КРОМЕ ТОГО:
Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 3, 2002
| Превращение России в потенциального стратегического партнера Запада есть, по-видимому, самое удивительное, конструктивное и вселяющее надежду следствие трагедии Всемирного торгового центра. Перспектива устойчивого сотрудничества между двумя державами — англо-американской морской и российской континентальной — позволяет верить, что возникнет новый мировой порядок, основанный на чем-то большем, чем свобода торговли и иммиграции и беспрепятственное распространение голливудских фильмов. Сейчас у нас есть шанс, что рана, возникшая в 1054 году, когда Европа трагически раскололась на римскую и греческую части, может затянуться. А пока этого заживления не произойдет, бессмысленно ожидать от Европы истинного единства и рассчитывать на новый расцвет цивилизации. Евро — это замечательно, но это только единица обмена. Одного Брюсселя недостаточно. С вершины, на которой стоят Джордж Буш и Владимир Путин, открываются потрясающие перспективы мирной жизни, духовного единства и культурного возрождения, которые их предшественникам Никсону и Брежневу были совершенно недоступны. Достанет ли у них смелости и дальновидности, чтобы использовать эту возможность? Многое будет зависеть от их способности осознать все геополитическое значение событий 11 сентября. Они должны будут изменить устаревшие стереотипы мышления, восходящие к долгим годам противостояния СССР и США, причем сделать это, преодолевая оппозицию в своих странах, которая уже находится в состоянии мобилизации. *** Россия твердо поддержала войну против терроризма, ведущуюся под руководством США, поскольку она крайне заинтересована в том, чтобы положить конец исламскому фундаментализму и нестабильности вдоль своих границ. Благодаря этому отношения Москвы с Западом заметно улучшились. Москва, чьи ставки и опыт в регионе больше, чем у любой другой державы, оказала США бесценную помощь в афганской кампании, предоставив разведывательную информацию, воздушное пространство для военных перелетов, гуманитарную помощь и доступ к своим базам в бывших советских республиках. Отзывчивость, проявленная Россией, тотчас же вызвала дискуссии на высшем уровне о возможной будущей роли России в НАТО. Реакция западных внешнеполитических кругов на поведение России в новой ситуации была быстрой и варьировалась от эйфорической до осторожной и даже резко отрицательной. Особый интерес представляют взгляды таких тяжеловесов внешней политики, как Генри Киссинджер и Збигнев Бжезинский, — в силу того влияния, которым они пользуются в администрации Буша. Киссинджер, государственный секретарь при президенте Никсоне, отрицает любые формы российского членства в НАТО на том основании, что, по его мнению, главной целью НАТО является защита Европы от России. Бжезинский, некогда советник по национальной безопасности президента Картера, убеждает НАТО соблюдать осторожность, принимая во внимание, до какой степени несовместимы российские и западные ценности и стандарты международного поведения. Поскольку к мнению обоих тяжеловесов внешней политики прислушиваются лица, принимающие решения в Белом доме или близкие к нему, а также многие журналисты, их взгляды следует рассмотреть более подробно. Как пишет Киссинджер, «членство России в НАТО, хотя бы и частичное, — это не выход. НАТО была и остается военным союзом, одна из главных целей которого — защита Европы от российского вторжения. С окончанием “холодной войны” и образованием общего фронта против терроризма эта опасность для предсказуемого будущего исчезла… НАТО не защищает своих членов друг от друга. Связать расширение НАТО с хотя бы частичным членством России в НАТО в сущности означает соединить два несовместимых направления действий. Если Россия de facto становится членом альянса, НАТО перестает быть союзом и превращается в неопределенный инструмент коллективной безопасности… Нужно будет создать новую консультационную инфраструктуру. Ничего не выйдет, если пытаться влить молодое вино подъема международной системы в старые мехи институтов, созданных полвека назад для совсем других целей». Суждение весьма проблематичное. Если, как считает д-р Киссинджер, одной из главных целей НАТО является защита Европы от российского вторжения, опасность которого «исчезла для предсказуемого будущего», альянс будет быстро деградировать, превращаясь в «новую консультационную инфраструктуру» из-за присутствия в его рядах России. НАТО окажется в абсурдной ситуации: она будет планировать вторжение, заранее понимая его невозможность в ситуации, когда никто из противников и не собирается занимать боевые позиции. Киссинджер полагает, что НАТО «не защищает своих членов друг от друга». Между тем членство Франции и Германии в Атлантическом союзе, безусловно, способствовало окончательному примирению бывших противников, а также облегчило их сотрудничество в Европейском союзе. То же можно сказать о Германии и Польше, о Германии и Соединенном Королевстве, о Греции и Турции. Более того, вступление Испании в НАТО рассматривалось как средство