Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 2, 2003
| Российская правовая система изначально своими корнями тянулась к романо-германской правовой семье, занимая в ней, однако, довольно обособленное положение: принятие в Х веке христианства в его восточноевропейском варианте сопровождалось заимствованием от Византии многих правовых традиций и норм. Это нашло отражение в первом своде законов древней Руси — «Русской Правде». Самая ранняя редакция этого памятника, известная под названием «Краткая Правда» (1054), представляет собой собрание законов и правовых обычаев русского раннефеодального государства. В их основе лежали исконные нормы обычного права, восходящие к родоплеменным отношениям, дополненные княжеской судебной практикой. Сохраняя древний судебный обычай («око за око, зуб за зуб»), «Русская Правда» вместе с тем регулирует отношения, определяемые частной собственностью, вставая на защиту владельца собственности, предусматривая процедуру ее передачи по наследству, обязательствам и договорам. Реальное привилегированное положение феодалов, владельцев земельной собственности, оказалось закрепленным нормами права. Судебный процесс во многом восходил к обычаям родоплеменной демократии: протекал гласно, начинался только по инициативе истца, имел состязательный характер, обе стороны процесса находились в равном положении; наряду со свидетельскими показаниями и вещественными доказательствами имели силу и архаичные доказательства в виде жребия или испытания огнем и железом (ордалии). Допуская кровную месть, «Русская Правда» на первое место ставит возмещение материального и морального ущерба, на что, собственно, и была направлена еще относительно неразвитая система наказаний (она, кстати, не предусматривала, в соответствии с христианскими канонами, смертную казнь). Новый этап в развитии судебно-правовой системы начинается в послемонгольский период, во время складывания централизованного государства во главе с Великим московским княжеством. Победы московских князей в междоусобной борьбе требовали законодательного оформления. Судебник 1497 года ликвидировал суверенитеты великих и удельных князей других земель, распространив юрисдикцию великого князя московского на территорию нового единого государственного образования —Русского государства. Судебник систематизировал законодательную базу, основу которой составили указы великого князя, жалованные грамоты и нормы судебной практики; неразрывность судебно-правовых традиций подчеркивалась и включением в этот сборник законов во многом устаревших норм «Русской Правды». Укрепление великокняжеской власти при Иване IV, завершившееся символическим актом принятия им в 1547 году титула царя, нашло отражение в Судебнике 1550 года. В нем просматривается идея о воле монарха как главном источнике законотворчества. Соответственно, к преступлениям особой тяжести отнесено неповиновение царской власти. Впервые в русской законодательной практике вводится понятие антигосударственного преступления — «крамолы». Им обозначаются мятежи и заговоры, объектом которых опять-таки выступает государственная власть. Судебник 1550 года имеет и отчетливо выраженную социальную направленность. Развитие института холопства в XVI веке потребовало включения соответствующих статей, определяющих место холопов в сословной структуре общества. Социальную окраску приобрела и система наказаний, ставшая значительно более изощренной в первую очередь для низших социальных слоев. Она включала публичные телесные наказания (битье плетьми, кнутом, вырывание ноздрей, отрезание ушей, языка и пр.). Однако согласно новым законам кара могла теперь постигнуть даже высших должностных лиц и чиновников — бояр и дьяков, посмевших запустить руку в государеву казну или уличенных во взяточничестве («посуле»). Судебник 1550 года зафиксировал создание основ местного аппарата государственной власти на началах децентрализации и самоуправления, наделенного судебными функциями. Вводились выборные должности земских старост, губных и сельских старост, губных целовальников. Судебное разбирательство возлагалось на земских старост. Тяжкие уголовные преступления (разбойные нападения с целью грабежа, убийства), совершаемые «лихими людьми», нередко становились предметом особого разбирательства («облихования»), вне зоны действия существовавших законов. Для выяснения обстоятельств дела к обвиняемым могли применяться пытки. Развитие норм права и судопроизводства шло по пятам за развитием государственных основ. Следующей важной вехой на этом пути стало Соборное уложение 1649 года. Оно прежде всего утвердило имущественный статус служилого дворянства, превратившегося в главную социальную опору государственной власти. Уложение окончательно оформило право собственности дворянства на крестьян, сделав их крепостными и отменив прежние законодательные акты, оставлявшие за крестьянами право перехода от одного помещика к другому. Вместе с тем в нем впервые была реализована задача создания единого свода действующих правовых норм, регулирующих все жизненно важные сферы, в том числе имущественную (устанавливалось юридическое ограничение права собственности) и семейно-бытовую (приобретали законную силу правила и принципы, сформулированные в «Домострое»). Особое внимание Уложение уделяло статусу