Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 5, 2004
Последние советские войска покинули территорию Афганистана 15 февраля 1989 года. После этого просоветский режим продержался только три года. Падение Наджибуллы в апреле 1992 года обернулось трагедией для афганцев, которые верой и правдой служили этому режиму, воевали против моджахедов, учились в гражданских и военных вузах в Советском Союзе. Многие были вынуждены покинуть свою страну. Десятки тысяч афганцев — наших союзников — прибыли в Россию, которую считали «своим другом, союзником и опорой в трудное время», в надежде получить политическое убежище. Кроме того, те афганцы, которые здесь учились и работали, не захотели возвращаться на родину, где талибы жестоко расправлялись со всеми сторонниками «шурави» (советских — афг.).
Россия, после распада СССР объявившая себя его правопреемницей, несомненно, в долгу перед этими афганцами и несет моральные обязательства по их приему, предоставлению правового статуса и обустройству. Можно привести немало примеров, когда в подобных ситуациях принимались политические решения, основанные на моральных обязательствах. Так, «Шарль де Голль взял на себя ответственность и предоставил французское гражданство всем сторонникам колониального режима. США предоставили убежище вьетнамцам, которые оказались в группе риска после заключения мира между Южным и Северным Вьетнамом»[1]. Однако Россия пока не последовала этим примерам и до сих пор не осознала своей ответственности за судьбы афганцев — союзников по войне, которые не по своей воле были вынуждены бежать из родного дома в надежде, что они его найдут в России.
Приток афганцев в Россию начался практически сразу после вывода советских войск из Афганистана. С падением режима Наджибуллы он усилился, а массовый характер, по данным опросов, приобрел в августе 1992-го и продолжался до 1994 года. Однако официального учета прибывающих в Россию афганцев не велось, и поэтому довольно сложно точно установить масштабы их присутствия в России. По оценкам экспертов и лидеров афганских общин, это 100–150 тысяч человек.
Оценки численности афганцев в России остаются практически неизменными на протяжении последних семи лет. Это свидетельствует о том, что нового массового притока мигрантов из Афганистана не происходит. По мнению большинства опрошенных нами экспертов[2], даже трагические события в США 11 сентября 2001 года и военные действия американцев в Афганистане не спровоцировали резкого увеличения миграции из Афганистана в Россию.
Наши исследования, проведенные в разные годы, также показали, что приток афганцев в Россию почти прекратился. Если бы это было не так, то в массивах опрошенных должна была увеличиваться доля вновь прибывших, а она постоянно уменьшается (с 39 процентов в 1994 году до двух процентов в 2003-м). Зато доля афганцев, которые живут в России пять лет и более, наоборот, постоянно увеличивается (с восьми процентов в 1994 году до 71 процента в 2003-м), в том числе увеличивается доля афганцев, проживших в России свыше 10 лет (с 13 процентов в 1998 году до 20 процентов в 2003-м). Приведенные оценки афганского присутствия говорят о том, что их немного. И не дело, что наши союзники живут в России на нелегальном положении со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Афганцы, проживающие в России, — это элита, интеллектуальный слой афганского общества. Среди них много врачей различных специальностей, учителей, юристов, экономистов, преподавателей вузов, бывших военных, инженерно-технических работников, руководителей правительственных ведомств, предприятий, дипломатических работников, деятелей науки и культуры, общественных руководителей. Многие из них окончили гражданские и военные вузы в Советском Союзе, знают русский язык. Большинство тех, кто не знал русского языка, за время, что живут в России, успели его выучить. Более трети афганцев имеют высшее и незаконченное высшее образование. Неграмотных и имеющих начальное образование очень мало.
Афганские беженцы в основном семейные и приехали в Россию сразу с семьей. Семьи, как правило, многодетные — три и более детей с двумя родителями. Дети составляют половину афганского контингента. Многие из них родились уже в России. Среди взрослых основную часть составляют лица активных трудоспособных возрастов до 40 лет (более половины). Очень мало лиц предпенсионного и пенсионного возраста.
