Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 4, 2004
Миграция-грация-грация… Какое изящное слово. А за ним — бездна горя, потерь, унижений. Потомки подсчитают, скольких человеческих жизней стоил внезапный, как инфаркт, распад Советского Союза, когда в одно декабрьское утро 1991-го 25 миллионов русских и четыре миллиона человек, относящихся к другим коренным народам России, проснулись чужестранцами в своих постелях.
И хотя история свидетельствует, что распад всех империй неминуемо сопровождается исходом титульной нации из бывших колоний, наши правители признавать этот объективный закон не желают, надеясь на извечное русское «авось». Авось проблема миграции рассосется. Пусть «нерушимая» дружба братских республик разбита вдребезги, но «отрезанные» русские должны жить там, где и жили. Пусть берегут форпосты империи. Сохраняют прежние сферы влияния России. Заложники? Пятая колонна?
Злоключения Концепции
Ни заложниками, ни пятой колонной русским оставаться не хотелось. После распада Союза из стран СНГ и Балтии в Россию переселилось около 11 миллионов человек. Большинство из них до сих пор мечутся неприкаянно по бескрайним просторам России, нищают, деградируют. Только 1 миллион 300 тысяч человек успели получить официальный статус вынужденного переселенца или беженца, сулящий мизерные льготы. Лишь 500 тысяч из них успели эти льготы получить. В последние годы статус вновь приезжающим практически не дают, финансирование сжимается как шагреневая кожа.
Так есть ли у России разумная миграционная политика? Документ под названием «Концепция государственной миграционной политики» начали разрабатывать еще в 1998-м.
В 2000 году, когда Федеральная миграционная служба была присоединена к бывшему Миннацу, и возник противоестественный гибрид с трудным тройным названием (Министерство по делам национальной, региональной и миграционной политики), Концепцию начали писать заново, с нуля.
Любопытно, что в процессе разработки из названия документа выпало слово «государственной». И это означало, что за миграционную политику несет ответственность уже не президент, а правительство. То есть документ «опустили».
В июле 2001 года проект наконец-то рассмотрели на заседании правительства и в принципе одобрили. Но после того как 16 октября 2001-го вышел указ президента о ликвидации Минфедерации и передаче всей миграционной политики в ведение милиции, многострадальный проект отправили на корректировку в МВД. На самом же деле — в Администрацию Президента. И в конце концов был утвержден документ, совсем уж ничтожного содержания, носивший подобающее «техническое» название: «Концепция регулирования миграционных потоков».
Вот так: регулирование. Получилось, что в России не то чтобы государственной, но вообще никакой миграционной политики нет, хотя миграционный шторм бушует уже пятнадцатый год.
Москва любила первых беженцев
Хорошо помню январь 1990-го, когда в Москву прибывали санитарные самолеты и поезда с армянами, бежавшими от бакинских погромов. Они выходили на заснеженный перрон прямо в домашних тапочках и разорванных халатах, перебинтованные, запуганные. В Москве первые беженцы (из Сумгаита) появились еще в 1989-м. Но их было мало и растворились они в столице почти незаметно. А вот из Баку… По приказу тогдашнего министра обороны маршала Язова 40 тысяч бакинцев были эвакуированы в Россию.
Эшелоны гнали прямиком в Москву, а потом уж рассредотачивали по другим регионам. Впоследствии ходили слухи, якобы будущий гэкачепист Язов специально обрушил на столицу эту лавину полуобезумевших от страха людей, чтобы спровоцировать в столице какие-то волнения и беспорядки. Беженцы — действительно, взрывная смесь. Это ярко продемонстрировали кровавые душанбинские события в феврале 90-го, детонатором которых стал приезд в Душанбе нескольких семей бакинских беженцев, якобы посягавших занять квартиры местных.
Москва тогда устояла. Поджечь какое бы то ни было недовольство в столице приездом незваных гостей не удалось. Наоборот — среди москвичей поднялось волнение совсем другого свойства — горячее сочувствие к невинным жертвам. Какими же отзывчивыми, свободными от националистической заразы мы были еще в начале 90-х. Тогда и в голову никому не могло прийти, что несколько лет спустя этих же жертв бакинских погромов начнут называть «лицами кавказской национальности» и ненавидеть в основном за то, что они — армяне.
Зимой 1990-го у Армянского постпредства выстраивалась очередь москвичей с сумками — люди спешили одеть, согреть, накормить изгнанников. Как и многие мои друзья и знакомые, я тоже пришла в постпредство с двумя сумками. Не подозревая, что этот приход определит всю мою последующую жизнь.
…На мраморном полу в коридорах и холлах бывшего лазаревского особняка, где помещалось постпредство, подстелив под себя лохмотья, лежали раненые старики, молодые мужчины и женщины. Особенно запомнилась молчаливая красавица Анжела. Ее шея, грудь, руки были испещрены пятнами мелких ожогов. Соседка шепотом рассказала мне, что несколько погромщиков насиловали Анжелу и гасили сигареты на ее теле.
