Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 2, 2003
| Волею судеб с судебной системой мне пришлось познакомиться много лет назад, еще в советские времена. Во Всесоюзном институте усовершенствования работников юстиции я читал лекции усталым женщинам, которых больше занимало посещение московских магазинов, чем повышение квалификации. В практической же работе с судебной системой я столкнулся, когда по совету моего друга, известного адвоката, оценил эффективность работы московских судей по тем уголовным делам, в которых пришлось принимать участие. Значительный процент этих дел относился к злоупотреблениям в МВД, но важны не сами эти дела, а тот факт, что при очевидности преступных деяний они либо не доходили до суда, либо там разваливались. В постсоветском пространстве после исчезновения партийных и советских органов судебная система, кроме царя-батюшки — президента, осталась единственным местом, куда простые граждане могут обратиться за защитой своих интересов. С этой точки зрения роль судебной системы в нашей стране трудно переоценить. От ее качества во многом зависит оценка рисков при принятии решений об инвестировании, о принятии коммерческих проектов, о погашении долгов и других обязательств, о возможности обмана кредиторов и не возврата средств должником, о достижении компромиссов и т. д. Способность сторон с уверенностью предсказать, как суд расценит ту или иную ситуацию, является самым эффективным средством предотвращения споров и конфликтных ситуаций. К сожалению, шагов, сделанных на пути модернизации судебно-правовой системы, даже теоретически, недостаточно, чтобы защитить ее от проникновения коррупции. На практике, по моему мнению, судебная система поражена этой страшной болезнью, как раковой опухолью, дающей метастазы. Арбитражные суды подчас выносят судьбоносные решения для хозяйствующих субъектов. Руководители или владельцы предприятия понимают, что в результате неблагоприятного исхода судебного разбирательства могут быть разорены, поэтому не останавливаются перед затратами, достигающими многолетней зарплаты судьи, чтобы преодолеть судебный барьер. Самое поразительное, что многие бизнесмены сейчас уже не хотят рисковать и платят суду по экономическим спорам даже за принятие законного решения, чтобы не успела зайти с «коробкой из-под ксерокса» противная сторона. Все это гнусно, но стало практически повсеместным, потому что большинство судей подвергаются атаке административными органами и пакетами вознаграждений за «правильное», а точнее «нужное», решение. И большинство, подчеркиваю, не некоторые, а большинство судей готовы принять «нужное» решение. Суммы, которые фигурируют в этом «прейскуранте» взяток, в зависимости от множества обстоятельств «гуляют» от нескольких тысяч до нескольких сотен тысяч долларов. Трудно определить, что остается посредникам (судебным брокерам), вертящимся вокруг судов и предлагающим свои услуги, а что достается судьям, но цены растут не по дням, а по часам. Все перечисленное относится к арбитражным судам, с которыми мне или моим сотрудникам, коллегам, клиентам приходилось сталкиваться. За более чем десятилетнюю историю нашей юридической фирмы, в которой работают несколько десятков юристов, мы участвовали в сотнях гражданских дел по всей стране. Только при ликвидации «Мосбизнесбанка» было подано около 60 заявлений о возбуждении уголовных дел, открыто более 400 исполнительных производств, не считая сотен дел в 60 филиалах и отделениях банка. Не думаю, что лучше обстоят дела в судах общей юрисдикции. Так, например, один из арбитражных управляющих в Тюмени был отстранен на основании решения суда общей юрисдикции Ингушетии. При решении вопросов по ОАО «Новороссийскрыбпром» интересы Минфина, представляемые Федеральной службой по финансовому оздоровлению и банкротству (ФСФО), были подкреплены решением суда общей юрисдикции Татарстана, признавшего недействительным решение комитета кредиторов… в Новороссийске. В настоящее время в Москве на писчебумажном предприятии (ранее известный комбинат «Восход») происходит борьба с решением суда Ингушетии, а затем, после отмены решения, и с судом Карачаево-Черкесии, делающим недействительными права мажоритарного акционера. Кроме того, вынесены судебные решения, запрещающие владельцам-акционерам снимать директоров предприятия. Таких примеров много, и, к сожалению, это не удивительно; более