Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 1, 2004
Ulla Lahauer. Ritas Leute. Eine deutschrussische Familiengeschichte. Rohwolt Verlag GmBH, 2002. 432 S. (Улла Лахауер. Ритина родня. История одной немецко-русской семьи. Издательство Ровольт).
Минувший XX век был богат драматическими событиями: мировые войны, глобальные трансформации экономических систем, распад и объединение государств, расцвет и падение диктатур и демократий. Все это вынуждало перемещаться с континента на континент, из страны в страну миллионы людей. В числе мигрантов XX века — «русские немцы». С конца 1980-х годов в Германию переселилось около двух миллионов немцев преимущественно из Казахстана, Украины, России. Переселившиеся в Германию с бывших территорий СССР «русские немцы» получают поддержку от правительства, но интеграция их, особенно старшего поколения, происходит медленно. Живут семьи переселенцев обособленно, замкнутыми сообществами. «Коренные немецкие граждане» порой относятся к ним достаточно враждебно.
Знакомство немецкой журналистки Уллы Лахауер и «русской немки» Риты Паульс произошло случайно. Улла Лахауер, снимавшая в начале 1990-х годов документальный фильм о жителях отдаленной архангельской деревни Кобелево, прониклась сочувствием к молодой местной жительнице-инвалиду и пригласила ее в Германию для протезирования. Понадобился переводчик. Им стала бывшая карагандинка, а к тому моменту студентка немецкого университета Рита Паульс.
Открытый характер Риты способствовал превращению делового контакта в близкое знакомство. Улла познакомилась с семьей Риты. Отличия в менталитете и образе жизни новых немецких граждан бросились в глаза наблюдательной журналистке. В ней проснулся интерес исследователя, возникло желание понять, что же это за люди — «русские немцы». Улла решила описать историю жизни многочисленных родственников Риты, всей ее родни.
Жанр работы — история семьи — определяет ее строение: в ней сведен воедино целый ряд сюжетов, отражающих непростые судьбы пяти поколений членов семьи Риты. Повествование щедро снабжено необходимыми историческими справками, а также комментариями, личными впечатлениями и размышлениями автора.
Некоторые сюжеты связаны между собой сквозными темами. Одна из них — это история немецких колонистовменнонитов[1]. Предки Риты со стороны отца — выходцы из восточной Пруссии (сейчас это территория Польши). В Пруссии меннониты появились примерно с середины XVI века. Они селились вдоль Вислы, в низменностях, расположенных подчас ниже уровня моря. Для освоения заболоченных земель меннониты прокладывали дренажи, сооружали дамбы по образцу голландских. Глубокую религиозность они успешно сочетали с высокой технической культурой.
В России первые немецкие колонисты появились в середине XVIII века. Императрица Екатерина II пригласила их для того, чтобы они подавали пример культурного земледелия русским крестьянам. В начале XIX века в низовьях Днепра была основана меннонитская колония Хортица, где и родился прадед Риты Иоганн Паульс.
А ее прабабушка Хелене Фрёзе родом из другой меннонитской колонии — Лизандерхе. Эта колония возникла в середине XIX века на территории нынешней Саратовской области — на левом берегу Волги, вблизи соляного тракта, ведущего от озера Эльтон в европейскую часть России. Семью Хелене к переезду в Россию подтолкнул введенный в Пруссии в 1847 году закон о всеобщей воинской повинности. Держать оружие в руках противоречило религиозным установкам меннонитов. В царской России меннониты были освобождены от службы в армии, а воинскую повинность они усердно исполняли на гражданской службе, занимаясь облесением степей.
Менониты осваивали засушливые заволжские степи так же прилежно, как и болота низовий Вислы. В зоне рискованного земледелия колонисты добились урожаев, в несколько раз превышающих урожаи окрестных крестьянских хозяйств, на которые, к сожалению, немецкая культура земледелия влияла мало. Контакты между немцами-колонистами и русскими крестьянами сводились к отношениям «хозяин — наемный работник».
В Россию приезжали не бедные семьи: каждая из них при переезде должна была подтвердить обладание довольно существенным имуществом, по 350 талеров на человека. Все эти деньги ушли на создание в бесплодной степи благодатного оазиса, где меннониты замкнуто жили, сохраняя и передавая от поколения к поколению свою культуру и традиции.
Неустанный труд, а также использование новейших сельскохозяйственных машин и приемов агротехники, которые были доступны благодаря сохранявшимся связям с Пруссией, заложили основу богатства меннонитов. Но их благоденствие закончилось с началом коллективизации. Запасы зерна, позволявшие выживать в условиях регулярно повторяющихся засух, были реквизированы. Начались голодные бунты, в которых участвовали все поволжские крестьяне, не только немцы. Затем наиболее богатые немцы-колонисты были «раскулачены» и сосланы на Крайний Север и в Сибирь. Предки Риты, как менее зажиточные, попали в карагандинские степи.