Мои увесистые сумки в считанные минуты растерзали люди с интеллигентными лицами. Стоящий у окна с газетой в руках старик смущенно извинялся: «Простите их. Они ведь потеряли все. Понимаете: абсолютно все…»
Вернувшись в свою уютную квартиру с окнами на Кремль, я не могла забыть их лица. Их глаза, как пылающие угли, не отпускали, снились по ночам. Я будто получила ожог совести.
Сначала было слово…
Не зная, в чем лично виновата, чувствовала я настоятельную потребность как-то избыть эту мучительную вину.
Чем может журналист помочь обездоленным людям? Наша главная «гуманитарная помощь» — работа пером. И, конечно, я поспешила написать статью в мою «Литгазету» (помню, та первая заметка называлась «Не милости ради» — государство, не сумевшее защитить от погромов своих граждан, обязано не из сострадания, а по прямому долгу позаботиться о них). Через неделю опубликовала вторую статью, потом — третью.
Ничего не менялось. У беженцев в постпредстве началась эпидемия дизентерии, завелись вши. Раненых и больных забирали в больницы, а потом выписывали. Снова на тот же мраморный пол.
Москва тем временем оперативно рассылала пострадавших по разным регионам России. Около 12 тысяч были щедро расселены в московских гостиницах и общежитиях, в подмосковных пансионатах и пионерлагерях. Ну, а этим тремстам запоздавших, которых угораздило самостоятельно прибежать в Армянское постпредство, места не находилось.
Армянское постпредство всего-то в десяти минутах ходьбы от Старой площади, от ЦК КПСС. И как же наши правители могут терпеть такой позор, такую язву у себя под боком? — возмущались мы. В постпредство косяком шли телевизионщики, иностранные журналисты… Нет, ни статьи, ни телепередачи не могли никого устыдить, не могли ничего изменить.
Нужно напомнить: начало 90-х было временем упоения гласностью. Но уже тогда (и на примере бакинских беженцев это стало особенно очевидно) на нашу свободу слова верхи стали отвечать… «свободой» слуха. Для советских журналистов, привыкших к «действенности печатного слова», это было непривычно, нестерпимо. В застойные времена пробиваться с критикой на страницы газет было, конечно, трудно, но когда это все-таки удавалось, можно было рассчитывать, что будут «приняты меры». А тут — полная глухота…
В общем, скоро я убедилась, что статьи беженцам не помогают. Но забыть об этой трагедии уже не могла. И молчать о том, что происходит, тоже не могла. И тогда возникла потребность что-то конкретное для этих страдальцев сделать. Хотя бы для того, чтобы потом иметь моральное право о них писать. Так возникла идея создать общественную организацию.
В марте 1990-го мы, десять граждан, зарегистрировали комитет «Гражданское содействие» — первую в России общественную организацию, помогающую беженцам.
Этот комитет успешно работает до сих пор, там уже другие сотрудники, другой офис. Но целых семь лет «Гражданское содействие» пользовалось гостеприимством «Литературной газеты» и в памяти многих тысяч беженцев «Литературка» осталась, как нам часто говорили и пишут до сих пор, «самым светлым местом на Земле — здесь чувствуешь себя уважаемым человеком…»
Сегодня в том же здании «Литгазеты» работают две другие общественные организации — Координационный совет помощи беженцам и вынужденным переселенцам и Форум переселенческих организаций. За прошедшие 15 лет мне, «зациклившемуся» журналисту, удалось написать и опубликовать в разных российских и зарубежных газетах около 400 статей в защиту беженцев. Не могу похвалиться тем, чтобы по какой-то из этих публикаций немедленно «принимались меры». Но много раз доводилось слышать, что эти статьи морально поддерживали беженцев и переселенцев, помогали им находить друг друга и создавать общественные организации. Координационный совет, а впоследствии и Форум смогли родиться отчасти потому, что «сначала было слово».
И это есть доказательство жизненной необходимости правозащитной журналистики (как же горько, что она сегодня у самих журналистов «не в моде»). Нам, пишущим «не модные» статьи, надо, очевидно, смириться с тем, что «верхи» не хотят нас слышать. Зато ведь отзываются же «низы».
Как рождалась миграционная служба
Федеральная миграционная служба (ФМС) родилась в России в 1992 году благодаря активному лоббированию демократических депутатов и переселенческих лидеров. Семь лет ФМС возглавляла Татьяна Михайловна Регент.
Помню, как появилась Регент на миграционном поле. Возникла, можно сказать, ниоткуда. Уже два года шла борьба за права беженцев, уже состоялись десятки совещаний и круглых столов по миграции, участники которых успели хорошо узнать друг друга. Регент там никто ни разу не видел.
И вот семинар на подмосковном озере Сенеж. Проводил его депутат первого российского парламента Михаил Арутюнов. Обсуждались проекты будущих законов о беженцах и о вынужденных переселенцах. Присутствовали представители общественных и переселенческих организаций, а также сотрудники научных институтов. Регент была среди них, может быть, самой незаметной. И было немного удивительно, когда второй день семинара Арутюнов поручил вести именно ей. Но Татьяна Михайловна уверенно приняла «бразды», и под ее руководством были приняты «правильные», обтекаемые тексты рекомендаций.
Почему именно Регент поручили создавать миграционную службу России? Ведь была она скромным завлабом академического Института проблем занятости. Миграцией специально никогда не занималась. Потом мы узнали, что директором этого института был Шохин, ставший в то время вице-премьером России.
