Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 5, 2003
Серия «Открытие» издательства Gallimard (Франция), русское издание «АСТ-Астрель»: Г. Ван Зюилен. Все сады мира / Пер. М. Карелиной. М., 2002 Ж. Жан. Знаки и символы / Пер. И. Алчеева. М., 2002 Ф. Дасса. Барокко: архитектура между 1600 и 1750 годами / Пер. Е. Мурашкинцевой. М., 2002 Д. Роузенд. Тициан / Пер. Е. Гречаной. М., 2002 П. Вуайо. Бриллианты и драгоценные камни / Пер. С. Константинова. М., 2001
Престижная книжная серия знаменитого французского издательства выходит теперь в русской версии. В списке заявлено четыре десятка названий, выбираю несколько для примера, на собственный вкус. Богато и интересно иллюстрированные, прекрасно изданные книжечки карманного формата в эффектной мягкой обложке, главная тематика — история искусств. Авторы серии — ведущие современные исследователи, лауреаты престижных премий, да и личности весьма неординарные, как явствует из кратких справок. Патрик Вуайо — доктор фармацевтики, знаток геммологии и минералогии, путешествует по всему свету, изучая добычу драгоценных камней. Фредерик Дасса — известный специалист по архитектуре барокко, директор парижского музея музыки, куратор выставки «Триумф барокко» (1999–2000, Турин, Монреаль, Вашингтон, Марсель). Жорж Жан — лингвист, университетский преподаватель, автор полусотни книг, в том числе восьми поэтических сборников, обладатель литературных премий, как за ученые работы, так и за стихи. Габриэла Ван Зюилен — член Международного общества дендрологии и любителей садов, автор книг «Частные сады во Франции» (премия Французской академии) и «Сады Рюссель Паж» (премия американской ассоциации «Писатели о садах»). Дэвид Роузенд — профессор истории искусства Колумбийского университета, известный специалист по итальянскому Возрождению, автор ряда монографий.
Книжки рассчитаны на широкого читателя, написаны ясно и выдержаны в едином стиле: короткие главки с резюмирующими заголовками, обилие иллюстраций с обширными подписями-комментариями, в конце приложены выдержки из разнообразных текстов, касающихся трактуемого предмета. Сами по себе книги весьма занимательны. Тут еще надо добавить сугубо французское умение легко, элегантно, без ученого занудства, скорее даже с рассчитанной мерой поверхностности, рассуждать о вещах, обычно считающихся предметом забот чрезвычайно зауженных специалистов. Любознательному человеку в галлимаровских книжках есть чем поживиться.
«Бриллианты и драгоценные камни»: о способах добычи и огранки, торговле и рынках камней с древнейших времен, громкие истории, будь то история знаменитых алмазов или, скажем, крупнейшая кража сокровищ короны во время Великой французской революции. Легенды и поверья (алмаз можно растворить в крови козла, он отнимает силу у разогретого магнита и лечит любые недуги). Средневековые европейцы, оказывается, не знали, где находятся месторождения алмазов и корундов: камни продавали восточные купцы, о происхождении же их и таинственных копях Голконды ходили разные смутные толки. Полагали, что алмаз обладал способностью спонтанно порождать новые алмазы; считалось также, что в скифской пустыне на север от Черного моря есть недоступное ущелье, полное алмазов, оберегаемых орлами и змеями; впрочем, иные утверждали, что это ущелье находится в Индии. Индийские владыки, со своей стороны, монополизировали и засекретили месторождения, не допуская туда европейцев. В приложении к книге — выдержки из средневековых трактатов о способах огранки, таблицы свойств драгоценных камней и методов их искусственного производства.
«Все сады мира»: история садово-паркового искусства. Узнаем, что в Средние века сад окружался стенами и служил символом мистического тайного сада души, рая. Помимо цветочков, большое место отводилось целебным растениям. А вот стиль регулярных французских парков, идущий от Ренессанса и достигший кульминации в XVII–XVIII веках (геометрические формы, перспектива, стриженые газоны и кусты, террасы, фонтаны — одним словом, Версаль), цветов практически не признавал; традиция цветоводства, напротив, развивалась в северной Европе (Голландия, Англия, Германия). Романтический стиль пейзажного парка (появился на рубеже XVIII–XIX столетий) — тонкое искусство формирования как бы естественных, но очень живописных видов. Охватившее Европу в середине XIX века, на фоне активной колониальной экспансии, безумное увлечение экзотическими цветами и растениями, сломавшее принципы тона и вкуса в подборе садовых растений, — пышный буржуазный рай в буквальном смысле. Бурное распространение тогда же, и особенно в Англии, новшества — небольших садиков при домах средней руки. Собственно, именно тогда сад стал доступен не только богатым. Это в то время возникли, казалось бы, извечно существовавшие увлечение английских домохозяек садоводством и неустанная борьба за безупречно ухоженный сад (вспомните мисс Марпл). Наконец, современные тенденции, вроде изящной идеи английской аристократки и поэтессы, создающей у себя бело-серо-зеленый сад, в который допускаются только растения с белыми цветами и серебристой изнанкой листьев.
