Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 3, 2005
У каждого этапа жизни человека есть свои достоинства и свои недостатки, свое время и свое пространство, свои цели, ценности, состояния, качественно отличающие один возраст от другого. Бытует мнение, что старость как последний период человеческой жизни (до которого, впрочем, удается дожить не каждому), непохожий на все предыдущие, но в то же время аккумулирующий их опыт, дает человеку определенные преимущества, хотя и лишает его многих возможностей. Однако такое мнение о старости в сегодняшнем российском обществе разделяют не все — лишь 20% готовы допустить, что в пожилом возрасте, как и в любом другом, есть свои преимущества, а абсолютное большинство (70%) уверены, что у старости никаких преимуществ перед другими возрастами нет[1].
Специфика жизни людей пожилого возраста в сегодняшней России определяется не только индивидуальной историей каждого конкретного человека, но и социальными условиями, которые в нашей стране за предыдущие 10–15 лет претерпели существенные изменения, что, очевидно, не могло не сказаться и на особенностях старения россиян. В ряде исследований ФОМа (проведенных в 2004–2005 годах) мы попытались выяснить, каков сегодня образ жизни пожилых людей в нашей стране, как меняются структура их повседневности, круг общения, социальный статус и материальное положение — иначе говоря, что представляют собой старость и старение в России.
Определить, когда наступает пожилой возраст, довольно сложно, поскольку существует множество различных индикаторов этого процесса — биологических (естественный износ организма), психологических (к какой возрастной группе человек себя относит), социальных (статус, занятность, доступ к различным ресурсам и т. п.); причем далеко не всегда они могут совпадать даже у отдельно взятого человека.
Любопытно, что сегодня в российском массовом сознании не существует единого общепринятого представления о возрастной границе старости — этот порог практически с равной частотой опрошенные относят к интервалам от 50 до 54 лет, от 55 до 59 лет и от 60 до 64 лет[2].
Начало старости, размывающееся в массовых представлениях «где-то после пятидесяти» лет, у женщин и мужчин чуть чаще соотносится со временем их выхода на пенсию (соответственно 55 и 60 лет). Неожиданно, что по возрастным группам существенных различий в определении границы старения не наблюдается, но, как видно из приведенных данных, даже среди самой старшей возрастной группы нет единодушия в определении этого порога.
Между тем образ старости в представлении россиян окрашен в самые мрачные тона. Пожилой возраст видится респондентам наименее ресурсным периодом человеческой жизни, сопряженным с социальными, физиологическими, психологическими проблемами, совершенно беспросветным и практически не имеющим никаких «положительных» сторон. Так, в ответах на открытый вопрос о том, с чем у них ассоциируется старость[4], почти четверть респондентов (23%) говорили о болезнях, дряхлости, немощи («потеря здоровья»; «недееспособность»; «немощность»; «физическая дряхлость», «физическое угасание организма»); почти столько же — о чувстве беспомощности, одиночестве, утрате интереса к жизни, негативных эмоциях, сопровождающих этот жизненный этап, о страхе смерти («безвыходность»; «безнадежность»; «страшное одиночество»; «безрадостность»; «безразличие»; «когда ничего не хочется»; «обида»; «разочарование»; «кладбище»; «мысли о смерти»); каждого шестого респондента беспокоит материальная неустроенность («бедность»; «безденежье»; «ждет нищета»). В целом же негативно окрашенные ассоциации характерны для подавляющего большинства ответов респондентов, тогда как позитивные встречаются лишь в 7% ответов («опыт, мудрость»; «любовь к внукам», «покой и достаток»; «успокоение, гармония, размышления»), а нейтральные — в 9% («когда люди уходят на пенсию»; «преклонный возраст»; «подведение итогов»; «естественный процесс»; «морщины»; «седина»).