Таким образом, демографический и трудовой потенциал афганцев весьма высок. Это позволяет рассматривать присутствующих на территории России афганцев как возможный и полноценный источник пополнения рынка труда России. Кроме того, афганские домохозяйства обладают высоким трудовым потенциалом и на перспективу, так как в их составе очень велика доля детей. Многие дети сейчас учатся, получат образование в России и могут стать специалистами, в которых Россия будет нуждаться уже в ближайшей перспективе. Притом что вскоре «труд станет одним из самых дефицитных, если не самым дефицитным ресурсом»[3], нет никаких резонов игнорировать реально имеющийся трудовой потенциал, уже адаптированный к условиям страны.
Проблема легализации
Беженцам из Афганистана до сих пор исключительно трудно легализоваться в России, хотя для этого есть, казалось бы, все условия. Россия в 1992 году присоединилась к Конвенции ООН 1951 года о статусе беженца и Протоколу к ней 1967 года в полном объеме. В том же году между Правительством России и Управлением верховного комиссара ООН по делам беженцев (УКВБ) было подписано соглашение об открытии в Москве Регионального представительства. Оба эти документа вступили в силу в 1993 году. В этом же году был принят закон «О беженцах», кото рый, как отметила в 1997 году Т. М. Регент (в то время руководитель ФМС России), «к сожалению, не привел к стабилизации положения, а скорее, наоборот, только усугубил проблемы иностранных мигрантов»[4].
Однако как можно было надеяться на стабилизацию ситуации, если до конца 1995 года территориальные органы ФМС России не были уполномочены проводить юридическую процедуру по определению правового статуса беженца по этому закону. Это связано с тем, что приоритетным направлением миграционной политики являлось определение правового статуса вынужденного переселенца мигрантов из стран СНГ.
Впоследствии этот закон «О беженцах» был переработан и в 1997 году принят в новой редакции, в которой введена такая норма правового положения иностранцев на территории России, как «временное убежище». Этот статус разрешает пребывание на территории страны и гарантирует невысылку тем лицам, кто имеет основания для признания беженцем, но ограничивается просьбой о временном пребывании, и тем, кто не имеет подобных оснований, но не может быть выдворен из гуманных соображений. В российском законе «О беженцах» 1997 года определение «беженец» приведено в полное соответствие с Конвенцией ООН 1951 года. В силу этого в круг лиц, которые могут претендовать на статус беженца, вошли «беженцы на месте». Так называют тех, кого изменения политической ситуации в их стране застали на территории другого государства и возвращение на родину стало опасным для их жизни.
Таким образом, в России на законодательном уровне созданы правовые нормы, которые позволяют урегулировать положение афганцев путем предоставления им «статуса беженца» либо «временного убежища». В свое время руководство ФМС России возлагало большие надежды на закон «О беженцах» 1997 года, который «в условиях наличия большой численности иностранных граждан и лиц без гражданства, ищущих убежища на территории России, является действенным инструментом для решения их проблемы»[5]. Сейчас со всей очевидностью можно сказать, что практика реализации правовых норм и этого закона не решила их проблемы, и они продолжают находиться в России как незаконные мигранты из Афганистана.
Афганцы составляли подавляющее большинство среди лиц, прибывших из стран третьего мира, обратившихся с ходатайством о признании беженцем в территориальные органы бывшей ФМС России. Всего с 1 января 1997 года по 1 января 2002 года ходатайства подали около 15 тысяч человек, из них 6 483 человека прошли процедуру рассмотрения ходатайства, но получили отказ в статусе беженца, а дела 8 262 человек находились в процессе рассмотрения.
В Центре приема беженцев представительства Управления верховного Комиссара ООН по делам беженцев в Москве с 1992 года было зарегистрировано в качестве лиц, ищущих убежища в России не из стран СНГ, 38,2 тысячи человек, из них 27,5 тысячи составили афганцы[6]. Однако большинство ходатайств от них до сих пор не рассмотрены или были отклонены.