Выселение и разорение их имущества, противоречащие каким-либо представлениям о законе и праве, меннониты восприняли кротко, как кару Господню. Сосланные сооружали землянки и вновь принимались трудиться ради выживания. Старики и дети погибали. В 1931–1933 годах погибли в невыносимых условиях оба прадеда и прабабушка Риты. Выжили только молодые и самые здоровые. Среди них дед и бабка Риты — Мария и Хайнрих Паульс.
Трогательна история любви молодых спецпоселенцев, познакомившихся перед самой войной. Недолгим было их семейное счастье. В 1941 году сестра Марии Анна поделилась куском хлеба с беглым немецким военнопленным. Соседка донесла. Посадили и Анну, и Хайнриха как главу семьи. Из лагеря вернулась только Анна. Самый младший сын Марии, которого тоже назвали Хайнрихом, знал отца только по фотографиям.
В условиях ссылки меннонитам все труднее было сохранять привычные формы жизни. Священники, главные носители духовной традиции, погибли первыми. Их участь разделили большинство мужчин. Обособленность меннонитов от остальных немцев-колонистов была нарушена. Женщинам, поглощенным заботами о выживании семей, с трудом удавалось поддерживать некоторые традиции. В семье Риты сохранилась старинная библия, по которой детей дома учили немецкому языку. Хайнрих Паульс-младший, отец Риты, познакомился ближе с историей и обычаями меннонитов уже после переезда в Германию, когда возобновились воскресные чтения Библии и стала возможной поездка на историческую родину, в Восточную Пруссию.
Карагандинский послевоенный котел переплавил всех — и спецпоселенцев, и бывших зеков, и комсомольцев-энтузиастов — в «единую общность — советский народ». Кажется, что история про меннонитов закончилась и началась история жизни «простой советской семьи». Жизнь Хайнриха-младшего (для друзей и коллег — Андрея Паульса) ничем особенным не отличалась от жизни соседей — русских, украинцев, корейцев, казахов. Оптимистичный по натуре Андрей уверенно вписался в «советский образ жизни». Как и все, служил в армии. Пока служил, познакомился со своей будущей женой — русской деревенской девушкой Тосей Кирилловой. Тося поехала с мужем в Караганду. По советским меркам престижная и хорошо оплачиваемая профессия крановщика позволяла Андрею прилично содержать семью — любимую жену и дочерей Лену и Риту. Паульсы получили квартиру в новом микрорайоне Караганды. Одним из первых в своем доме Андрей купил легковушку. Жизнь текла по обычному для советского времени кругу: работа, дом, летом еще и дача.
Мать жила с семьей младшего сына, но о передаче меннонитской традиции потомкам речь уже не шла. Дома говорили по-русски.
Как было принято в большинстве советских семей, о прошлом не вспоминали и не обсуждали его. Рита, как и сестра Лена, была обычной карагандинской пионеркой, затем комсомолкой. Лето проводила в сибирской деревне у русской бабушки. Ее мировоззрение формировали не столько родители, сколько школа и двор, впоследствии также музыкальное училище, куда Рита поступила, проявив незаурядные способности к пению.
Может быть, на Рите, крещенной в православной церкви, и завершился бы этот рассказ о меннонитах, но история повернула посвоему. Перестройка быстро подорвала экономическое благополучие семьи крановщика. А распад Советского Союза не только в одночасье сделал Паульсов гражданами другого государства — независимого Казахстана, но и быстро раскрошил псевдомонолит «единого советского народа». Проснулось национальное самосознание казахов, и Паульсы вместе со многими другими неожиданно оказались зачисленными в разряд «русских оккупантов». Тут уж даже самые терпеливые и лояльные к бывшей советской родине немцы стали задумываться об отъезде на «историческую родину».
И вот, после казахских степей, холмистый пейзаж долины Рейна, одной из самых живописных в Европе, после однообразия советских пятиэтажек — ухоженные улочки и домики, после закрытого города Караганды — европейская свобода (перешел через мост, и ты в другой стране, например в Люксембурге или в Бельгии). Но первый восторг вскоре сменился другими чувствами. Паульсы трудолюбивы и прилежны, но переселенцам живется не так уж просто. Бабушка Мария, несмотря на сохранившийся с детства правильный немецкий язык — хохдойч, чувствует себя одиноко: с соседями, как в карагандинском дворе, не пообщаешься, сказывается разница между русским и немецким менталитетом. Хайнрих тоскует без работы — пятидесятилетнему крановщику трудно найти хорошее место на рынке труда. Тося с трудом осваивает немецкий язык, утешает себя тем, что обустраивает жизнь максимально привычным образом — во дворе дома, как на даче под Карагандой, сооружена летняя кухня, в огороде зреют помидорчики излюбленного на юге России сорта «бычье сердце». Лена, учительница музыки по образованию, оставила свою специальность, так как для подтверждения ее квалификации в Германии пришлось бы забросить семью и учиться два года в Штутгарте. Она переквалифицировалась в коммерсанта и открыла магазин для «русских немцев», торгует всем понемногу. Рита учится на переводческом отделении университета, но мечтает о карьере певицы.