Шохин, судя по всему, ценил свою подчиненную за сильный характер. Но в проблеме миграции руководитель новорожденной ФМС не смыслила ничего. И потому-то она, человек практичный, поначалу привечала переселенческих лидеров. Большинство мигрантов первой волны были одержимы мечтой воссоздать в России потерянный ими образ жизни путем строительства компактных поселений. Виделись тогда эти поселения эдакими небольшими «городками солнца». Вспоминали, что настоящая типичная Америка — вовсе не небоскребы, а микрогородки с уютными коттеджами. Одноэтажная Америка. «А Россия чем хуже? Мы хотим возвращаться в Россию не иждивенцами. Обустроим свои семьи, а потом поможем возрождению всей России».
Слово «возрождение» было в то время в большом ходу. Даже Борис Ельцин числился президентом Фонда социального развития России «Возрождение», а Руцкой и там был вице-президентом. Сейчас этого слова как-то не слышно.
Патриотическое желание переселенцев поднимать Россию вполне совпадало с интересами государства, привыкшего нещадно эксплуатировать энтузиазм своих граждан. В общем, идея строительства компактных поселений силами самих переселенцев показалась очень прогрессивной и стала доминирующей при составлении первой федеральной миграционной программы. Там словосочетание «компактные поселения» встречалось на каждой второй странице. Перекочевала идея и во вторую программу. Только в конце правления Регент миграционная служба признала, что такое строительство в условиях России неэффективно. Обвинили, конечно, самих переселенцев. Неумехи, мол, закапывают бюджетные средства в землю, и все им дай, дай и дай. И только тут вспомнились предостережения экспертов, говоривших, что строить с нуля новые поселки в то время, как в стране все рушится, затея рискованная, к тому же изоляция переселенцев от местных жителей чревата конфликтами.
В последние годы Регент, перессорившись с большинством лидеров переселенческих товариществ, перестала выделять им деньги. И десятки больших и малых компактных поселений (поразительное дело — в ФМС никто толком не знает, сколько их на самом деле) так и застыли на уровне фундаментов, а большинство переселенцев-строителей разъехались куда глаза глядят, и только самые беспомощные остались жить на «своей» земле в истлевающих вагончиках и сараях.
Мне лично известны, кроме знаменитой переселенческой общины «ХОКО» в Борисоглебске Воронежской области, еще десятка два поселков, где хоть что-то построено. Остальные — кладбища надежд. Что ж, случилась, как поется, ошибка. Государство слегка заблудилось. И жертвы тут неизбежны. Пусть, мол, расплачиваются, раз сами энтузиазмом горели. В первый, что ли, раз? А заброшенный БАМ? А непонятно для кого поднятая целина…
Между прочим, с того же БАМа в нашу организацию прибегают такие же несчастные, потерявшие все мигранты, как из Таджикистана или Киргизии. И все новые беглецы опять же мечтают обустраиваться… компактно.
Впрочем, так ли уж безнадежна затея компактного обустройства собственными силами? Если бы кто-то озаботился сначала обучить тех отважных директоров новоявленных ТОО и ООО хоть элементарным азам менеджмента. Если бы землю им выделяли не в лесах и болотах, а на окраинах городов. Там, где уже есть инфраструктура и можно поблизости найти работу (нельзя забывать, что большинство вынужденных мигрантов — горожане, жители южных столиц). Эх, если б было у нас государство, умеющее хоть немного думать о людях…
Помню, сидим мы с переселенческим лидером Галиной Николаевной Белгородской в кабинете Силаева, тогдашнего премьера России, и она, только что приехавшая из Таджикистана (там начиналась война и русские готовы были бежать куда угодно), вдохновенно рассказывает, что в Калужской области им выделили хорошие земли и что они готовы хоть завтра, засучив рукава, начинать строительство… Она привезла поименные списки добровольцев и проект поселка. «Так что вам требуется?» — сочувственно спрашивает большой начальник. И все, что нужно, обещает дать. Нет, это мне не приснилось. Белгородской обещали выделить столько-то бульдозеров, столько-то подъемных кранов. Даже количество горюче-смазочных материалов было оговорено в том высоком кабинете.
А потом начались такие многолетние хождения по мукам, что врагу не пожелаешь. Но как бы то ни было, а факт остается фактом: при рождении миграционной службы переселенческие общины оказывали существенное влияние на миграционную политику.
Зачем нужен Форум
Как птицы, перелетающие в другие края, сбиваются в стаи, так и наши соотечественники, вынужденные срываться с корня и переезжать в Россию, стали еще в республиках создавать свои общины.
Первыми толчки землетрясения, разрушившего впоследствии Советский Союз, почувствовали русскоязычные в Таджикистане. Во время кровопролитных душанбинских событий в феврале 1990-го, когда одурманенные анашой националисты кричали на митингах: «Русские! Не уезжайте! Нам нужны рабы!» — в разных районах Душанбе стихийно возникли отряды самообороны. На основе этих отрядов самообороны возникло впоследствии 20-тысячное общество «Миграция», во главе которого стала уже упомянутая выше отважная женщина, депутат Душанбинского городского совета Галина Белгородская.
