Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 4, 2003
Уточнение понятия
Есть два основных подхода к изучению социально-экономической структуры. Во-первых, т. н. «градационный подход», или классическая теория социальной стратификации. Ее предметом являются социально-экономические слои (страты). Слои различаются степенью наличия у них тех или иных социальных и экономических признаков (например, доход, собственность, престиж, образование и т. п.). Типичным для этого подхода является деление общества на высшие, средние и низшие слои. Это стратификационный анализ в узком смысле этого слова.
Во-вторых, это классовый анализ, предметом которого являются социально-экономические группы, связанные между собой социальными отношениями (отсюда другое его наименование — relational approach), занимающие разное место в общественном разделении труда. Если страты выстраиваются в иерархию, расположенную по одной оси, то классы различаются не количеством, а качеством признаков, хотя часто они могут быть взаимосвязаны. Так, мелкий предприниматель может иметь такой же уровень жизни, как высококвалифицированный рабочий или менеджер низшего или среднего звена. Они могут входить в одну страту, но по своему месту в системе рыночного обмена относиться к разным социально-экономическим классам.
Речь не идет о том, что один подход верный, а другой ложный. Эти два подхода рассматривают разные срезы системы социально-экономического неравенства.
В постсоветской России как реакция на долгое господство марксистсколенинской концепции классовой структуры сразу же восторжествовал градационный, т. е. стратификационный подход. Именно в этом русле выполнены почти все основные работы по социально-экономическому неравенству. Хотя в них и используется понятие класса, но — фактически как синоним «страты»[1]. Классовый же анализ оказался за бортом как «анахронизм».
Классовый анализ имеет несколько направлений. Однако их объединяет фокусирование на изучении взаимосвязей между позициями, сформированными «отношениями занятости на рынке труда и в производственных единицах»[2].
1. Структурное (теоретическое) направление. Его содержанием является изучение структуры классовых позиций, анализ содержания отдельных позиций и форм связи между ними. Содержанием классовой структуры являются процессы распределения в обществе капитала (в разных его формах) и механизмы его воспроизводства. Энтони Гидденс определил этот процесс перераспределения как «структурацию», в ходе которой экономические отношения превращаются в неэкономические социальные структуры[3].
2. Демографическое направление концентрирует внимание на людях, занимающих позиции в классовом пространстве, на их мобильности, на количестве индивидов в каждой из частей классового пространства. Это направление доминирует в эмпирических исследованиях.
3. Культурное направление довольно разнородно. Сюда можно отнести исследования проблем классового сознания, классовых габитусов, субкультуры, стилей жизни, потребления и т. п. Один из центральных вопросов, который стоит в этом направлении исследований, можно сформулировать так: каким образом люди через свою культуру воспроизводят классовую структуру?
Предметом данной работы является только теоретический классовый анализ.
Классические концепции: общность и различия
Современные классовые теории восходят к двум основным источникам: Карлу Марксу и Максу Веберу. Хотя их часто противопоставляют друг другу, мне представляется, что их концепции носят скорее взаимодополняющий, чем взаимоисключающий характер. У них есть важные черты сходства:
1) обе концепции рассматривают классовую структуру как феномен только капиталистического общества, ключевыми характеристиками которого считаются рыночная экономика и частная собственность на средства производства;
2) и Маркс, и Вебер использовали категорию класса для обозначения социально-экономических групп;
3) оба придавали большое значение собственности как критерию классовой дифференциации. Общество, с их точки зрения, делится прежде всего на тех, кто имеет ее, и на тех, кто ее не имеет.
Вместе с тем между марксистской и веберианской классовыми концепциями есть и существенные различия.
1. Концепция Маркса имеет динамический характер. В ее центре процессы первоначального накопления и воспроизводства капитала. Первое он связывал, прежде всего, с лишением крестьян собственности (например, «огораживание» в Англии) и колониальным грабежом, второе — с эксплуатацией. Вебера, судя по всему, вопрос о том, откуда берется богатство одних классов и бедность других, не интересовал.
2. Маркс рассматривал свою классовую теорию как теоретическую базу революционной идеологии, призванной изменить мир. Вебера эта проблематика не интересовала.
3. Маркс связывал процесс воспроизводства классовой структуры прежде всего с системой рыночного производства, в то время как Вебер переносил фокус своего внимания на рынок.