Лишь немногим афганцам удалось легализовать свое положение в России. Статус беженца с начала регистрации (со 2 марта 1993 года) до 1 января 2002 года получил 491 человек[7], правовое положение остальных не урегулировано, и власти рассматривают этих ищущих убежища афганцев как незаконных мигрантов.
Практика предоставления «временного убежища», на которую афганцы возлагали большие надежды, могла бы стать одним из возможных решений афганской проблемы в России. Тем более что этот вид протекции не требует от государства существенных затрат, связанных с обустройством, социальными выплатами и пособиями, которые по законодательству положены для лиц, признанных беженцами. Однако по данным ФМС МВД России его получили только 1 200 человек, из них 1 147 — афганцы. Скромные успехи связаны с тем, что на разработку и утверждение процедуры предоставления «временного убежища» потребовалось более четырех лет.
Плачевно и положение «беженцев на месте», особенно афганских детей, которые во второй половине 80-х годов прибыли на обучение в школы-интернаты в республики Советского Союза. Всего прибыло 1 850 детей; полными сиротами были 257 человек, остальные же либо имели одного родителя, либо были из многодетных семей. В РСФСР обучались 700–750, остальные — в Белоруссии, Таджикистане, Туркменистане, Узбекистане, Киргизии. Несколько сотен этих детей все еще находятся в России[8]. Они в нашей стране выросли, многие из них получили специальное и высшее образование, большинство не знают родного языка. Тем не менее власти рассматривают их как иностранцевнелегалов, сетуя при этом на законодательную базу, которая якобы ограничивает возможности легализации: статус беженца нельзя им дать, так как они в своей стране не преследовались, а гражданство нельзя дать, потому что они — лица без гражданства.
В России есть ряд барьеров, которые ограничивают возможности мигрантов ходатайствовать о статусе беженца. Одним из таких препятствий служит отсутствие временной регистрации в России. Хотя в законе «О беженцах» нет такой нормы, которая бы предусматривала регистрацию по месту жительства при подаче ходатайства о статусе беженца. Более того, закон предусматривает, что ходатайство можно подать в дипломатическое или консульское учреждение даже вне пределов РФ.
Другим сдерживающим барьером является выдача пререгистрационных номеров (их получили более трети опрошенных афганцев в 2002 году и три четверти в 2003-м). На практике это означает, что они получили всего лишь номер очереди и должны ждать, когда их пригласят на интервью, от которого зависит, начнут ли в отношении их процедуру признания беженцем или нет. Большинству приходится ждать приглашения на интервью не один год, и все это время они находятся вне поля правовой и социальной защиты. Как показал наш опрос 2002 года, приглашения на интервью стали выдавать тем, кто получил пререгистрационный номер еще два-три года назад.
Процедура признания лица беженцем довольно сложная и состоит из двух этапов[9].
Первый этап — предварительное рассмотрение ходатайства — включает: прием заявления (ходатайства); его предварительное рассмотрение; принятие решения о выдаче свидетельства о рассмотрении ходатайства по существу либо об отказе в рассмотрении ходатайства; выдача свидетельства либо уведомления об отказе в рассмотрении ходатайства по существу. Длительность первого этапа по закону составляет: пяти суток при обращении с заявлением (ходатайством) на территории РФ; один месяц при обращении в дипломатическое представительство или консульское учреждение вне пределов РФ[10].
Второй этап включает: рассмотрение ходатайства (заявления) по существу; принятие решения о признании беженцем либо об отказе в признании; выдача удостоверения беженца либо уведомления об отказе в признании беженцем. Длительность второго этапа составляет три месяца. Этот срок может быть продлен, но по закону не более чем на три месяца.
Таким образом, ни первый, ни второй этапы не предусматривают выдачу «пререгистрационного номера». Это тоже выходит за законодательные рамки и является грубейшим нарушением закона «О беженцах».
