Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 6, 2002
Каждый ландшафт — это идеальное тело
для духа особого рода.
Новалис
Современный человек, в сущности,
даже любит ландшафт…
В. Каганский. Культурный ландшафт
и советское обитаемое пространство
Уже давно обещают конец пространства; в последнее время глобализация, занявшая центральное место в общественных дебатах, еще более усиливает пафос этих пророчеств. Однако они — (пока еще?) несостоятельны: значение пространственного фактора, напротив, усиливается с глобализацией, «гений места» продолжает действовать. Большая или меньшая включенность в глобальные потоки накладывается на региональные и местные условия, образуя каждый раз неповторимую, особенную ситуацию в пространстве.[1] Тем не менее, пространства-территории-регионы-места возможно типологизировать; типы выстраиваются в особом иерархическом порядке (неравенство мест очевидно!) — в данном случае речь идет остепени центральности места, ее убывании от центра через провинцию и периферию к границе.
Выделение этих типов мест не следует линейной логике «развитый — отсталый»; каждый занимает только свое, особенное место внутри больших пространств. По словам Владимира Каганского, «большой город — не замена малому, а малый — это не недоросший большой. <…> Все нужны друг другу».[2]
При этом очевидно, что каждый тип не однороден: периферия может подразделяться на внутреннюю или ближнюю, где заметно влияние импульсов из центра, и внешнюю или дальнюю, которая остается к этим импульсам практически безучастной. В отношении центральных мест можно говорить о выделении группы «лидеров среди лидеров». О «миграциях» этих типов, иными словами, о том, как центр становится периферией, а периферия провинцией, писал, в частности, Фернан Бродель[3].
Существуют ли провинция и периферия в Западной Европе? Положительный ответ на этот вопрос очевиден для любого европейца (скорый на суждения американец, возможно, назовет провинцией всю Европу). История развития государств Западной Европы (стран с разнообразными региональными ландшафтами), бесконечные миграции границ формировали крайне сложный пространственный социально-экономический рисунок.
Предметы нашего интереса — провинция и периферия, которые суть разные типы территорий. Провинция — это базовая и наиболее типичная зона. Это — «самодостаточная обыденная среда системы»[4], гарантия ее сбалансированности, благословенное царство повседневности. Центр может быть агрессивен, провинция — никогда. Центр — изменчив и симулятивен, провинция, напротив, — телесна, ощутима.
Провинция инертна, малоподвижна в силу крайней своей устойчивости, поэтому «сама в себе и для себя» может развиваться и существовать всегда. Хороший пример: город Бонн. Вырванный из провинциальной дремы 10 мая 1949 года, город, основная гордость которого была в прошлом связана с наличием университета, за сорок лет столичной жизни так и не стал столицей. На выбор Бонна в качестве столицы послевоенной Западной Германии повлиял ряд обстоятельств весьма практического свойства: город был относительно мало затронут бомбардировками и к тому же находился в непосредственной близости от дома Конрада Аденауэра, первого канцлера новой республики. Наконец, Бонн почти идеально отвечал задаче властей — выбором провинциального города в качестве столицы нового государства продемонстрировать (в ожидании будущего воссоединения всей страны) его временный характер; первоначально город именовался не столицей ФРГ, но«местом расположения федеральных органов власти». Что же теперь? Столичный статус утрачен, и провинциальная стихия вновь овладевает городом. «Im Bonn am Rhein, da moecht Ich sein…» («В Бонне на Рейне, вот где я хотел бы быть…»), — по-прежнему поют студенты боннского (хорошего!) университета. Так что внезапный зигзаг не изменил судьбы города, сюжета его существования.
Существенными признаками провинции являются полицентричность ифункциональная взаимодополняемость центров. Еще пример: граница Баден-Вюртенберга и Баварии, регион Боденского озера, «немецкая Ницца». Вокруг озера разбросаны небольшие города, тесно связанные друг с другом. При этом каждый из них имеет свою особенность: Констанц называют «маленьким Гарвардом на Боденском озере», Фридрихсгафен — это город промышленности (и граф фон Цеппелин!), Равенсбург — это не только «швабский Нюрнберг», но и известнейший в Германии производстводитель детских развивающих игр. Подобных примеров — множество.
Совсем иное дело — периферия. Периферия — окраина, резерв. Зависимый источник ресурсов. Неоднородное, раздробленное пространство со стертыми чертами[5]. Периферийные территории отличаются относительно низким доходом на душу населения, относительно высоким уровнем безработицы, пониженной долей населения с высшим образованием, высоким процентом занятых в сельском хозяйстве — все это принято считать свидетельством относительно низкой способности к усвоению инноваций и устойчивому хозяйственному росту. Периферийные районы, как правило, зависят от внешних центров, в них преобладает так называемая «безголовая» экономика: принятие решений осуществляется в штаб-квартирах, что находятся в центрах, а на месте лишь филиалы фирм.
Для нужд структурной политики и политики сплочения в Европейском Союзе разработан индекс периферийности: районы, лежащие вне центра ЕС, валовый внутренний продукт которых на душу населения составляет менее 70 процентов среднего по Союзу. Эти периферийные районы делятся на две большие группы. Так, Ирландия и большинство районов Испании и Италии близки к отметке70процентов. Вторую группу районов составляют территории Греции и Португалии, где ВВП на душу населения не превышает 50 процентов среднего по ЕС. Помимо относительно бедности, периферийность почти всегда означает неадекватную, устаревшую инфраструктуру. К районам, где проблема неадекватной инфраструктуры, проблема физического доступа стоит достаточно остро, относятся греческие острова, западные территории Ирландии, районы юга Италии.
Как и для провинции, для европейской периферии характерно отсутствие моноцентричности, однако разбросанные небольшие центры могут разделяться лакунами и быть слабо связанными между собой. Нижний Рейн, самый северо-западный угол земли Северный Рейн — Вестфалия, — типичная аграрная периферия, центры округов, похожие друг на друга и имеющие одинаковую специализацию, естественным образом ориентированы не на внутренние связи, но вовне региона.
<…>
[1] См.: Согомонов А. Ю. Очерк социологии пространственного воображения // Глобализация: постсоветское общество. М.: Издательство «Стови», 2001. С. 60–80.
[2] Каганский В. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство. М.: Новоелитературное обозрение, 2001. С. 38.
[3] Бродель Ф. Что такое Франция: пространство и история. М., 1994. Т. 3.
[4] Каганский В. Указ. соч. С. 65–66.
[5] Там же. С. 65–66, 82.
<…>
|