4. У Маркса структура общества очень поляризована: он анализирует лишь пролетариат и буржуазию, мельком упоминая другие группы. Вебер фокусирует внимание на более тонких неравенствах, проявляющихся на рынке труда и капиталов, что позволило подойти к изучению нового среднего класса, т. е. высококвалифицированных наемных профессионалов.
5. У Маркса в основе механизма формирования классовой границы лежит капитал (прежде всего средства производства) как самовозрастающая стоимость. Вебер же писал о собственности вообще, т. е. использовал более широкую категорию. С одной стороны, это был шаг назад по сравнению с Марксом, поскольку категория собственности фокусирует внимание на явлении, уводя в сторону от анализа сущности, механизмов формирования классовых неравенств. С другой стороны, такой подход открывает возможности для изучения образа жизни различных классов, включая сферы не только труда, но и потребления.
Из классических концепций выросли все современные модели классового анализа, часто обозначающиеся с помощью приставки «нео»: неомарксизм и неовеберианство. Если на общетеоретическом уровне различия между ними заметны, то в эмпирических исследованиях они становятся трудноуловимыми. Ник Эберкромби и Джон Урри вполне правомерно утверждают, что сейчас уже трудно определить, кто из современных исследователей классовой структуры относится к марксистской, а кто к веберианской традиции[4]. Эти ярлыки, по их мнению, указывают скорее на различия в стиле анализа или акцентах, но не на принципиальный конфликт.
Классовый анализ и современное общество
Насколько актуален классовый анализ, возникший на Западе в совершенно иную эпоху, для современной России? Очевидно, что классические концепции не могут адекватно объяснить целый ряд феноменов современного общества.
1. Капитализм, где главным субъектом был индивидуальный собственник предприятия или банка, превратился в капитализм корпоративный, где основным субъектом оказывается безличная корпорация. Фирма владеет фирмой, которая в свою очередь создает целую серию дочерних предприятий. Фигура индивидуального капиталиста хотя и сохранилась, но лишь в среднем бизнесе. Поэтому современное западное общество порою определяется как «капитализм без капиталистов».
2. После Второй мировой войны в западном мире начал стремительно расти новый средний класс наемных профессионалов. Новый феномен вызвал активные дискуссии в социологии.
Реакцией на эти новые явления в жизни капиталистического общества стало отрицание классового анализа вообще, предполагающее отрицание актуальности изучения и классовой структуры. Однако другая часть социологов исходит из того, что западное общество было и есть классовое, поэтому нет и оснований для отказа от классового анализа. «Классовые неравенства в индустриальных странах, — пишет Джордж Маршалл, известный британский социолог, — остались более или менее неизменными на протяжении всего XX века. Поэтому центральной проблемой классовой теории является совсем не то, что предполагали поколения критиков, говорившие об исчезновении социальных классов в развитых обществах. Реальной проблемой является объяснение их сохранения как потенциальной социальной силы»[5]. И в современной западной социологии делается немало для развития классового анализа применительно к новым реалиям. Наиболее известные варианты предложены американцем Эриком Райтом и англичанином Джоном Голдторпом.
В какой мере классовый анализ актуален для постсоветской России? Ответ на этот вопрос зависит от двух групп факторов. Во-первых, классовый анализ актуален для России в той мере, в какой в ней сформировалось капиталистическое общество, экономика которого опирается на рынок и частную собственность на средства производства. Трудно отрицать, что шаг в этом направлении сделан, но процесс еще далек от завершения. Во-вторых, классовый анализ актуален лишь для исследователей, которые считают, что распределение капитала в обществе оказывает мощное воздействие на формирование его социальной структуры. Если таковую связь не видеть или не хотеть видеть, то, естественно, классовый анализ можно забыть как интеллектуальный анахронизм.
Капитал как социальное отношение
Модернизация классового анализа, как мне представляется, может идти по пути модернизации представлений о капитале как своеобразном водоразделе в классовой структуре. В классических теориях капитал ограничивался конкретными материальными формами: деньгами и средствами производства. В ХХ веке были сделаны попытки расширить понятие капитала на новые объекты. Так, появились понятия «человеческого», «социального», «культурного» и «организационного» капитала. Однако расширение списка материальных форм капитала только подчеркивает необходимость определения сущности этого явления, способного являться в разных формах.