Власти объясняют малое число легализованных афганцев отсутствием денег на обеспечение тех гарантий, которые государство должно по закону предоставить беженцам. Но вот, к примеру, Украина, где экономическое положение хуже, чем в России, предоставила статус беженца 3 101 человеку, из них 2 357 были афганцы[11].
Мы попытались выяснить у экспертов, каким образом основной массе мигрантов из Афганистана удается подолгу жить в России и избегать контроля со стороны правоохранительных органов. Эксперты были единодушны: «Контроля избежать никому не удается: мужчины платят деньги, а афганские женщины на улицу выходят с детьми, так как дети для милиции являются своего рода пропуском»; некоторые эксперты отметили, что «афганцы платят правоохранительным органам вторую зарплату».
Это подтвердили и опросы афганцев. Подавляющее большинство из них изза отсутствия правового статуса и регистрации платит штрафы (89 процентов). При взимании штрафа милиция, как правило, «квитанцию не выписывает» (жаловались 62 процента опрошенных). Подвергались проверке документов: очень редко — 18 процентов; несколько раз в месяц — 26 процентов; несколько раз в неделю — 27 процентов; каждый день — 16 процентов; несколько раз в день — девять процентов, и только четыре процента избежали такой участи. Суммы штрафов варьировались: от 50 до 100 рублей в 22 процентах случаев; от 100 до 250 рублей — в 23 процентах; от 200 до 250 рублей — в 20 процентах; от 500 рублей и выше — в 23 процентах; остальные — «все, что есть в кармане». Действительно, поверишь экспертам, что афганцы платят милиции вторую и «основную» зарплату. Афганцы испытывают со стороны милиции не только финансовый прессинг, но подвергаются моральному унижению и даже физическому оскорблению: двух из трех забирали в отделение милиции из-за отсутствия денег на уплату штрафа и оскорбляли; у каждого третьего отнимали документы и столько же пострадали от издевательств, побоев или угроз.
Наши исследования показали, что значительная часть афганцев сами готовы оплатить расходы по предоставлению статуса и не претендуют на материальную помощь государства (по разным исследованиям, это от трети до половины афганцев). О готовности взять на себя необходимые расходы не раз заявляли и лидеры афганских общественных организаций.
В апреле 1999 года Афганский деловой центр направил в Госдуму, московскую мэрию и Министерство по делам федерации, национальной и миграционной политики обращение, в котором говорилось, что «50 тыс. афганцев, живущих в Москве, готовы платить $ 10 млн в год (по $ 200 каждый) за получение вида на жительство сроком на один год с возможным его продлением на ана логичных условиях до того времени, когда “ситуация в Афганистане нормализуется”»[12]. Однако эта инициатива не была реализована властями, а задержанных афганцев снова и снова штрафуют. Когда журналисты умножили сумму средней взятки московскому милиционеру — 100 рублей (три доллара) на 50 тысяч афганцев без вида на жительство, то получилось, что 10 миллионов долларов реальных «живых» денег патрульно-постовая служба ГУВД может собрать за 67 календарных дней (в предположении, что каждый афганец ежедневно выходит на улицу). В год сумма поборов может достигать таким образом почти 55 миллионов долларов, т. е. впятеро превосходит ту сумму, которую афганцы готовы предложить российским федеральным и столичным властям «в белую». Злые языки утверждают, что именно этим, а не отсутствием финансовых возможностей у государства, по всей вероятности, и можно объяснить нежелание правоохранительных органов конструктивно заниматься решением афганской проблемы.
Среди работников Федеральной миграционной службы распространена точка зрения, что «большинство афганцев рассматривают Россию как страну транзита для движения на Запад»[13] и, дескать, поэтому они сами не хотят легализовать свое положение. Это лукавство. Исследования показывают, что доля афганцев, прибывших в Россию с целью транзита на Запад, невелика (12 процентов в 1994 году, не было в 1996 году и пять процентов в 1998 году). Правда, в 2002 и 2003 годах намерение двигаться далее на Запад высказывали по 30 процентов опрошенных, но эта цель у большинства афганцев все же являлась подчиненной главной цели — «поиску убежища», а «чистые» «транзитники» составляли около 10 процентов.
