Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 2, 2012
Праздношатающийся (в раздумье). Чего он мне тут нагородил, ничего не поймешь!.. ба! мысль! (вынимает из кармана записную книжку и пишет) мошенничество… обман… взятки… невежество… тупоумие… общее безобразие!.. что выйдет, не знаем, а подадим горячо!
М.Е. Салтыков-Щедрин «Что такое коммерция?»
Актуальность изучения коррупции, пожалуй, никем не подвергается сомнению. Однако технически и технологически проводить исследования на эту тему чрезвычайно трудно. Видимо, этим объясняется типичность и шаблонность большинства публикаций в российских академических изданиях. Расширение взгляда на коррупцию до международного уровня чрезвычайно полезно как для апологетов борьбы с коррупцией, так и для тех, кто пытается доказать если не эффективность, то необходимость многих коррупционных отношений. Одна из наиболее авторитетных реферативных баз данных, Web of Science, позволяет не только существенно расширить тематический горизонт, но и оценить продуктивность исследовательской работы, интерес академического сообщества к коррупционной тематике. Наши задачи: во-первых, проследить развитие«коррупционной тематики» на протяжении всего периода публикационной активности; во-вторых, выделить наиболее цитируемые статьи, определившие направления исследований, и выявить дополнительный показатель для оценки коррупции в разных странах; в-третьих, представить западные работы о коррупции в России, оценить их тональность и направленность.
В базе данных Web of Science нами отобраны гуманитарные и социальные коллекции: Social Sciences Citation Index, SSCI ведется с 1898 года; Arts & Humanities Citation Index, A&HCI ? с 1975 года; Conference Proceedings Citation Index- Social Science and Humanities, CPCI-SSH ? с 1990 года. В течение ноября 2011 года построены разнообразные поисковые запросы, на основании которых удалось реконструировать общую картину академического дискурса о коррупции.
Хронология публикационной активности
Всего на тему коррупции по социальным базам данных Web of Science найдено 5 779 публикаций (дата поиска: 12.11.2011). Первое упоминание приходится на 1904 год. В нем, сопоставляя ситуацию в Великобритании и США, Джонс Генри Форд затронул вопрос о политической коррупции, наиболее ярко проявляющейся во время социальных трансформаций, когда вновь приходящие элиты сталкиваются с неприемлемыми для них практиками[1]. Далее, после небольшого оживления[2], в основном связанного с темой нелегального бизнеса и взяточничества в органах государственной власти в США, на протяжении нескольких десятилетий, с 1912[3] по 1949 год[4] не выходит ни одной статьи, которая бы индексировалась в ISI Web of Science. Наиболее заметным событием стал выход в свет в 1910 году монографии Роберта Брукса «Коррупция в американской политике и жизни»[5], на которую написано несколько обстоятельных рецензий[6]. Незначительный всплеск интереса к коррупционной тематике в начале 1950-х гг.[7] связан с публикацией монографии Г.Г. Вилсона «Конгресс: коррупция и компромисс»[8].
Лишь в 70-х годах тема коррупции становится актуальной, попадает в публичный и академический дискурсы. М. Джонстон отмечает, что после нескольких десятилетий забвения в начале 80-х разговоры о коррупции вновь заняли топ самых обсуждаемых публичных тем[9]. В академической и общественно-научной среде конец 80-х характеризуется небольшим спадом интереса к коррупции и скорее является точкой отчета последующего бурного роста количества публикаций (рис.1).
Рис. 1. Распределение по годам количества публикаций о коррупции
(Web of Science, дата поиска: 12.11.2011)
Если в середине XX века основной академической площадкой для обсуждения коррупции выступала политическая теория, государственное и муниципальное право[10], к 1980-м весомое место начинают занимать экономические интерпретации коррупционных явлений[11]. Государство как область для функционирования политической коррупции остается в фокусе наиболее цитируемых статей[12], однако интерпретация и объяснение политического начинает выстраиваться через экономическую аргументацию. Поворот к «экономическому» подходу в анализе коррупции начался со статьи Дж.С. Найя в «American Political Science Review», в которой природа политической коррупции была рассмотрена посредством экономической оптики и проанализирована с точки зрения прибылей и издержек[13]. Получив широкое признание в различных дисциплинарных областях гуманитарного знания (162 цитирования в ISI Web of Science на 11.11.11), статья предвосхитила крупный тренд экономических интерпретаций коррупционных явлений. Построение экономических моделей коррупции стимулировало шквальный рост интереса к феномену со стороны академического сообщества[14], поскольку новый подход позволил перейти от моральных и экзистенциальных оценок (коррупция как неизбежное зло, опосредованное склонностью человека к наживе) к прагматическому моделированию и прогнозированию последствий коррупционных практик. Не отказываясь от порицания коррупции и отождествления ее с криминальной практикой, экономисты внесли в теоретический дискурс представления об экономической рациональности политических решений, конституирующих коррупционную среду. Это позволило не только описывать эмпирические зависимости между статистически регистрируемыми признаками, но и разрабатывать теории коррупции, обладавшие куда большей эвристической силой, нежели предшествующие им моральные или правовые концептуализации.