Однако когда, в каком возрасте все-таки приходит старость? В научных источниках начало старости ассоциируется с неспособностью человека обеспечивать себя всем необходимым (в том числе и финансово) и его переходом на чьето иждивение. Причем нередко в качестве формального порога выступает достижение пенсионного возраста — момента, начиная с которого материальную ответственность за человека берет на себя государство. Реальный порог старости — это существенное изменение образа жизни человека, его трудового статуса, материального уровня, привычной социальной активности, эмоционального и физического состояния и т. д. Однако если посмотреть через призму этих показателей на нынешних россиян пожилого возраста, то можно отметить целый ряд весьма любопытных особенностей.
Рассмотрим для начала такой показатель, как пенсионный возраст. Судя по данным опроса[5], пересечение порога пенсионного возраста для подавляющего большинства наших сограждан означает изменение привычного трудового статуса: ко времени выхода на пенсию продолжают работать всего 9% женщин и 8% мужчин. Прекращение работы влечет для большинства пенсионеров (68%), по их же собственному признанию, существенное ухудшение материального положения (лишь 20% говорят, что оно не изменилось, и только 5% отмечают улучшения), причем в ответах на этот вопрос не наблюдается сколько-нибудь значимых различий, связанных с возрастом, типом населенного пункта и другими социально-демографическими показателями, — люди единодушны в том, что их материальное положение после выхода на пенсию стало хуже.
Сегодняшние российские пенсионеры заметно чаще, чем работающие граждане, склонны считать себя бедными людьми (и реже — людьми со средним достатком). Пенсионеры в большинстве своем не могут делать накопления и тратят все деньги на текущие расходы (хотя в этом они не слишком отличаются от работающих россиян). Многие пенсионеры не удовлетворены качеством своего питания.
Сегодня у большинства пенсионеров (89%) нет дополнительных доходов (есть они лишь у 10%). Получаемая пенсия, судя по ответам респондентов, способна обеспечить лишь самые необходимые расходы: 80% опрошенных считают, что их пенсии хватает на продукты питания, заметно меньше (59%) полагают, что ее достаточно для оплаты жилья и коммунальных услуг, 52% — на покупку необходимых лекарств и только 14% и 12% — на покупку одежды и обуви. Лишь немногие из опрошенных (менее 8%) говорили, что на пенсию могут покупать книги, газеты, журналы. Еще меньше респондентов позволяют себе посещение кино и театров, отдых в санатории, турпоездку, ремонт в квартире или на даче, покупку бытовой техники. Сказанное не означает, что люди пенсионного возраста вообще не покупают одежду или лекарства. Это означает, что любые расходы помимо затрат на питание для большинства сегодняшних российских пенсионеров проблематичны. Однако отметим: сегодня 10% пенсионеров утверждают, что на свою пенсию они могут материально помогать детям и внукам.
Таким образом, прекращение работы в связи с выходом на пенсию почти всегда влечет существенное изменение статуса и материального положения человека и, судя по всему, переход в иную социальную страту (заметим, внешне очень похожую на «стариков»), объединяющую людей, находящихся на финансовом иждивении у государства и испытывающих серьезный дефицит социальных и материальных ресурсов.
На этом фоне парадоксальным выглядит то обстоятельство, что, несмотря на крайне мрачный образ старости в представлении людей и на значительные материальные и социальные потери, сопровождающие выход на пенсию, подавляющее большинство опрошенных из «пенсионной» группы — 88% лиц старше 55 лет (и 89% по выборке в целом)[7] — выступают против идеи повышения пенсионного возраста, тем самым интериоризируя навязанный государством рубеж старости. Впрочем, это лишь на первый взгляд выглядит противоречием — если внимательно присмотреться к ответам респондентов на вопрос о причинах их выхода на пенсию[8], то обнаруживается, что почти половина пенсионеров мотивируют отказ от работы возможностью переложить ответственность за свое материальное содержание на государство: «ушел на заслуженный отдых по выслуге лет»; «возраст — сколько еще работать?», «решила, что с меня хватит»; «устал, наработался». Этот мотив служит проявлением не столько психологического ощущения старости, сколько патерналистской ориентации наших сограждан, достаточно широко распространенной среди всех возрастных групп (за исключением разве что молодежи) и среди представителей старшего поколения особенно. Мотивы, озвученные в ответах еще примерно четверти опрошенных, свидетельствуют о вынужденном, недобровольном отказе от продолжения работы после наступления пенсионного возраста: так, одни (13%) говорят о сложностях с трудоустройством (увольнение, сокращение штатов, ликвидация предприятия, невозможность получить новую работу и т. п.), другие (7%) — о семейных обстоятельствах, кто-то (2%) — о слишком низкой оплате труда, а кто-то (2%) — о переезде, смене места жительства. Вполне допустимо, что эта группа респондентов как раз предпочла бы не менять своего трудового статуса— для них переход в группу пенсионеров еще не означает перехода в группу стариков.
