Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 4, 2002
| На вопросы Юрия Кузнецова отвечает Каха БЕНДУКИДЗЕ — Каха Автандилович, какова, на ваш взгляд, концепция или, скажем, философия налоговой системы в современной России? Никакой единой концепции я не вижу. Как мне кажется, доминирующими являются две идеи. Первая сводится к требованию ни в коем случае не допускать существенного облегчения положения налогоплательщика. Иными словами, не допустить слишком сильного упрощения сложившейся системы. Вторая ключевая идея: налоговая система в нашей стране не должна быть проще, чем в странах со сложившейся рыночной экономикой. Когда начинаешь выяснять, например, почему у нас введен тот или иной налог, большая часть ответов сводится к одному — везде это так, и у нас должно быть точно так же. Когда говорят «везде», имеют в виду послевоенную Европу. То есть последние 50 лет европейской истории, но никак не весь исторический опыт Европы, и уж тем более не Америки и других стран. Когда публично или в прессе говорят о крупных промышленниках, то подразумевается, что это и есть самые главные неплательщики… Мне кажется, что это скорее миф, который многим выгоден и потому искусственно культивируется. Так исторически сложилось, что теория заговора является очень популярной в России, и это одно из объяснений того, почему либерализм не может здесь привиться. Либерализму в интеллектуальной сфере противостоит не столько социализм, сколько теория заговора. Одной из разновидностей этой теории был миф о «красных директорах», которые воруют деньги и прячут на Кипре. Потом случился дефолт, пришло правительство Примакова, которое в силу полной бездеятельности оказалось, как известно, самым либеральным российским правительством. Государственная власть и такие ее подразделения, как ВЧК, стали работать в меньшую силу, аппарат запугивания исчез. Что же получилось? Люди стали платить налоги. Тогда показалось, что миф развеялся. Но затем он снова начал культивироваться в широких кругах — в околонаучной среде, среди сотрудников международных финансовых институтов, в органах валютного регулирования и т. д. Говорят, что в России существуют договорные отношения между предприятиями и государством. Дескать, они платят налоги в обмен на какие-то уступки, субсидии, выгодные нормативные акты. Может быть, это и справедливо в отношении самых крупных акционерных обществ из разряда бывших министерств, но в отношении обычных предприятий дело обстоит не так. Надо представлять себе менталитет российского бухгалтерского сообщества: если уж положено заплатить налог, то бухгалтеры первым делом его заплатят. Это у них в крови, и это нормально. Я много знаю случаев, когда по результатам финансового анализа крупных предприятий выяснялось, что они переплачивают налоги. Многие считают так: переплатим, зато будем спать спокойно. Но из этого, конечно, ничего не получается, потому что наша налоговая система в покое никого не оставляет.
Особенно это было заметно раньше, в начале и в середине 90-х годов. Тогда предприятию могли быть начислены любые налоги. Есть один известный либерал Борис Григорьевич Федоров, который сейчас, действительно, говорит много правильных вещей. Но я помню его в бытность министром финансов, когда он считал, что если очень сильно ужесточить наказание, то сбор налогов увеличится. Он добился подписания такого указа президента, что в результате нагромождения норм сумма штрафов на каждый неуплаченный рубль составляла, если я не ошибаюсь, тринадцать с половиной рублей. Конечно, никакого всплеска поступлений в бюджет это не вызвало. Наоборот, в некоторых случаях результатом оказался полный отказ от уплаты налогов. Люди обнаруживали, что задолженность по налогам и штрафам растет столь быстрыми темпами, что погасить ее не удастся, что бы они ни делали. Ее суммы быстро делались сопоставимыми со стоимостью самого предприятия. Сейчас принято говорить о либерализации налоговой системы, которую проводит нынешнее правительство. Действительно ли все это происходит? Либерализация произошла в одном вопросе — это введение единой 13-процентной ставки подоходного налога. В этом отношении, я думаю, налоговая система России — одна из самых либеральных в мире, лучше, чем в любой из европейских стран, и лучше, чем в США. Во всех иных отношениях либерализации не произошло. Например, снижение платежей в социальные фонды с 41 процента до 36 процентов фонда оплаты труда и замена их единым социальным налогом не может считаться существенной либерализацией, так как и то, и другое значение находится за пределом порога чувствительности. Трудно назвать либерализацией и введение новой ставки налога на прибыль, которая фактически во многих случаях приводит к увеличению налогообложения. Да, раньше она была 35 процентов, теперь — 24 процента, но тогда имелись возможности существенного снижения налоговой базы для предприятий, осуществляющих капиталовложения. Более того, эффективная ставка собираемого налога на прибыль составляла примерно18 процентов, а сейчас она близка к 24 процентам. По моей просьбе полгода назад несколько средних и крупных компаний из разных отраслей экономики провели расчеты налоговых платежей при старой и новой системе налогообложения прибыли. При этом они исходили из модели своих собственных денежных потоков. Выяснилось, что во всех случаях, кроме одного, их налоговое бремя при 24 процентах оказалось больше, чем при 35 процентах. Если учесть еще и другие «улучшения», которые одновременно были введены в Налоговый кодекс, то, конечно, это шаг назад. Не говоря уж о том, что после принятия соответствующей главы, во втором чтении, в текст стали вносить «технические замечания», например, вместо слова «не» оставлено пустое место и т. д. Все это вроде бы частности, но они являются следствием той концепции Налогового кодекса, которая была заложена с самого начала. Эта концепция может быть сформулирована одной фразой: «чтобы жизнь малиной не казалась». Налоговый кодекс не ставит перед собой задачи определить отношения между гражданином или юридическим лицом и государством. Его цель — предотвратить какие-либо возможности уклонения граждан от уплаты налогов. Поэтому в законопроектах, направленных на доработку НК, возникают совершенно безумные статьи. Например, через весь Налоговый кодекс красной нитью проходит идея «справедливых цен», которая касается и товаров, и услуг, и ценных бумаг. Ведь это — все та же охота на ведьм: кругом враги, они норовят провести сделки в ущерб государству, поэтому мы должны установить контроль цен. Рассказываешь людям — все смеются, никто даже не верит. <…>
|