В 90-е экономические интерпретации коррупционных схем окончательно становятся доминирующими. Как абсолютное количество[15], так востребованность публикаций о коррупции резко возрастают. Если в предыдущие годы максимальные уровень цитирования статей составляли чуть более сотни ссылок на одну работу, то в 1990-х он возрастает в разы. Статья П. Мауро «Коррупция и рост»[16] цитируется 909 раз, В. Эстерли и Р. Левайна «Трагедия африканского роста: политика и этнические различия»[17] — 706 раз; Р. Ла Порта с коллегами «Качество правительства» — 659 раз; А. Шлейфера и Р. Вишни «Коррупция»[18] – 534 раза (ISI Web of Science, дата обращения 11.11.11). Подавляющее большинство наиболее цитируемых работ опубликованы в экономических журналах на экономическую тематику (к процитированным выше статьям можно добавить весьма внушительный список[19]. Вне рамок доминирующего, экономического подхода востребованны работы по культурным кодам и противоречиям в коррупционных практиках[20], доминирующим способам их публичного осуждения или оправдания[21], правовым и этическим аспектам коррупционных сделок[22]. Отчасти[23] сохраняется интерес к различным видам политической коррупции[24].
Пик популярности статей (дата обращения 11.11.11) пришелся на 90-е. При почти четверном увеличении абсолютного количества работ с 1140 в 1990-х гг. до 4028 в 2000-х гг., наблюдается снижение индекса цитирования наиболее популярных и востребованных статей. Максимальный индекс цитирования (325 ссылок) получила статья Д. Трайсмана «Причины коррупции: кросс-национальное исследование»[25]. Затем следует статья Ф. Шнайдера и Д. Энста «Теневые экономики: размер, причины и последствия»[26] — 276 ссылок и C. Вая «Как налогообложение коррумпирует международных инвесторов?»[27] – 202 ссылки. Заметим, что все три наиболее обсуждаемых статьи приходятся на самое начало 2000-х и фактически отражают результаты исследований предыдущего десятилетия. Отчасти более низкий уровень цитирования объясняется устоявшимся в социальных науках лагом в несколько лет между публикацией и публичным восприятием научной работы. Однако следует отметить и общую тенденцию снижения интенсивности научного обсуждения статей. 2000-е стали годами проверки уже готовых теоретических моделей, ревизии и критики представленных ранее теорий и, безусловно, экспансии глобальных, межстрановых эмпирических проектов.
Наибольшее количество статей, по-прежнему затрагивает экономическую проблематику – 995 статей[28], затем следуют политические науки – 670 статей[29], бизнес – 302 статьи[30], планирование устойчивого развития – 270 статей[31], исследования территорий – 264 статьи[32], государственное управление – 243 статьи[33], криминология – 236 статей[34] и право – 188 статей[35] (по категоризации, принятой в ISI Web of Science и отражающей специализацию журналов, в которых опубликованы статьи, дата обращения 12.11.2011).
Несомненным лидером на международном рынке академических публикаций традиционно остается США: 1624 статьи из 4028 опубликованных в 2000-е годы, или 40%. Далее со значительным отрывом идут Англия – 483 статьи, или 12%, Австралия – 180 статей, или 5%, Китай – 171 статья, или 4%, Германия – 154 статьи, или 4% и Канада -148 статей, или 4% от общего количества публикаций за эти годы. Россия занимает лишь 30 место, с 22 публикациями. Конечно, эта цифра не отражает даже малой доли публикаций о коррупции на русском языке, а лишь указывает на те публикации, которые индексируются в международных базах, а значит становятся «видимыми» для иностранных коллег (табл. 1).
Таблица 1. 50 стран с наивысшей публикационной активностью о коррупции
в 2000-е гг. (Источник: ISI Web of Science, дата обращения 12.11.2011)
Из шестерки лидеров по публикационной активности особо выделяется Китай, как страна, к которой проявляет большой интерес мировое сообщество в плане изучения коррупции. Другими словами, интерес к коррупции в Китае, проявляемый на международном уровне, так же высок и в пределах национальных границ. Более того, наибольшее количество статей о коррупции в 2000-х годах написано с упоминанием Китая – 261 статья. Далее следуют Россия (132 статьи) и Индия (101 статья)[36]. Многие исследователи, сравнивая коррупцию в России и в Китае, приходят к неутешительному для России выводу. Несмотря на практически одинаковое проникновение коррупции во все части общественной жизни обеих стран, Китай способен преодолевать негативные последствия в силу большей централизации и рефлексивности политической системы[37]. Наибольший ущерб обществу причиняет не абсолютный уровень коррупции, а недостаток понимания ее механизмов, вытесняемого, с одной стороны, расхожими медиа конструктами, с другой – несистемными и невнятными научно-исследовательскими описаниями. «Китайское экономическое чудо» на фоне тотальной коррупции не является следствием каких-либо метафизических сил, особенностью национального характера или непреклонной воли находящейся у власти коммунистической партии.
Индекс национальной разработанности темы
На основании отобранных статей о коррупции, опубликованных в разных странах (рассматриваются лишь журналы, индексируемые в ISI Web of Knowledge), и количеству статей, где упоминается эта страна в контексте исследования коррупции, для каждой страны можно построить индекс национальной разработанности темы, ИН:
ИН = (А1 – А2) / А1,
где ИН – индекс национальной разработанности темы,
А1 – количество статей о коррупции, опубликованных в стране,
А2 – количество статей о коррупции, опубликованных о стране.
