Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 6, 2013
Лудвига Гейссера, переводъ съ нѣмецкаго подъредакцiей А. Трачевскаго. Москва. 1870.
Первая французская революцiя, между прочимъ, замѣчательна тѣмъ, что она создала всѣ партiи, какiя только встрѣчаются въ разныхъ странахъ Европы, и борьба которыхъ составляетъ сущность европейской исторiи до сего дня. Создавши всѣ эти партiи, революцiя въ своемъ теченiи предоставила каждой изъ нихъ по очереди временное господство, начавши съ неограниченнаго абсолютизма старой монархiи въ перiодъ Тюрго и Неккера, затѣмъ перейдя къ конституционализму — 1789 года, потомъ давши мѣсто буржуазной республикѣ жирондистовъ, демократическому господству массъ въ эпоху террора и, наконецъ, закончившись военнымъ деспотизмомъ имперiи. Такъ-какъ всѣ эти фазы революцiи до нашего времени повторяются и мѣняются, какъ во Францiи, такъ и въ другихъ странахъ Европы, то понятно, что до сихъ поръ невозможна вполнѣ безпристрастная и объективная исторiя первой французской революцiи. Большинство лучшихъ историковъ этой эпохи соглашается въ томъ, что революцiя принесла обильные плоды, освободивши Францiю, а за нею и всю Европу отъ многихъ феодальныхъ формъ и преданiй, отжившихъ и тяготѣвшихъ надъ народами; но за тѣмъ предстоитъ вопросъ, которому же изъ всѣхъ перiодовъ революцiи болѣе всего обязана Европа этими заслугами, и здѣсь слѣдуетъ вопiющее разногласiе: каждый историкъ, принадлежа къ той или другой партiи, и естественно предполагая въ своей партiи единственный залогъ прогресса и благоденствiя, останавливается обыкновенно съ особенною любовiю на той фазѣ революцiи, которая представляла господство его партiи, въ этомъ перiодѣ обыкновенно видитъ средоточiе революцiи, ему приписываетъ все, что только сдѣлала революцiя полезнаго, отрицая за тѣмъ все, что было до и послѣ этого перiода.
Лудвигъ Гейссеръ представляется намъ умѣреннымъ конституцiоналистомъ съ особеннымъ духомъ, свойственнымъ нѣмецкимъ зажиточнымъ бюргерамъ. Рядомъ съ свободой общественной жизни, парламентскими пренiями, адресами, митингами, въ головѣ нѣмецкаго бюргера обыкновенно мирно уживается военная выправка ландвериста, неизмѣримое уваженiе къ строгой дисциплинѣ стройно марширующихъ армiй и готовность до обоготворенiя восторгаться какимъ-нибудь военнымъ генiемъ, готовымъ при случаѣ пустить градъ картечи въ толпу, мирно гуляющую по площади. Рядомъ съ громкими фразами о свободѣ разума, мысли, слова, — бюргеръ непремѣнно будетъ доказывать вамъ необходимость держать въ крѣпкой уздѣ безнравственныхъ писакъ, неуважающихъ ничего святаго. Вполнѣ преданный идеямъ равенства передъ закономъ, возставая на отжившихъ феодаловъ, которые, живя насчетъ народа, третируютъ его en canaille, бюргеръ въ то же время твердо помнитъ и свято хранитъ табель о рангахъ, передъ каретой барона готовъ посторониться въ грязь, къ богатствамъ банкира исполненъ неописаннаго благоговѣнiя, а все, что не баронъ и не банкиръ, — все это у него сволочь, вѣчно ропщущая, ничего не смыслящая и для которой существуетъ единственная возможность убѣдить ее въ чемъ нибудь, — это выставить передъ нею рядъ пушекъ.
«Отечественныя записки», 1871, № 1 январь, с. 215—216