Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 2, 2012
«Отечественные записки»: В чем специфика коррупции в Италии?
Джульетто Кьеза[1]: Особенности итальянской коррупция связаны с давним существованием мощных криминальных организаций. Я говорю прежде всего о сицилийской мафии, калабрийской ндрангета, неаполитанской каморре и Sacra Corona Unita, также действующей преимущественно на юге, в Апулии. Юг всегда был особой частью Италии, там присутствие государства как такового благодаря этим организациям всегда сказывалось слабее. Эта система благополучно пережила эпоху Муссолини. Дуче предпринимал упорные попытки борьбы с мафией, которая была в 1930-х довольно влиятельной в политических кругах Рима. Муссолини не хотел конкуренции своей партии, которая мыслилась как единая и единственная. А мафия в те времена обнаруживала сильные поползновения включиться в политику. Он с этим боролся. Но успех был лишь частичным и недолговременным, потому что не менялась почва, на которой эти криминальные организации зародились и расцвели. А возникли они как форма защиты населения от несправедливого и грабительского государства. Тут надобно пояснить, что risorgimento — процесс создания единого итальянского государства в середине XIX века, движение, овеянное героической славой национального освобождения, завершилось успешно только благодаря сговору элит. Богатые промышленники севера договорились о разделе власти с аграрными латифундистами юга. Возникшая в результате конструкция власти была далеко не демократической. В противовес ей и расцвели криминальные организации, обеспечивавшие от такого государства своеобразную защиту.
ОЗ: Странно слышать…
Д. К.: Ситуация радикально изменилась после Второй мировой войны, когда в Италии образовалась очень влиятельная левая оппозиция. Мафия и другие криминальные структуры оказались удобным инструментом борьбы с левыми. И были именно так использованы властями. Можно сказать, что процесс становления современного коррумпированного государства в Италии состоял в объединении мафии и других криминальных организаций юга с руководящей элитой для борьбы с рабочим движением.
Первый эпизод этой борьбы — бойня в Портелла-делле-Джинестре, где 1 мая 1947-го были расстреляны крестьяне — участники манифестации, собравшиеся по почину левых партий, профсоюзов и других демократических организаций. Сразу же было объявлено, что стрельба была организована мафией, она этого и не скрывала. Но сейчас мы знаем, что это покушение было организовано секретными службами Италии при участии американцев.
Хрупкое национальное единство, достигнутое в 1940-м на почве борьбы с нацистами, было взорвано. Коммунисты были насильственно вытеснены в оппозицию, и началось долгое монопольное правление христианских демократов. Однако необходимо заметить, что система коррупции в Италии формировалась в этот период при сохранении формально демократической структуры. Продолжала действовать Конституция 1947 года, между прочим, очень хорошая конституция, которая была результатом компромисса между тремя главными политическими силами: христианско-демократической, коммунистической по-итальянски и радикально-либеральной. В то время итальянская культура вообще переживала подъем, и эта конституция — его результат.
Однако в политике эта тенденция была сломлена. Христианско-демократическая партия получила монопольное право формировать правительство. Коммунисты были в оппозиции, которая в течение двадцати лет не имела никакой возможности контролировать государственные дела. Как в России в последнее десятилетие.
ОЗ: А почему оппозиция оказалась в таком положении?
