Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 7, 2002
| Опыт развитых стран показывает, что пересмотр взаимоотношений науки и государства, изменение моделей их взаимодействия совершается в периоды смены парадигм научно-технического развития или под воздействием глубоких экономических и политических кризисов. В России необходимость и неизбежность трансформации науки связана с глубокими социально-экономическими преобразованиями прошедшего десятилетия. Сложившаяся в период планового централизованного развития и ограничения хозяйственных инициатив модель полностью государственной науки уже не отвечает ни современным требованиям государства, изменившего базовые приоритеты своего развития, ни требованиям сформировавшегося частного сектора, столкнувшегося с глобальной конкуренцией и нуждающегося в быстрой модернизации, повышении конкурентоспособности. В этих новых условиях государство должно, несомненно, и сохранять, и укреплять собственное «научное производство», и, в еще большей степени, усиливать воздействие на предпринимательский сегмент, стимулируя развитие его научно-технической базы. Опыт стран, добившихся наибольших успехов в этом направлении, показывает, что набор мероприятий для решения этой задачи носит универсальный характер. Ориентация государственной политики на резкое повышение статуса науки и образования, стимулирование компаний, занятых наукоемким производством, содействие экспорту высокотехнологичной продукции позволят преобразить российскую науку и создать основы принципиально новой модели экономического роста. Формирование сферы научных исследований нового типа в России только начинается. Постепенно складываются новые инновационные структуры, способные к созданию и новых знаний, и коммерчески привлекательных технических проектов, к финансированию которых могут подключиться экономически успешные компании, приступившие к реализации крупных инвестиционных программ. Параллельно идет процесс постепенной интеграции ряда наукоемких производств в глобальное технологическое пространство. Однако эти процессы носят и будут носить анклавный характер до тех пор, пока не решены общие задачи перехода России от экспортно-ориентированного, сырьевого роста к инновационному. Глобальная наука Глобализация науки и технологий имеет объективную основу в виде всеобщности научного знания и технологических принципов (не существует арабской таблицы умножения или китайского закона Ома). С экономической точки зрения она идет по двум основным направлениям: коммерческому, или внутри- и межфирменному, и некоммерческому, когда реализуются разнообразные академические соглашения и глобальные межгосударственные проекты некоммерческого характера. Исторически первыми формами были, конечно, некоммерческие зарубежные контакты ученых университетов, сотрудничество которых связано с необходимостью обмена идеями и результатами научных исследований для прогресса науки. Глобальные коммерческие и межгосударственные научные проекты стали осуществляться только в ХХ веке, а наиболее бурный рост этой формы глобализации приходится на последние десятилетия прошедшего века. Общим итогом этих процессов стало, например, резкое увеличение доли публикаций научной литературы, написанной авторами из разных стран, а также рост международного патентования. Коммерческая глобализация в сфере научных исследований связана с распространением экономической деятельности транснациональных компаний (ТНК) по всему миру. Создание и функционирование новых региональных отделений требует научно-технического сопровождения — организации лабораторий, проведения исследований местных условий, использования местных научно-технических кадров. Вторая стадия этого процесса связана с тем, что в современной теории фирмы называют защитой ключевых компетенций компании. Для этой цели ТНК направляют свои инвестиции прежде всего в слияния и поглощения. В 90-е годы, когда ТНК стремились поглощать или скупать акции высокотехнологичных компаний, менялась государственная принадлежность многих научных лабораторий. Этот тип глобализации статистически проявляется в показателях растущей доли зарубежного финансирования науки. В среднем в странах, входящих в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), доля зарубежного финансирования научных исследований и разработок (ИР) составляет вконце1990-х годов примерно 10 процентов. Однако этот процесс, неуклонно набирая силу в последние двадцать лет, идет весьма неравномерно. В Великобритании и Ирландии доля зарубежного финансирования ИР составляет более15процентов, а в Японии всего 0,3 процента. Это не означает, что японские корпорации не участвуют в процессе глобализации. Фирмы этой страны очень активны в организации ИР в США и в Европе, причем японские ТНК лидируют среди компаний других стран по объему ИР, осуществляемых их филиалами в США. ТНК открывают зарубежные исследовательские подразделения прежде всего для обеспечения потребностей собственных производственных мощностей, созданных в соответствующих странах. Основная функция таких ИР лабораторий— доработка товаров компании в соответствии с местными потребностями или разработка новых продуктов и технологий для нужд местного рынка. В более долгосрочном плане зарубежные ИР нацелены на поддержание и модернизацию технологической базы компании за рубежом. Во всех этих случаях существенный поток знаний и информации идет из основного научного центра в зарубежный. Существуют и другие ситуации, когда открытие исследовательского подразделения предшествует началу производственной деятельности и фактически готовит для него условия. Иногда зарубежные ИР филиалы открываются в силу особых обстоятельств. Это, например, лаборатории британских фармацевтических компаний в Малайзии по изучению тропических болезней или американские софтверные подразделения в Бангалоре, где труд программистов на порядок дешевле, чем в США. В последнее время все чаще деятельность зарубежных подразделений нацелена именно на использование глобального научно-исследовательского потенциала, включая привлечение высококвалифицированных научно-инженерных кадров, участие в выполнении и финансировании совместных научных проектов[1]. В этом случае целью ТНК является и преодоление узких мест или недостатков, слабостей в собственных исследованиях, и поиск новых возможностей для усиления технологических компетенций компании путем создания новых контактов, реализации проектов в принципиально новой для компании интеллектуальной среде. Усиление тенденции к использованию глобальной исследовательской стратегии для развития технологического потенциала отмечает ряд исследователей. Они высказывают также мнение о том, что в будущем эта стратегия будет более важной, чем стратегия использования рыночных возможностей в глобальном масштабе. Размещение за границей ИР становится ключевым звеном в распространении своей технологии и в использовании иностранной. Глобализация ИР приводит к целому ряду неизбежных институциональных проблем — от потребности в унификации стандартов образования и ученых степеней до необходимости новых подходов к миграции специалистов, к регулированию условий конкуренции в научно-технической сфере. В целом участие ТНК в финансировании исследовательских программ принимающей страны осложняет процесс формирования и реализации научной политики данной страны. Когда ТНК открывает лабораторию за рубежом, обычно она устанавливает взаимоотношения с местными университетами, академиями, гослабораториями через предоставление грантов, партнерства или совместные исследования. Длительное взаимодействие приводит к постепенному усилению влияния ТНК на систему национальных исследований и образования, т. е. одну из основ государственности. Кроме того, происходит неизбежная утечка информации и специалистов. Вместе с тем университеты и отдельные исследовательские группы получают доступ к технологическим программам корпорации, не говоря уже о финансовых и материальных ресурсах. Другой повод для беспокойства в принимающих странах— приобретение лабораторий национальных фирм иностранными компаниями, что также создает угрозу использования научного потенциала конкурентами. В то же время перевод научно-технологической деятельности фирм за границу вызывает обеспокоенность руководства некоторых стран базирования ТНК, т.