укрепления демократических институтов после долгих лет правления Франко. Так что не отталкивать Россию следует сейчас, а, наоборот, привлекать ее к участию в атлантической системе безопасности. Сейчас самое время возрождать «институты, созданные полвека назад», искать новые творческие подходы к евроатлантической безопасности. Необходимо отметить, что за прошедшие годы НАТО проявила замечательную гибкость в вопросе о своей сущностной цели. Когда Соединенные Штаты вступали в НАТО в 1949 году, они обосновывали свое членство необходимостью препятствовать распространению коммунизма, тем, что Европа должна уметь себя защищать. Обе причины уже давно стали достоянием прошлого, а США до сих пор член НАТО. НАТО перестала быть союзом против реальной угрозы с Востока, по крайней мере, после коллапса коммунизма в 1991 году. На деле уже в годы правления Эйзенхауэра, когда возникла гарантия взаимного уничтожения двух сверхдержав, НАТО перестала играть сдерживающую роль. НАТО, спроектированная как оборонный союз, начала войну против Сербии, в которой шла гражданская война и которая не нападала ни на одну из стран — членов НАТО. В ответ на террористические атаки 11 сентября НАТО выразила готовность действовать за пределами Европы в соответствии со статьей 5 (о коллективной обороне) Североатлантического договора. Учитывая гибкость, проявленную НАТО в прошлом, не наивно ли было бы утверждать, что она не способна переварить российское членство? Сейчас на кон поставлено не что иное, как безусловное окончание «холодной войны» и преодоление тысячелетнего европейского раскола. В начале 70-х Киссинджер выдвигал концепцию конвергенции Соединенных Штатов и Советского Союза. Тогда она не имела никакого смысла. Сегодня, когда есть все условия для конвергенции, автор этой теории или не смог, или не захотел к ней вернуться. Збигнев Бжезинский занимает скорее скептическую позицию. Он не отвергает в принципе идею членства России в НАТО в той или иной форме, но считает, что следует подождать, пока в союз вступят новые государства. Необходимо время, полагает Бжезинский, чтобы определить истинные намерения России. В его размышлениях звучат моралистические ноты, отсутствующие у Киссинджера. Как пишет Бжезинский, «ностальгия по империи изживается медленно, она, безусловно, сохраняется в главных институтах российской власти, особенно в вооруженных силах и в службе безопасности. Эта ностальгия свойственна и российской внешнеполитической элите… Войти в евроатлантическое сообщество Россия может только при условии, если она будет соблюдать европейские стандарты… Вопрос об ассоциировании России в НАТО… необходимо отложить до более тщательной экспертизы».[1] Апеллирование д-ра Бжезинского к «ностальгии» российских правящих кругов по империи напоминает газетную «утку». Можно ли указать хотя бы одну страну, включая бывших членов Варшавского договора и былых клиентов, таких, как Куба, в отношении которой Россия проводила бы «имперскую» политику? Понятно, что Россия глубоко вовлечена в дела своего «ближнего зарубежья» — ряда бывших советских кавказских и среднеазиатских республик. Но на то есть веские причины: на карту поставлены жизненные интересы России. Российское присутствие в этом регионе, может быть, и чрезмерно, но можно ли рассматривать активную роль России на ее собственных задворках как выходящую за рамки цивилизованного международного поведения? Если бы НАТО потребовала от своих членов под страхом исключения не поддерживать международных отношений, которые могли бы быть истолкованы как «имперские», и держаться подальше от того, что творится у них под боком, она бы быстро прекратила свое существование. Д-р Бжезинский опасается за судьбу ценностей атлантического мира в случае, если Россия вступит в НАТО. Условием этого, как он считает, должно быть соблюдение Россией «европейских стандартов поведения». Он имеет в виду демократию и права человека, а также ужасные способы, какими Россия ведет чеченскую войну. Однако рассмотрим случай Турции, члена НАТО с отличной репутацией. Турция по многим параметрам выпадает из «европейских стандартов»: множество турок отдает свои голоса фундаменталистским исламским партиям; от невмешательства армии в политику весьма далеко — армия постоянно и внимательно за ней наблюдает; турки подавляют курдское меньшинство, поставляют оружие боевикам «Аль-Каиды» в Чечню; наконец, они до сих пор не признали геноцида армян. Турция продолжает оккупировать часть Кипра, что нарушает резолюции ООН и ставит Анкару в ситуацию прямого конфликта со своим натовским союзником в Афинах. И все это тем не менее не означает, что Турция не годится для членства в НАТО. Турция — надежный сторонник Запада, светской демократии, она поддерживает стратегический союз с Израилем — вот лишь несколько из ее заслуг. В сущности, российские несоответствия «европейским стандартам» ничуть не больше турецких, а во многих отношениях они значительно меньше. Если НАТО готова многое прощать Турции в обмен на выгоды ее членства в своих рядах, почему бы ей не поступать так же и с Россией?