Индекс косвенно указывает на теоретическую разработанность темы коррупции в выбранной стране. Если количество публикаций о коррупции в этой стране минимально в зарубежных изданиях (реферируемых в ISI Web of Science), однако в национальных журналах (речь идет, разумеется, о выбранной базе данных) публикуется много статей о коррупции, то страна занимает лидирующее положение в производстве академического дискурса о коррупции. Страна не только концептуализирует тему, но и актуализирует ее в международном контексте (несомненные лидеры — США, Англия и Шотландия). Напротив, если тема коррупции не развита в стране (мало публикаций в национальных журналах), но в других странах выходит много публикаций о фактах коррупции, наблюдаемых на ее территории, это указывает на национальную неразработанность актуальной для этой страны темы. В первом случае, страна выступает теоретическим и методологическим центром изучения коррупции, во втором – объектом и предметом такого изучения. Из 50 наиболее активных в публикационном поле стран Россия занимает последний ранг по индексу национальной разработанности коррупции. То есть количество статей о коррупции, публикуемых внутри России, значительно меньше количества статей о российской коррупции, выходящих в свет в других странах (табл. 2).
Таблица 2. Соотношение статей о коррупции, опубликованных в стране и о стране
по 50 странам с наибольшей публикационной активностью в 2000-е гг.
(Источник: ISI Web of Science, дата обращения 12.11.2011)
Вслед за Россией, хотя и со значительным отрывом, идут Индонезия, Бангладеш, Нигерия, Филиппины, Индия, Мексика, Польша и Кения. На противоположном фланге – ведущие мировые державы: Шотландия, США, Англия, Нидерланды, Швейцария, Канада, Швеция, Германия, Норвегия и Франция.
Коррупция в России
Начало детальных аналитических разборов коррупционной культуры современной России приходится на конец 1990-х годов, когда уже сформировалось современное понимание коррупции, как тотальной эрозии формальных институтов власти, от государственных служб до представителей мелкой частной собственности (рис. 2).
Рис. 2. Распределение количества публикаций о коррупции в России
(Web of Science, дата поиска: 12.11.2011)
За несколько лет в западной прессе опубликованы основные работы о коррумпированности российской власти, формировании особых, неформальных отношений, вытесняющих и замещающих прежнее понимание блата и взятки. Определение последних «в особо крупных размерах» уже не отражает системности изменений структуры неформальной экономики, где место личных и частных интересов заняли олигополистические нелегальные структуры. Понятия взятки и блата[38] уступили место сетевым откатам и распилам, в которых индивидуальное поведение уже следует интерпретировать сквозь призму институциональных особенностей коррупционных сделок[39]. Одним из значимых факторов мощного системного сдвига в формальных и неформальных отношениях выступает проведенная в 1990-х ваучерная приватизация[40]. Проведенной в кратчайшие сроки приватизация привела к созданию целого класса состоятельных господ, подчас, нелегитимных как в собственных глазах, так и в глазах потерявшего сбережения населения. П. Книн отмечает, что понимание феномена российской коррупции возможно лишь через рассморение особенностей экплуатации государственных активов частными компаниями, поскольку постсоветское состояние России является прямым продолжением сложившихся практик освоения государственной собственности[41]. Иностранные компании, пришедшие на российский рынок, столкнулись с разветвленными коррупционными практиками[42], в которых как бизнесмены, так и чиновники предстали перед ними невнятной и непрозрачной сетью взаимосвязанных контрагентов. Даже экономические кризисы в России не понятны вне разбора коррупционных комбинаций, стоящих за, казалось бы, внешней по отношению к ним монетарной политикой государства[43].
К середине 2000-х гг. Научный дискурс о коррупции в России стал приобретать тотальный характер. В медийной и научной средах образ России прочно ассоциируется с разветвленной, сложной сетью коррупционных взаимодействий, полное понимание которой весьма проблематично[44]. Из наиболее заметных книг, определивших коррупционный образ современной России, можно выделить сборник «Российские битвы с криминалом, коррупцией и терроризмом», вышедший в 2008 году под редакцией Роберта Орттунга и Энтони Латта[45] и монографию Маргариты Балмаседа «Энергетическая зависимость, политика и коррупция в странах бывшего Советском Союзе»[46]. Россия как слабый экономический игрок на международном рынке теперь воспринимается, как вынужденный экономический партнер (ресурсная экономика и все еще большое политическое влияние) и источник распространения коррупции в западных государствах.
Шейла Пуффер и Даниель Маккарти провели ретроспективный анализ исследований экономического состояния России и пришли к неутешительным выводам. Во-первых, несмотря на весомые административные и политические позиции в мире, российская экономика не слишком сильно интересует западных исследователей. По сравнению с такими странами как Индия и Китай, количество экономических и социальных исследований, посвященных России, микроскопически мало. Во-вторых, те исследования, которые все же проводились, указывают на продолжающееся доминирование неформального сектора и отсутствие каких-либо устойчивых правил и норм для ведения бизнеса. Более того, ситуация с формализацией ведения бизнеса на протяжении последних лет только ухудшалась, и наиболее весомые решения уже не мыслятся основными игроками рынка вне неформального контекста. Авторы утверждают, что нет никаких аргументов против прогноза о продолжении стагнации управленческой культуры в России, разбалансированности народного хозяйства в сторону ресурсных отраслей экономики и стабильном росте коррупционных отношений[47]. Саул Эстрин и Марта Превезер провели сравнительное исследование неформальных институтов и корпоративной культуры в четырех странах: Бразилии, России, Индии и Китае. Они обнаружили, что только в России коррупционная составляющая ведения бизнеса является доминирующей и переопределяет все остальные представления об эффективности, этичности и правовой подоплеке хозяйственной деятельности[48]. Возрастающее вмешательство государства в экономику страны, скрытое и явное поглощение бизнеса государственными структурами привело к фантастическому росту коррупционного давления на народное хозяйство.