Фактически единственным мотивом отказа от работы, представляющим прямой коррелят с психологическим и физиологическим ощущением старости, становятся жалобы на проблемы со здоровьем — их упоминают более трети сегодняшних пенсионеров (37%): «руки и ноги болят, не могу работать»; «по болезни и по возрасту»; «в связи с получением инвалидности по здоровью». Таким образом, если в социальном плане достижение пенсионного возраста означает определенные перемены в статусе и материальном положении, то в психологическом — лишь часть российских пенсионеров может поставить знак равенства между выходом на пенсию и старостью.
Рассмотрим еще один индикатор, определяющий границу старости, а именно: как меняется с возрастом (в том числе и по мере выхода на пенсию) образ жизни россиян[9].
Первое, что обращает на себя внимание при пристальном взгляде на структуру занятий представителей различных поколений: во всех возрастных группах, за исключением молодежи (людей до 35 лет), иерархия постоянных занятий выглядит примерно одинаковой. Лидирующие позиции в ней удерживают домашнее хозяйство и просмотр телепередач, работа на приусадебном участке и воспитание подрастающего поколения. Молодежь — единственная группа, которую отличает достаточно широкая социальная активность: представители этой группы чаще прочих встречаются с друзьями, ходят в гости, гуляют, занимаются спортом, развлекаются, слушают музыку, ходят в кино, в ночные клубы, в рестораны, на концерты. Тогда как все остальные возрастные группы уже со средних лет существенно сокращают свою социальную активность и локализуют жизнедеятельность преимущественно в узком семейном кругу. Фактически уже в среднем возрасте россияне переходят на образ жизни, характерный для старшего, наименее ресурсного поколения; в свою очередь, по мере старения человека этот ставший уже привычным стиль жизни претерпевает изменения хотя и значительные, но не принципиальные.
Чем в пожилом возрасте люди занимаются чаще и чем — реже? С годами они чаще смотрят телевизор (этот показатель снижается лишь после 70 лет). Начиная с 55 лет увеличивается число занимающихся домашним хозяйством (у мужчин — после 60 лет, т. е. с момента наступления пенсионного возраста). До 60 лет люди еще сравнительно активно работают на приусадебном участке, на даче, а также ходят в лес и ездят на рыбалку, а вот после 60 лет интенсивность этих занятий сокращается. Опрошенные возрастной группы от 55 до 60 лет довольно часто уделяют время воспитанию подрастающего поколения, но после 60 лет этот показатель снижается. Своим здоровьем и лечением россияне наиболее активно начинают заниматься после 60 лет (кстати, чуть чаще об этом говорят женщины). В группе старше 70 лет на третьем ме сте после домашнего хозяйства и просмотра телепередач стоят сон и отдых. Чтение (книг и журналов) в старости не особенно популярно — чуть чаще прочих читают книги лишь представители возрастной группы 55–59 лет, а журналы — люди 60–70 лет. В самой старшей возрастной группе (от 70 лет) респонденты чаще, чем прочие, ходят в церковь, причем в основном это делают женщины.