монарха, законного всевластного самодержца. Преступления против личности царя были отнесены к тягчайшим государственным преступлениям. Наряду с ними выделялись «скоп и заговор», т. е. непосредственное преступление против государственной власти, государственная измена и оскорбление государевой чести «непристойными» речами. За них полагалась мучительная смерть. Большое значение придавалось организации сыскного дела. «Извет» (донос) и объявление «слова и дела государева» вменялись в обязанность населению. В следственную практику по политическим и уголовным делам широко вошли пытки и «повальные обыски» (т. е. массовые опросы населения). Система наказаний подверглась дальнейшему ужесточению, стала еще более изощренной. Судебная система ко времени принятия Уложения превратилась в громоздкую и плохо управляемую машину. Беспорядочно возникавшие «приказы» — органы центрального управления — сосредотачивали в своих руках судебные функции, дублируя действия специальных судебных инстанций, таких как Разбойный приказ и др. На местах мелкими судебными делами ведали в основном воеводы. Государственное строительство при Петре I характеризуется не только утверждением абсолютной власти монарха, но и стремлением подчинить интересам страны любую деятельность с помощью рационального и максимально регламентированного управления. Весь бюрократический аппарат подвергся ломке и перестройке. Место Боярской думы в1711 году занял Сенат, сконцентрировавший все основные судебные функции. К 1722 году Петр обновил неповоротливые приказы, заменив их так называемыми «коллегиями». Судебные функции перешли к Юстиц-коллегии как высшей судебной инстанции, а Сенат вплоть до начала XIX века играл роль высшего органа по делам законодательства и государственного управления. Общую стройность обновленной бюрократической системы несколько нарушал тот факт, что часть судебных функций оставалась в ведении соответствующих коллегий (например, Берг- и Мануфактур-коллегии). Они имели право решать большинство судебных дел, кроме уголовных, в рамках их ведомственной компетенции. При Петре I подвергся реформированию и местный судебный аппарат, причем впервые ставилась цель отделить суд от администрации. Для этого были созданы 10 судебных округов, возглавлявшиеся надворными судами. Им подчинялись провинциальные и городовые суды. Для ремесленников и мелких торговцев, записанных в посады, судебной инстанцией стал Магистрат. Местный судебный аппарат подвергся очередному серьезному переустройству в 1775 году, после обнародования подписанного Екатериной II «Учреждения для управления губерний» — важного законодательного памятника, знаменующего очередную победу децентрализаторских тенденций и вводящего основы местного самоуправления. Были созданы три судебных звена. Низшее и среднее формировались по сословному принципу (отдельно для дворян, крестьян и городского населения). К ним относились: в уездных городах — уездный суд, городовой магистрат и нижняя земская расправа, а в губернских городах — верхний земский суд, губернский магистрат и верхняя земская расправа. Палаты уголовного и гражданского суда, находившиеся в губернских городах, представляли собой третье звено — высшие инстанции. Продолжавшиеся административные перемены (например, замена коллегий министерствами в начале XIX века) в целом незначительно меняли облик судебной системы вплоть до судебной реформы 1864 года, последовавшей вскоре после отмены крепостного права. В ее основу лег принцип разделения властей. Судебная власть стала самостоятельной ветвью, отделившись от законодательной, исполнительной и административной. Не менее важными были провозглашенные тогда же принципы отделения суда от администрации, несменяемости судей и следователей, выборности (она распространялась на мировых судей и присяжных заседателей), всеобщего (без различия сословий) равенства перед судом. Были образованы две судебные системы, общая и местная. Общая охватывала суды округов (первая инстанция), юрисдикция которых распространялась на несколько уездов; судебные палаты (вторая инстанция), чья юрисдикция охватывала несколько губерний; два кассационных департамента Сената, гражданский и уголовный. В состав местной входили волостные суды, мировые судьи и съезды мировых судей. К числу прогрессивных нововведений относились институты присяжных заседателей, за которыми оставалось последнее слово при определении виновности подсудимых, адвокатуры (присяжных поверенных), нотариальных контор в губерниях и уездах. Вместе с тем реформа не оправдала надежд радикально настроенной демократической общественности, подвергаясь резкой критике за половинчатость многих начинаний: компетенция судов присяжных оказалась ограниченной, не удалось искоренить сословность (сохранялись инородческие, военные, духовные суды), должностные лица остались фактически неподсудны судам общей юрисдикции. В ходе контрреформ конца 1880-х годов была предпринята попытка уменьшить демократический потенциал судебной реформы 1864 года. В частности, судебно-административная реформа 1889 года ввела существенные ограничения на действия судебных уставов 1864 года и учредила институт земских начальников — исключительно сословный орган, формировавшийся из дворян и являвшийся первой судебной инстанцией для крестьян. |