Особенно это заметно в крупном сырьевом бизнесе (нефть, газ), выходящем за рамки национальных границ[49]. Маргарита Моммсен утверждает, что сложившаяся ситуация взаимопоглощения бизнеса и политики, тотального распространения коррупции настолько дестабилизировала российскую экономическую и политическую ситуацию, что ее исправление возможно лишь с приходом новой Перестройки[50]. Тимоти Фрай и Ичиро Ивасаки провели анализ взаимодействий предприятий с государством, когда в совете директоров компании находится представитель государственных органов. Они выделили три наиболее типичных для России формы взаимоотношений государства и бизнеса: сотрудничество на сговоре (наиболее распространенная форма), управленческое соподчинение и извлечение ренты[51]. При таком доминировании коррупционной культуры в России внешняя политика Евросоюза, направленная на экспансию европейских правовых норм на пост-советские Восточно-европейские страны, по мнению Романа Петрова и Петра Калиниченко, становится весьма проблематичной[52]. Несмотря на формальную поддержку и согласие России и Украины с доводами в пользу развития европейских правовых норм, эти страны по-прежнему остаются вне европейского смыслового пространства по критериям эффективности, независимости и некоррумпированности. На это косвенно указывают многочисленные неудачи западного бизнеса при ведении дел в России[53].
Если примеры с крупными хозяйственными сделками, затрагивающими многомиллиардные контракты, хорошо известны западным аналитикам и потому часто упоминаются в качестве аргумента о доминировании неформальной экономики в России, то обыденные коррупционные схемы, в которые вовлекаются рядовые граждане, как правило, остаются в тени. Однако именно на микроуровне повседневных взаимодействий наиболее заметна тотальность коррупционной культуры. Кэтрин Хэндли провела серию фокус-групп об особенностях организации ремонта квартир обычными людьми[54]. Она зафиксировала склонность участников групп уклоняться от юридического решения возникающих затруднений и конфликтов. Люди предпочитали нелегальные, граничащие со взяточничеством и коррупцией, способы решения проблем, в силу все той же аргументации о тотальной коррумпированности среды. Представление о коррупции конституирует сами коррупционные практики, расширяя тем самым сферу неформальных, стоящих вне закона социальных взаимодействий.
Проанализировав данные Евробарометра (2003 года) по посткоммунистическим странам Восточной Европы (Румынии, Польши, Словакии, Латвии, Литвы, Эстонии, Чехии, Болгарии, Венгрии и Словении), Дани Маринова обнаружила весьма любопытную закономерность. Чем более коррумпированной оказывается страна (согласно индексу восприятия коррупции, рассчитываемому Трансперенси Интернешенл), тем больше ее граждане доверяют сегменту гражданского общества: некоммерческим организациям, волонтерским объединениям и церкви[55]. Если ей, действительно, удалось обнаружить устойчивую зависимость, то уровень доверия в России к организациям гражданского общества должен быть максимальным, что может рассматриваться как запуск компенсаторного, или защитного, общественного механизма против разрушительных последствий распространения коррупции. Другими словами, неформальные и личные отношения, на которых основаны коррумпированные схемы, могут поддерживать и гражданские инициативы, которые, тем самым, компенсируют и частично нивелируют негативные последствия от доминирования коррупционной этики.
Заключение
Какими бы экзотичными и перенасыщенными негативными оценками не представлялись нам работы западных коллег, нельзя отрицать устойчивый тренд по усилению восприятия России как сверхкоррумпированной державы. На фоне доминирования экономических интерпретаций коррупции это приводит к весьма удручающим выводам. Для внешнего взгляда бизнес в России по большей части неэффективен, политическая среда нестабильна, а общество деградировано. Столь жесткие оценки, уже привычные со стороны отечественных оппозиционных сил, приобретают вовсе зловещий оттенок, когда выражены в стройных академических исследованиях и подкреплены обширным эмпирическим материалом. Конечно, многие заключения формулируются аналитически и больше опираются на дискурсивный анализ, нежели социальные обследования или этнографические наблюдения. Однако и этого уже достаточно, чтобы утверждать: при сохранении сложившегося социального порядка легальный и открытый бизнес в России в ближайшие десятилетия не возможен. А для формирования иного образа российской экономической сферы требуется прилагать колоссальные организационные усилия, иметь твердую политическую волю и прозрачный общественный договор.
[1] Ford, H.J. Municipal corruption // Political Science Quarterly. 1904. Vol. 19. No. 4. P. 673-686.
[2] Brooks, R.C. The nature of political corruption // Political Science Quarterly. 1909a. Vol. 24. No. 1. P. 1-22. Brooks, R.C. Attempted apologies for political corruption // International Journal of Ethics. 1909b. Vol. 19. No. 3. P. 297-320.
[3] Tifts, J.H. [Rev] Corruption in American Politics and life // International Journal of Ethics. 1912. Vol. 22. No. 4. P. 485-488.
[4] Ward, N. Electoral corruption and controverted elections // Canadian Journal of Economics & Political Science. 1949. Vol. 15. No. 1. P. 74-86.
[5] Brooks, R.C. Corruption in American politics and life. New York: Dodd, Mead and Co, 1910. [2nd ed. New York: Arno Press, 1974]
[6] Jones, Ch.L. [Rev] Corruption in American politics and life // Annals of the American Academy of Political and Social Science. 1911. Vol. 37. No. 2. P. 310-311. Haines, Ch. G. [Rev] Corruption in American Politics and life // American Political Science Review. 1911. Vol. 5. No. 2. P. 309-311. Michels, R. [Rev] Corruption in American Politics and life // Archiv fur Sozialwissenschaft und Sozialpolitik. 1912. Vol. 34. No. 3. P. 974-976. Tifts, J.H. [Rev] Corruption in American Politics and life // International Journal of Ethics. 1912. Vol. 22. No. 4. P. 485-488.