А всегда ли политика самой НАТО вписывается в «европейские стандарты» д-ра Бжезинского? Рассмотрим военные действия НАТО в Сербии. НАТО впуталась в гражданскую войну в Сербии, поскольку хотела прекратить некоторые нарушения прав человека, а именно этнические чистки, которые она в Хорватии не только терпела, но и решительно поощряла. Перед этим НАТО провела «переговоры» с обеими сторонами конфликта. На беспристрастность она и не претендовала, сказав одной из сторон фактически следующее: «или подписывайте, или мы начинаем бомбить». Альянс пошел на беспрецедентный шаг — напал на страну, которая не совершала акт агрессии по отношению к какой-либо стране, тем более члену НАТО, т.е. de facto вступил в союз с «освободительной армией», состоящей из марксистов, террористов и наркодельцов. НАТО бомбила мосты, туннели, теле- и радиостанции. Электростанции были разрушены, Белград и другие города погрузились во тьму, жизнь в них была парализована. И все это во имя гуманитарных целей. Воздушные удары привели к коллапсу экономики Сербии. Чтобы оправдать свое вмешательство в конфликт, НАТО пришлось изображать нарушения прав человека в Сербии (ради пресечения которых она и начала военные действия) более тяжкими, чем они были на самом деле. Ситуация в регионе была искажена столь основательно, что НАТО оказалась перед перспективой отправлять солдат в бой только ради того, чтобы люди вернулись в дома, брошенные ими из-за атаки самой же НАТО. Если до этого не дошло, то только потому, что Москва неожиданно положила конец войне, лишив Белград своей поддержки. Каковы же последствия этой операции? После войны в Косово прошли этнические чистки сербов. С Запада не последовало ни одного протеста. Как известно, НАТО вмешалась в сербский внутренний конфликт как раз для того, чтобы предотвратить геноцид косоваров. Но западные судебные эксперты после окончания войны собрали весьма незначительные свидетельства геноцида. Косовары разрушили сотни православных церквей. Их неистовое надругательство над культурой было ничуть не меньшим, чем разрушение талибами статуи Будды. Но в случае с «Талибаном» поднялся международный шум, в случае с косоварами не было произнесено ни слова официального протеста. Теперь Косово — оплот наркоторговли, отмывания денег и мафиозной криминальной деятельности, которая дает себя знать во всей Европе. Соседняя Босния, протекторат НАТО, регулярно оказывала поддержку «Аль-Каиде» и другим террористическим организациям, снабжая их паспортами. Улицы Сараево ликовали, когда был разрушен Всемирный торговый центр. Войска США и НАТО молча смотрели на это. Д-р Бжезинский опасается, что членство России в НАТО противоречит ценностям и интересам альянса. Но есть ли что-нибудь более противоречащее западным ценностям и интересам, чем злосчастная югославская кампания? Соответствует ли «европейским стандартам» натовское спонсирование двух новых исламских государств в Европе (причем оба имеют серьезные связи с террористами)? Чтобы узнать ответ, достаточно бросить взгляд на руины Всемирного торгового центра. Возражения, выдвигаемые Киссинджером и Бжезинским против членства России в НАТО, основаны на ошибочных допущениях. Киссинджер слишком узко трактует миссию НАТО и способность альянса претерпевать изменения. Вильсонианское апеллирование Бжезинского к этическим стандартам, конечно, весьма благородно, но если бы те, кто сегодня отвечает за проведение операций НАТО, руководствовались этими соображениями, Запад рисковал бы упустить историческую возможность установить продолжительный мир. Отсутствие России на Западе более вредоносно для европейской безопасности, чем ее присутствие. Если бы Россия активно участвовала в европейских делах, югославской кампании можно было бы избежать. И не возникла бы ненормальная ситуация, когда католическая и протестантская Европа воюет с православными, а выгоду из этого извлекает радикальный ислам. С другой стороны, Европе было бы выгодно более глубокое понимание Россией реалий