Она горячо убеждала высоких чиновников: «Помогите заблаговременно возвратиться на Родину. Не доводите нас до беспомощного состояния беженцев». Эта установка: «Мы не хотим возвращаться иждивенцами…» — скоро стала лейтмотивом многих коллективных посланий, приходивших в Москву из разных республик.
«Литературная газета», бывшая в ту пору весьма популярным изданием с шестимиллионным тиражом, опубликовала письмо четырех семей из Узбекистана, которые хотели взять землю в России и строить своими силами поселение в «глубинке». Пришли в ответ сотни откликов от потенциальных мигрантов, не знавших о существовании друг друга, но живших, оказывается, одной и той же мечтой. На страницах «ЛГ» в рубрике «Дети России» (она просуществовала более двух лет) мы опубликовали две анкеты. Одна — для тех, кто хочет переехать, другая — для тех, кто хочет переселенцев принять.
Наша анкета помогла тысячам единомышленников найти друг друга. Например, в Алма-Ате кандидат математических наук Олимпиада Игнатенко собрала более четырех тысяч заявлений от желающих переехать. Собирала этих добровольцев сначала у себя в доме, потом на стадионе. А когда их стали преследовать — собирались тайно на кладбище. И явилась Олимпиада с кипами этих анкет в Москву на конференцию, организованную нашим комитетом «Гражданское содействие».
На конференции присутствовал представитель администрации Липецкой области, гостеприимно пригласивший алмаатинцев к себе. Группа мигрантов во главе с Олимпиадой Игнатенко продали (за гроши, конечно) свои комфортабельные квартиры, оставили престижные работы, погрузили в контейнеры самое необходимое (в основном книги) и — бросились в холодные объятья России. Свою общину они назвали «Зов». Думали: Родина-мать позвала…
Место им выделили в самом отдаленном Чаплыгинском районе вблизи села Ломовое, дали заросшую бурьяном, более полувека не паханную землю. Превозмогая недоброжелательство районной администрации и настороженную отчужденность соседней деревни, бывшие жители республиканской столицы выживали буквально как Робинзоны на острове. Им, горожанам, требовалось стать одновременно и строителями, и сельхозработниками.
…Мы вернулись, Россия,
вернулись домой
из далекого царского
ссыльного юга…
Эти стихи Олимпиады, положенные на музыку, стали впоследствии гимном Форума переселенческих организаций. Конгрессы Форума начинаются теперь с исполнения своего гимна. Это бывают волнующие минуты. Выходит с микрофоном на сцену переселенка из Душанбе Людмила Бабушкина («наша форумская Зыкина»), зал встает и все поют: «…Повстречаешь ли ты нас, Россия, любя? Кем ты станешь нам — матерью, мачехой, другом? Или будешь казнить нас за веру в тебя…»
Горько признать: Россия до сих пор не оценила привалившего ей богатства. Энтузиазм первой волны миграции, когда ехали самые энергичные, одержимые любовью к России, был фактически… посыпан дустом. По многим причинам. Но главная в том, что с самого начала у руководства страны не было политической воли принимать мигрантов.
Россия безуспешно ищет объединяющую национальную идею, а она — вот, валяется под ногами. Солженицын выразил ее двумя словами: «сбережение народа». Принять гонимых соотечественников, проявив воспетую нашими классиками самоотверженность и широту русской души («русский мужик последнюю рубашку с себя снимет — другому отдаст»), значило бы, во-первых, укрепить дух нации. Не говоря уж о том, что принять мигрантов стране, где нарастает демогра фический кризис, просто выгодно. «Благосостояние Америки создали беженцы, — говорил мне в интервью еще в 90-м посол США в России г-н Мэтлок. — Америка принимала и будет принимать беженцев. Беженцы — всегда прилив новой энергии в общество. Беженцы — это просто выгодно для страны».
Форум родился в апреле 1996-го, когда в Парламентском центре в Москве собрался учредительный съезд переселенческого движения. Всего 78 лидеров. Согласно анкетированию, проведенному Центром Карнеги в 1998 году, в пору рассвета переселенческого движения, в состав Форума переселенческих организаций входили уже 287 организаций, созданных мигрантами в 53 регионах России. Они объединяли около 200 тысяч активных мигрантов. «…Объединение усилий переселенческих организаций ради обмена опытом выживания и более эффективной защиты прав вынужденных мигрантов», — так сформулировал свою миссию Форум.
Конечно, не могут, увы, мигрантские организации помочь таким же, как они, бездомным мигрантам обрести крышу над головой. Нет у них средств на обустройство, сами перебиваются на грантах, а в большинстве случаев работают на чистом энтузиазме, весьма редко встречаемом в наше прагматичное время. Но зато тут — особая мораль. Тут судьбой «приказано выжить», а вместе выживать, конечно же, легче.
Хотя организации, входящие в Форум, имели очень разные «весовые категории» (были, конечно, и такие, что дышали на ладан), но причастность к большому родственному сообществу вселяла в каждую из этих организаций надежду, что ей не дадут пропасть в одиночку. Слабые пытались перенимать опыт сильных, а порой получали от них прямую непосредственную помощь.