к. они опасаются ослабления собственного научного и технологического потенциала и конкурентоспособности в результате утечки технологий, относительного сужения национальной базы исследований. Каждая страна самостоятельно определяет приемлемый баланс интересов, степень возможного взаимодействия с ИР комплексами ТНК в разных отраслях, но общей тенденцией последних десятилетий является расширение масштабов и повышение скорости этого взаимодействия во всех развитых странах. Заметное увеличение международного научного и технологического сотрудничества, высокие темпы роста мировой торговли наукоемкими товарами и услугами, интеллектуальной собственностью в 90-е годы, появление новых стран-экспортеров, а также постоянное расширение списка стран, производящих наукоемкие товары, говорят об эффективности стратегии глобализации ИР как фактора долгосрочного экономического роста. Вместе с тем высокая степень интернационализации инновационной деятельности не отменяет, а усиливает значение ее национальных основ в силу тесных связей науки и процесса нововведений с институциональными условиями данной страны, возможностью доступа к уникальным финансовым и кадровым ресурсам. Наука и государство Исторически первыми отраслями, в которых государство целенаправленно поддерживало науку, были добывающая промышленность, средства связи, транспорт, строительство, разработка вооружений. В феодальной Европе зарождаются образцы организации и финансирования исследований и передачи технологий в рамках инициатив монархов, которые можно назвать научно-технологической политикой. Речь идет о содействии изобретателям-одиночкам в реализации их идей, о поддержке технических дисциплин в университетах, о приглашении специалистов из других стран, известных своими техническими достижениями, для передачи опыта и знаний. В конце XVIII–ХIХ веке зарождаются важные институциональные основы функционирования науки и инновационной сферы, соответствующие потребностям капитализма: патентное право, выделение национальных систем технического и профессионального образования из общеуниверситетских курсов, создание первых государственных министерств и ведомств, регулирующих весь спектр государственной работы в области науки и образования. Главные положения о роли государства в научных исследованиях отражаются в конституциях передовых стран. Так, в США идея активной поддержки науки государством была осознана на самых ранних этапах становления федерального государства и внесена в конце XVIII века в конституцию в такой формулировке: «Конгресс должен иметь власть для содействия прогрессу науки и полезных искусств и предоставлять на ограниченное время авторам и изобретателям исключительное право на написанное и изобретенное ими»[2]. Это положение стало основой развития системы охраны прав интеллектуальной собственности, создания благоприятных политических и экономических условий для роста предпринимательской активности в научно-технической сфере. Но только в середине ХХ века, в ходе Второй мировой войны и в первые послевоенные десятилетия, когда начали осуществляться крупные атомные и космические проекты, развитие науки характеризуется исторически наиболее существенным ростом государственного сектора: сети ведомственных лабораторий и институтов, объемов бюджетного финансирования и регулирующих функций государства. Это произошло в США, Великобритании, Франции, Германии. В ряде других развитых стран, где частный сектор был и остается лидером научно-технического развития (например, в Швеции), центральные правительства реализуют научную политику в более скромных масштабах, опираясь на косвенные, стимулирующие инновационную активность меры. В 60–70-е годы осуществление разнообразных государственных функций в сфере науки окончательно вышло за пределы оборонных программ, научно-технологическая политика, нацеленная на обеспечение задач повышения качества жизни и конкурентоспособности ключевых отраслей, стала самостоятельным, часто приоритетным направлением государственного регулирования. Эти тенденции наиболее ярко прослеживаются на примере США. В начале ХХ века американская наука была сосредоточена в университетах и лабораториях частных компаний. На долю государства приходилось, по разным оценкам, всего от 10 до 20 процентов национальных научных расходов, причем больше трети этих средств шло на содержание сельскохозяйственных экспериментальных станций, и только следующим по значимости был научный бюджет Министерства обороны. Научные исследования вели также министерства внутренних дел, торговли и здравоохранения, Национальный комитет по аэронавтике (в будущем НАСА), но в существенно меньших объемах.