Капитал — это процесс. По словам К. Маркса, «объективное содержание этого процесса — возрастание стоимости»[6]. Капитал — это своего рода коэффициент перед показателем простого труда, который в определенном рыночном контексте может вести к возрастанию стоимости продукта простого труда. Роль такого коэффициента выполняют не только средства производства, но и знания, опыт, связи, имя и т. д. Так, хорошо обученные и опытные рабочие построят дом гораздо быстрее и качественнее, чем строитель-дилетант, не имеющий ничего, кроме рук и намерения. Использование современной техники меняет процесс строительства радикально.
Категории ресурса и капитала связаны, но не являются тождественными. Ресурс — это возможность, которая отнюдь не обязательно станет реальностью. Любой капитал — это ресурс, но не каждый конкретный ресурс превращается в капитал. Капитал — это рыночный ресурс, реализовавшийся в процессе возрастания стоимости. Поэтому обладатели одних и тех же с точки зрения материальной формы ресурсов могут иметь разное отношение к капиталу и, соответственно, — разное место в классовой структуре. Деньги в кубышке — это сокровище; деньги в рыночном обороте, приносящие прибыль, — это капитал.
Такое превращение ресурса в капитал возможно лишь в контексте рыночного общества. Там, где нет рынка, возрастание рыночной стоимости ресурсов не происходит.
Капиталом могут быть и культурные ресурсы, которые в ходе рыночного обмена способны приносить прибыль. Это прежде всего знания, навыки. Капиталом может быть имя, что ярко проявляется в феномене бренда. На основе этого процесса и формируются классовые границы.
Капитал выступает в качестве ключевого фактора формирования классовой структуры. Классы — это социальные группы, различающиеся своим отношением к капиталу: у одних он есть, у других нет, у одних это средства производства или финансовый капитал, у других — капитал культурный.
Основные элементы классовой структуры
Капитал, трансформирующийся в элементы социальной структуры, размещен в обществе очень неравномерно. С одной стороны, здесь есть участки, наделенные капиталом и лишенные его. С другой стороны, первые различаются по характеру имеющегося там капитала.
Соответственно, социально-классовое пространство делится минимум на четыре основных поля.
1. Социальное поле рабочего класса. Оно состоит из статусных позиций, которые занимаются простой наемной рабочей силой, продающейся и покупающейся как товар. Идеальный тип рабочего — неквалифицированный работник, продающий свою рабочую силу, основным содержанием которой является данный ему от природы потенциал.
В пространстве позиций рабочего класса выделяется зона относительно квалифицированного труда, удельный вес которой колеблется от страны к стране и зависит от технологической оснащенности производства, организации труда. Квалифицированные рабочие обладают культурными ресурсами (формальными индикаторами являются разряды, стаж работы по специальности).
Удельный вес рабочих, обладающих заметным культурным капиталом, зависит от характера производства. Чем более оно технически сложно, тем больше требуется таких рабочих, подготовка которых занимает порою немало лет. Поэтому в развитых странах мира классический пролетарий все более явно отходит на маргинальные позиции. Однако в России с характерным для нее очень высоким уровнем простого неквалифицированного труда типичный рабочий — заметное явление в рассматриваемой группе.
В XX веке заметным явлением стало формирование конторского пролетариата — группы наемных работников, занятых простым умственным трудом. Если рассматривать капитал в качестве ключевого фактора классообразования, то принципиальной разницы в классовой позиции работников физического труда и конторских пролетариев нет.
2. Социальное поле буржуазии. Здесь статусные позиции требуют внешних по отношению к индивидам видов капитала (денег, средств производства, землю). Формой материального вознаграждения являются дивиденды на капитал. Идеальный тип буржуа — рантье, акционер.
При исследовании классовой структуры современного корпоративного капитализма, который формируется и в России, феномен буржуазии создает серьезные методологические и методические проблемы. На смену индивидуальному хозяину пришло акционерное общество с запутанной многоступенчатой структурой собственности. Методологические проблемы изучения этого феномена можно уменьшить, если отказаться от архаической фигуры индивида-капиталиста как единицы этого класса. Есть класс как пространство позиций, наделенных собственностью на средства производства и денежный капитал. И есть конкретные индивиды, входящие в это пространство (вследствие приобретения акций) и выходящие из него (в результате разорения или продажи акций). При этом индивиды часто совмещают разные классовые позиции: топ-менеджер, владеющий существенным пакетом акций, — типичное явление на Западе и особенно в России. Поскольку же в каждом классовом поле действует своя логика интересов, то менеджер и собственник часто по-разному представляют интересы фирмы, по-разному оценивают ее эффективность. Нередко носителем этого противоречия является один индивид.