Чем респонденты старшего возраста занимаются реже? По мере старения происходит постепенное уменьшение социальной активности: люди меньше встречаются с друзьями, ходят в гости, за покупками (в непродовольственные магазины), разговаривают по телефону, посещают кинотеатры, ездят в путешествия. Старики реже слушают музыку, реже занимаются каким-то любимым делом. Даже гулять респонденты старшего возраста ходят не так часто, как можно было бы ожидать (лидер по этому показателю — молодежь), хотя в возрасте от 60 лет респонденты могут позволить себе прогулки чуть чаще, чем люди от 55 до 60 лет. Следует также отметить, что структура постоянных занятий для лиц старше 55 лет во многом определяется типом населенного пункта, где проживает респондент. Например, у москвичей в этом возрасте образ жизни наиболее разнообразен: они не только хлопочут по дому, смотрят телевизор, отдыхают и спят, но чаще прочих разговаривают по телефону, читают книги и газеты, слушают музыку, посещают церковь, ходят за покупками в непродовольственные магазины и занимаются любимым делом. Зато они реже трудятся на дачах. Жители других мегаполисов больше занимаются своим здоровьем, чаще ходят в лес и на рыбалку, но реже отдыхают и меньше уделяют внимания воспитанию подрастающего поколения. В крупных городах чаще, чем где-либо, читают прессу и книги, ходят в гости, общаются по телефону. В малых городах чаще проводят время на приусадебных участках, в общении с детьми и внуками, а основные занятия в селах — это бытовые хлопоты (домашнее хозяйство и работа на участке).
Мы поинтересовались, чем из перечисленного россияне хотели бы заниматься чаще. Люди в возрасте от 55 до 59 лет хотят в первую очередь ездить в путешествия и ходить в лес, на рыбалку (по 21%), отдыхать, спать (16%) и заниматься с детьми, внуками (15%). А вот у респондентов более старшего возраста на первый план выходят иные приоритеты — они хотели бы больше времени уделять своему здоровью (24% в группе от 60 до 70 лет и 26% в группе старше 70 лет), отдыхать и спать (14% и 15% соответственно), путешествовать и работать на даче (14% и 13% в группе 60–69 лет). Люди старше 70 лет чаще прочих говорят, что уже ничем из перечисленного заниматься бы не хотели (12%).
В целом же, судя по приведенным данным, отчетливо выявляются две группы стариков — «деятельная» (от 55 до 60 лет) и «пассивная» (от 60 лет). Для первой характерно стремление к большим физическим и интеллектуальным нагрузкам, большая потребность в активном отдыхе (которая, похоже, не удовлетворена в их сегодняшней жизни), для второй — снижение активности практически во всех сферах, кроме поддержания домашнего хозяйства и заботы о собственном здоровье, уменьшение потребностей. Очевидно, что это различие обусловлено в наибольшей степени возрастными физиологическими изменениями.
Еще один индикатор, определяющий наступление старости, — это сужение круга общения. Сегодня и среди обычных людей, и среди специалистов весьма распространено мнение о том, что в пожилом возрасте люди страдают от нехватки общения и что это обусловлено, с одной стороны, сокращением социальных связей, а с другой — ростом потребности в общении, поскольку в старости у людей появляется много свободного времени. Результаты опроса показывают, что лишь часть этих представлений верна. Так, после ухода на пенсию круг общения действительно сужается, о чем упоминает большинство опрошенных — 61% (при этом 29% опрошенных полагают, что он остался прежним, а 3% говорят даже о его расширении)[10]. Кроме того, начиная с 55 лет респонденты заметно чаще говорят о наличии, нежели об отсутствии, свободного времени, причем процент таких ответов увеличивается по мере увеличения возраста опрошенных. Однако на дефицит общения люди старшего поколения жалуются хотя и чуть чаще, чем представители других возрастных групп, но различия между ними не столь драматичны, как можно было бы ожидать[11]:
Как видно из приводимых данных, дефицит общения наиболее остро ощущается в возрасте 55–59 лет — возможно, это связано с тем, что к тому времени выросшие дети уходят из семьи; а также именно в этом возрасте выходят на пенсию женщины, для которых, как правило, общение на работе составляет заметную часть повседневной жизни. Чуть острее проблема дефицита общения стоит у респондентов старше 70 лет, причем об этом говорят преимущественно женщины — ведь они в эти годы часто оказываются без мужей (по нашим данным, лишь у 17% женщин этого возраста есть муж, а вот среди мужчин старше 70 лет жена есть только у каждого второго).