Особенность становления американской университетской науки в начале ХХ века — ее ориентация на региональные потребности. Децентрализация высшего образования, финансирование государственных учебных заведений властями штатов, а не из федерального бюджета означали тесную привязку содержания курсов и направлений исследований к экономическим потребностям населения и предпринимателей. Американская система высшего образования уступала европейской по качеству научной подготовки, но превосходила по масштабам и по интегрированности в решении практических запросов быстро растущих корпораций. Университеты штатов очень быстро реагировали на появление новых технологий и отраслей, расширяя подготовку инженеров, геологов, строителей. В свою очередь, промышленность быстрее осваивала новые методы производства благодаря растущей численности новых кадров — специалистов технического профиля. Подготовка таких специалистов скептически расценивалась европейцами как слишком упрощенная и нацеленная на практические навыки, а не на углубленную теоретическую работу, позволяющую добывать новые научные знания. Отвлекаясь от оценки научного уровня исследований, можно констатировать, что перед Второй мировой войной в США сложилась исследовательская система, которая была, скорее, нацелена на распространение научных знаний в соответствии с потребностями растущей промышленности, а не на освоение границ познания. Система высшего образования готовила инженеров и других специалистов в очень больших количествах. В результате число людей, использующих технические знания для решения проблем промышленности и сельского хозяйства, оказалось значительно больше тех, кого можно было назвать учеными. Вместе с тем американские университеты проводили активную политику подготовки теоретиков в ведущих европейских университетах и привлечения лучших европейских ученых для повышения уровня научно-исследовательской работы, а позднее — для реализации крупных государственных проектов. Именно этот путь позволил США быстро догнать Европу в технологическом, а затем и в научном развитии. Тот же вариант был реализован в послевоенной Японии, а затем и в Южной Корее — массовая подготовка системой высшего образования технических специалистов, осуществляющих «догоняющую» стратегию, при постепенном подтягивании собственной базы фундаментальной науки до мирового уровня. В послевоенный период статус вузовской науки радикально меняется — предоставление контрактов на научно-исследовательские разработки и финансирование по государственным каналам начинают определять масштабы, структуру и приоритеты исследований. В США до войны поступление средств из государственных источников составляло обычно небольшой процент бюджетов университетов, но мощный поток контрактов в военное время определил будущее многих вузов как исследовательских университетов. Так, бюджет Массачусетского технологического института (МТИ) в предвоенное время пополнялся из казны лишь на 7 процентов, а основной статьей дохода была плата за обучение. Уже в первые военные годы только сумма контрактов на оборонные исследования превысила величину всего бюджета 1939 года. МТИ превратился в ведущий центр фундаментальной науки и сохраняет эти позиции до сих пор. Правительство США постоянно расширяло рынок научного труда для обеспечения военного превосходства, решения задач послевоенной реконструкции и«холодной войны», в том числе и для преодоления шока после запуска в СССР первого спутника Земли в 1957 году. К концу 1960-х годов доля государства в общенациональных затратах на науку достигала 60 процентов. Для реализации крупных военных проектов создавались новые исследовательские институты министерств обороны и энергетики, НАСА (National Aero Space Agency — NASA — в России прижилась американская транскрипция в русском написании), которые постепенно становились самыми крупными и комплексными научными учреждениями (как правило, они имеют статус национальных лабораторий). Некоторые ведомства продолжают опираться преимущественно на традиционные структуры исследовательских университетов, финансируют главным образом не центры, а индивидуальные проекты и практически не располагают собственной научной базой (например, Национальный научный фонд — ННФ). Национальные институты здравоохранения (НИЗ) располагают собственной сетью крупных исследовательских центров и финансируют исследования в клиниках ведущих университетов. Под воздействием процесса огосударствления научной деятельности изменились условия функционирования науки и в университетах, и в предпринимательском секторе. При этом именно тесное взаимодействие этих секторов научно-технической деятельности стало основой