Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 2, 2003
| Этой зимой я случайно встретил бывшего своего одноклассника. Не виделись мы с ним ни много ни мало пять лет, разговорились, он пригласил меня к себе, я согласился. И вот уже вечер, мы наговорились, сидим, пьем чай. Неожиданно мой приятель извинился, сказав, что ему надо позвонить. Разговор его состоял из одной фразы. — Алло? Я тебе звоню по поводу. Хорошо. Видимо, скрыть изумления мне не удалось совсем, потому что, взглянув на мое лицо, приятель рассмеялся, а потом объяснил: — Через часик марихуану поднесут. Покуришь? Курить я отказался. А вот пообщаться с человеком, которому «звонят по поводу», захотел очень сильно. Через пару недель мне это удалось, за что большое спасибо моему приятелю и девушке, которая выступала в роли связной и назвалась мне как «Мелкий». И вот я сижу на кухне, стены которой от пола до потолка покрыты надписями: «Настоящий мужчина должен вырастить живот, построить жену и посадить печень», «Год — не срок, два — урок, три — пустяк, пять — ништяк». Со мной на кухне трое — бывшие барыги, люди, торговавшие наркотиками. По понятным причинам свои настоящие имена они предпочли скрыть и назвались мне именами героев книги Баяна Ширянова «Низжий пилотаж»: Семарь-Здрахарь, Седайко Стюмчик и Навотно Стоечко. «Как я стал барыгой» Навотно: Короче, телега такая — как стал я барыгой. У меня не было кушать, а кушать очень хочется, я не работал нигде, и пацанам надоело меня уже кормить. Во-о-от… Вот, и короче, телега такая — чем заработать деньги, когда ты не хочешь работать — а-а, можно торгануть планом. У меня слишком много знакомых, которые могут купить и могут продать, вот и все. Так я стал барыгой. Я смог покурить хорошие сигареты, выпить нормального пива и покушать нормальной еды. И покурить плана на халяву. Просто пожить. Получить галимый кайф. За других не отвечу — не знаю. Кто-то денег заработать хочет, вообще хорошо, кто-то хочет просто выжить. Кто-то делает на этом огромные бабки. Но это уже люди другого уровня. Барыгами становятся, чтобы выжить. Система наркобизнеса выстраивается приблизительно так: крупнооптовый торговец продает товар мелкооптовым, а те, в свою очередь, продают его простым барыгам, которые и распространяют товар среди народонаселения. При этом, когда человек барыжит, он старается максимально сузить круг общения — три-четыре человека, и все операции по купле-продаже производит через них — так безопаснее. Навотно: Покупатели находят тебя через знакомых. А продавцы — опять же находишь через знакомых, но и тебя найдут. Если ты начал барыжить — тебя найдут. Тебя заставят под кем-нибуль ходить, по-любому. Самостоятельным ты все равно не будешь, рано или поздно тебя заставят под кем-нибудь ходить. Прокуренная жизнь Семарь-Здрахарь: Ну вот смотри, заработок, грубо говоря, — на жизнь хватает. Больше — ни на что. На машину не накопишь. У мелкого. Это кто торгует по боксам… Ну, это коробок спичечный, грубо говоря, а стакан — это 250 грамм, обычный стакан граненый… Ну так вот, кто торгует по боксам, на жизнь хватает, на машину не накопишь. Кто торгует мелким оптом — грубо говоря, может накопить на машину. Вот. Ну, хватает на более роскошную жизнь, на кабаки, на баб. Совсем мелкий — это очень мало денег. Максимум сто рублей с коробки он имеет, это максимум. Коробка, допустим, стоит триста рублей, вот, чтобы он себе наварил, это надо ее отдать за 350–400 рублей. Ну, в общем, грубо говоря, тысячу ты заработаешь в неделю. Если ты продашь за неделю два стакана. Два стакана — тысячу рублей ты заработал. Но это как повезет. И потом, барыга от другого барыги отличается одним — один барыга, он курит и продает, а другой барыга просто… Продает и не курит. Вот кто продает и не курит — тот имеет денег, кто продает и курит— тот не имеет денег. Я продавал и курил. И большинство