3. Социальное поле традиционного среднего класса[7]. Оно состоит из статусных позиций, требующих соединения в одном лице рабочей силы и организационного капитала, а часто и средств производства. Типичная статусная позиция этого поля — работник, непосредственно выходящий на рынок товаров или услуг. Эта позиция часто дополняется средствами производства и денежным капиталом (фермеры, ремесленники, мелкие торговцы и т. д.), однако нередко она может обходиться и без них (адвокат, иногда врач, консультант, художник и т. п. имеют обычно только культурный и организационный капитал). Формой материального вознаграждения является доход, включающий и заработную плату, и разного вида дивиденды. Здесь также различаются классовые позиции и люди, занимающие их. При таком подходе совмещение одним человеком позиций мелкого собственника и рабочего или служащего не создает для исследователя тупиковой ситуации.
4. Социальное поле нового среднего класса. Идеальный тип члена этого класса — наемный работник, обладающий большим объемом культурного капитала, дивиденды на который и дают ему основной доход. Типичными представителями этого класса являются менеджеры, разного рода эксперты, работающие в фирмах. Однако характер труда совершенно не важен.
Рабочая сила — это только физические и интеллектуальные потенции. Ее можно сравнить с компьютером, в котором нет никакого специального программного обеспечения, кроме DOS. Представитель нового среднего класса описывается с помощью метафоры компьютера, загруженного ценными и дорогими программами. Он, как и рабочий, обладает рабочей силой, однако фирма платит ему основную часть его дохода не за это, а за культурный капитал, предоставляемый в ее распоряжение.
Чем сложнее культурный ресурс, тем он дефицитнее, а в условиях рынка превышение спроса над предложением ведет к росту цены. Поэтому чем дефицитнее специалист (больше опыт, лучше образование, репутация), тем больше желающих его нанять, тем больший предлагается денежный доход.
Денежный доход наемного работника в позиции нового среднего класса состоит из двух основных частей: 1) заработная плата, равная стоимости рабочей силы, которая одинакова и у генерального директора, и у грузчика; 2) дивиденды на культурный капитал.
У рабочего тоже могут быть дивиденды на культурный капитал (например, плата за разряд, за стаж и т. д.), но основной доход рабочего — это плата за его рабочую силу. Поэтому классовые различия между пролетариатом и средними слоями состоят не в наборе элементов их дохода, а в их количественных соотношениях, которые формируют новое качество.
В условиях рынка один и тот же культурный ресурс может быть капиталом, а может и не быть. Если на специалистов типа А нет спроса, то их культурный ресурс не приносит их обладателям никаких или почти никаких дивидендов. Более мягкий вариант этой ситуации — отсутствие возможности эффективно использовать эти ресурсы. И тогда специалист высокого класса получает заработную плату, сопоставимую с доходом рабочего средней квалификации. Рынок размывает классовую границу между ними. Диплом любого характера, в т. ч. доктора наук, не гарантирует от попадания в ряды интеллектуального рабочего класса — ситуация, типичная для постсоветской России.
В иной рыночной ситуации тот же человек может оказаться в большой цене и получать дивиденды на культурный капитал. Поэтому сами по себе образование, опыт, знания не являются культурным капиталом, они могут превратиться в капитал лишь в процессе рыночного обмена, дающего дивиденд. Отсюда следует, что профессиональная структура может сильно расходиться с классовой. Это проявляется в том, что в одной стране обладатель культурного ресурса Х попадает в ряды нового среднего класса, а в другой стране он в рядах рабочего класса. Такие же колебания возможны и между регионами. Поэтому при таком понимании классовой структуры попытки подменить классовый анализ изучением профессиональной структуры не имеют смысла.