Д. К.: Началась холодная война. Премьер-министр Альчиде Де Гаспери, лидер Христианско-демократической партии, имевшей тогда самую большую фракцию в парламенте, склонился к тесному союзу с Америкой. Вел переговоры с Трумэном. Американцы ему сказали: мы вас поддержим деньгами, прессой, но участие коммунистов в правительстве должно быть абсолютно исключено. Для них любые коммунисты были агентами Советского Союза. В Америке не было никаких возможностей для компромисса власти с тамошними коммунистами. Но в Италии они были. Итальянские коммунисты пользовались большим влиянием и практически контролировали три региона. Демократия в Италии не была совсем отменена, и коммунисты управляли на местном уровне практически всем, но путь в правительство страны им был заказан. Ведущие политические партии заключили негласное соглашение об исключении коммунистов. А когда есть такая договоренность (по-латыни она называется conventio ab excludendum), партии, которые находятся у власти, могут сделать все что угодно. Они монополисты, и этот монополизм плодит чудовищную коррупцию во всех эшелонах власти. Власть, у которой нет дееспособной оппозиции, — власть, которую нельзя сменить. И все знали, что нет никакой возможности ее сменить, потому что если бы коммунисты попытались вдруг прорваться к власти, против них были бы использованы секретные вооруженные структуры. Коммунистическая партия Италии была очень большая, очень влиятельная. И, надо сказать, у нее было очень благоразумное руководство. Оно поняло, что, конечно, никакую революцию нельзя сделать в таких условиях, но надо создать массовую партию, которую невозможно игнорировать. Они это сделали. Коммунистическая партия и левые силы профсоюза очень большие, мощные. Эта сила росла до конца эпохи Энрико Берлингуэра (секретарь Итальянской коммунистической партии с 1972 до смерти в 1984 году. — Ред.), до середины 1980-х годов. Тогда был самый максимум, когда коммунисты получили на выборах 34,5 % голосов. Только компартия. Если учитывать и социалистов — еще 10 %, — почти половина населения голосовала свободно за левых.
ОЗ: А сфальсифицировать эти выборы власти не пытались?
Д. К.: Нет, тогда фальсификация была невозможна. Потому что у коммунистов были свои организации по всей стране, достаточно, чтобы препятствовать фальсификациям. А кроме того, важную роль сыграл тогда Ватикан. В Италии большинство населения католики, но католики голосовали за коммунистов. И папа Иоанн XXIII, который был демократически настроен, начал реформировать взгляды Христианско-демократической партии. Он полагал, что ради обновления Христианско-демократической партии и ради утверждения в политике принципов христианства было бы хорошо договориться с коммунистами. И лидер христианских демократов Альдо Моро в 1970-х выдвинул «исторический проект», суть которого заключалась в том, что коммунисты теперь должны были пройти и в правительство. В 1978 году Альдо Моро был убит. Официальная версия истории говорит, что покушение было организовано красными бригадами. Но по существу это была совместная акция красных бригад и секретных служб Италии и США, которые организовали прямой переворот.
Я считаю (и не только я — многие думают), что в основе поведения руководящей элиты Италии, среде, пораженной внутренней коррупцией и подверженной влиянию мафии, лежала идея власти, распоряжающейся деньгами государства в собственных интересах. Поскольку индустрия была активной, Италия стала одной из семи ведущих индустриальных стран мира — доходного «жира» было много. И они решили распространить часть этого «жира» среди населения. Здесь корни сегодняшней итальянской задолженности. Идеалов у властителей не было, но под прикрытием риторики о католических принципах социальной справедливости они начали распространять часть этого «жира» среди населения. Ты мне даешь свои голоса, ты мне даешь спокойно жить как руководителю, а я тебе даю возможность уйти на пенсию в 40 лет, чтобы ты мог получить государственную пенсию плюс другую работу. Огромная часть доходов государства шла на покупку голосов. Голосуй за меня, а я найду для твоего сына работу или помогу получить банковский заем. И так далее в этом роде. Эта практика, эта общественная дегенерация распространилась на все население. Особенно быстро на юге, где население было менее организовано. На промышленном севере сильные профсоюзы могли некоторое время противостоять коррупции, но недолго.
ОЗ: Но ведь такая система не может быть долговечной.
Д. К.: Эта система власти работала довольно эффективно, пока действовала, я опять употреблю это выражение conventio ab excludendum, договоренность о недопущении к власти коммунистической оппозиции. А она держалась прекрасно, пока существовал Советский Союз, пока было большое пугало в виде другой системы. Но как только рухнул «социалистический лагерь», прошел и страх, и возникла новая сложная ситуация.
С исчезновением внешней угрозы многие люди, недовольные положением дел, начали действовать самостоятельно. И особенно эффективно это сделали молодые прокуроры. Прежде никакие их антикоррупционные действия не были возможны. Мафия была под покровительством правительства. Не менее 100 депутатов были в прямом смысле мафиози, на юге они приобретали миллионы голосов с помощью мафии. Уличен в связях с мафией и осужден позднее судом был даже премьер Джулио Андреотти.