У афганцев очень сильно выражено желание легализовать свое положение именно в России (73 процента в 1996 году, 94 процента в 1999 году, 80 процентов в 2002 году). Но большинству тех, кто обратился за определением своего правового положения, отказали в рассмотрении ходатайства по существу. Мотивы отказа: не подходит под определение «беженец», поздно обратились, приехали незаконно. Однако, как отмечает А.Ю. Ястребова, не следует забывать о том, что лица, ищущие убежища, в силу возникших обстоятельств могут въехать в страну нелегально. Поэтому незаконный въезд не всегда должен служить основанием для отказа в рассмотрении ходатайства о статусе беженца по существу (п. 6 с. 5 закона «О беженцах»)[14].
Проблема легализации афганцев обсуждалась на встрече Президента России с Комиссией по правам человека в декабре 2002 года. На этой встрече С. А. Ганнушкина, руководитель юридической сети «Миграция и право» правозащитного центра «Мемориал», отметила, что «положение афганцев недопустимо, возвращаться им некуда, сейчас к власти пришли силы, от которых они в свое время бежали, это наши афганцы, и то, что из них всего 500 человек имеют статус беженца, это просто позор. А их 150 тысяч». Президент согласился, что «это недопустимо, если это правда»[15].
По итогам этой встречи Президент России поручил «Межведомственной рабочей группе по совершенствованию миграционного законодательства подготовить предложения по урегулированию правового статуса иммигрантов из Исламского государства Афганистан, прибывших на территорию СССР с целью получения политического убежища в связи с прекращением существования Демократической Республики Афганистан и проживающих в настоящее время на территории РФ (отв. Иванов В. П. Срок — до 7 апреля 2003 года)»[16]. Однако поручение президента пока так и осталось поручением, как в свое время остались невостребованными предложения, разработанные Межведомственной рабочей группой по решению афганской проблемы и одобренные в марте 1998 года Комитетом Госдумы по международным делам.
Афганцы не смогут легализоваться в России даже по новому закону «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации». Согласно этому закону, чтобы получить разрешение на временное пребывание в России, сначала надо выехать на родину, получить визу в Россию, вернуться сюда, а затем уже хлопотать о выдаче разрешения на временное пребывание. В случае положительного решения через год можно ходатайствовать о предоставлении вида на жительство. Эта процедура для подавляющей части афганцев просто невыполнима из-за опасности для них въезда в свою страну.
Житейские проблемы
В силу неурегулированности правового положения трудовая деятельность афганцев в России носит незаконный характер. Примерно две трети занято в неформальном секторе, из них каждый пятый имеет собственный, в основном торговый, бизнес, а остальные заняты на рынках или в сфере услуг у своих знакомых (в 1996 году — 43 процента, после августовского дефолта 1998 года доля занятых в неформальном секторе упала до 30 процентов). Произошли позитивные изменения в занятости афганцев: увеличилась доля работающих по контракту (как правило, в афганских частных фирмах) с 11 процентов в 1996 году до 21 процента в 2002 году, а также сократилась доля безработных с 40 процентов в 1996 году до 12 процентов в 2002 году.
Афганцы, которые имеют собственный бизнес, из-за отсутствия правового статуса не могут получить лицензию, но неофициальные «налоги», которые они исправно платят милиции и директорам рынков, дают им возможность заниматься своим делом (каждый третий платит ежедневно милиции, а две трети с той же частотой платят официально и неофициально директорам рынков). Государству было бы гораздо выгоднее легализовать их правовое положение и бизнес и получать с них официальные налоги в казну, а не сетовать на то, что они не платят налоги. Они их платят, правда, не в тот карман.