большинства передовых технологий. Приведем лишь один пример — разработку семейства компьютерных технологий. Целый ряд изобретений в этой сфере зародился в Стэнфордской исследовательской лаборатории (Stanford Research Laboratory, в настоящее время переименованной в институт — SRI) в первой половине 1960-х годов в рамках проекта NLS (on Line System). Проект финансировался агентством поддержки передовых исследовательских проектов (Advanced Research Projects Agency — ARPA) министерства обороны и НАСА. Именно в рамках этого проекта были впервые разработаны и продемонстрированы заказчику (1965) компьютерная мышь, многооконные интерфейсы, текстовые редакторы, графические программы. Доведение этих изобретений до потребителя в современном виде потребовало дальнейшей параллельной работы университетских и корпоративных центров, целого ряда коммерческих проб и ошибок. В 70-е годы процесс огосударствления науки замедляется. Это нашло выражение в сокращении доли государства в финансировании всех стадий научного цикла (табл. 1). При этом абсолютные объемы государственных расходов практически не снижались: они просто росли медленнее, чем частные. К 1999 году ассигнования на науку из средств государственного бюджета составили 76,9 миллиарда долларов из общей суммы научных расходов в стране 243,5 миллиарда долларов (для сравнения в России в этом же году 5,1 и 10,2 миллиарда долларов[3]). Таблица 1 Изменение доли государственного финансирования
Рассчитано по данным: National Science Board. Science & Engineering Indicators-2000. Wash., 2000. Р.А-31, А-37, А-39, А-45. Таблица 2 Удельный вес государства в финансировании
Рассчитано по данным: National Science Board, Science & Engineering Indicators-2000. Wash, D.C., 2000. Р. А-115, А-116. Опыт большинства развитых стран показывает, что наиболее типичное значение доли участия государства в финансировании национальной науки колеблется около трети (еще две трети — это обычно средства предпринимательского сектора). При этом важно, что собственно государственный сектор науки еще меньше. То есть в принадлежащих государству лабораториях осваивается небольшая часть бюджетных денег — от 10 до 20 процентов (табл. 2). Оставшаяся часть научного бюджета направляется в университеты и в некоторые компании (как правило, выполняющие оборонный заказ). Определение и ранжирование приоритетов научно-технического развития и принятие решений о финансировании крупных государственных программ в настоящее время прочно встроено в политический, законодательный и бюджетный процесс развитых стран. Соответствующие механизмы согласования интересов предполагают участие влиятельных политических сил и наиболее весомых членов инновационного процесса — представителей министерств и ведомств, финансирующих ИР, крупных корпораций — подрядчиков, мелких наукоемких компаний, интересы которых, как правило, хорошо представлены в парламентах, а также лидеров научного сообщества.
В 90-е годы научная политика развитых стран была нацелена на решение новых задач. В США, лидере современного мира по уровню развития науки и информационных технологий, исполнительная и законодательная власти продолжали работу по укреплению этого лидерства, выступая как с новыми стратегическими инициативами, так и проводя тщательную работу по приведению законодательства в соответствие динамично меняющемуся контуру новых технологий. В Европе главной задачей стало построение единого научного пространства, которое соответствовало бы потребностям перехода стран-членов ЕС к новому уровню технологического развития, соответствующему экономической и политической силе сообщества. Кроме того, ЕС решает задачи интеграции значительных научных потенциалов стран Восточной Европы в связи с расширением сообщества на Восток. В Японии 90-е годы стали периодом серьезных экономических и финансовых затруднений, падения конкурентоспособности многих японских производителей на глобальных рынках. Не было преодолено отставание от США в освоении новых рубежей научно-технического прогресса, не удалось достичь целей амбициозных государственных программ в области наук о жизни, в компьютерных технологиях. Как известно, по наукоемкости ВВП, в том числе по доле гражданских НИОКР, Япония уже превзошла и США, и многие европейские страны, но эффективность этих затрат с точки зрения вклада новых знаний и технологий в экономический рост пока ниже, чем у главных конкурентов. В связи с этим в стране разработан план реформы системы научных исследований и разработок для создания и использования выдающихся научных достижений. Эту цель должны обеспечить такие меры, как расширение конкурсной системы финансирования, создание региональных «интеллектуальных кластеров», стимулирование инновационной активности в университетах. Кроме того, в плане предусмотрен набор мероприятий по совершенствованию образования, подготовке научных кадров высшей квалификации, которые обеспечат вклад в мировую науку. Достойной лептой, по замыслу государственных экспертов, могло бы быть получение страной 30 Нобелевских премий в следующие 50 лет (пока японские ученые получили шесть таких премий). Наука в предпринимательском секторе Первые экспериментальные и научно-исследовательские лаборатории, нацеленные на «производство» и тиражирование технических новинок, появились в промышленности Германии и США в ХIХ — начале ХХ века. К 1920 году собственные подразделения научных исследований и разработок имели все ведущие концерны химической и электротехнической промышленности мира. Крупные корпорации, работающие на олигопольных рынках, стали центрами технологических нововведений. Нововведения, в свою очередь, стали основным источником прибылей, экономического роста и структурных сдвигов. История ХХ столетия и современная практика инновационной деятельности, закономерности появления и смены отраслей — лидеров технического прогресса показывают, что каждый новый товар, формирующий отрасль, как правило, был связан с деятельностью той или иной крупной корпорации: автомобили — «Форд», нейлон — «Дюпон», полупроводники — «Белл», компьютеры — «ИБМ», программное обеспечение — «Майкрософт», процессоры — «Интел». Два принципиальных момента определяют ведущее место корпораций в национальных инновационных системах развитых стран: ∙ масштабы используемых ресурсов и получаемых результатов, ∙ экономическая ответственность за создание и коммерческую реализацию научно-технических достижений. Ни университетские, ни государственные лаборатории не могут сравниться с наукой предпринимательского сектора по объему затрат и численности научных кадров, количеству получаемых патентов, потоку технических новинок в виде продуктов, процессов и услуг. Университетская наука может соперничать с корпоративной только по широте фронта фундаментальных исследований, но многие ведущие корпорации являются лидерами и в этой области, о чем говорят Нобелевские премии, присужденные исследователям из лабораторий таких компаний, как ИБМ (International Business Machine) — тоже прижилась русская транскрипция, но можно и IBM, АТТ(American Telephone and Telegraph) и др. При всей важности роли государства на различных этапах становления высокотехнологичных отраслей и компаний вся история ХХ века убедительно доказывает, что только бизнес обеспечивает постоянный, многовариантный и весьма дорогостоящий поиск перспективных направлений развития технологий, экономическую оценку результатов научных исследований. Непрекращающееся движение к новым технологическим рубежам, подчиняющее себе всю текущую деятельность компаний, стало важнейшим условием выживания в сфере высоких технологий. Конечно, научно-исследовательские лаборатории компаний частного сектора зависят от поддерживающей их нормальное функционирование сферы фундаментальных исследований и подготовки научных кадров, формирующих национальный научный потенциал общества на перспективу, за который в большей степени отвечает государство. Кроме того, часть исследований в научных центрах корпораций, прежде всего в аэрокосмической области и в производстве вооружений, поддерживается государством. Однако в целом объемы и приоритеты научных исследований в корпоративном секторе определяются задачами поддержания конкурентоспособности и лишь в небольшой степени зависят от установок государственных ведомств. Доля «государственного заказа» в целом и в большинстве отраслей не является решающей. Как показывают данные таблицы 3, наиболее весом вклад государственных министерств в финансирование промышленных ИР в США, Франции и Италии. В Великобритании и Канаде доля государства меньше, чем зарубежных источников, во Франции правительство вкладывает немногим более зарубежных компаний. Наиболее высокой степенью «независимости» корпоративных ИР отличаются японские компании, которые меньше всего получают средств из бюджета и из-за рубежа. Таблица 3 Источники финансирования ИР