ОЗ: Каким же образом прокурор Антонио ди Пьетро смог начать кампанию «чистые руки»?
Д. К.: Когда после 1989 года рухнула система исключения оппозиции, защитные возможности власти существенно уменьшились. К тому же произошла смена поколений. На сцену вышли молодые, около 40—45 лет от роду, не больше, юристы, занявшие такие посты, которые открывали им доступ к прежде секретным документам. Они могли открывать шкафы во властных кабинетах и смотреть, что в них есть. И они увидели: многое, что они могли бы сделать против коррупции, не было сделано по политическим причинам, потому что, согласно знаменитому выражению, римская прокуратура была porto delle nebbie (итал. буквально — «туманная гавань», то есть место, где «хоронят концы в воду». — Ред.). Все большие дела о коррупции отсылались туда и там тонули. И вдруг появляется группа молодых прокуроров. Они идеологически не сочувствовали коммунистам, они были в основном правых взглядов, но они были честными людьми. Закон обязывает преследовать государственное мародерство. И они начали. Первый процесс начался в Милане, потом множество — один за другим, один за другим. И никто не смог их остановить. Сейчас выдвигают предположения, что кто-то управлял этим движением. Я так не считаю. Это был спонтанный и, думаю, практически объективный процесс. Эти люди чувствовали себя свободными. А структуры, которые препятствовали борьбе с коррупцией, были ослаблены.
ОЗ: Следует ли понимать так, что судебная система Италии не была подвержена коррупции?
Д. К.: В принципе да.
ОЗ: Как удалось сохранить независимость суда?
Д. К.: Конституция все-таки действовала. И были влиятельные силы оппозиции. Соглашение об исключении коммунистов все-таки не парализовало действие демократических институтов. Демократические институты гражданского общества были еще сильны. Конечно, были сговоры, были компромиссы. Но одно можно сказать определенно: Христианско-демократическая партия, находясь у власти, никогда на 100 % не отменяла демократические правила игры. Существовало уважение к закону. Были воры, была коррупция, но никто не посмел бы сказать, что коррупция и есть правильный порядок. Ее все стыдились.
Поворот к полному бесстыдству был сделан господином Бенедетто Кракси, когда он в 1983-м встал во главе правительства. Он поменял и психологический, и духовный стиль власти. Он сказал: все воруют, а почему я не могу воровать. И он хвалил тех, кто воровал. Публично! Берлускони — по существу политический сын Беттино Кракси. Но молодые прокуроры начали преследование Кракси, он вынужден был уйти в отставку в 1993-м, бежал в Тунис и заочно был осужден на 9 лет тюрьмы.
ОЗ: То есть борьба с коррупцией увенчалась в Италии успехом?
Д. К.: Не совсем. Дело в том, что политическим следствием кампании за «чистые руки» стало разрушение всех политических сил, кроме коммунистов. Христианско-демократическая партия исчезла, Социалистическая партия исчезла, Либеральная партия исчезла. Коммунисты в тот момент оказались единственными чистыми. Они были исключены из процесса принятия решений на высшем уровне и не были допущены к дележу казенных средств. Кроме того в компартии (я тогда был ее членом и знаю изнутри) была очень высока степень уважения к демократическим институтам и сохранилась внутренняя дисциплина, они сохранили определенную внутреннюю моральность. И поэтому в тех регионах, где коммунисты правили, а в их руках полностью находились Умбрия, Эмилия-Романья, Тоскана, Марке — центральная часть Италии, — не крали. Почти не крали, очень мало, незначительно. Процесс дегенерации Коммунистической партии начался после 1989 года. И теперь уже практически никакой разницы нет между ними и другими партиями.
ОЗ: То есть во второй половине 1990-х коррупция снова стала расти?