Обмен опытом выживания происходил на семинарах и конференциях, которые проводил Исполком Форума при финансовой поддержке Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев, Европейской комиссии (программа «TACIS»), ЮНЕСКО, фондов Сороса, Евразия, программы «Матра» и других зарубежных спонсоров. Благодаря этой помощи у многих переселенческих организаций появились оргтехника и доступ к Интернету. Более сорока организаций установили постоянный обмен информацией по электронной почте. У Форума была своя группа конфликтологов (создана по программе «Дорога свободы» Швейцарского посольства). Эта группа работала в режиме «скорой помощи», выезжая по заявкам наших организаций в регионы.
Из числа лидеров Форума по программе «TACIS-bistro» были обучены шесть квалифицированных тренеров. Они проводили углубленное консультирование начинающих по таким жизненно важным проблемам, как сотрудничество с властями, менеджмент, поиск средств. Это были уникальные тренеры. Они не просто обладали теоретическими знаниями, как сотни других тренеров, но передавали во время консультаций и свой конкретный опыт.
Форум, будучи сетью самого общего назначения, получал широкие возможности для создания на базе своих организаций других, более специализированных сетей. Большие надежды возлагались на кадровые агентства по трудоустройству мигрантов. Например, уральская «Репатриация» под руководством Виктора Сидлецкого уже много лет перевозит из Казахстана специалистов, заранее подыскивая им работу и дешевое жилье. Опыт показал, что работодатели охотно берут переселенцев. Заверения мигрантов первой волны о том, что едут в Россию не иждивенцы, а в основном трудолюбивые, квалифицированные и, как правило, не пьющие работники, подтверждаются опытом.
На базе трех южных организаций Форума (Краснодар, Ставрополь, Махачкала) были созданы корпункты Информационного агентства «Миграция». Поскольку денег на обустройство мигрантов у нашего государства нет и вряд ли они скоро появятся, создание с помощью СМИ благоприятного общественного климата в отношении мигрантов может стать для них спасением. Жизнь показывает, что сочувствие и доброе слово порой помогают даже эффективней, чем деньги.
В апреле 2001 года Форуму исполнилось пять лет. Свой первый юбилей (для общественной организации это солидный возраст) Форум отмечал торжественно. Впервые за все годы приветствие переселенцам прислал Президент России. Поздравить Форум пришли известные московские артисты. Кульминацией праздника стало подписание прямо на сцене соглашений о сотрудничестве Форума с двумя министерствами. Министру по делам федерации, национальной и миграционной политики РФ А. В. Блохину и министру труда и социального развития А. П. Починку пришлось не раз покраснеть и поежиться под градом неприятных вопросов переселенцев. На сцене, как обычно на мероприятиях Форума, висел плакат: «Мигранты — не обуза, а благо для России». Показалось нам тогда, что российские власти начинают, наконец, понимать, что именно мигранты могут уберечь Россию от вымирания. Многое, очень многое в судьбе миллионов российских переселенцев могло бы разительно измениться, если бы миграционная политика была направлена на прием, а не на отталкивание. «Не можете всерьез помочь, хотя бы не мешайте!» — давно просят возвращающиеся переселенцы. Но — увы…
Жертвы административного восторга
Президент Ельцин во время своей первой предвыборной кампании не скупился на обещания: «Россия примет всех, кто хочет вернуться, — места хватит всем…» И добавлял: вон сколько рук требуется сельскому хозяйству. Затыкать дыры в погибающих колхозах и совхозах высококлассными специалистами городских профессий было, конечно, преступно. Но от безысходности (ради обретения хоть какой-нибудь крыши над головой) многие переселенцы ринулись в «глубинку». И никто, конечно, не знает, сколько из них «интегрировалось» там в нищету, в повальное пьянство. И никто не считал, сколько накинули петлю на шею.
Президент Ельцин позвал соотечественников и потом о них напрочь забыл. Президент Путин, наоборот, постоянно держит проблему миграции под прицелом. Но когда сопоставляешь его слова о мигрантах и конкретные действия, кажется, что наш президент страдает раздвоением личности. Или, может быть, у России два президента и оба — Путины?
Наступление на миграцию началось с того, что была вдруг ликвидирована тщательно разработанная Федеральная миграционная программа. (По иронии судьбы это произошло 20 июня 2001 года, когда впервые в России отмечался международный день беженца.)
Столь же внезапно была ликвидирована впоследствии и Федеральная миграционная служба, а на ее руинах было создано Министерство по делам федерации, национальной и миграционной политики.
Татьяну Регент, казавшуюся бессменной, «свергли» сами переселенцы: на втором конгрессе Форума переселенческих организаций (происходил он, кстати сказать, в конференц-зале Администрации Президента) была принята резолюция с просьбой к правительству снять Регент «за грубое нарушение прав и унижение человеческого достоинства вынужденных мигрантов». Это обращение вскоре поддержала и Госдума.
Как у нас водится, все «хотели как лучше…» Но потом началась такая чехарда в миграционных структурах, что впору пожалеть о Регент. Нет, пожалуй, в России более невезучего ведомства, чем ФМС. В последние годы ее трясет как при мощном землетрясении. Если бы какой-то злоумышленник задался целью специально разрушить тщательно создававшуюся сеть миграционной службы, он вряд ли достиг бы такого сокрушительного успеха, какой случился сам собой в результате всех этих спонтанных реорганизаций и кадровых перетасовок.