[7] См. серию рецензий: Engelbert, E.A. [Rev] Congress: Corruption and compromise // Annals of the American Academy of Political and Social Science. 1951. Vol. 277. P. 232. Smith, G.H. Congress: Corruption and compromise // American Political Science Review. 1951. Vol. 45. No. 3. P. 903-904. Bailey, S.K. Congress: Corruption and compromise // Journal of Politics. 1951. Vol. 13. No. 4. P. 734-738. Ward, N. Congress: Corruption and compromise // Canadian Journal of Economics & Political Science. 1952. Vol. 18. No. 2. P. 235-237. Hyneman, Ch.S. Cogress: Corruption and compromise // Northwestern University Law Review. 1952. Vol. 47. No. 3. P. 411-414.
[8] Wilson, H.H. Congress: Corruption and compromise. New York: Rinehart, 1951.
[9] Johnston, M. Syndromes of corruption: Wealth, power, and democracy. Cambridge: Cambridge University Press, 2005.
[10] McKitrick, E.L. The study of corruption // Political Science Quarterly. 1957. Vol. 72. No. 4. P. 502-514. Braibanti, R. Reflections on bureaucratic corruption // Public Administration. 1962. Vol. 40. No. 4. P. 357-372. Scott, J.C. Analysis of corruption in developing nations // Comparative Studies in Society and History. 1969a. Vol. 11. No. 3. P. 315-341. Scott, J.C. Corruption, machine politics, and political change // American Political Science Reivew. 1969b. Vol. 63. No. 4. P. 1142-1158. McMullan, M. A theory of corruption // Sociological Review. 1961. Vol. 9. No. 2. P. 181-201. Sykes, G.M. The corruption of authority and rehabilitation // Social Forces. 1956. Vol. 34. No. 3. P. 257-262. Bayley, D.H. Effects of corruption in a developing nation // Western Political Quarterly. 1966. Vol. 19. No. 4. P. 719-732. Leys, C. What is the problem about corruption // Journal of Modern African Studies. 1965. Vol. 3. No. 2. P. 215-230. Wilson, J.Q. Corruption – shame of states // Public Interest. 1966. No. 2. P. 28-38. Dwivedi, O.P. Bureaucratic corruption in developing countries // Asian Survey. 1967. Vol. 7. No. 4. P. 245-253. Stewart, D.H. The press and political corruption during the federalist administration // Political Science Quarterly. 1952. Vol. 67. No. 3. P. 426-446. Vanroy, E. Theory of corruption // Economic Development and Cultural Change. 1970. Vol. 19. No. 1. P. 86-110. Sharpston, M.J. Economics of corruption // New Society. 1970. Vol. 16. No. 426. P. 944-946
[11] Lui, F.T. A dynamic-model of corruption deterrence // Journal of Public Economics. 1986. Vol. 31. No. 2. P. 215-236. Cadot, O. Corruption as a gamble // Journal of Public Economics. 1987. Vol. 33. No. 2. P. 223-244. Alam, M.S. Anatomy of corruption – An approach to the political-economy of underdevelopment // American Journal of Economics and Sociology. 1989. Vol. 48. No. 4. P. 441-456.
[12] Wade, R. The system of administrative and political corruption – Canal irrigation in South-India // Journal of Development Studies. 1982. Vol. 18. No. 3. P. 287-328. Banfield, E.C. Corruption as a feature of governmental organization // Social of Law & Economics. 1975. Vol. 18. No. 3. P. 587-605. Cox, G.W., Kousser, J.M. Turnout and rural corruption – New-York as a test case // American Journal of Political Science. 1981. Vol. 25. No. 4. P. 646-663. Johnston, M. The political consequences of corruption – A reassessment // Comparative Politics. 1986. Vol. 18. No. 4. P. 459-477
[13] Nye, J.S. Corruption and political development – Cost-benefit analysis // American Political Science Review. 1967. Vol. 61. No. 2. P. 417-427.
[14] Только в течение 1970-х гг. количество публикаций о коррупции увеличилось более, чем в два раза по сравнению со всеми предыдущими годами вместе взятыми. Общее количество статей по ISI Web of Science (дата обращения 11.11.11) в 1970-х составило 201, с 1904 по 1969 г. Включительно – 81. Коэффициент прироста сохранился и в последующие годы: 1980-х гг. опубликовано 512 статей о коррупции, в 1990-х – 1140, с 2000 по 2011 включительно – 4028.
[15] По данным ISI Web of Science в академической среде объем публикаций в 1990-х по отношению к 1980-м вырос почти в четыре раза (см. ссылку выше). Р. Лайкен [Leiken, 1997] отмечает такое же увеличение количества публикаций о коррупции за десять лет, с 1984 по 1995 год, уже в массовой печати. На этот же феномен бурного роста публикаций в финансовой прессе указывают П. Глинн, С. Кобрин и М. Найм [Glynn, Kobrin, Naim, 1997]. Подытоживая различные мониторинги средств массовой информации, Арвинд Джайн пишет о фантастическом росте интереса прессы к теме коррупции [Jain, 2001, p. 71, 103], фактически приведшем к созданию мощной медийной традиции антикоррупционных дебатов.