Улла Лахауер с немецкой дотошностью разрабатывает каждую значимую тему. Любопытно наблюдать за деталями советского быта 1970–80-х годов, пропущенными через восприятие немецкой журналистки. Еще интереснее следить за ее реакцией и оценками. Своеобразная двойная рефлексия заставляет задуматься над некоторыми вопросами, ответы на которые казались очевидными какихнибудь пятнадцать лет назад. Например, почему восемнадцатилетняя комсомолка Рита Паульс в споре со старшими родственниками могла убежденно заявить, что миллионы репрессированных, к которым относились и ее ближайшие предки, были жертвой «исторической необходимости».
Тщательно, насколько это возможно, исследует автор самый драматический временной интервал: 1930-е — начало 1950-х годов, маршруты ссылок и историю лагерей, в которые попадали персонажи ее книги, а вместе с ними тысячи ни в чем не повинных «раскулаченных» или огульно обвиненных в измене родине.
С интересом описывает Улла историю, быт, уклад жизни и сибирской деревни, родной деревни матери Риты, и бывшей «великой стройки коммунизма», а ныне умирающего города Караганды, и маленького магаданского поселка золотоискателей УстьОмчуга, куда в погоне за заработками завез Ритину сестру муж, и крымских и канадских меннонитских колоний, через которые пролегал жизненный путь двоюродного деда Риты. Обширна Ритина родня, причудливы ее судьбы. Улла исполнена уважения к каждому человеку, попавшему в фокус ее внимания.
В ходе исследования, в которое Рита оказалась вовлечена не только как респондент, но и как соисполнитель, меняется ее сознание и самовосприятие. И Рита, и ее отец начинают глубже осознавать свою связь с немцами как нацией. Тема самосознания и самоидентификации — еще одна сквозная тема книги. Автора удивляет, что эпохальный факт воссоединения Германии слабо отразился в сознании членов семьи «русских немцев», поглощенных проблемами адаптации на новом месте жительства. В последние годы, отмеченные резкими социальными трансформациями, и русские немцы, и немцы вообще, и не только немцы вынуждены задуматься над экзистенциальными вопросами: «Кто я? И кто среди окружающих “свой”, единомышленник?» Эти вопросы очень актуальны, например, для сегодняшних русских, россиян, живущих на развалинах советской империи. Кто “свой” для жителя мегаполиса?
Кто «свой» для жителей малых городов и сел? Кто «свой» для русских, живущих на территориях бывших советских республик, а ныне независимых государств? Ответить на эти вопросы не так легко, да и ответы порой бывают не слишком утешительными. Вслед за Ритой и Уллой невольно задумывается и читатель. И это одно из достоинств книги.
Занимательна история самого исследования: оно продолжалось около пяти лет, в течение которых автор проделал путь, сопоставимый с окружностью земного шара. Работа во многих архивах России, Казахстана, Германии, Канады. Расшифровка десятков многочасовых интервью, в том числе чудом сохранившихся рассказов людей, уже ушедших из жизни. Электронная переписка с историками, личные и телефонные беседы со всеми, кто может дополнить картину повествования новыми деталями.
Книга Уллы Лахауер получилась очень информативной и многогранной. При этом она написана простым языком, легко читается. Жаль, что сегодня она доступна только немецкоязычному читателю. Думаю, что русский перевод расширил бы ее читательскую аудиторию именно в Германии, хотя и в России благодаря очевидным литературным достоинствам эта книга не осталась бы незамеченной.
[1] Меннониты — непротивленческая протестантская секта; возникла на рубеже 30– 40-х годов XVI века в Нидерландах после поражения Крестьянской войны 1524–1526 годов и Мюнстерской коммуны 1534–1535 годов. Название связано с именем Менно Симонса (Menno Simons, ум. 1561) — католического священника, перешедшего в 1531 году в анабаптизм и позднее реорганизовавшего остатки анабаптистской секты в новую общину. Самыми существенными чертами христианина меннониты считают смирение, отказ от насилия (даже если оно совершается ради общего блага), нравственное самосовершенствование. Крестят лишь взрослых. Чуждаясь современной цивилизации, меннониты и сегодня придерживаются подчеркнуто старомодных форм в одежде, прическе, образе жизни. С 1930 года существует Всемирная конференция меннонитов (центр в Канаде).