продает — и курит. Но это все, это несерьезно. Не та жизнь, то есть, ну, прокуренная. Это все деньги вылетают на ветер, грубо говоря, ты их не замечаешь, деньги каждый день в кармане есть, но… ты их не видишь никогда. День Навотно: У барыги? День как проходит? Никак — все начинается вечером, в основном. Седайко: Угу, вечером, если не работаешь — ничего не начинается. Семарь-Здрахарь: В принципе, процесс проходит целый день, грубо говоря, могут сутра прям звонить, начинать, заходить, звонить, там… и все. Если у тебя товар встает — ты начинаешь напрягать знакомых своих. Там, чтобы… предложили, не надо кому, там, и еще чего-то… Но если грамотный барыга — у него товар не встает. Навотно: Да, если грамотный барыга, хороший план — у него товар никогда не встает, покупают всегда. Так что в принципе — ничего не происходит, он просыпается, ходит, живет своей жизнью, звонит или его мобильный телефон, или домашний, он забивается с людьми, где-то, что-то, несет им и отдает, получает с них деньги. Это просто намного больше звонков по поводу. Просто… — да, в принципе, тебе звонят люди только для того, чтобы ты им продал. Семарь-Здрахарь: Да, и их становится много, грубо говоря. Моя труба летом не затыкалась вообще. Вот так вот. Летом моя труба вообще не затыкалась. Все хотели только одного. Седайко: И по телефону говорить об этом просто нельзя. А Навотно постоянно об этом кричит. Навотно: Ну, мне, как бы, все равно, потому что у меня сейчас дома ничего нет. Я этого просто не боюсь. Если б у меня дома че-то хранилось — я бы пытался шифроваться… Да и то я забивал на это, я че-то слабо верю, что, там, ФСБ может че-то там прослушивать. Ну, конечно, можно, типа, на своем жаргоне говорить… Семарь-Здрахарь: Да нет, жаргона-то, в общем, никакого нет, просто, ну, грубо говоря, понимаешь, там, там уже, понимаешь, грамотные люди звонят, вот, допустим, как вот, есть тут персонаж один, он…. Чемодан, да? Ну, одноклассник твой, короче, мы его Чемоданом называем… Ну, грубо говоря, как получилось, он — молодой человек, челодой маловек, ну и, грубо говоря — Чемодан, короче. Так вот он вообще никогда такого не скажет, понимаешь. Он говорит — я тебе звоню по поводу. Все. Этого достаточно. Седайко: А можно вообще просто говорить, о — не знаю, я хотел у тебя вчера купить ботинки — вот сегодня, я тебе звоню па… поводу этих ботинок. Я звоню барыге, вот, одному, и говорю — я приготовил тебе ксерокопии, которые ты у меня заберешь. Вот и все. Понимаешь. Абсолютно, вообще, там, о диких каких-то делах, там… Совершенно неприменительных, непричастных к этому.
Семарь-Здрахарь: Но это надо заморочиться, конкретно, для этого, чтобы вот так вот… Грубо говоря, позвонит Седайко, который — хрен знает, с бодунищи, испросит, вот, у Навотно, у закадычного друга, да? — грубо говоря, спросит — там, есть, блин, чо — Навотно ему начнет про ксерокопии тереть… Навотно: Да он просто скажет — ты охренел, что ли? у тя план есть, ты че, дурной, что ли! Вот и все, что он скажет. Семарь-Здрахарь: Если хотеть, как бы — ну, жить барыгой — то это нужно либо всех предупреждать, либо — хотя это очень сложно — либо, ну… удачи просто. Навотно: Если ты барыга, то, в принципе, где-то пятьдесят процентов — просто твоя удача идет тут, и все. Пятьдесят процентов твоих мозгов — а пятьдесят процентов тебе идет удачи. «Это просто уважение к людям должно быть…» В среде барыг, несмотря на, мягко говоря, специфическую область их работы, есть свой профессиональный этикет. В частности — не наживаться на своих. Семарь-Здрахарь: Недавно вот была у нас, грубо говоря, совсем не смешная ситуация. Имен называть не будем, но просто своим продавал на сто рублей дороже. На сто рублей дороже своим впаривал, понимаешь?! Это просто неприятность такая, что это… просто уже… Навотно: Я вот с барыгами, у которых я беру, понимаешь? то есть — брал, брал, так вот, план, короче, мне продавали по такой себестоимости, маленькой — а я им просто, ну, знакомый. Даже не знакомый, а товарищ. А этого человека я считаю… другом. Семарь-Здрахарь: А я уже не считаю. Навотно: Вот, и он мне за четыре сотни впаривает, понимаешь? на сотню дороже, чем… Понимаешь, пускай даже не на сотню дороже, а, там, даже на двадцать пять рублей дороже. Но он же знает, что я на нем никогда не наживался. Он всегда, понимаешь, когда у меня все брали по 35 рублей, он у меня брал по 25 рублей. По той цене… Понимаешь, он, допустим, брал у меня план, я говорю — кому берешь? Говорит — беру себе коробок, беру два — не себе. Я говорю — ну вот. Твои двадцать пять, эти, там — тридцать, тридцать пять, понимаешь? Не вопрос. Тем такую цену объявляет — они ему башляют денег, своим он по двадцать пять отдает, я ему коробок за двадцать пять отдаю. Седайко: Тут, понимаешь, тут соображение простое: ну и что я, ну срублю сейчас еще один полтинник, блин, мне потом сторицей вернется, всем, что есть плохого — вот и все. Не от него — от еще от кого-нибудь… Это просто уважение к людям должно быть какое-то. Хронология Торговля и употребление наркотиков имеет свою историю и хронологию. Поскольку моими собеседниками были люди молодые (самому старшему из них— 26 лет), то историю вопроса они смогли мне осветить начиная с 70-х годов. Навотно: С семидесятых годов это… ЛСД. Кислота. Не у нас, там, в среде хиппи, редко к нам попадала. Поскольку я не жил в те, в то время — то есть нет, я жил, наверное, был маленький, то есть я не знаю этой всей ботвы, но, как бы, по рассказам людей, в принципе, она была, кислота, но ее делали или кустарным способом — или кто-то, как-то провозил ее через границу оттуда. Дипломаты, там, чиновники какие-то, инженеры… Потом началась эпоха кокаина, вот. Что наглядно было продемонстрировано в фильме «Кокаин». Ну это в годах, где-то, в начале 80-х. Ну, его было… в Москве, наверное, достать очень тяжело, я тогда… не сталкивался с наркотиками совершенно… в те года, но знаю, что люди употребляли кокаин. Седайко: А где-то, короче, с восемьдесят, наверное, третьего… восемьдесят пятого года, короче, началась эпоха быстрых наркотиков, как винт, начали эфедрин использовать. И потом уже, годЗ девяноста-а-а… первый – девяносто вторые — это… Это начинается эпоха опиума, именно — опиума-сырца, ну, это опиум, ну, ну, сам… Молочко мака, вот, само по себе. Это сырец. И, короче, самый пик приходится на года девяносто пятые… Да, когда сидела практически вся Москва на опиуме, потом это плавно перетекло в героин — это года уже девяносто шестой — девяносто, я даже скажу — нет! Девяносто третий — девяносто пятый — это, наверное, пора опиума была, сырца, девяносто пятый — девяносто восьмые — девяносто девятые года — это эпоха героина.. А потом идет спад героина, вот щас, в эти года, когда мы живем, идет спад большой героина, он уже никому не нужен, и начинается эпоха… Семарь-Здрахарь: Сейчас эпоха идет таблеточек, и-и-и-и… экстази, грубо говоря, ну и прочее. Сейчас идут — быстрые наркотики. Начинается эпоха… Галлюциногенов и быстроты. Быстрые — это когда расширяется пространство, грубо говоря, не когда ты просто залип на месте, почесываясь, гонишь какую-то шляпу, а когда ты весь в теме, вообще. Все обостряется, все абсолютно, твой мозг, короче, готов, там, не знаю, вот как Цезарь: и читать, и писать, и все подряд сразу. Электричку можешь на ходу остановить, грубо говоря. Мэри Джейн Навотно: Мэри Джейн, марихуана, шишки, бошки, шала, карж, гонжубарс, план— до хрена всяких эпитетов. Называется по-разному, но… все понимают, о чем говорят. Конечно, это просто анаша. На земле существует огромное количество наркотиков, появляются все новые и новые. Однако самым популярным во все времена была и есть марихуана— первый объект торговли для обыкновенного, не