Д. К.: В 1994 году появился Берлускони. Ситуация, конечно, у него была чрезвычайно сложной, он был на грани банкротства. И он получил большой подарок от Кракси: три канала телевидения практически бесплатно. Он начал делать политическую карьеру, чтобы спасти экономическую империю. Он был связан с мафией. В прямом смысле слова. Все первые капиталы, которые он получил, он получил от сицилийской мафии. Есть доказательства этого. По существу, демократическая структура коррупции, которая была типична для Христианско-демократической партии, перешла в прямом смысле слова внутрь партии Берлускони. Она там возродилась на новых условиях, полностью авторитарных. Он не скрывал, что хочет изменить конституцию, и начал ее демонтаж. В течение 10 лет правления Берлускони произошла просто дегенерация всех структур. Он нарушил разделение властей очевидным образом. Он начал активную борьбу против всех звеньев правоохранительной системы. Система суда была практически заблокирована. Конечно, контролируя правительство, несмотря на конституцию, можно сделать многое.
Но здесь виновны и бывшие коммунисты, и нынешняя Демократическая партия, потому что они давали Берлускони зеленый свет много раз. И они тоже участвуют в коррупции. Бывшие коммунисты сейчас боятся прокуратуры не менее, чем ее боится Берлускони. Поэтому, несмотря на протесты демократических сил — даже правые журналы и газеты были против, — продвигается закон об ограничении для правоохранительных органов возможности прослушивать телефонные переговоры чиновников. Но его шедевр, я бы сказал, — последний закон о выборах. Закон, который предусматривает полностью мажоритарную систему, с барьером в 4 % и плюс (самое важное!), что партия, которая получает относительное большинство голосов, получает абсолютное большинство в парламенте. Благодаря действию этой системы в мире многие думают, что большинство итальянцев за Берлускони. Неправда! Он получил максимум 30 % голосов. Максимум! Но с этим законом, когда у тебя 30 % голосов, ты получаешь больше 50 % мандатов.
ОЗ: Но ведь при Берлускони была оппозиция?
Д. К.: Последние два года он правил страной фактически бесконтрольно, он мог устанавливать законы без проблем, даже без дискуссий с оппозицией. Оппозиция была очень слабая: она не действовала, она боялась, она была в сговоре (итальянцы пользуются более грубым словом inciucio) с правящей партией. Это была лояльная оппозиция, с которой легко договориться. Немного похожа на ваши ЛДПР и КПРФ.
ОЗ: Где же выход?
Д. К.: Сейчас к власти пришел Марио Монти. У Берлускони было еще большинство в парламенте, но он ушел. Он сдался. Очень влиятельные руководители структур финансового мира требовали, чтобы Берлускони ушел. Влиятельные в Европе. Коррупция никак не может быть побеждена действиями только изнутри. Нужен мощный внешний союзник.
ОЗ: Но почему кампания «чистые руки» сошла на нет?
Д. К.: Это было временное явление. «Молодые прокуроры» получили огромную социальную поддержку. Это был момент освобождения гражданского общества. Когда прокуроры начали преследовать руководителей Демократической и Социалистической партий, все аплодировали. Под окном отеля, где ночевал в Риме Кракси, в преддверии его увольнения была массовая спонтанная манифестация. Множество людей бросали в него монеты в знак презрения. А молодые прокуроры чувствовали себя на коне, никто не мог бы их тронуть в этот момент. Но за 3—4 года они сломали все политические партии. После этого они оказались бессильными перед атакой СМИ, которые были в руках Берлускони. Нельзя сказать, что они потерпели окончательное поражение. Мэр города Неаполя, который был избран год назад подавляющим большинством голосов, сам выставил свою кандидатуру против всех, не имея партийной поддержки и союзников, и выиграл. Почему? Он из прокуратуры. Один из тех, кто продолжал дело «чистые руки». Самостоятельно. Но он сделал свою карьеру как «молодой прокурор», который работает против коррумпированной власти. А есть еще на юге, например, целая команда, которая борется против мафии, наиболее решительные из них — Анто-нио Ингроя, Роберто Скарпинато и Антонио ди Маттео. Они там находятся постоянно под угрозой. Их могут убить когда угодно. Их жизнь — просто ад. Но эти молодые ребята продолжают делать свое дело. И остановить их трудно. Идет большая борьба. Идет реконфигурация политических сил. Например, появился совершенно новый феномен — Беппе Грилло. Это видный актер, комик, сатирик, ставший практически руководителем политической партии, которая сегодня могла бы взять на выборах 6—7 % голосов. А это означает иметь 40 депутатов в парламенте. И это уже значительная сила. Другой пример — Рита Борселлино, сестра убитого мафией судьи Паоло Борселлино, которая сейчас выставляет свою кандидатуру в Сицилии. Все эти люди, по существу, продолжают действовать. Конечно, они находятся в меньшинстве, но общество в основном их поддерживает.