С февраля 1999 года (после ухода Регент) ведомство сменило уже пять руководителей. Каждый приводил «своих» людей и норовил все начать «с нуля». Конечно, среди трех с половиной тысяч прежних миграционных чиновников (87 региональных миграционных служб было создано в стране) встречались и бездушные, и взяточники, и воры. Но по своему многолетнему опыту работы в миграции я точно знаю, что подавляющее большинство этих проклинаемых переселенцами чиновников были честными трудягами и искренне хотели помочь своим подопечным. Хотели, да не могли. Из-за скудного финансирования и несовершенства законодательства. В последнее время очень многие из них — специалисты редкой профессии (миграция — дело для нашей страны новое) — вынуждены были уволиться.
Внимание к общественным организациям, возникшее в связи с проведением в Женеве Международной конференции по проблемам миграции на постсоветском пространстве (1996), продержалось недолго. В 2000 году была ликвидирована первая Правительственная комиссия по миграционной политике, создания которой многие годы добивались депутаты и общественные организации. Ликвидировали комиссию тихо, как-то по-воровски. Ее членам даже не объявили, что комиссии уже нет. Примерно такая же скоропостижная кончина постигла впоследствии и вторую Правительственную ко миссию по миграционной политике, которая была создана по требованию Всероссийского чрезвычайного съезда в защиту мигрантов. Она проработала всего полтора года.
Ну, а первая комиссия вообще собиралась всего один-единственный раз.
Поручили волку овец пасти
И вот 16 октября 2001 года случилось то, чего, казалось бы, не может быть просто потому, что не может быть никогда: мигрантов (с потрохами!) передали на откуп милиции.
В программе Савика Шустера «Свобода слова», выступая в роли «главного героя», я заявила тогда, что произошло досадное недоразумение и нужно посочувствовать самой милиции. Большинство участников телепередачи эту мысль, к сожалению, не поняли. Мое сочувствие милиции тест-группа признала… самым неудачным высказыванием. Это — яркое свидетельство того, как «любит» народ милицию.
Слухи о том, что Минфедерации должны вот-вот расформировать, ходили давно. Многие считают, что последней каплей стал Конгресс соотечественников. Президенту якобы не понравилось, как Минфедерации организовало Конгресс. Раз в десять лет случается такое событие. А Минфедерации якобы даже стенографическую запись не сумело обеспечить — все вдохновенные речи растворились в воздухе.
Попытки правозащитных и переселенческих организаций предостеречь руководство страны от новой роковой ошибки в отношении миграции закончились крахом. Нас демонстративно не хотели слышать. Оставалась последняя надежда — Гражданский форум, созываемый по инициативе президента в нояб ре 2001 года. Во время опросов в процессе подготовки к встрече в Кремле переселенческое движение, надо заметить, неизменно признавалось наиболее эффективным среди других направлений общественной деятельности.
На заседание в Кремль приехало 39 лидеров Форума переселенческих организаций. Приготовились, конечно, к бою. Однако воевать оказалось не с кем. На нашей дискуссии и на двух круглых столах присутствовало от МВД по одному сотруднику, и оба они избегали отвечать на вопросы, поскольку ничего, мол, толком пока неизвестно.
Ну, ладно, — думали мы, — дождемся «переговорной площадки» в самом министерстве. Тогдашний премьер Касьянов распорядился, чтобы все министры активно участвовали в Гражданском форуме. И вот, наконец, мы идем в МВД выяснять судьбу мигрантов у самого министра. В проходной нам вдруг объявляют, что переговоры будут вести те самые двое сотрудников, с которыми мы уже два дня «переговаривались». Мы развернулись и ушли.
В праздничной суете сияющего Кремлевского дворца наша потерпевшая крушение группа «переговорщиков» выглядела воплощением беженского несчастья. Но за несколько минут до пленарного заседания меня каким-то образом отыскал (в пятитысячном зале!) тот сотрудник, с которым только что мы отказались «переговариваться». Подвел к седому человеку с тонкими чертами лица. Оказалось, это Владимир Абдуалиевич Васильев (он был тогда не депутатом, а заместителем министра МВД). Васильев извинился, что задержался в командировке, и предложил встретиться хоть сегодня поздно вечером, хоть завтра — когда мы захотим. Мы решили, что лучше завтра.
Полночи в гостинице «Россия» лидеры переселенческих организаций обсуждали текст «Протокола о намерениях сотрудничества с МВД». И вот утром нас ввели в уютный зал коллегии Министерства. Васильев сразу признался, что еще не успел разобраться в сложнейшей проблеме миграции и будет искренне рад использовать ценный опыт, накопленный общественными организациями.
Перед ним на столе лежал раскрытым наш «Вестник Форума». Многие абзацы статей были подчеркнуты зеленым фломастером. Этот спецвыпуск я вручила ему накануне в Кремлевском дворце. Значит, успел прочесть за ночь и не высказал ни слова обиды за резко критические статьи. Только уточнил: не так уж рвалась милиция «рулить» миграцией. «Нам поручили эту тяжкую ношу, и мы приняли… Хотя понимаем, что набрасываем себе удавку на шею и сами веревку намыливаем».