«Знаки и символы»: вопреки ожиданиям за таким названием не скрывается никаких экскурсов в область таинственных знаний мистиков и оккультистов. Это, напротив, сугубо приземленный обзор знаковых и кодовых систем, использовавшихся в практических нуждах, начиная с рисунков и пиктограмм первобытных людей. От языка жестов американских индейцев и связанных обетом безмолвия монахов-траппистов до современного языка глухонемых и тут же, по аналогии, — история создания языка Брайля. Другая линия преемственности — в развитии визуальных способов сигнализации, от древних сигнальных костров до ныне совершенно забытого оптического телеграфа и почти забытых железнодорожных семафоров. Отдельный разговор — про географические карты как способ записи информации о пространстве. Затем — системы оповещения на дорогах и на море, дорожные знаки, морские сигнальные флажки, разметка взлетной полосы.
«Барокко»: тоже интересно, скажу только, что одно рассматривание картинок открыло для меня вещи неожиданные. Во-первых, среди образчиков итальянского и французского барокко нашлись прямые прототипы творений сталинских архитекторов. Вот уж не думала, что где-то на свете есть что-то похожее на здание Театра Советской армии — пожалуйста, дворец Ступиниджи близ Турина, только у него в плане крест, а не пятиконечная звезда, да и поизящнее он будет. Но идея та же, цитировали, похоже, именно его. Вторым откровением стало изображение сделанного Растрелли макета первоначального плана Смольного монастыря. Зодчий планировал фантастическую колокольню, вдвое (а то и больше) превосходящую по высоте сам собор. Но, видать, мудрая государыня этот амбициозный проект если не зарубила, то замяла.
Пожалуй, наиболее характерная для галлимаровской серии тематика — биографии великих художников. Возьмем книгу о Тициане. Официальный художник Венеции, привнесший новшества в технику живописи, добившись трепетной живости изображения. Он олицетворял один из полюсов в тогдашнем споре венецианской и римской живописных школ — на втором, римском, полюсе царил его современник Микеланджело (в Венеции ценились цвет и колорит, но был слабоват рисунок, на который как раз делали упор в Риме). Биографы утверждали, что Тициан безбедно прожил 99 лет, продолжал работать и еще бодрым старцем умер во время эпидемии чумы. Тициан — художник прижизненно знаменитый и очень дорогой, королевского уровня. Император Священной Римской империи Карл V после первого же тициановского портрета более никаким другим художникам позировать не желал. Он сделал Тициана рыцарем, даровал ему пенсию, давал заказы, наконец, пожилой и усталый, перед тем как отречься от престола, заказал Тициану полотно, где он и покойная королева предстают пред Спасителем. А покровительство художнику вместе с короной унаследовал сын Карла V — Филипп II Испанский. Тот самый, при котором чудовищного размаха достигла испанская инквизиция. Самое удивительное, что к свадьбе Филиппа с Марией Тюдор Тициан написал серию полотен на мифологические темы, самых эротичных в своем творчестве. Как он объяснял Филиппу, серия была задумана таким образом, чтобы обнаженные женские фигуры на полотнах располагались в самых разных позах и ракурсах.
В числе полотен были «Даная», «Венера и Адонис», «Похищение Европы», «Персей и Андромеда». И это — к свадьбе двух самых набожных монархов той эпохи, «христианнейшего короля» и Марии, вернувшей Англию в лоно католической церкви, ярых ревнителей католицизма и покровителей инквизиции, супругов, каждый из которых на родине удостоился прозвища «Кровавый». Лучшие же свои полотна на религиозные темы Тициан почему-то написал не для них.
Короче говоря, книжки в галлимаровской серии сами по себе действительно хороши. И тут мы подошли к одному большому «но». Потому что изначальная радость от пришествия на наши прилавки этих книг сменяется богатой гаммой чувств совсем иного рода, когда принимаешься некоторые из них читать. Речь о качестве перевода. Совершенно непонятно, чего ради издательство «Астрель», приобретя права на престижную серию[1] и потратившись на качественную полиграфию, готово угробить конечный продукт диким творчеством людей, объявляющих себя переводчиками. Есть же, и прямо здесь, в этой же серии, примеры качества — скажем, над книгой о Тициане работала Елена Гречаная, классный переводчик, из лучших. Зачем же, зачем было так портить другие книги?
Ладно еще, когда перевод просто слаб — громоздкие фразы, буквально повторяющие структуру французских. Не то чтобы по-русски это совсем невозможно, но читать тяжело (как вам заголовок: «Образные знаки символизируют присутствие того, о чем идет речь» («Знаки и символы». С. 121)). Но это еще полбеды…
«Это закрытый сад, который для меня как сестра, моя невеста, закрытый источник, замурованный в стену фонтан; это парк отдыха, где растут гранаты и другие прекрасные фрукты, бирючина и белоус, нард, шафран, корица и лоза коричневого дерева, мирра, алоэ и все ароматические породы; это садовый фонтан, источник живой воды, ручей, спускающийся из Ливана. Просыпайся, порывистый ветер севера! Прилетай, бриз юга! Подметите мой сад своим дыханием, чтобы разбудить его запахи. Пусть мой возлюбленный войдет в свой сад и попробует его вкусных фруктов!» О читатель, у нас не галлюцинация. Это — действительно оригинальный, наиновейший перевод фрагмента «Песни песней» царя Соломона, осуществленный с французского (!) языка М. Карелиной и редактированный Т. Олейниковой («Все сады мира». С. 138).