[16] Mauro, P. Corruption and growth // Quarterly Journal of Economics. 1995. Vol. 110. No. 3. P. 681-712
[17] Easterly, W., Levine, R. Africa’s growth tragedy: Policies and ethnic divisions // Quarterly Journal of Economics. 1997. Vol. 112. No. 4. P. 1203-1250.
[18] Shleifer, A., Vishny, R.W. Corruption // Quarterly Journal of Economics. 1993. Vol. 108. No. 3. P. 599-617.
[19] См., например: Bardhan, P. Corruption and development: A review of issues // Journal of Economic Literature. 1997. Vol. 35. No. 3. P. 1320-1346. Ades, A., DiTella, R. National champions and corruptions: Some unpleasant interventionist arithmetic // Economic Journal. 1997. Vol. 107. No. 443. P. 1023-1042. Tirole, J. A theory of collective reputations (with applications to the persistence of corruption and to firm quality) // Review of Economic Studies. 1996. Vol. 63. No. 1. P. 1-22. Mauro, P. Corruption and the composition of government expenditure // Journal of Public Economics. 1998. Vol. 69. No. 2. P. 263-279. Tranzi, V. Corruption around the world – Causes, consequences, scope, and cures // International Monetary Fund Staff Papers. 1998. Vol. 45. No. 4. P. 559-594. Offer, A. Between the gift and the market: The economy of regard // Economic History Review. 1997. Vol. 50. No. 3. P. 450-462. Andvig, J.C., Moene, K.O. How corruption may corrupt // Journal of Economic Behavior & Organization. 1990. Vol. 13. No. 1. P. 63-76. Banerjee, A.V. A theory of misgovernance // Quarterly Journal of Economics. 1997. Vol. 112. No. 4. P. 1289-1332. Ades, A., DiTella, R. Rents, competition, and corruption // American Economic Review. 1999. Vol. 89. No. 4. P. 982-993.
[20] Rocca, J.L. Corruption and its shadow – An anthropological view of corruption in China // China Quarterly. 1992. No. 130. P. 402-416. Pujas, V., Rhodes, M. A clash of culture? Corruption and the ethics of administration in western Europe // Parliamentary Affairs. 1999. Vol. 52. No. 4. P. 688-702. Gates, H. Eating for revenge – Consumption and corruption under economic de-reform // Dialectical Anthropology. 1991. Vol. 16. No. 3-4. P. 233-249.
[21] Gupta, A. Blurred boundaries – the discourse of corruption, the culture of politics, and the imagined state // American Ethnologist. 1995. Vol. 22. No. 2. P. 375-402. Silva, C.E., Hernandez, M.E. Everyday forms of corruption: A discourse analysis // Revista Interamericana de Psicologia. 1995. Vol. 29. No. 2. P. 243-260
[22] Strauss, D.A. Corruption, equality, and campaign finance reform // Columbia Law Review. 1994. Vol. 94. No. 4. P.1369-1389. Steidlmeier, P. Gift giving, bribery, and corruption: Ethical management of business relationships in China // Journal of Business Ethics. 1999. Vol. 20. No. 2. P. 121-132. Gragg, A.W. Business, globalization, and the logic and ethics of corruption // International Journal. 1998. Vol. 53. No. 4. P. 643-660. Jackson, M., Smith, P. Everyone’s doing it! Codes of ethics and New South Wales parliamentarians’ perceptions of corruption // Australian Journal of Public Administration. 1995. Vol. 54. No. 4. P. 483-493.
[23] Упал уровень цитирования при относительном сохранении общего количества публикаций.
[24] Nelken, D. The judges and political corruption in Italy // Journal of Law and Society. 1996. Vol. 23. No. 1. P. 95-112. Neklen, D., Levi, M. Corruption of politics and the politics of corruption: An overview // Journal of Law and Society. 1996. Vol. 23. No. 1. P. 1-17. Gillespie, K., Okruhlik, G. The political dimensions of corruption cleanups – A framework for analysis // Comparative Politics. 1991. Vol. 24. No. 1. P. 77-95. Tignor, R.L. Political corruption in Nigeria before independence // Journal of Modern African Studies. 1993. Vol. 31. No. 2. P. 175-202. Ockey, J. Political parties, factions, and corruption in Thailand // Modern Asian Studies. 1993. Vol. 28. P. 251-277. Sechrest, D.K., Burns, P. Police corruption – The Miami case // Criminal Justice and Behavior. 1992. Vol. 19. No. 3. P. 294-313.
[25] Treisman, D. The causes of corruption: A cross-national study // Journal of Public Economics. 2000. Vol. 76. No. 3. P. 399-457.
[26] Schneider, F., Enste, D.H. Shadow economies: Size, causes, and consequences // Journal of Economic Literature. 2000. Vol. 38. No. 1. P. 77-114.
[27] Wei, S.J. How taxing is corruption on international investors? // Review of Economics and Statistics. 2000. Vol. 82. No. 1. P. 1-11.