Что ж, — подумали мы, — может ведь произойти чудо: милиция, на которую возложена теперь ответственность за судьбу исстрадавшихся мигрантов, станет им не врагом, а защитником. И вдруг под этой тяжкой, но благородной ношей вся милиция обретет более гуманный образ?
«Романтический период» закончился
Увы, очень скоро мы убедились, как наивны были наши мечты о дружбе с милицией. О том, что «романтический период» закончился, заявил на своей первой пресс-конференции вновь назначенный начальник ФМС, генерал-полковник Андрей Черненко. Под «романтикой» он имел в виду доброжелательное отношение государства к мигрантам и некоторое заигрывание того же государства с общественными, в том числе с переселенческими, организациями. Но «романтика» кончилась не только в отношениях власти с мигрантами. Кончилась она и в жизни всего российского общества. А мигранты, как всегда, находятся первыми с краю, поэтому на их судьбе похолодание отразилось наиболее заметно.
Проблема миграции, переданная в ведение МВД, очень скоро зашла в такой тупик, что великое терпение российских переселенцев исчерпалось. Последним толчком, заставившим Форум переселенческих организаций обратиться к другим правозащитным организациям России с призывом помочь в проведении Всероссийского чрезвычайного съезда в защиту мигрантов, стали состоявшиеся 4 апреля 2002 года в Госдуме парламентские слушания «Миграция в России: проблемы и противоречия». Начались слушания с доклада человека, фактически определяющего всю миграционную политику государства. Он, заместитель руководителя Администрации Президента В.П. Иванов, выступил с докладом, вызвавшим множество недоуменных вопросов, и сразу же покинул парламентские слушания. Вместе с ним торопливо ушел и новый руководитель ФМС МВД генерал-полковник А. Г. Черненко. Может быть, это была всего лишь случайность, но выглядел уход демонстрацией: председательствующий объявил первое выступление от общественных организаций, и тут оба начальника встали и ушли.
Что же делать, если нас совсем не хотят слышать? Оставался один выход — срочно созывать съезд. Хоть массовостью повлиять на оглохшую, заблудившуюся власть.
Сразу было решено, что съезд ни в коем случае не должен стать «плачем Ярославны». Мигранты давно убедились, что Москва слезам не верит. В течение недели был создан оргкомитет съезда. Ни один из авторитетных правозащитников и ученых не отказался, когда ему предложили работать в оргкомитете.
Всероссийский чрезвычайный съезд в защиту мигрантов состоялся 20–21 июня 2002 года в конференц-зале Совета Федерации. Его инициатором был Форум переселенческих организаций. Соорганизаторами стали: Московская Хельсинкская группа (МХГ), Юридическая сеть «Миграция и право» («Мемориал»), Общероссийское общественное движение «За права человека», Международная правозащитная ассамблея и Комитет по делам национальностей Госдумы РФ. Финансовую поддержку съезду оказали Швейцарское и Нидерландское посольства, Институт «Открытое общество» (фонд Сороса), Международная организация по миграции и две думских фракции — СПС и «Яблоко».
На открытии присутствовало около пятисот человек. Двести пятьдесят лидеров переселенческих и правозащитных организаций приехали из регионов, другая половина — москвичи. Открыла съезд председатель МХГ Л. М. Алексеева. Она же открывала в ноябре 2001 года Гражданский форум, и тогда рядом с нею сидел президент Путин. Решения того кремлевского форума о тесном сотрудничестве общественных организаций с властью постоянно вспоминались на мигрантском съезде. Как несбывшиеся мечты.
Поразительно, но делегаты, принесшие с собою в конференц-зал Совета Федерации накопившуюся боль и отчаяние со всей России, не позволили себе выплескивать с трибуны какие бы то ни было жалобы. В основном требовали от властей задуматься о судьбе страны, которая без мигрантов скатится к демографической катастрофе. Весьма единодушно и твердо высказались не только в защиту своих прав. Наступление на права человека происходит, как известно, на разных фронтах, а мигранты — самая уязвимая часть общества, и потому на их судьбе эта тенденция особенно очевидна.
Интересно, что на съезде никто из государственных деятелей не говорил, что приоритетом миграционной политики стала борьба с нелегальной миграцией. Более того, начальник ФМС А.Г Черненко поддержал требование съезда немедленно легализовать наших законопослушных соотечественников, которые годами ходят в «нелегалах» по вине чиновников и несовершенного законодательства.
Любопытный эпизод: в конце первого дня поднялся на трибуну гость — директор текстильной фабрики из Владимирской области, приехавший звать к себе переселенцев. То, что он, новый человек, услышал на съезде, повергло его в шок: «Ничего не могу понять. Если все говорят, что они “за” мигрантов, так кто же “против”? Что вообще происходит в нашем государстве?!»