Рассчитано по: Science & Engineering Indicators-2000. Р. A-115,116. Большинство крупных компаний ведет весь спектр ИР: фундаментальные, прикладные исследования и разработки. При всей условности разделения исследовательского цикла на эти стадии и еще большей условности статистических показателей, отражающих это разделение, можно констатировать, что создание современных технологий требует от компаний инвестирования сравнительно большой доли средств в фундаментальные проекты, которые по определению не нацелены на извлечение непосредственной коммерческой выгоды. Значительная часть фундаментальных исследований в компаниях нацелена на создание высокого, мирового уровня экспертизы, необходимой для оценки внешней научной информации, для создания собственного потенциала, часть которого можно обменивать с внешней средой. Конечно, основная часть фундаментальной науки по-прежнему сосредоточена в университетах, но научные центры корпораций зачастую являются равными партнерами университетов. На долю ученых и инженеров из частного сектора США приходится около 15 процентов открытых публикаций по физике и химии, более 20 процентов — в технических дисциплинах. Представленные в таблице 4 данные показывают большие национальные различия в относительных масштабах такой деятельности. В южно-корейских корпорациях ведется почти половина фундаментальных исследований страны. Это связано и с осознанной предпринимателями необходимостью преодолеть большое отставание Кореи в фундаментальных знаниях, и с относительной слабостью университетов и государственного сектора науки страны, и с усложнением задач, стоящих перед корейскими промышленными группами — чеболями, принимающими участие в глобальной технологической конкуренции на наиболее передовых направлениях НТП (научно-технический прогресс) — микроэлектроника, средства связи, а в последние годы — и с усилением исследований и разработок в авиастроении. Таблица 4 Доля компаний частного сектора в проведении
Рассчитано по данным: OECD, Basic science and technology statistics-1999. Paris, 2000. Во второй половине 1980-х годов и в 90-е годы ХХ века во многих странах создаются и развиваются разнообразные центры передачи технологии, или инновационные центры, технологические парки, инкубаторы новых технологий, содействующие отбору перспективных научных разработок и распространению новых технологий в интересах мелкого и среднего бизнеса. На этом же уровне были испробованы и во многих случаях оказались успешными другие формы взаимодействия ученых и предпринимателей, например венчурные механизмы финансирования. Другая тенденция этого же направления, проявившаяся в последние пять лет,— усиление коммерческого характера деятельности ученых университетов и создаваемых ими структур. Если раньше равное значение имели информационные, консультативные, образовательные услуги, оказываемые профессорами преимущественно на контрактной основе, то теперь все чаще ученые лично участвуют в создании компаний, в прямых инвестициях в бизнес (о портфельных и говорить не приходится, т. к. акциями разнообразных компаний в США, например, сейчас владеют даже многие студенты). Профессор, создавший свое дело, использующий студентов и аспирантов в работе наукоемкой компании, — весьма распространенное явление. Университетам, alma mater многих ученых, возглавивших мелкий наукоемкий бизнес или ставших ведущими сотрудниками таких компаний, принадлежит особая роль в современном наукоемком предпринимательстве. Университет, особенно исследовательский, т. е. тот, в котором реализуются крупные и долгосрочные научные программы, — это место, где все без исключения новаторы, изобретатели, успешные менеджеры наукоемкого бизнеса либо учились, либо вели свои исследования. По данным специального исследования этого феномена, выпускниками только одного Массачусетского технологического института в ХХ веке основано около 4000 компаний. Совокупный объем производства этих компаний к середине 1990-х годов можно было бы сравнить с ВВП развитой страны среднего размера, в них занято около одного миллиона человек. Более половины этих компаний были созданы в последние 15 лет. Большинство выпускников считают причиной своего успеха особый предпринимательский дух, который царит в институте[4]. В принципе академическая и деловая (предпринимательская) культура, этика, мотивация весьма различны, порой противоречивы, что создает основу конфликта. Сочетание научного творчества и предпринимательства далеко не всегда успешно, чаще приходится делать тот или иной выбор. Однако практика последних лет показывает, что научное предпринимательство на индивидуальной основе становится одним из наиболее динамичных сегментов и движущих сил современной науки. [1] Доля статей, написанных в соавторстве с иностранными учеными, увеличилась с 9,6 процента общего числа «корпоративных» статей США в 1988–1991 годы до 17,2 процента в 1995–1997 годы. Science and Engineering Indicators, 2000. P. A-394. [2] The Constitution of the United States. Article I, section 8. [3] Наука России в цифрах 2001: Статистический сборник. М.: ЦИСН, 2002. С. 130. [4] The Economist. 4th October, 1997. Р. 64. |