По нашему опросу (2002 год) только двум афганцам удалось получить лицензию, и то хитростью: у одного бизнес был оформлен на земляка, женатого на русской, а у другого на родственника, который в России признан беженцем. Однако даже наличие лицензии не спасает «наших афганцев» от уплаты неофициальных налогов.
Кроме того, афганцы обладают высокой потенциальной предпринимательской активностью. Многие афганцы хотели бы открыть магазин, кафе, ресторан, парикмахерскую, швейную, ювелирную или автомобильную мастерскую. По данным нашим опросов, доля желающих иметь свое дело составила среди них более половины.
Таким образом, проблемы, связанные с трудоустройством, в значительной степени могут быть решены за счет реальной и высокой предпринимательской активности афганцев, и государству, если оно сейчас не в состоянии им помочь, выгодно расширить их права в этой области, чтобы они превращались в реальных налогоплательщиков.
Трудоустройство по специальности — практически недостижимая цель для той части афганской молодежи, которая получила профессиональную подготовку уже в России по швейному и парикмахерскому делу, а также по программе «Пользователь компьютера». Готовят таких специалистов по линии образовательных программ для детей беженцев и ищущих убежища лиц. Эти программы в России реализует и финансово обеспечивает Региональное представительство УВКБ ООН. Однако подготовленных в рамках этих программ специалистов на работу не берут из-за отсутствия у них правового статуса.
В адрес афганцев часто высказываются обвинения в криминальной деятельности. Экспертный опрос не подтвердил эти обвинения. Вот пример типичного высказывания экспертов по этому поводу: «Деятельность афганцев носит теневой характер вынужденно, так как у них нет возможности легализоваться и легализовать свою коммерческую деятельность, но это не их вина, а вина государст ва. О криминальном характере их деятельности больше надумано, чем это есть на самом деле». Экспертам ничего не известно об афганских преступных группировках в России, а также о постепенном расширении сферы их криминальной деятельности.
Большинство афганцев (более 90 процентов) не удовлетворены жизнью в России, 87 процентов опрошенных проблему легализации назвали своей главной проблемой. Из интервью: «Живу в России с 1992 года вместе со своей семьей, нас шесть человек, въехал в Россию легально, но прошло 10 лет, а наше дело находится в миграционной службе без ответа. Занимаюсь торговлей, за большие деньги купил лицензию, сейчас коплю деньги, может, удастся купить статус, как поступили некоторые мои соотечественники. Без статуса очень плохо, так как постоянно приходится платить милиции».
Не менее важной по значимости проблемой для афганцев является плохое материальное положение, которое они тоже связывают с неурегулированностью правового статуса: «Власти к нам относятся враждебно, милиция постоянно задерживает, приходится откупаться штрафами. На оплату штрафов уходит больше денег, чем остается на жизнь. Везде плачу — содержу не только свою семью, но и милицию. Очень тяжело, иногда прихожу домой после работы без денег, а семью кормить надо. У меня жена и четверо детей, младшие сын и дочь родились в России».
На третьем месте стоит проблема жилья: трудно найти, аренда очень дорога и в ней часто отказывают. Типичное жилье афганской семьи — комната в коммунальной квартире или общежитии. Снимают и отдельные квартиры, иногда несколько семей в складчину. Бывают случаи, когда в одной квартире проживает до 18 человек — это, как правило, многопоколенные семьи.
Медицинское обслуживание по степени важности занимает четвертую позицию: «Меня очень волнует здоровье младшего сына, он болен астмой, у нас нет медицинской страховки и не всегда бывают деньги, чтобы заплатить за лекарство и медицинское обслуживание, так как деньги, которые можно было бы заплатить за лечение, приходится платить милиции».
Такие же проблемы, как отсутствие нормальной работы, безопасность, доступность школьного образования для детей афганцев, занимают более скромные позиции. Если говорить о работе, то это связано с тем, что афганцы отлично понимают, что в условиях переходной экономики и отсутствия у них правового статуса очень сложно обрести постоянную работу по специальности. Поэтому нишу, которую нашли себе многие афганцы (челночный и околочелночный бизнес), их в определенной степени устраивает.