оптового, барыги. Семарь-Здрахарь: А-а-а марихуана, грубо говоря, — она была всегда — и будет она всегда. Это самое простейшее. Марихуана была всегда и везде, ее курили всю жизнь. Веками, можно даже не иссчитывать ее, грубо говоря, вот и все. Это… такой наркотик, я не знаю — он… существует всегда на земле. «С радостным чуйством ожидания» Барыга-профессионал может найти по заказу любой наркотик. Но есть одна вещь, насчет которой в среде барыг есть особые правила. Речь идет о грибах. Навотно: Грибы — их не барыжат, понимаешь? их можно только обменивать, начто угодно, на план, на водку… Короче, на что-то, что принесет тебе кайф. Их нельзя продавать. Иначе они обидятся, и ты их больше не найдешь. Грибы — живые. Семарь-Здрахарь: А когда ты, грубо говоря, ты едешь за грибами, в поле, да? там, вот на эти кочечки, ты там — ну, грубо говоря, с ними здороваешься, да? там, собираешь, говоришь им, там, спасибо, и приезжаешь, там, домой… С радостным чуйством ожидания! Что ты хочешь это съесть. Вот ты скушал, да? — и ни в коем случае нельзя загоняться — а-а-а, меня не торкает! Я знал одного человека, который загнался — и все. И он потом чуть это, с ума не сошел, чуть в кащенку его не отправили. Потому что он, просто — а-а-а, демонизм у него там в голове сварился. Седайко: Если ты не готов съесть грибов — лучше не есть. Если ты, допустим, ну, развели тебя, и ты — так уж и быть, сожру — все, тебе ой как хреново будет, все твои смертные грехи, тебе не физически — тебе морально будет плохо, психологически, нахлобучит так, что все, вилы реальные. Все будут хихикать, а ты чуть ли из окна не будешь выбрасываться. Вот и все. Почувствуешь, какой ты таракан исмерд, и как все вокруг плохо. Товар Барыга обязан разбираться в своем товаре: какие есть виды наркотиков, какое действие они оказывают на человека и как выглядит человек под действием того или иного наркотика. Профессиональный барыга — своего рода ходячая энциклопедия наркотиков. Марихуана Семарь-Здрахарь: Ты… память теряешь. Это побочка его. И больше легкие смолами забиваешь. Зато — нет никотина, грубо говоря. И откашливаться помогает, ее от глаукомы прописывают. Привыкнуть к ней — нельзя, это дурацкий загон мусоров, мне кажется, или лохов, которые думают, что к марихуане можно привыкнуть. Я это говорю — человек, который 11 лет курит анашу. Психологическая зависимость — да, физическая — нет. Для меня план, грубо говоря, — это вообще ненаркотик. Это пиво. От него дуреешь, как от пива, вот и все, грубо говоря. Обкуренного человека просто вычислить, потому что у него… ну… узкие глаза и красные. Нет, он их не щурит, они просто сужаются, от давления, грубо говоря. Глазного давления, они вот так вот сужаются, и-и-и… они красные, потому что лопаются капилляры все в глазах. А даже если не глаз красный — все равно он ведет себя вот так вот… То есть там либо тупая улыбка, даже если нет улыбки — все равно, грубо говоря… Сбивчивая речь, перескок с темы на тему, короче, постоянно — так можно вычислить человека, который накурился плана. Забывание темы — может говорить и забыть, о чем говорил. Ты можешь сидеть, говорить, говорить, потом тебе могут вот так вот сказать — эй, слушай, а… — ты поворачиваешься, грубо говоря, а потом поворачиваешься к тому человеку, с которым говорил, — и не помнишь, о чем говорил. Но минут через пятнадцать можешь вспомнить и продолжить эту тему, причем ты будешь ее помнить от и до. Я не знаю, это, наверное, очень интересно — в мозгах покопаться у человека, который покурил марихуаны. Кокаин Семарь-Здрахарь: Кокаин — это, грубо говоря, подсел, закончил — вот такой вот мозг. Орех. Грецкий орех. Он высушивает. Все стимуляторы высушивают. Когда ты сидишь на кокаине — ты царь и бог, когда ты под ним, и ты полное ничтожество, когда без него. У тебя не хватает слов, грубо говоря, чтобы купить его. Кокаин