[28] Treisman, D. The causes of corruption: A cross-national study // Journal of Public Economics. 2000. Vol. 76. No. 3. P. 399-457. Schneider, F., Enste, D.H. Shadow economies: Size, causes, and consequences // Journal of Economic Literature. 2000. Vol. 38. No. 1. P. 77-114. Wei, S.J. How taxing is corruption on international investors? // Review of Economics and Statistics. 2000. Vol. 82. No. 1. P. 1-11. Wang, X., Woo, W.T. The size and distribution of hidden household income in China // Asian Economic Papers. 2011. Vol. 10. No. 1. P. 1-26
[29] He, Z.K. Corruption and anti-corruption in reform China // Communist and post-communist Studies. 2000. Vol. 33. No. 2. P. 243-270. Sandholtz, W., Koetzle, W. Accounting for corruption: Economic structure, democracy, and trade // International Studies Quarterly. 2000. Vol. 44. No. 1. P. 31-50. Montinola, G.R., Jackman, R.W. Sources of corruption: A cross-country study // British Journal of Political Science. 2002. Vol. 32. P. 147-170. Seligson, M.A. The impact of corruption on regime legitimacy: A comparative study of four Latin American countries // Journal of Politics. 2002. Vol. 64. No. 2. P. 408-433. Soliman, H., Cable, S. Sinking under the weight of corruption: Neoliberal reform, political accountability and justice // Current Sociology. 2011. Vol. 59. No. 6. P. 735-753.
[30] Lopez, R., Mitra, S. Corruption, pollution, and the Kuznets environment curve // Journal of Environmental Economics and Management. 2000. Vol. 40. No. 2. P. 137-150. Habib, M, Zurawicki, L. Corruption and foreign direct investment // Journal of International Business Studies. 2002. Vol. 33. No. 2. P. 291-307. Rodrigues, P., Uhlenbruck, K., Eden, L. Government corruption and the entry strategies of multinationals // Academy of Management Review. 2005. Vol. 30. No. 2. P. 383-396.
[31] Davis, J. Corruption in public service delivery: Experience from South Asia’s water and sanitation sector // World Development. 2004. Vol. 32. No. 1. P. 53-71. Hanlon, J. Do donors promote corruption? The case of Mazambique // Third World Quarterly. 2004. Vol. 25. No. 4. P. 747-763. Hindess, B. Investigating international anti-corruption // Third World Quarterly. 2005. Vol. 26. No. 8. P. 1389-1398. Seligson, M.A. The measurement and impact of corruption victimization: Survey evidence from Latin America // World Development. 2006. Vol. 34. No. 2. P. 381-404.
[32] Klopp, J.M. Pilfering the public: The problem of land grabbing in contemporary Kenya // Africa Today. 2000. Vol. 47. No. 1. P. 7-26. Tangri, R., Mwenda, A. Corruption and cronyism in Uganda’s privatization in the 1990s // African Affairs. 2001. Vol. 100. No. 398. P. 117-133. Davis, D.E. Undermining the rule of law: Democratization and the dark side of police reform in Mexico // Latin American Politics and Society. 2006. Vol. 48. No. 1. P. 55-86. Wallace, C., Latcheva, R. Economic transformation outside the law: Corruption, trust in public institutions and the informal economy in transformation outside the law: Corruption, trust in public institutions and the informal economy in transition countries of Central and Eastern Europe // Europe-Asia Studies. 2006. Vol. 58. No. 1. P. 81-102.
[33] Rothstein, B., Teorell, J. What is quality of government? A theory of impartial government institutions // Governance: An International Journal of Policy Administration and Institutions. 2008. Vol. 21. No. 2. P. 165-190. Fjeldstad, O.H. Fighting corruption: Lessons from the Tanzania Revenue Authority // Public Administration and Development. 2003. Vol. 23. No. 2. P. 165-175. Rocheleau, B. Prescriptions for public-sector information management: A review, analysis, and critique // American Review of Public Administration. 2000. Vol. 30. No. 4. P.414-435. Doig, A., McIvor, S. The national integrity system: Assessing corruption and reform // Public Administration and Development. 2003. Vol. 23. No. 4. P. 317-332. Maor, M. Feeling the heart& Anticorruption mechanisms in comparative perspective // Governance: An International Journal of Policy and Administration. 2004. Vol. 17. No. 1. P. 1-28. Knack, S., Kugler, M., Manning, N. Second-generation governance indicators // International Review of Administrative Sciences. 2003. Vol. 69. No. 3. P. 345-364.
[34] Sung, H.E. Democracy and political corruption: A cross-national comparison // Crime Law and Social Change. 2004. Vol. 41. No. 2. P. 179-194. Green, P. Disaster by design: Corruption, construction and catastrophe // British Journal of Criminology. 2005. Vol. 45. No. 4. P. 528-546. Karstedt, S. Legacies of a culture of inequality: The Janus face of crime in post-communist countries // Crime Law and Social Change. 2003. Vol. 40. No. 2-3. P. 295-320. Weitzer, R., Tuch, S.A. Reforming the police: Racial differences in public support for change // Criminology. 2004. Vol. 42. No. 2. P. 391-416.
[35] Black, B., Kraakman, R., Tarassova, A. Russian privatization and corporate governance: What went wrong? // Stanford Law Review. 2000. Vol. 52. No. 6. P. 1731-1808. Persily, N., Lammie, K. Perceptions of corruption and campaign finance: When public opinion determines constitutional law // University of Pennsylvania Law Review. 2004. Vol. 153. No. 1. P. 119-180. Teachout, Z. The anti-corruption principle // Cornell Law Review. 2009. Vol. 94. No. 2. P. 341-413. Issacharoff, S. On political corruption // Harvard Law Review. 2010. Vol. 124. No. 1. P. 118-142.
[36] Источник: ISI Web of Science, поисковой запрос: Topic=(corruption) AND Topic=(страна) Timespan=2000-2011. Databases=SSCI, A&HCI, CPCI-SSH, дата запроса: 12.11.2011.