Чем же объяснить, что с возрастом и даже с выходом на пенсию, когда круг социальных контактов сужается, люди тем не менее не так страдают от дефицита общения? Скорее всего тем, что по самоощущению представителей старшего возраста их потребность в общении отнюдь не возрастает, а, как считают многие, даже сокращается (лишь люди относительно молодые уверены, что с возрастом такая потребность должна расти).
Судя по нашим данным, большая часть респондентов старше 60 лет предпочитает общаться с людьми своего возраста — отчасти это объясняет, почему старшее поколение не испытывает особого дефицита в общении. А вот представители возрастной группы от 55 до 60 лет больше всего ценят разнообразие в общении.
Наконец, еще одно объяснение того, что с возрастом россияне не испытывают острого дефицита в общении: людям старшего возраста вполне хватает ближнего круга, т. е. общения с близкими родственниками, поэтому возрастное сужение социальных контактов не воспринимается слишком драматично. Кстати, по приводимым ниже данным, большей части опрошенных нами лиц пожилого возраста контактов с близкими родственниками просто не избежать, поскольку большинство проживает с ними совместно; совсем одинокие люди относительно часто встречаются лишь в группе старше 70 лет.
Еще одним индикатором старения становятся физиологические процессы обветшания организма, дряхление и т. п. Приведем данные об оценке респондентами различных возрастных групп своего здоровья[13].
Как видно из приводимых данных, хорошим свое здоровье относительно часто признают лишь молодые респонденты; начиная с 50-летнего возраста резко возрастает доля негативных оценок своего самочувствия, а после 60 лет о плохом самочувствии и наличии хронических заболеваний говорит уже большинство опрошенных; причем женщины начинают жаловаться на болезни начиная с 60 лет, а мужчины — начиная с 70 лет. В целом же именно возраст от 60 лет можно соотнести с физиологическими проявлениями старения.
Наконец, рассмотрим особенности старения в нашем обществе еще под одним углом зрения: какими эмоциями окрашена жизнь россиян различных возрастов?
Судя по ответам респондентов на вопрос о том, какие чувства и эмоции определяли их настроение в последние недели, только у молодых людей (в возрасте до 35 лет) преобладающими оказались положительные эмоции, тогда как отрицательные среди этой части общества встречаются реже всего. А вот в возрастных группах начиная от 50 лет отрицательные эмоции не только преобладают, но частота их упоминаний идет по нарастающей. Чем старше россияне, тем чаще их настроение определяется усталостью, беспокойством или тревогой, беспомощностью, печалью, страхом; тем реже они надеются на лучшее, испытывают радость, удовлетворение, счастье, любовь, тем меньше у них интереса к жизни, спокойствия, решимости.
Вопрос: «Скажите, пожалуйста, какие чувства, эмоции определяли Ваше настроение в течение последних двух-трех недель?» (Карточка. Не более пяти ответов)[14]
В то же время эмоциональные состояния внутри разных групп пожилых людей отличаются друг от друга. Так, респонденты в возрасте 55–59 лет чаще прочих испытывают усталость, беспокойство и раздражение, а более старшие — чувство печали и беспомощности. Причем самые старшие из опрошенных (от 70 лет) заметно реже остальных отмечают какие-либо положительные эмоции в своей жизни. Таким образом, старению в сегодняшнем российском обществе сопутствует достаточно мрачное эмоциональное состояние. И надо отметить, что в эмоциональном модусе российских стариков практически отсутствуют позитивные состояния, традиционно атрибутируемые старости: спокойствие, умиротворенность, удовлетворение. Впрочем, не столь ярко выражено и характерное для «заката жизни» чувство страха. Судя по всему, описанный выше набор эмоций, определяющий настроение пожилых россиян, во многом характеризуется не столько экзистенциальными особенностями их возраста, сколько социальными условиями, в которых им приходится жить. Беспомощность, беспокойство, тревога связаны главным образом не с ощущением приближения смерти, а с вопросами о том, как прожить на маленькую пенсию, с плохим здоровьем, с некачественным или недоступным медицинским обслуживанием и т. п.