можно описать ка-а-а-ак… Пафос. Пуп земли, грубо говоря. Очень большой пафос. То есть я — центр планеты, короче, вот и все. Все вокруг меня вертится, а не я вокруг всего. Вот. И-и-и вы все, вообще, тараканы по сравнению сомною, клопы, и вас надо давить. А я один такой, сын бога. Да. Опиум Навотно: Опиум — он разлагает твою печень, единственное, что он убивает в тебе, — это твоя печень. Я когда был молодой, у меня была цель перепробовать все наркотики в мире, которые существуют. Вот. Сейчас у меня такой цели нет абсолютно. Но мечта — попробовать опиум. Ну, это если я когда-нибудь полечу в Таиланд, там, Филиппины или Тайвань. Вот если я когда-нибудь туда попаду — первое, что я сделаю, я пойду в курильню опиума и накурюсь там опиума до истерики, так, чтобы… Мертвые в гробах переворачивались. Вот. Что это такое. Потому что я разговаривал с человеком, который курил опиум, он говорит — это… не передашь, это надо… Нет. Кайф — это кайф. Героин Седайко: Героин убивает вообще все. И мозг, и печень, и все-о остальное. Нервную систему. Плюс ко всему — героин с-с-самый злой наркотик. На него больше всего народу подсаживается. Человек под героином, это глаза — две точки, стекляшки, и заторможенность. И чешется. Даже человек, который раньше висел на героине, сейчас не висит — можно по манере разговора отличить, он начинает растягивать слова. Почему называется медленный наркотик? — потому что ты все делаешь медленно. Героин, вот, наверное, почти единственный наркотик, который можно точно определить словами. Это расслабленное состояние, когда… полная умиротворенность души, тебя не волнует ни одна проблема, когда функции твоего организма могут без тебя работать, без твоего мозга, абсолютно. Что бы ты ни делал — ты ничего не испытываешь, никаких эмоций, ничего. Стимуляторы Навотно: Таблетки — это дурость человеческая. Химия. Сильная психологическая зависимость. Действие — стимуляция. Разные, конечно, бывают, их много, там даже не экстази — а вот эти вот, которые прописывают бабушкам, дедушкам… Это галлюциногены. Там, допустим, там есть прокопан… четвертый, пятый, там, циклодол… Это крутой галлюциноген, который даже ЛСД перекрывает. Обычные наши психотропные препараты… Если человек сводит зубы, скалит, сжимает их постоянно, вот так вот челюстью двигает, короче, точит прям зубы друг об друга — это стимуляторы. Это винт, это экстази, феномин — стимуляторы, короче. И под всеми стимуляторами— огромный зрачок, на весь глаз. Грибы Семарь-Здрахарь: А грибы, кстати, — очень, очень много всяких мнений по поводу того, что грибы, грубо говоря — это галлюциноген — это не галлюциноген. Это расширитель сознания. Это просто расширитель сознания, конкретно. Тебе открывают в мозге, короче… — ну, допустим, у тебя четыре створки там — вот там посередине открывают пятую тебе, та, которая у тебя… Ну, грубо говоря, ты был косноязычным всю свою жизнь, — а тут можешь такие, вообще, темы задвигать людям, что они просто будут вешаться от того, что они лохи, они не знают ничего. Кстати, от грибов зрачок — как от стимуляторов, обязательно вот такой. Но за то грибы никогда не потрескают твои капилляры. Абсолютно белые глаза, вот такой зрак — и ты под грибами обязательно таращишь глаза. Обязательно. Потому что ты на весь мир вот такими глазами смотришь, потому что, грубо говоря, как будто первый раз его увидел. И это так и есть. Навотно: Вообще, нельзя действие наркотиков адекватно передать словами, никак. Потому что каждого впирает по-своему. Деньги зависят от того, кто кого принял… Главный враг любого барыги — милиционер. Навотно: Мусора ловят барыг и стригут с них деньги. Почему мусора, опера, ездят на таких тачках и в таких квартирах живут? Со всеми делами? ОБНОН, отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, берет взятки, от каждого боле-менее нормального барыги, по-любому. И очень