаться организованное движение за права женщин. «Неудивительно, что представление о "красоте" как о чем-то, чему женщины всегда придавали большое значение, появилось именно в 1830-е гг. Именно тогда укрепился культ семейной жизни и были придуманы критерии красоты» (с. 29). Существование мифа о красоте, в понимании Вульф, носит сугубо функциональный характер. Конструируя образ женщины как «слабой, пассивной и привязанной к домашнему очагу», миф о красоте становится реакцией на достижения феминистского движения. По мнению автора, репрессивное влияние стандартов красоты и поведения усиливается с каждым шагом женщин на пути к личной и гражданской свободе.
Сознательно переписывая хрестоматийную для феминизма 1960—1970-х годов «Тайну женственности», автор загоняет себя в ту же ловушку, в которой оказались феминистки предыдущего поколения, — конспиративную логику «заговора против женщин». Четыреста страниц книги посвящены подробному описанию того, как репрессивный идеал красоты превращает жизнь представительниц прекрасного пола в мучение. При чтении «Мифа о красоте» создается чувство, будто жизнь женщины постоянно находится в опасности. Вульф преподносит сложившуюся ситуацию не как стечение исторических обстоятельств, а как результат сознательного планирования неких высших сил, которым выгодно удерживать женщин в угнетенном состоянии. Подобная логика приводит нас к вопросу о том, кому могло бы быть выгодным подавление женских стремлений к эмансипации. По ходу книги этими высшими силами выступают то крупные работодатели, которым выгодна дешевая женская рабочая сила, то косметическая индустрия, извлекающая прибыль из стремления к красоте, то мужчины, которым «не выгоден выход женщины из-под контроля». Читатель понимает, что массовая культура тиражирует идеальные образы, индустрия красоты наживается на практиках, но откуда происходит сама идея «женского»? Этот вопрос остается без прямого ответа. В какой-то момент Наоми Вульф цитирует драматурга Генрика Ибсена, называя это «необходимой ложью, рассказанной обществом самому себе» (с. 33), а в следующем абзаце говорит, что миф о красоте — «это просто атмосфера». Это приводит нас к тому, что культурологи, в частности Питер Найт, называют общей для феминизма 1960—1970-х годов «проблемой без названия»[1]. Описывая практики угнетения, феминистки не могут обозначить то, что является их источником.
Миф о красоте проникает во все сферы жизни женщины и влияет на формирование ее социальной роли и персональной идентичности, разрушая дихотомию частного и публичного. В таком понимании вопросы личного характера политизируются — уход за собой, пищевое поведение, отношение к собственному отражению в зеркале становятся ареной борьбы. Расширение пространства борьбы — ключевая идея для современного женского движения. Подобные взгляды были во многом сформированы развитием постструктуралистского течения в социальной теории и философии. Ситуацию, описанную в «Мифе о красоте», можно поставить в параллель с текстами Мишеля Фуко. Бесконечный надзор женщин над самими собой воссоздает структуру господства. Но в этом месте образуется дистанция между академическими исследованиями и популярным феминизмом. Академическая теория отказывается от идеи единого источника господства. В частности, современные теории культуры и субъективности гораздо серьезнее относятся к категориям дискриминации и сопротивления, отказываясь от предположений об их единой первопричине. Вместо страха перед воздействием внешних сил акцент делается на том, что люди используют культуру для создания собственных смыслов в той же мере, в какой эти смыслы неявно навязываются им индустрией культуры[2].
Поп-феминизм, к которому относится и «Миф о красоте», становится заложником своего положения. Избегая академической терминологии, Наоми Вульф вынуждена доносить свои идеи до широкой аудитории с помощью упрощенных конструкций управления и причинности. В самом начале книги автор пишет, что «это не теория заговора», но затем начинает упоминать о сговорах, «ситуации, выгодной для рынка косметики, пластической хирургии и государства».