удивительно то, почему эти судьи продолжают работать, а другие, идя по их стопам, не боятся принимать аналогичные решения. Наверное поэтому, рассчитывая наполную безнаказанность, в арбитражном суде г. Новороссийска нашему адвокату, высказавшему мнение о незаконности решения, судьей в ходе процесса было сказано: «У вас в Москве свои законы, а у нас — свои!» Необходимо отметить, что, проводя за последние годы процессы в 67 регионах страны, мы встретились со специфическим отношением к Москве. Порой складывалось ощущение, что мы заговорили по-русски в центре Львова. На переговорах с одним из вице-губернаторов, еще во времена «батьки Кондрата в Краснодарском крае», нам было заявлено, что «Москве не отдадим ни рубля», и такое мнение бытует во многих регионах. Это отношение сказалось на всех арбитражных процессах; практически все кредитные договора Мосбизнесбанка в части обеспечения кредитов были признаны недействительными. Сотни раз проверенные договора старейшего банка России — когда-то Юнкерсбанка, затем Жилсоцбанка и, наконец, Мосбизнесбанка — были развалены под топорами периферийных судей. Размышляя о том, какой суд нам необходим, можно сказать просто и коротко: такой, чтобы его можно было уважать. Президент страны считает, что наш суд должны уважать не только в нашей стране, но и за ее пределами. И это задача не только политическая, но и экономическая. Именно поэтому требования к судебной системе и ее составляющим имеют важнейшее значение для общества, для всей экономики страны. За этим скрыто множество проблем, но в основном это независимость, открытость суда и порядочность судей, это статус судьи и его решений, это надзор за деятельностью судей, которые являются центральными фигурами в процессах.
Работа суда и судей, их роль, положение и уровень работы в большей степени, чем что бы то ни было, определяют уровень правовой системы и ее способность эффективно обслуживать интересы общества, а не отдельных лиц. Именно суды устанавливают стандарты поведения всех участников процесса. Каким бы высоким ни было качество самого закона, доверие к системе участников возможных экономических споров и общества в целом определяется и зависит прежде всего от качества правосудия, которое осуществляют судьи. Убежден, что если это качество будет высоким, инвестирование в нашу страну станет более безопасным. Один из моих зарубежных клиентов на мой вопрос о причине его относительно небольших инвестиций в нашу страну ответил вопросами: «Какой легальный бизнес обеспечен судопроизводством?» и «Каково качество обслуживания судами легального бизнеса?» Он хотел понять, насколько суд его защитит, если ему придется искать правду в суде. Он рассматривал суд и его решения как гаранта инвестиций в легальном бизнесе. Не секрет, что в настоящее время мы можем получить любое самое нелепое судебное решение в спорном вопросе, а затем месяцами, а то и годами добиваться справедливости. Уверен, что при такой судебной системе он не станет рисковать крупным капиталом. Все сказанное относится не только к судебной системе. Это относится практически к любой ветви власти. Сколько бы ни говорили о чиновниках, о коррупции, о том, что их, чиновников, необходимо ограничить, убрать от них разрешительные и контрольные функции, — мы эту войну с чиновниками проигрываем, и хотя руководители страны в своих выступлениях говорят о необходимости реорганизации работы госаппарата, на деле подписывают документы, лоббирующие интересы чиновников, ограничивающие экономические свободы и ставящие членов общества в еще большую зависимость от «слуг народа». В своем послании Федеральному собранию Президент отметил, что коррупция есть следствие ограничения экономических свобод и наличия избыточных функций государственного аппарата. Причем любые административные барьеры преодолеваются взятками. Лучше не скажешь! Правда, существуют другие мнения. Так, один мой знакомый изрек: «Не компрометируйте слово “коррупция” — она дает возможность выжить миллионам». Мнение, учитывая низкую зарплату и социальную незащищенность чиновников, небезосновательное. Очевидно, именно поэтому нынешняя организация работы чиновников порождает и множит коррупцию. Если взять новую отрасль российской экономики— сферу банкротств, то избыточность функций чиновников поставила арбитражных управляющих просто в кабальную зависимость. Искусственно созданные барьеры