редко сажают. Семарь-Здрахарь: А еще, еще деньги, грубо говоря, зависят от того, кто кого принял. Если отдел по борьбе с наркотиками — то это выше крыши. Это будет очень дорого. Это очень дорого. Если обычные, опера — это дешевле. Если патруль — это еще дешевле. Патруль — это, грубо говоря, ну, есть у тебя штука на кармане — все, ты отмазался. Конечно. Ну, бла-бла-бла, там, с ними травил полчаса — но отмазался. Ну, грубо говоря, там, еще пятьсот подвез — да и ладно. Седайко: Просто еще зависит от того, как выглядишь. Очень многое, это все психологическая дурацкая тема. И от того, как ты с ними начинаешь базарить. Если ты круглолицый с золотой цепью, да? они уже у тебя триста баксов берут. Иты им никак не докажешь, что тебе ее мама подарила! А если ты какой-то обычный, там, человек, обычный неформал, там, выглядишь, так, что… Тогда говоришь— ну есть вот у меня сорок грина, ну ладно, пацаны, чего там, в общем — да, можно договориться. Навотно: Нельзя бычить и тому подобное, и пальцы веером раскидывать, короче, что у меня, там, папа-мама, и, там, щас друзья подъедут, свет-воду отключат… Это просто больше денег придется отдать потом, ха-ха-ха… Да они в конце концов, даже, понимаешь, пойдут на принцип. Ну, денег не возьмут, все и закроют. Мусора вот запросто могут пойти на принцип. Ну а че, на следующий день такого же поймают, и те же бабки получат. Те же лавэ с него снимут — а тебя все равно прикроют. С ними надо культурно и вежливо общаться. А еще и показать, что испугался.
Дж. Остен. Шахерезада. 1922 Чудо Навотно: Но вот один раз, с мусорами, у меня реальное чудо было. По-другому не скажешь. На Патриарших, короче. Там немые, короче, барыжили планом, гашишем, стоял огромный дуб, а гашиш убирали в кору, короче, граммами — чтобы мусора не принимали, то есть принимают — а на кармане нет ничего. Я там с приятелем был, брали план… Так вот, отдаю я немому деньги, иду к дереву — а тут подкатывают мусора, — а такой, знаешь, март-месяц стоит, снег еще лежит, и приятель мой ломится, короче, в арку, а мне — деваться некуда, ну и я ломлюсь на ближайшую березу, залезаю высоко на березу, а мусора толстые, залезть за мной не могут, потому что сучьев снизу нет. А принимали нас с приятелем простые мусора, не опера. Вот. Ия сижу там, короче, они мне орут — слезай, я их матом поливаю сверху, не слезу, мол — и тут, короче, тормозит роскошный БМВ, понимаешь? такой, шикарный БМВ тормозит, тонированный, с мигалкой, оттуда вылезают два опера. Ну, думаю, все, конец. Опера подходят, говорят — эй, грят, вы че, грят, пацана на дерево-то загнали? Эти, такие: да он, он, короче, купил плана, залез на березу, все дела. Опера, такие: ну а че же вы тут под деревом минжуете, он уже давно все в снег скинул, вы лучше идите, немых в парке ловите, а от него отстаньте! И, короче, садятся в БМВ свое и уезжают. И мусора, короче, потоптавшись, сваливают от меня, я слезаю с березы и делаю ноги, а-а-а план я не скинул, он у меня в кармане лежал, и накурился я тогда просто до истерики. Вот такая история была один раз. Реальное чудо. Барыга вообще очень такой человек… Чтобы торговать наркотиками, любой барыга просто обязан быть психологом и с первого взгляда понимать, что за человек его клиент. Навотно: Обычного наркомана можно кинуть. Обещать по одной цене, впарить дороже. И он никогда — он приехал хрен знает откуда, он никогда не вернет тебе план обратно и не скажет — верни мне мои деньги, я в другом месте возьму дешевле. Когда план у него в руках — он этого не сделает. Это психология обычного наркомана. Он возьмет дороже и уедет. Он может потом тебе больше никогда не позвонить. И никогда у тебя больше не попросить — хотя это навряд ли, он обязательно тебе еще раз позвонит, обзвонит все свои точки, нигде ничего не будет— он позвонит тебе, и ты его еще раз так же крутанешь, и он будет доволен. Он