Логика трансформации культурного ресурса в капитал и обратно схожа с превращениями, которые нередко претерпевают в рыночном производстве станки и оборудование. Если на них производится пользующийся спросом и приносящий прибыль товар, это капитал. Если же их не удается эффективно включить в систему рыночного обмена, они останавливаются, простаивают и превращаются в металлолом, что не исключает их возможной реанимации в будущем. Именно такой путь прошли многие фабрики и заводы в постсоветской России.
Новый средний класс выделяется как особый элемент почти во всех ключевых современных классовых концепциях, хотя наименование нередко варьируется. Так, Джон Голдторп называет его service-class или salariat. К этому классу он относит профессионалов, администраторов и менеджеров, работающих по найму у работодателей, которые делегировали им часть своих полномочий. За это они получают относительно высокую заработную плату, стабильную занятость, повышенную пенсию, различные привилегии и широкую автономию в выполнении своих функций. В схеме Райта новому среднему классу в основном соответствуют следующие классы: эксперты-менеджеры, эксперты-супервайзеры, эксперты-неменеджеры.
Граница, отделяющая новый средний класс от рабочего класса, подвижна, ситуативна, размыта, лишена четких очертаний. Люди, находящиеся вблизи от нее, могут оказываться втянутыми в межклассовую социальную мобильность без лишних телодвижений. Занимая одну и ту же позицию в фирме, имея один и тот же ресурс, они вдруг оказываются втянутыми в новую рыночную ситуацию, которая радикально меняет их классовый статус.
* * *
Классовая структура — атрибут капиталистического общества, результат конвертирования экономических процессов воспроизводства капитала в социальные процессы его неравного распределения. Если в России уже есть частная собственность на средства производства, есть свободный рынок труда и капиталов, то здесь есть и классовая структура, хотя можно спорить о степени ее зрелости и национальных особенностях. Если же есть таковая структура, то необходим и классовый анализ как теоретический инструмент ее интерпретации. Это не означает, что, как в советском марксизме-ленинизме, везде и повсюду надо искать классовые корни. Есть и другие типы социальных структур (гендерная, возрастная, профессиональная, отраслевая, этническая и т. д.). Классовая — одна из них. В одних случаях она выходит на первый план, в других отодвигается в тень, но она не исчезает совсем.
Изучение классовой структуры интересно само по себе. Кроме того, ее понимание — это ключ к пониманию поведения людей, включенных в нее. Классовая принадлежность в существенной мере формирует образ жизни людей, стили потребительского поведения, электоральный выбор. На Западе, особенно в Великобритании, много исследований посвящается вопросам связи классовой принадлежности и электорального поведения. И она явно прослеживается. В России пока классовый статус слабо влияет на действия избирателей. И причина не в том, что нет классовой структуры, а в отсутствии, во-первых, четких представлений о классовых интересах и, во-вторых, реальных партий, способных эти интересы представлять и отстаивать не на словах, а на деле. Можно ли считать КПРФ партией рабочего класса, а СПС — партией средних классов? У меня на этот счет большие сомнения. Другие же партии вообще не позиционируются в классовом пространстве. Правда, «Яблоко» в последние годы пытается стать партией интеллигенции, бюджетников, т. е., если говорить в терминах классового анализа, интеллектуального рабочего класса. Однако пытаться и стать — еще не одно и то же.
[1] Голенкова З. Т., Гридчин Ю. В., Игитханян Е. Д. (ред.). Трансформация социальной структуры и стратификация российского общества. М.: Издательство Института социологии, 1998; Средний класс в современном российском обществе. М.: РНИС и НП; РОССПЭН, 1999; Тихонова Н. Е. Факторы социальной стратификации в условиях перехода к рыночной экономике. М.: РОССПЭН, 1999.
[2] Marshall G. Repositioning Class. Social Inequality in Industrial societies. L.: SAGE Publication,
[3] Giddens A. The Class Structure of the Advanced Societies. L.: Hutchinson, 1981 (2-nd ed.). Р. 105.
[4] Abercrombie N. & Urry J. Capital, Labour, and the Middle Classes. L.: Allen & Unwin, 1983. P. 89, 152.
[5] Marshall G. Repositioning Class. Social Inequality in Industrial societies. P. 1.
[6] Маркс К. Капитал. Т. 1 // Маркс К. и Энгельс Ф. Избр. соч. М., 1987. Т. 7. С. 146.
[7] В схеме Э. Райта этой группе соответствуют два класса: мелкая буржуазия и мелкие работодатели.