В целом же, как показано выше, процесс старения в сегодняшней России протекает в условиях размывания жестких возрастных оппозиций: «культ молодости», активно транслируемый в последние 10–15 лет через рекламу и медийные средства, наряду с большей — в результате политико-экономических реформ последних десятилетий — востребованностью молодежи (не отягченной «советским» опытом) в профессиональной, социокультурной, экономической сфере, привел к тому, что нынешнее общество четко делится на две социальные группы — молодых и «остальных». Причем различия внутри последней группы определяются не характером занятий и образа жизни, а лишь степенью активности (что во многом обусловлено физиологическими процессами). В то же время это пока не приводит к характерному для западных постиндустриальных обществ «продлению молодости» как определенному стилю жизни. Сегодняшние российские старики вовсе не молодятся, более того: люди среднего возраста становятся куда больше похожими на старых, чем на молодых. Впрочем, не исключено, что в условиях нашей страны, где традиционалистская система ценностей еще до сих пор структурирует социокультурное пространство и повседневные практики, исчезновение четкой границы между людьми старшего и среднего возраста вполне может оказаться лишь временным феноменом, обусловленным социально-политическими трансформациями и распространяющимся лишь на «потерянные» старшее и среднее поколение.
[1] Опрос городского и сельского населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик всех экономико-географических зон. Интервью по месту жительства 16–17 апреля 2005 года, 1 500 респондентов.
[2] Тот же опрос.
[3] Опрос городского и сельского населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик всех экономико-географических зон. Интервью по месту жительства 23–24 апреля 2005 года, 1 500 респондентов.
[4] «Скажите, пожалуйста, что первое приходит Вам в голову, когда Вы слышите слово “старость”?» Опрос населения в 200 населенных пунктах 63 областей, краев и республик России. Интервью по месту жительства 28–29 апреля 2004 года, 3 000 респондентов.
[5] Специальный опрос пенсионеров в 200 населенных пунктах 63 областей, краев и республик России. Интервью по месту жительства 28–29 апреля 2004 года, 716 респондентов.
[6] Опрос работающих россиян в 200 населенных пунктах 63 областей, краев и республик России. Интервью по месту жительства 28–29 апреля 2004 года, 1 399 респондентов.
[7] Опрос городского и сельского населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик всех экономико-географических зон. Интервью по месту жительства 23–24 апреля 2005 года, 1 500 респондентов.
[8] Специальный опрос пенсионеров в 200 населенных пунктах 63 областей, краев и республик России. Интервью по месту жительства 28–29 апреля 2004 года, 716 респондентов. Открытый вопрос: «Почему, по какой причине Вы перестали работать?»
[9] Опрос городского и сельского населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик всех экономико-географических зон. Интервью по месту жительства 18–19 июня 2005 года, 1 500 респондентов.
[10] Специальный опрос пенсионеров в 200 населенных пунктах 63 областей, краев и республик России. Интервью по месту жительства 28–29 апреля 2004 года, 716 респондентов.
[11] Опрос городского и сельского населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик всех экономико-географических зон. Интервью по месту жительства 18–19 июня 2005 года, 1 500 респондентов.
[12] В таблице не приведена позиция «затрудняюсь ответить», поэтому сумма по столбцам не достигает 100%.
[13] Опрос городского и сельского населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик всех экономико-географических зон. Интервью по месту жительства 20–21 августа 2005 года, 1 500 респондентов.
[14] Опрос городского и сельского населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик всех экономико-географических зон. Интервью по месту жительства 20–21 августа 2005 года, 1 500 респондентов. В таблице приведены не все позиции, предложенные респондентам в карточке.