преодолеваются только взятками. Так, например, предыдущее руководство Федеральной службы по финансовому оздоровлению и банкротству выпустило более десятка распоряжений, явно противоречащих и Гражданскому кодексу и Конституции России. Распоряжения позволяли снять практически любого арбитражного управляющего со «сладкого объекта», заменить его, а то и поставить своего служащего — начальника подразделения или заместителя территориального органа, который, забросив на два-три года должностные обязанности, начинал управлять многотысячным коллективом социально и/или экономически значимого предприятия, что было нарушением закона о лицензировании, закона о государственной службе и закона о банкротстве, т. к. государство выступает в качестве кредитора, госслужащий-управляющий является заинтересованным лицом. Налицо было явное злоупотребление права. Понимая это, Федеральная служба предприняла попытку легализовать все распоряжения в виде дополнений в Закон о банкротстве, т. е. «подмять» под себя процедуры банкротств тысяч государственных и негосударственных предприятий. Этот проект прошел Государственную думу и Совет Федерации, и только вето Президента РФ спасло экономику от монополизма ФСФО. К сожалению, новое руководство ФСФО продолжило попытки всем руководить, ни за что не отвечая. ФСФО выпустила распоряжение ‹ 63Р от 1 апреля2002 года, позволяющее ФСФО голосовать по всем вопросам в собрании кредиторов, не являясь конкурсным кредитором. В данном случае борьба идет не за провозглашенные интересы государства, а за собственность. Тысячи предприятий уже «ушли» за последние годы из федеральной собственности, очень тихо, разоренные директорами и контролирующими их чиновниками. Тысячи — ожидает та же участь; так, по данным, хотя и немного устаревшим, 8 750 предприятий, находящихся в федеральной собственности, принесли в бюджет страны 209,6 миллиона рублей, т. е. меньше одной тысячи долларов в год с каждого. Чиновников, аккумулирующих пакет государственной задолженности, т. е. голосующих и влияющих на решение собрания кредиторов, это «очень волнует». Об этом все знают, и заинтересованные ведомства молча тянут канат в свою сторону. Этот ряд примеров можно было бы продолжить, был бы смысл расписывать борьбу чиновников за свое место в новом Законе о банкротстве. Нельзя сказать, что коррупция родилась в нашей стране сейчас, просто она резко возросла с ростом числа людей разбогатевших и с еще большим числом — мучительно пытающихся разбогатеть. Один из моих клиентов, работающих в России еще со времен Брежнева, заявил, что для него ничего не изменилось, только если раньше он отдавал за услугу блок сигарет, то теперь он дает «Мерседес», а в принципе с нашими чиновниками работать легко, если каждый отдел, департамент, управление государственного органа рассматривать как отдельно взятую коммерческую структуру. И действительно, когда мы участвовали в процедурах приватизации и банкротства, всякий раз было очевидно, что любой чиновник, от решения которого в какой-то мере зависела судьба предприятия, рассматривал это предприятие как объект своего собственного бизнеса. Особенно негативно представляется нам коррупция в так называемых «силовых» структурах: со всеми без исключения. Очень сильное влияние оказывают на действующих сотрудников этих структур их бывшие руководители и товарищи по работе, открывшие свой бизнес либо работающие в многочисленных коммерческих службах безопасности. Всякий раз, когда нам необходимо было получить от «силовиков» какую-либо информацию, и даже компромат, это был только вопрос «бюджета». При серьезных (в денежном выражении) делах всегда может быть возбуждено управляемое уголовное дело в МВД, не говоря уже о налоговой полиции. Производятся выемки, изъятия, накладываются аресты на имущество, проводятся многомесячные проверки, как по команде, появляются с готовыми судебными решениями судебные приставы с ОМОНом, часто не имеющим к этой территории никакого отношения, и т. д. Достаточно много способов довести конкурента до кондиции. О службе судебных приставов отдельно несколько слов. При участии в банкротстве двух десятков банков мы имели несколько сотен исполнительных листов и набрали неплохой опыт и статистику. Поэтому можно с уверенностью сказать, что их работа стала весьма прибыльной. В целом работа пристава колеблется в диапазоне от формальных отписок и бездействия (когда есть трудности и имущество не лежит на поверхности либо услуги не оплачены) до демонстрации чудес служебного рвения, включая ночное дежурство в машинах (при наличии личного интереса). Больше всего «умиляет», когда распродаются активы по бросовым ценам. Свою работу конкурсного управляющего в одном из банков я начал с противостояния бурной деятельности судебного пристава, когда, несмотря на запрет в законе «О несостоятельности (банкротстве)», судебный пристав пытался продать недавно отремонтированный корабль, только ремонт которого обошелся в сумму более миллиона долларов, за двести тысяч долларов. Никакой страх перед начальством, прокуратурой или судебным решением не останавливает ангажированного судебного пристава. А попробуйте заставить службу судебных приставов расплачиваться за допущенные безобразия!.. Еще более безобразными выглядят заказные уголовные дела. Я многократно был свидетелем, как для конкурента с помощью заявлений и последующих за ним проверок создавались невыносимые для бизнесмена условия, и он уходил, бросая все либо все продавая, неся убытки. Практика показывает, что у нас слабая защита правоохраняемых интересов. Мы десятки раз по всей России подавали в правоохранительные органы заявления и представляли доказательства преступлений в сфере экономики. И десятки раз нам возвращали заявления, хотя в нашей юридической команде есть адвокаты, бывшие судьи, следователи, прокуроры и перед подачей заявлений у нас происходит «мозговой штурм» по вопросам достаточности доказательственной базы. Но что бы ни творили опера, следователи, прокуроры и чиновники других ведомств, все «упирается» в судебную систему, в суд — он выносит судьбоносные решения. Работа судов по экономическим спорам требует не только специальных знаний, но также знаний практики делового оборота, принятой в сфере бизнеса и финансов в целом. Помимо квалификации и специализации, позволяющей ускорить последовательность быстрых решений, судьи должны иметь широкие познания в других областях права, они должны ориентироваться в общих вопросах, т. е. при отборе судей вопрос должен стоять не об их правовой грамотности, а об их широкой правовой культуре. Практика участия в судебных процессах показывает повсеместное отсутствие необходимого вспомогательного персонала для содействия в подготовке материалов, сборе и изучении документов и т. д. Возможно, необходимо рассмотреть вопрос о делегировании судьей части своих полномочий помощникам. Помимо перечисленных качеств судья должен быть независимым от любого влияния извне и выбираться для рассмотрения конкретного дела случайным образом. Статус судьи имеет важное значение для обеспечения уважения к его решению, поэтому привлекаться в качестве кандидатов в судьи должны специалисты высочайшей квалификации. Для этого заработная плата должна соотноситься стой, которую он имел бы, работая в частном секторе. Гарантии его положения должны быть незыблемы и выражаться в том, что в отставку он может быть отправлен только по решению судебной власти в результате несоответствия занимаемой должности. Он не должен подвергаться риску потери работы из-за принятия непопулярных решений или решений, не отвечающих интересам влиятельных сторон или государства. Но обществу необходимо не забывать, что ни один созданный институт не бывает лучше его членов, поэтому важно, чтобы принцип несменяемости и независимости плавно не перетек в безнаказанность.
Очень важным фактором, определяющим статус судей, является законодательное и властное обеспечение судебных решений. Возможность игнорировать судебные решения ставит под вопрос всю целостность судебной системы. Формально механизм обеспечения судебных решений существует, однако для практикующих юристов давно стало очевидным, что фактическое неисполнение судебных решений стороной по гражданскому иску либо службами судебных приставов не становится «неподчинением» правосудию — преступлением, наказываемым тюремным заключением и/или штрафом. Факты невыполнения либо препятствия выполнению судебного решения не только сторон по делу, но любого другого лица должно быть рассмотрено в срочном порядке и расцениваться как дело общественной важности. В этом случае уважение к судебным решениям будет высоким. Возвращаясь к судебной системе и законотворчеству, необходимо отметить, что нормальная работа судов и судебной системы в целом невозможна