Источник господства и угнетения остается неназванным. Складывается впечатление, что этот пробел Вульф стремится закрыть своей агрессивной полемикой, бесконечно настаивая на угнетенном положении современной женщины. Когда аргументы кончаются, она прибегает к собственному опыту, описывая перенесенную ею анорексию и экстраполируя эту историю на миллионы других молодых американок. «Мы, женщины, должны предъявить обществу судебный иск в связи с ущербом, наносимым нам общественным строем, который считает наше уничтожение не заслуживающим внимания… Анорексия должна восприниматься так, как евреи воспринимают лагеря смерти, а гомосексуалисты — СПИД… Анорексия — это лагерь для военнопленных…» (с. 304). Наоми Вульф одной из первых в публичном пространстве открыто выступает за трактовку анорексии как политического ущерба. Подобные скачки от метафорического сравнения к реальности вызывают много вопросов — можно ли голодающую по собственной воле женщину уподобить узнице Освенцима? Могли ли жертвы концентрационных лагерей спастись из них, признав образы «расовой нечистоты», которые, если буквально (а Вульф настаивает на буквальности) следовать логике автора, держали их взаперти?
Тревога автора по поводу того, что ее идеи будут восприняты как конспирологические, имеет и историческую подоплеку. Наоми Вульф публикует свою книгу в 1991 году, когда начинает распространяться идея о приходе эпохи «постфеминизма», и в подобных условиях элементы конспирологических теорий стали бы удобной мишенью для критиков. Впрочем, этого не удалось избежать — «Миф о красоте» был холодно принят академическим сообществом.
Ситуация, описываемая на момент выхода книги — в начале 1990-х годов, — может казаться устаревшей для современных западных стран. В предисловии к изданию 2002 года Наоми Вульф отмечает, что за 10 лет женское движение продвинулось вперед: опасные последствия пластической хирургии перестали замалчиваться, расстройства пищевого поведения у женщин больше не вызывают смущенного молчания, а идеал молодой пышногрудой блондинки, похожей на куклу Барби, оказался потеснен другими образами. Массовая культура — не без влияния феминизма — признала за женщиной право быть не похожей на условный «идеал»: на обложках глянцевых журналов появляются девушки с внешностью, далекой от модельных стандартов, а в рекламных кампаниях модных брендов принимают участие не только длинноногие блондинки. «Сегодня миф о красоте отличается большим плюрализмом, можно даже сказать, что сейчас существует множество разновидностей мифа о красоте» (с. 16).
Полный перевод «Мифа о красоте» издается в России 22 года спустя после оригинальной публикации. В главе «Культура» Вульф пишет о проникновении мифа о красоте за «железный занавес» в эпоху гласности. «С высокой вероятностью гласность и перестройка принесут советским женщинам весьма противоречивые и сомнительные свободы. Гламур станет одной из них» (с. 122). В 1988 году коммунистический Китай впервые принимает участие в конкурсе «Мисс Вселенная», тогда же проходит первый конкурс красоты «Мисс Москва». В 1990-е годы в постсоветских странах начинают издаваться журнал Playboy и женские глянцевые журналы. Развернуться мифу о красоте удалось в нулевые годы — с ростом потребительских настроений, покупательной способности населения и выходом крупных косметических компаний на рынок: пластические операции, клиники для похудения и косметические процедуры стали доступными более широким слоям населения.
Женское движение на постсоветском пространстве, несмотря на долгую историю своего существования, остается маргинальным, а его немногочисленные публичные спикеры в силу своей одиозности становятся объектами бесконечных насмешек. В стенах университетов изучают феминистские теории и занимаются гендерными исследованиями, но между академической средой и политическим активизмом сохраняется дистанция.
В 2013 году была опубликована «Концепция государственной семейной политики до 2025 года», которая не столько заставляет задуматься о мифе о красоте, сколько возвращает нас к отечественному варианту американской политики 1950-х годов по возвращению женщин в лоно семейного очага, описанной в «Загадке женственности». Федеральные СМИ подчеркивают единство феминистского и ЛГБТ-движения и говорят о них в негативном ключе — как о еще одном свидетельстве «духовного кризиса» на Западе. В такой ситуации издание не самой интеллектуальной, но знаковой для женского движения книги становится вызовом. В конечном итоге, «Миф о красоте» — это не исследование, а яркая публицистика, нацеленная на пробуждение эмоций и критического взгляда на сложившиеся представления о женской красоте у читателя, вне зависимости от его половой принадлежности. «Миф о красоте» неплохо, хоть и несколько скомканно, аккумулирует в себе основные идеи западного феминизма «третьей волны». Возможно, сознательное упрощение с целью донести эти идеи до более широкой аудитории оправданно.