Несколько лидеров переселенческих организаций выступили с жестким требованием пригласить на съезд президента РФ. В. В. Путин неоднократно заявлял, что переселенцы необходимы России. Почему же теперь они стали совсем не нужны? Горячие головы думали было даже устроить акцию гражданского неповиновения — перекрыть движение на Новом Арбате. До тех пор, пока на съезд не придет президент…
Путин к нам, конечно, не пришел, но зато В. П. Иванов, не собиравшийся, судя по всему, посещать съезд, видимо, испугался угрозы перекрыть Арбат — приехал и более часа выслушивал переселенцев и правозащитников. Ему было задано около 20 вопросов. Ни одного вразумительного ответа по существу не последовало. Участники съезда, пораженные некомпетентностью высокого должностного лица, сумели, однако, сохранить выдержку. Всплесков эмоций не было. Измученные творящимся беспределом люди старались корректно и терпеливо объяснить вершителю своих судеб, что поворот миграционной политики против мигрантов губителен для России… Наверное, это был первый прецедент прямого общения В. П. Иванова с «народом». Выглядел Виктор Петрович весьма растерянным.
Съезд принял жесткую резолюцию об отстранении Иванова от «совершенствования» миграционного законодательства.
Виктор Иванов благополучно продолжает ведать миграцией. К числу его «усовершенствований» принадлежат и скандально известные законы «О гражданстве РФ» и «О правовом положении иностранных граждан в РФ» (против их введения в действие и выступал Чрезвычайный съезд), которые вроде бы были призваны упорядочить миграционную ситуацию, а вместо этого погрузили ее в полный хаос. В стране появилось около пяти миллионов новых искусственных «нелегалов».
Корень зла, породившего неисчислимое множество человеческих трагедий, в том, что эти законы, введенные в действие скоропостижно, предательски, превратили всех наших бывших соотечественников (в том числе 25 миллионов русских) в таких же чужаков-иностранцев, как, например, беженцы из далекой Африки.
Новые законы установили настолько сложную, будто нарочно запутанную процедуру легализации, что получить регистрацию, а тем более российское гражданство честным путем стало практически невозможно. Зато купить — пожалуйста.
Переселение в Россию на ПМЖ практически прекратилось. Зато бегство прочь из России увеличилось настолько, что в 2003 году наша страна заняла первое место в мире по количеству граждан, обратившихся с прошением об убежище. Даже Ирак мы обогнали. Это данные УВКБ ООН.
Война мигрантам объявлялась, как известно, под антитеррористическими лозунгами (милиция в каждом приезжем видит потенциального преступника), вроде бы ради защиты национальной безопасности страны, а результат получился прямо противоположный: именно прекращение миграции становится настоящей угрозой национальной безопасности России.
Давно известно (и Путин это не раз повторял), что мигранты могут спасти Россию от надвигающейся демографической катастрофы. Наше население сокращается на миллион человек в год. Между тем Россия, как известно, самая большая по территории страна в мире. Богатейшие земли Сибири и Дальнего Востока, где сосредоточено 60 процентов наших богатств, стремительно обезлюдевают, а рядом — задыхающийся от перенаселенности Китай.
Неужели не понятно, что при нынешней антимиграционной политике Россия рискует стать второстепенной европейской страной по эту сторону Уральского хребта? А ведь могла бы Россия «при разумной миграционной политике стать Америкой XXI века», как утверждает не склонный к пафосу Егор Гайдар.
Исследование Международной организации по миграции (МОМ) дает уточнение: 28 процентов нелегальных мигрантов (это около полутора миллионов человек, из которых миллион двести тысяч живут в России более трех лет) настроены остаться в нашей стране навсегда и получить российское гражданство; семь процентов, действительно, используют Россию «как проходной двор» для транзита в другие страны; оставшиеся 65 процентов (т. е. более трех миллионов) — временные трудовые мигранты. Еще раз подчеркну: в основном — это наши вчерашние соотечественники.
* * *
«Лучший способ борьбы с нелегальной миграцией — это легализация!» — к такому выводу единодушно пришли участники круглого стола, состоявшегося осенью 2004-го в Федеральной миграционной службе по инициативе Форума переселенческих организаций. Произошло, в общем-то, не рядовое событие: правозащитников впервые впустили под крышу «неприступной Бастилии», как называют теперь переселенцы Федеральную миграционную службу. Правозащитники и силовики, как ни странно, совсем не ссорились, более того — решили создать при Экспертном совете уполномоченного по правам человека в РФ рабочую группу по продвижению «иммиграционной амнистии».
Амнистии для нелегалов проводились в США, Италии, Бельгии, Греции, Польше. Недавно о своем намерении провести очередную иммиграционную амнистию, под которую могут попасть аж восемь миллионов мигрантов, объявил президент Буш.
Обычно амнистии проводятся потому, что государство осознает, что традиционными методами справиться с огромным множеством скопившихся нелегалов невозможно. Амнистия — не просто акт милосердия. Прежде всего, это прагматичное решение государства, нуждающегося в рабочих руках и желающего получать налоги в казну.
Иммиграционную амнистию в России нужно было, конечно, проводить еще перед принятием тех двух репрессивных законов. Как того требовал Всероссийский чрезвычайный съезд в защиту мигрантов. Нас тогда не услышали.
Может быть, теперь, когда демографический кризис буквально на глазах превращается в демографическую катастрофу, власти все-таки опомнятся? Поймут наконец, что мигранты — не обуза, а благо для России?