В последнее время для афганцев актуальной стала проблема безопасности. Каждый пятый афганец отметил, что усилилась агрессия по отношению к ним со стороны местного населения: хулиганы, скинхеды преследуют не только взрослых, но и детей, говорили они и о случаях избиения, чего раньше вообще не было.
Если до недавнего времени очень сложно было определить детей в школу, так как на территории России постоянно нарушалось право детей беженцев и ищущих убежища лиц на образование, то сейчас острота этой проблемы в основном снята, и дети афганцев получили доступ к школьному образованию и охотно учатся в наших школах.
Несмотря на низкую степень удовлетворенности условиями жизни в России, все же более четверти афганцев связывают свои надежды в решении самых насущных проблем с государственными структурами. Однако основная часть афганцев испытывает сильное разочарование и уже не рассчитывает на помощь государства, считая, что решить их проблемы смогут только международные организации (60 процентов). Остальные надеются и на государственные структуры, и на международные организации.
Миграционные намерения
Для основной части «наших» афганцев конечной целью миграции была именно Россия, где они надеялись получить защиту. Однако невозможность урегулировать свое правовое положение, безразличное и негативное отношение властей, безусловно, сильно подточили былые надежды. Желающих остаться в России теперь немного — 15 процентов. Это гораздо меньше, чем раньше: в 1994 году — 44 процента, в 1996-м — 49 процентов и в 1998 году — 55 процентов.
Как видим, доля желающих уехать из России резко увеличилась. По мнению самих афганцев, «это связано с нежеланием властей легализовать наше положение, сколько можно жить в постоянном страхе, не имея ни правовой, ни социальной защиты».
Большинство афганцев, для которых Россия была конечной целью миграции, сейчас рассматривают ее как страну временного пребывания: «Моя семья раньше и не думала уезжать из России. Однако сейчас думаем уехать на Запад, так как с 1993 года живем без статуса, без документов»; «Хотим уехать в Западную Европу, так как уже нет сил и никаких надежд, что решится наша судьба и мы сможем жить спокойно». А вот высказывание бывшего афганского генерала: «В Россию, к сожалению, не верю и сильно разочарован, думал, что мы здесь найдем вторую родину».
Однако реально уехать из России смогут очень немногие. Возвращение на родину (по опросу 2002 года собирались выехать на родину около 27 процентов) всецело зависит от стабилизации политической и экономической ситуации в Афганистане. Прогнозы афганцев на сей счет довольно пессимистичны: «Не верим, что американцы смогут стабилизировать военную, политическую и экономическую ситуацию в Афганистане — это миф»; «Может, это и произойдет, но очень не скоро, у власти уже сейчас должны быть умные и образованные люди, которых в стране нет»; «Столько натерпелись, когда шла война, что и сейчас не верим, что наступит мир и люди перестанут друг друга убивать». И мнение остальных по этому поводу в таком же ключе. Если и уедут на родину, то пока очень немногие.
Большие трудности ожидают и тех, кто собирается уехать в Западную Европу. Около 60 процентов участников опроса 2002 года хотели бы уехать на Запад. Типичная мотивировка: «Хотим уехать в любую страну Западной Европы. На процедуре определения статуса стояли в России шесть лет, в статусе отказали. Уже устали жить в страхе и нет сил работать в России на штрафы, однако у меня большая семья (семь человек), и надо много денег на переезд, а их у нас нет».
Можно предположить, что реализовать свои намерения смогут те, кто хочет воссоединиться со своими родственниками на Западе. Но родственники на Западе есть только у незначительной части «наших» афганцев: по нашим опросам, семь-десять процентов.