не обижен на тебя, ничего. Он рад, что он купил у тебя. Что у него есть анаша и он может ее курить — все. Семарь-Здрахарь: А лоха сам бог велел кинуть, грубо говоря. Его сразу вычислить можно — ну как, грубо говоря, по манере поведения, как. Как он начинает капустой башлять, блеет, стоит, грубо говоря, мнется, бу-бу, там, достает котлету денег при тебе, начинает че-то отслюнявливать, все — ты сразу понимаешь: этого можно разводить, у него денег вообще хрен знает сколько. Седайко: Да, а вот если пацан стоит, говорит точно, что ему нужно, потом достает кучу мятых червонцев, полусотенных каких-то, — ну, тут ясно, что человек где-то наскреб это все — и хочет купить. Тут совсем понятно, что этот человек опытный, и… Вот он может забрать деньги, не взять этот бокс, или прям при тебе это все так че-то развернуть, сказать — да ты че мне впариваешь, верни мне, там, мою сотню, здесь всего на две сотни плана, а не на три — вот такие претензии могут запросто возникнуть. Навотно: А есть еще лохи, которые пытаются выставить себя нормальными, вот, и опозорить честных людей. Вот есть такие люди, которые воруют себе, отдают людям, люди им предъявляют, а они, чтобы им рыла не разбили, говорят, что щас, мы все сделаем, и-и-и, типа, подпряжем, напряжем всех, это меня накололи, это не я, я тут ни при чем, я вообще, там, в машине ждал… Семарь-Здрахарь: На самом деле, грубо говоря, разные люди есть, с разными общаешься — с быдляком, с нормальными, с лохами, с быками… Со всеми можно общаться. Барыга вообще очень такой человек, он… Психолог. Должен вычислять — с кем можно общаться, с кем… Грубо говоря, нет. Барыга всегда плохо заканчивает Навотно: На самом деле барыга всегда плохо заканчивает. Всегда плохо заканчивает. Плохо однозначно. Или тебя сдают — если ты долго этим занимаешься, или ты старчиваешься — если ты занимаешься тяжелыми наркотиками, и тебя в конце концов кидают, или в конце концов тебя опрокидывают, или тебя начинают валить быки, или ты начинаешь шифроваться, б…., ото всех, или тебе, в конце концов, башку могут проломить какие-то торчки… Я сам один раз… Вспомнить стыдно… С одним приятелем мы барыгу трясли, он нам не хотел героин отдать, говорил — нету, а мы знали, что у него есть. В общем, я ему быкорезами ноздри перебил, короче, перегородку носовую, и он нам отдал десять грамм. И мы обширялись… Блин, какие-то такие записи, какие-то… давай сотрем, а? Странные издатели! Я уже закончил задавать вопросы и выключил диктофон, когда Навотно вдруг попросил снова его включить. Я выполнил его просьбу. Навотно: Послушай важную вещь. Мы тебе это все рассказали, потому что, как бы, тебя привел наш друг. Которому мы доверяем. А так, наркомана, барыгу, на такой разговор раскрутить, да чтобы записать что-то, и потом еще что-то такое где-то… напечатается! — это практически невозможно, это… срабатывает природная измена от того, что все это сдастся в мусорню. И его начнут — не то что его начнут сажать — а его мусора начнут напрягать, крутить и заставлять сдавать тех людей, о которых он говорил. И ему потом житья не будет, ну, его просто порежут. Но так как мы не называем ни имен, ничего, то, в принципе — да, напиши, если получится у тебя написать статью какую-нибудь — ну, нормально, значит, мы какую-то пользу обществу принесем. Если напишешь грамотно — значит, ты молодец. Если надо будет подправить — мы подправим, но все равно, ты молодец, а если это издадут — ну-у-у… Слава этим издателям! Если они это напечатают. Странные издатели, блин! И что я могу тебе по этому поводу еще сказать — главное, чтоб… это люди прочитали, вот, как бы, я так думаю, и если это кому-то поможет избежать наркотиков, то… Но если это кому-то поможет, то — я хочу сказать — то слава этим издателям. Потому что я, наверное, много бы отдал, чтобы не испытать никогда ни одного тяжелого наркотика. |