И еще один новый фактор. Возникла новая газета Il Fatto — практически это орган защиты «молодых прокуроров». Ежедневная газета выходит в Италии тиражом 150 тысяч экземпляров (а это немало). Без всякого бюджетного финансирования. Она постоянно следит за работой всех центров разоблачения коррупции в Италии. Закрыть ее невозможно. Существуют силы, которые могут защититься.
Непонятно, сможет ли премьер-министр Марио Монти сохранить власть в условиях вероятного кризиса Евросоюза. В настоящее время делать прогнозы трудно. Но уже сейчас можно сказать, что частично господин Монти восстановил правила честной игры. Технические правила игры, я бы сказал. Сказал, например, чтобы все руководители публично заявили о своих доходах. И они это сделали. А сейчас мы знаем, какие у них доходы. Большие, между прочим. Министры у нас очень богатые люди. Министр юстиции Паола Северино ди Бенедетто получает 7 млн евро в год. Она известный адвокат по уголовным делам. Сейчас она получает государственную зарплату и прекратила работать. Но ее бюро продолжает действовать, и она получает свою долю доходов. Это все богатые люди. И не все чистые, надо сказать. Монти предлагает меры к повышению общественной морали. Пока не могу сказать, что мораль общества поднялась. Нужно время, вероятно. Не знаю, насколько он способен это сделать. Конечно, предстоят смена практически 80 % элиты. Потому что из тех, что остаются на месте, ни одного, можно сказать, чистого. Все, по существу, находятся в ситуации, когда они должны что-то кому-то, а потому — несвободные люди. Всех можно шантажировать.
Процесс дегенерации дошел до такой степени, что на вопрос «Доверяете ли Вы политическим партиям», только 4 % населения сказали «да». Парламенту доверяют только 9 %. Половина избирателей не ходят голосовать. Это гигантские изменения в психологии общества. Прежде голосовали до 85 % итальянцев. А сейчас — едва половина. Это просто обвальное падение доверия к существующим институтам. А между прочим, прокуроры находятся на самых верхних строчках рейтингов доверия народа, потому что люди знают, что это более или менее чистые люди.
ОЗ: Правильно ли, если суммировать, что некогда народ доверился мафиозным структурам, чтобы защищаться от государства промышленников и латифундистов, а теперь потребовал честного государства?
Д. К.: В какой-то мере да.
ОЗ: И последний вопрос, очень частный, я вам должен задать: один из самых ненавистных в России видов коррупции — это вымогательство дорожной полиции. Насколько это явление распространено в Италии?
Д. К.: Коррупция очень сильно разъела жизнь Италии, это правда. Но не до такой степени, как у вас. Нельзя сравнивать. Если вас останавливают карабинеры, значит, вы точно нарушили правила и должны платить штраф. Это относится к 98 % населения. Конечно, если вы депутат, если вы очень влиятельный человек, вы как-то можете избежать оплаты, найдя потом обходные пути наверху. Но не путем переговоров с карабинером, который вас останавливает. Я никогда не сталкивался ни с одним карабинером, который требует взятку. В Италии коррупция цветет на среднем уровне управления и выше. На нижних ярусах коррупцию блокируют институты гражданского общества. У нас они очень сильны на низовом уровне — это соседские общины, общества взаимопомощи и т. п. А низовая коррупция подрывала бы основания такой солидарности.
Вопросы задавал Никита Соколов
* * *
[1]Итальянский журналист и политический деятель, бывший член Европарламента.