Учитывая все трудности выезда как домой, так и на Запад, можно заключить, что выезд будет иметь значительно более скромные размеры и большинство афганцев останется в России. Лидер одной из афганских общин в Москве (получил образование в СССР, просил его не называть) сказал: «Власти нас просто не замечают, мы для них попрошайки, нелегалы и лишние люди. По всей вероятности, они надеются на то, что мы все уедем из России, а куда нам ехать? Да, мы просим, но только одно — дайте нам правовой статус, мы сами в состоянии обеспечить свои семьи, платить налоги государству, а не милиции в карман, поднимать экономику России. Однако Россия давно забыла о своих обязательствах и интернациональном долге».
Хочется верить, что политическое решение по защите и легализации афганцев, наших бывших союзников, все-таки будет принято. Тем самым афганцы будут освобождены из ловушки, в которую они попали в России не по своей воле. Вот только сколько лет им еще придется ждать этого?
[1] Пушкина Н. Российское законодательство: отказ в поддержке беженцам из третьих стран // Беженцы из дальнего зарубежья в России. М., 2001. С. 7.
[2] В качестве экспертов выступали: ответственные работники территориальных миграционных служб МВД России, ученые, правоведы, адвокаты, руководители общественных благотворительных организаций, социальные работники, журналисты. Всего было опрошено 30 экспертов, 18 из них полагают, что поток из Афганистана в Россию после трагедии 11 сентября не увеличился, три эксперта полагают, что приток даже уменьшился, но девять человек все же сказали, что приток незначительно, но увеличился.
[3] Зайончковская Ж. Трудовая миграция // Отечественные записки. 2003. № 3. С. 178.
[4] Регент Т. М. Иммиграция в Россию. М., 1997. С. 5.
[5] Там же. С. 21.
[6] Вестник УВКБ ООН. Деятельность УВКБ ООН в Российской Федерации и Республике Беларусь. Издание Регионального отделения УВКБ ООН в Москве. Апрель-декабрь 1999 г.
[7] Численность и миграция населения Российской Федерации в 2001 году: Статистический бюллетень / Госкомстат России. М., 2002. С. 107.
[8] Теличева Е. Командировка без конца: История детей-сирот из Афганистана // Беженцы из дальнего зарубежья в России. М., 2001. С. 20.
[9] Закон РФ «О беженцах» от 28 июня 1997 г. № 95-ФЗ (ст. 3).
[10] Очень часто на практике предварительное рассмотрение ходатайства может занять несколько месяцев или даже несколько лет, и все это время правоохранительные органы рассматривают этих лиц как «незаконно пребывающих в стране иностранцев», т. к. документы, подтверждающие, что их ходатайства о предоставлении статуса беженца находятся в процессе рассмотрения, они получат после прохождения первого этапа процедуры. В отличие от России, в европейских странах лица, ищущие убежища, обеспечиваются документами с момента подачи своих ходатайств об убежище и им разрешается оставаться в стране на законных основаниях, пока не будет вынесено окончательное решение.
[11] Правовые и социальные условия для лиц, ищущих убежище, и беженцев в Центрально- и Восточно-европейских странах / Ред. Фабрис Лебо. Копенгаген, 1999. С. 241.
[12] Качуровская А., Мамедов М., Фоменко Е., Петухов С. Ограниченный контингент в Москве // Аналитический еженедельник «Коммерсантъ-Власть». 20.11.221. № 46 [448]. С. 16.
[13] Волох В. Деятельность ФМС России по информационному обеспечению миграционного процесса // Миграция и информация / Ред. Ж. А. Зайончковская. М., 2000. С. 183.
[14] Ястребова А. Ю. Россия и Европейский союз: правовые подходы к регулированию приема и легализации беженцев // Вынужденные мигранты и государство / Отв. ред. В. А. Тишков. М., 1998. С. 81.
[15] См.: Встреча с Президентом России Комиссии по правам человека (стенографическая запись рассказа С. А. Ганнушкиной сделана по свежим впечатлениям 10.12.2002) // Вестник Форума. 2003. № 1–2, январь-февраль. С. 9.
[16] Встреча с Президентом России Комиссии по правам человека (стенографическая запись…). С. 11.