Напомним, в каноническом переводе «Песни песней» было: «Запертый сад — сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник: рассадники твои — сад с гранатовыми яблоками, с превосходными плодами» и т. д. (Песн. 4:12–16). В какой-то иной, прежней жизни фонтан еще был колодезем, «вкусные фрукты» — сладкими плодами, бирючина в том саду не росла, ветрам предлагалось «повеять на сад», а не «подмести его своим дыханием». Но та версия, видать, устарела[2]. И не она одна — еще какие открытия впереди!
«В то время, когда Господь Бог создал землю и небо, не было еще ни одного кустика в поле, ни одной травинки, так как Господь Бог не создал еще дождя на земле и не было человека, чтобы обрабатывать землю. Тем не менее, поток испарений поднимался с земли и орошал всю поверхность ее. Тогда Господь Бог сотворил человека из гончарной глины […] Господь Бог поместил человека в саду Эдема, чтобы развивать его и наблюдать за ним» (с. 130). Раньше считалось, что Адам был сделан «из праха земного» и поселен в саду Эдемском, «чтобы возделывать его и хранить его» (Быт. 2:5–17). Не так часто случается узнать что-то действительно новое о сотворении мира. Оказывается: во-первых, на праотца пошло более качественное сырье, чем полагали раньше; во-вторых, Творец собирался его по-мичурински-макаренковски развивать, наблюдать и окультуривать.
Что было потом, наша книга умалчивает. Подозреваю, с опытным образцом человека вышло что-то не так. Как сказано в подписи под иллюстрацией к этому месту текста: «Из реальности: персидский рай стал христианским мифом» (с. 131). Понимайте как хотите.
В общем, содержание книги про сады при некотором умственном усилии (прикидываем, как это место могло бы звучать в оригинале, и мысленно переводим заново) разобрать можно (хотя с какой стати читатель должен прилагать такие усилия?). Так, аннотация к картинке «Фрагмент брачного союза, V век до н. э.» (с. 167) звучит более чем интригующе, но имеется в виду всего лишь фрагмент барельефа с изображением свадьбы. Или: «Камера для гербария храма Тутмоса III» (с. 167) — тут надо хоть немного ориентироваться в египетских древностях, чтобы сообразить, что никакой такой камеры для гербария в храме Тутмоса не было, а имеется в виду камера, на стенах которой изображены различные растения. Но некоторые места благодаря переводчику так и останутся темными навсегда. Я не знаю, как интерпретировать определение: «Низкий заборчик (вокруг сада, поля): канава с опорной стенкой» (с. 162). Не знаю и представить себе такого не могу. Тем более что поблизости, в том же словарике терминов, есть еще про канаву: «Открытая канава. Типа рва, используемая английскими пейзажистами XVIII века, которая заменяет преграды и изгороди, так что зрительно не увидишь границы» (162). Это, видимо, типа ловушки для слонопотама. То ли дело: «Огород (XIV век, от слова котелок), сад, где выращивают овощи» — все понятно, даже если не знать французского, все кроме котелка (с. 162).
Честно говоря, вчитавшись в этот словарик, я испытала искреннюю благодарность к переводчику — давно так не смеялась. «Подлесок. Сад местных растений или акклиматизированных, которые растут под видом деревьев» (с. 162). «Пустыня (XI век, от латинского deserto), с XVII века — место изолированное и мало населенное» (с. 163). «Многолетний, в садоводстве применяется по отношению к растениям, которые живут с помощью своих корней» (с. 161–162). «Сад, определенный участок различных размеров, обсаженный приятными или полезными растениями» (с. 163). «Удовольствие, слово, используемое в выражениях, таких как сады отдыха, начиная с XVIII века» (с. 163). «Перспектива, искусство показывать линии параллельными, которые ими не являются» (с. 162). «Кабинет, маленькая комната из зелени или архитектурное здание, образующие интимные места в саду» (с. 161). Наконец, «Искусство (XVIII век, от латинского artificium), искусство создавать изумительные эффекты без видимых средств. Например, фейерверки, фонтаны, балы, спектакли» (с. 161).
Кстати, определения фонтана в словарике нету. Жаль. Остается сказать только: «Если у тебя есть фонтан, замуруй его».
[1] Впрочем, издательство Gallimard сохраняет за собой «права на перевод и адаптацию во всех странах», второй же копирайт на книжках русского издания принадлежит издательству «Астрель». Так что не берусь судить, кто из двух китов в итоге несет ответственность за результат.
[2] Забавно, что в другом месте той же книги та же цитата переведена иначе, но опять же не каноническим образом. На этот раз говорится о «закупоренном источнике», «Твои струи создают сад гранатовых деревьев, и у тебя самые редкие породы» и т. д. (с. 38).