Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 6, 2002
| География является cистемой наук, создавших свой особый язык, особое средство передачи информации об окружающем пространстве — географическую карту. Этим языком человек начал пользоваться задолго до появления письменности. С развитием представлений человечества об окружающей его географической среде и умения в ней ориентироваться развивалась и специальная область географических знаний — картография. Карты, составленные разными народами вразные эпохи, неповторимы и многообразны. Их особенности отражают уровень культуры и специфику цивилизации так же выразительно, как сохранившиеся памятники истории или архитектуры. Язык карты представляет условно-знаковую форму передачи информации, причем графичность приближает ее к технической документации — чертежам, а изображение поднимает карту до уровня произведения искусства — рисунка или фотографии. Отображая реальный мир, картография использует математические приемы, переводя объемный объект на плоскость. Для записи информации в картографии применяется особая знаковая система — картографическая символика, а процесс составления карты основан на специальных способах отбора информации, именуемых картографической генерализацией. Эти три видовых признака карты определяют ее специфику как графического источника информации и связаны с такими важными качествами, как полнота, точность и достоверность содержания — критериями, определяющими возможности использования карт как исторических источников. Поэтому представить историю страны, историю российского общества в разные эпохи его развития без использования карт — как подлинных исторических, так и их реконструкций — не представляется возможным. Из сохранившихся летописных сводов следует, что в древнерусском государстве, занимавшем огромную территорию, существовали достаточно четкие представления о расположении земель, городов, границ и путей сообщения. Однако сведений о наличии специальных карт до начала XV века пока не обнаружено. С образованием Московского государства, централизацией управления и активизацией внешней политики для обеспечения практических нужд власти потребовались и различные карты. И здесь проявился особый, отличный от Западной Европы путь развития российской картографии. Если в средневековой Европе центрами географического осмысления пространства являлись монастыри, где создавались и гравировались карты и атласы, то в России феодальное государство монополизировало процесс картосоставления страны. Судя по сохранившимся источникам, картография развивалась по нескольким направлениям: 1) создание карт всего государства и его отдельных частей; 2)земельное (кадастровое) картографирование феодальных владений; 3) изображение границ страны и фортификационных сооружений; 4) описание многочисленных походов и маршрутов в процессе освоения новых земель.
Отличаясь от привычных западноевропейских карт, российские «географические чертежи» (так принято называть в современной науке русские карты допетровского времени) с обширными текстовыми описаниями были не менее информативны, что позволяло иностранным путешественникам использовать их при составлении обзорных карт Московского государства. Влияние местных,т. е. российских источников отчетливо прослеживается в западноевропейских картографических произведениях, посвященных России: карта Московии(1556), составленная по результатам посольства Сигизмунда Герберштейна, карты Дженкинсона (1592) и Гесселя Герритса (1613). В 1627 году были выполнены «Большой чертеж всего Московского государства» и «Чертеж полю до Перекопи» – пути из Москвы в Крым, и к обоим составлена «Книга Большому чертежу» — важнейший историко-географический памятник, включающий подробное описание рек, морских берегов, обширные сведения о народах, населяющих страну, списки городов и селений, расстояния между ними и многое другое. Как видно из приводимого здесь древнерусского плана Углича, русской картографии были свойственны известная схематичность, отсутствие масштаба и соразмерности в передаче различных объектов, перспективное изображение топографических объектов без топонимов (горы, дороги, здания), расположение пояснительных надписей по всему листу вместе с результатами обмеров сооружений и др. Безусловно, итогом развития отечественной картографии допетровской Руси стало творчество Семена Ульяновича Ремезова, автора работ по географии и истории Сибири. Реформы Петра I затронули практически все стороны жизни общества. Существовавшая система географического описания и картографирования не отвечала потребностям страны. Царь-реформатор придавал особое значение созданию точных карт российского государства, что было специально подчеркнуто в отдельной главе «О ландкартах и чертежах государевых» Генерального Регламента 1720 года: «…надлежит каждой коллегии иметь партикулярные ландкарты или чертежи, которые по времени изготовлены быть имеют именно: описать все границы, реки, города, местечки… и прочее».[1] Развернувшиеся государственные съемки были призваны дать четкое представление о территории всей страны. Масштабы и качество русских картографических работ были по достоинству оценены в Европе благодаря целому комплексу обзорных и специальных карт, которые широко издавались как в самой России, так и за рубежом (например, использовались результаты съемки Каспийского моря, когда впервые были определены его истинные очертания). Тогда же были проведены съемки Дона, Северной Двины и других рек, побережья Финского залива и Белого моря. Именно в эпоху Петра началась история военной топографии и картографии, расцвет которой пришелся на XIX век. Воинский устав 1716 года выделял среди воинских чинов специального генерал-квартирмейстера, в обязанности которого входило: «…землю знать, в которой свое и неприятельское войско обитается, если же каковое место неизвестно, то должен таковое осмотреть… и ландкарту нарисовать… а также… все походы… записывать и чертежи оным рисовать…».[2] Немаловажную роль сыграли карты и для пропаганды успехов российского оружия — осада и взятие городов и крепостей Лифляндии, Финляндии, баталии вПольше, морские сражения на Балтике сопровождались изданием гравированных планов и видов, над которыми трудились лучшие российские граверы. Однако, несмотря на значительный прогресс к середине XVIII века, содержание карт оставалось весьма бедным: включало лишь населенные пункты, гидрографию и достаточно условно изображенный ландшафт — поля и болота, леса и горы. Довольно часто только личные представления составителя и свободное пространство на листе становились главным критерием отбора элементов карты. Карта окрестностей С.