[37] См., например: Sun, Y. Reform, state, and corruption – Is corruption less destructive in China than in Russia? // Comparative Politics. 1999. Vol. 32. No. 1. P. 1-11. Larsson, T. Reform, corruption, and growth: Why corruption is more devastating in Russia than in China // Communist and Post-communist Stidies. 2006. Vol. 39. No. 2. P. 265-281.
[38] Ledeneva, A.V. Practices of exchange and networking in Russia // Soziale Welt-Zeitschrift fur Sozialwissenschaftliche Forschung und Praxis. 1997. Vol. 48. No. 2. P. 151-153.
[39] Cheloukhine, S., King, J. Corruption networks as a sphere of investment activities in modern Russia // Communist and Post-communist Studies. 2007. Vol. 40. No. 1. P. 107-122. Orlova, A. Corruption in Russia – On the myth of the market and the state as antidote // Osteuropa. 2008. Vol. 58. No. 1. P. 21-26. Holmes, L. Corruptin and organized crime in Putin’s Russia // Europe-Asia Studies. 2008. Vol. 60. No. 6. P. 1011-1031. Stein-Redent, R. Schwarz, M. State and economy in Russia. Interest conveyance between corruption and concertation // Politische Vierteljanresschrift. 2008. Vol. 49. No. 3. P. 576-582.
[40] См., например: Buss, T.F., Yancer, L.C. Privatizing the Russian economy: The Nizhny Novgorod experience // Environment and planning C-government and policy. 1996. Vol. 14. No. 2. P. 211-225. Black, B., Kraakman, R., Tarassova, A. Russian privatization and corporate governance: What went wrong? // Stanford Law Review. 2000. Vol. 52. No. 6. P. 1731-1808.
[41] Kneen, P. Political corruption in Russia and the Soviet legacy // Crime Law and Social Change. 2000. Vol. 34. No. 4. P. 349-367
[42] Maurseth, B. Norwegian companies’s experiences in Russia // Internasjonal Politikk. 1997. Vol. 55. No. 1. P. 61-64.
[43] Davis, C. If you take my advice… // World Today. 1998. Vol. 54. No. 12. P. 305-308
[44] Dininio, P., Orttung, R. Explaining patterns of corruption in the Russian regions // World Politics. 2005. Vol. 57. No. 4. P. 500-503. Goldman, M.I. Political graft: The Russian way // Current History. 2005. Vol. 104. No. 684. P. 313-318. Tompson, W. The political implication of Russia’s resource-based economy // Post-Soviet Affairs. 2005. Vol. 21. No. 1. P. 335-359.
[45] Russia’s battle with crime, corruption and terrorism / Ed. by R. Orttung, A. Latta. New York: Routledge, 2008. Stefes, Ch.H. [Rev] Russia’s battle with crime, corruption, and terrorism // Slavic Review. 2009. Vol. 68. No. 4. P. 1011-1013. Stavrakis, P.J. [Rev] Russia’s battle with crime, corruption, and terrorism // Russian Reivew. 2010. Vol. 69. No. 4. P. 738-739.
[46] Balmaceda, M.M. Energy dependency, politics and corruption in the former Soviet Union: Russia’s power, oligarchs’ profits and Ukraine’s missing energy policy, 1995-2006. New York: Routledge, 2008. Trumbull, N. [Rev] Energy dependency, politics and corruption in the former Soviet Union: Russia’s power, oligarch’s profits and Ukraine’s missing energy policy, 1995-2006 // Europe-Asia Studies. 2009. Vol. 61. No. 5. P. 890-892. Goetz, R. [Rev] Energy dependency, politics and corruption in the former Soviet Union: Russia’s power, oligarch’s profits and Ukraine’s missing energy policy, 1995-2006 // Osteuropa. 2009. Vol. 59. No. 11. P. 167-169.
[47] Puffer, S., McCarthy, D.J. Two decades of Russian business and management research: An institutional theory perspective // Academy of Management Perspectives. 2011. Vol. 25. No. 2. P. 21-36.
[48] Estrin, S., Prevezer, M. The role of informal institutions in corporate governance: Brazil, Russia, India, and China compared // Asia Pacific Journal of Management. 2011. Vol. 28. No. 1. P. 41-67.
[49] Jones, J.W. Energy dependency, politics and corruption in the former Soviet Union: Russia’s power, oligarchs’ profits, and Ukraine’s missing energy policy, 1995-2006 // Post-Soviet Affairs. 2011. Vol. 27. No. 1. P. 93-95
[50] Mommsen, M. Oligarchy and autocracy Russia’s hybrid political system // Osteuropa. 2010. Vol. 60. No. 8. P. 25-27.
[51] Frye, T.M., Iwasaki, I. Government directors and business-state relations in Russia // European Journal of Political Economy. 2011. Vol. 27. No. 4. P. 642-658.
[52] Petrov, R., Kalinichenko, P. The Europeanization of third country judiciaries through the application of the EU acquis: The case of Russia and Urkaine // International & Comparative Law Quarterly. 2001. Vol. 60. No. 325-353
[53] Trumbull, N. Challenges to Western participation in shaping the urban landscape of post-socialist St.Petersburg: The failure of international competitions for Iconic architectural projects // Eurasian Geography and Economics. 2010. Vol. 51. No. 6. P. 788-802.
[54] Hendley, K. Mobilizing law in contemporary Russia: The evolution of disputes over home repair projects // American Journal of Comparative Law. 2010. Vol. 58. No. 3. P. 631-678.
[55] Marinova, D.M. When government fails us: Trust in post-socialist civil organizations // Democratization. 2011. Vol. 18. No. 1. P. 160-183.