без стабильной законодательной базы. К сожалению, благие намерения разработчиков законов и здесь натыкаются на барьеры, воздвигаемые чиновниками, которые законодательно обеспечивают себе контроль над процессами, происходящими в сфере экономики, ни за что не отвечая. Мне хорошо знаком закон о банкротстве. И на примере разработки и лоббирования поправок закона о банкротстве в 2000 году и разработки и лоббирования нового закона о банкротстве, вступившего в силу в декабре 2002 года, видно, как нарушаются основные демократические постулаты в законотворчестве. Так, государственные органы, являющиеся в дальнейшем одной из сторон в правоотношениях, не должны быть источниками правовых норм, регулирующих эти отношения, — в законе о банкротстве организация арбитражных управляющих контролируется Минюстом, а разработчиком нового закона являлась ФСФО, которая будет представлять интересы государства в качестве кредитора, т. е. является стороной возникших правоотношений; субъект, изначально созданный как инструмент реализации государственной политики, не должен выступать разработчиком этой политики. Этот закон был пролоббирован через правительство, что деформировало демократический рыночный закон, обеспечив интересы как бы государства, а на самом деле конкретных чиновников, участвующих в принятии решений в течение всех процедур банкротства, так как в предыдущем законе конкурсные кредиторы получали деньги из конкурсной массы пропорционально задолженности, после стопроцентного погашения задолженности перед бюджетом. Но общество (государство), ни во что не вмешиваясь, давало право другим кредиторам контролировать процессы банкротства через собрания и комитет кредиторов. Новый закон либерален лишь внешне, государство и другие кредиторы уравнены в правах и получать все будут одновременно и пропорционально задолженности. Государство получит меньше, но чиновники будут участвовать в распределении активов, продаже, ценообразовании. Зачем это обществу? Почему государственные органы пролоббировали эти нормы в законе, согнав при этом арбитражных управляющих в стада — организации численностью не менее100 человек, повязав их, не знающих друг друга, субсидиарной ответственностью, т. е. член организации должен расплачиваться всем своим имуществом за возможный ущерб, нанесенный управляющим, которого не знает и в глаза не видел. Воистину прав И. Губерман: «За должное приходится платить, покуда протекает бытие, и следует судьбу благодарить за случаи, где платишь за свое». К сожалению, время не расставляет все на свои места, и если мы не хотим платить взятки, то в этом случае только суд может заставить чиновника исполнять закон. Успех работы во многом зависит от определенности формулировок закона, своевременности разработки нормативных актов, направленных на обеспечение исполнения законоположений, т. е. всего того, что обычно называют механизмом реализации закона. До настоящего времени эта работа надлежащим образом не организована, что порождает невосприятие законов. Общероссийская судебная система как никогда нуждается в едином толковании законов и процедурных моментов, т. е. должна быть обеспечена предсказуемость закона в глазах специалистов и общества, что резко увеличит общественное доверие к правосудию и предотвратит многие конфликтные ситуации. Так, особенно много вопросов возникает при рассмотрении дел о несостоятельности. Многие новеллы закона неясны, имеют пробелы, а их толкование ведет к несправедливости. Этим воспользовались чиновники, наполнившие закон своими толкованиями, которые противоречили гражданскому кодексу и Конституции России. Отсутствие необходимых разъяснений и толкований положений закона Высшим арбитражным судом РФ дало предлог объяснения многих судебных решений версиями о субъективности и коррумпированности. Из всего перечисленного можно сделать только один вывод: роль судьи и судебной системы по экономическим спорам занимает центральное место в деловой жизни страны. Уровень работы судов устанавливает стандарты поведения участников делового оборота, обеспечивает доверие участников экономических отношений в стране и за рубежом, являясь дополнительным гарантом инвестиционной деятельности. Это относится ко всем институтам власти в России. Высокое качество гособслуживания должно способствовать развитию легального бизнеса и повышать репутацию России как правового государства. |