-Петербурга была составлена как отчет по каналостроительным работам и включает подробное описание этих работ и чертежи самого канала с различными гидротехническими сооружениями. Однако главная ценность этой карты заключается в возможности увидеть окрестности города на1738год. Это и загородные дома вельмож, мызы и частные владения, система просек, заложенная еще в эпоху Петра, знаменитая Петергофская дорога и побережье Финского залива с промерами глубин. Следующим шагом в развитии российской картографии стал «Атлас государства Российского», созданный Императорской Академией наук в 1745 году. В1750-х годах во главе Географического департамента академии стоял Михаил Васильевич Ломоносов, идеи которого хоть и не успели воплотиться в практическое создание нового атласа, но оказали влияние на развитие географической науки в целом. Основой феодального государства была земля с прикрепленными к ней крепостными крестьянами. Оценка экономических возможностей и перспектив страны во многом стала зависеть от того, как будут учтены небольшие сравнительно с масштабами государства земельные владения помещиков — крепостные «дачи». Точное определение на местности границ таких дач, определение их хозяйственной ценности, а также естественных и сельскохозяйственных угодий потребовало детального картографирования природных и хозяйственных объектов. Сложность и остроту в земельных отношениях удалось снять гигантской работой по Генеральному межеванию, проведенной в 1770–1790 годы благодаря целенаправленной деятельности ряда ведомств, в том числе и Академии наук. В результате были составлены региональные губернские атласы с огромными томами «Экономических примечаний», где оказались посчитанными все частные владения. Карта Кольского полуострова, на территории которого не было помещичьих крестьян, но были монастырские рыбные угодья, вошла в состав «Атласа Архангельской губернии». Император Павел, проводя реформу вооруженных сил, безусловно, менее всего заботился о развитии российских наук о земле, но в результате экспериментирования «по ходу» преобразований «безумный» император заложил основы военной топогеодезической и картографической службы России. На начальном этапе реорганизации военно-топографической службы наиболее логичным представлялось использование богатого картографического наследия прошлого, а кадры будущих картографов рекрутировались из чинов Инженерного корпуса. В созданных Павлом I «Свите Его Императорского Величества по Квартирмейстерской части и Собственном Е. И. В. Депо карт» четко просматриваются черты будущих специализированных военных и гражданских топогеодезических и картографических служб и фондов, окончательно сформировавшихся в XX веке. Безусловно, важной работой Депо, начатой при Павле и завершенной при Александре I, стала «Подробная карта Российской империи и близлежащих заграничных владений…», известная как «столистовая». Она оказалась уникальной русской картой периода «наполеоновских» войн по информационному насыщению и охвату территории. Изданная на русском и французском языках, карта использовалась обеими сторонами в кампании 1812 года. Историки географии иногда называют XIX век веком «военной картографии», и в этом определении есть большая доля истины. С созданием Корпуса военных топографов в 1822 году и реорганизацией Военно-топографического депо военное ведомство сосредоточило в своих руках контроль над общегосударственными топографическими и картографическими работами на территории всей империи. Впервые в России была создана самостоятельная централизованная военная топогеодезическая и картографическая служба, что свидетельствовало о признании военной топографии, геодезии и картографии как самостоятельного раздела наук о земле. Высочайший уровень российской военной картографии получил международное признание уже в первой половине XIX века. Подтверждением этому служит нанесение на карту мира последнего неизвестного материка Антарктиды, открытого именно русскими мореплавателями. Ярким примером того, как карта, превращаясь из произведения искусства в научно-технический документ (точная математическая основа, утвержденные для территории всей империи условные знаки, определенные размеры шрифтов для любой надписи, строго обусловленные цветовые обозначения ландшафта и многое другое), является план города Новгорода и окрестностей.
Военное ведомство вело полевые крупномасштабные топографические съемки на огромной территории России. Главным научно обоснованным методом картографии стал метод последовательного уменьшения и генерализации крупномасштабных карт для создания сводных мелкомасштабных карт. Этот метод оставался ведущим в картографии до последнего времени, и только с появлением космических аппаратов, позволяющих делать фото- и телевизионные снимки больших участков земной поверхности, ученые-картографы получили возможность работать с реальным отображением земли. В XIX веке по материалам этих инструментальных съемок Корпусом военных топографов была сначала составлена и издана «Специальная десятиверстная карта Европейской России» (так называемая десятиверстная карта Федора Федоровича Шуберта), в 70-х годах – новая десятиверстная карта Ивана Афанасьевича Стрельбицкого, а в конце века начали печататься трехверстные карты Юго-Западного и Западного пограничных пространств и двухверстная карта Кавказа. Эти карты хорошо известны и широко используются в историко-географических изысканиях. Однако средства и возможности военного ведомства были весьма ограниченны, поэтому основное внимание было направлено на картографирование территорий, недавно включенных в состав империи, что объяснялось стратегическим положением регионов как потенциального театра военных действий, а также там, где война перманентно велась (имеется в виду Кавказ, т. к. военные действия здесь официально завершились в 1864 году). Таким образом, к революции 1917 года и последующему распаду Российской империи сложилась уникальная ситуация, при которой более половины наиболее освоенных в картографическом смысле регионов (Польша, Финляндия, Украина, Белоруссия, Прибалтика) оказались за пределами нового государства, а на оставшейся территории многие работы требовалось проводить заново. Безусловно, на внутренние губернии имелись и составлялись качественные карты различными учреждениями и ведомствами страны, но на долю советских геодезистов и картографов выпала фантастическая по трудности задача завершить полное картографическое описание России. [1] Полный свод законов. T. VI. № 3534.
[2] Цит. по: Глиноедский Н. П. История русского генерального штаба. Спб., 1883. T. I. С. 16. |