Центральной и Южной Азии. В то же время тесные связи с Европой могли бы удержать Россию от ужасных методов ведения войны в Чечне. Запад, кстати, должен признать, что он несет свою долю ответственности за бедствия Чечни. Ведь чеченский невроз России формировался в условиях полного безразличия Запада к преследованиям русских со стороны чеченских властей (первоначальный casus belli). Радикальные исламские силы стремились превратить Чечню в свой плацдарм на фоне американской политики благожелательного нейтралитета по отношению к «Талибану» и поддержки притязаний исламских государств на разработку обширных нефтяных и газовых ресурсов Каспийского моря (при вытеснении оттуда России). Все это совпало с натовскими бомбардировками православной Сербии и продвижением альянса к границам России, несмотря на ее энергичные протесты. Не приходится удивляться тому, что многие россияне, в том числе «внешнеполитическая элита», о которой говорит Бжезинский, усматривают в политике Запада его желание изолировать Россию. Вполне естественно, что у них возникают подозрения: уж не рассматривают ли западные лидеры Россию как ухудшенный вариант Югославии, как подходящего кандидата на расчленение? И если некоторые политические и военные круги России остаются враждебно настроенными по отношению к Западу, то причина этого не «ностальгия по империи», а впечатление, которое у них складывается, надо признать, не без оснований, что движущей силой западной политики является закоренелая русофобия. Евроатлантический альянс должен развеять эти страхи, проводя более открытую политику в отношении России. Россия много делала для того, чтобы приспособиться к Западу, задолго до того, как Путин принял решение об активном участии России в американской антитеррористической кампании. При Горбачеве Россия поддержала в Совете Безопасности войну в Заливе, при Ельцине спасла терпящую крах сербскую кампанию НАТО, в критический момент лишив Милошевича поддержки, согласилась (пусть и неохотно) с первым этапом расширения НАТО. Она подарила независимость Украине, Казахстану и другим бывшим советским республикам, не потребовав ничего взамен. Все это примеры значительных уступок России Западу. И не следует забывать, что многие из них российское общественное мнение не без оснований истолковало как предательство Россией своих собственных национальных интересов. Возможно, Россия из-за своей слабости была вынуждена пойти на эти уступки, ничего другого ей не оставалось, и все же ее отказ требовать каких-либо компенсаций значительно облегчил Западу достижение его целей. Пришло время Западу ответить взаимностью. Хорошим началом было бы прекращение блокирования российского участия в разработке нефтяных и газовых ресурсов Каспийского моря. Россия является вторым (после Саудовской Аравии) крупнейшим мировым экспортером нефти и крупнейшим поставщиком природного газа в Европу. Россия более стабильный и надежный партнер, чем арабские производители, много раз использовавшие свои нефтяные богатства в целях прямо противоположных западным интересам. 11 сентября выявило линию нового геостратегического разлома (не Восток— Запад, а Север — Юг), который будет определять международную политику в следующем столетии. Тезис Самьюэла Хантингтона, что мировая политика определяется столкновением цивилизаций, подтверждается. И не так уж важно то обстоятельство, что лишь незначительное число мусульман участвует в террористической деятельности. За значительным числом потрясений в современном мире стоит ислам: исламское восстание на Филиппинах, преследование Индонезией католиков Восточного Тимора, попытки Пакистана свергнуть власть Индии в Кашмире, националистические волнения в исламской провинции Китая Синьцзян, попытки Чечни отделиться от России, используя силовое давление, аналогичные усилия Абхазии по отношению к Грузии, все еще тлеющий армяно-азербайджанский конфликт из-за Нагорного Карабаха, противостояние Турции и Греции из-за Кипра, продолжающиеся в Косово попытки очистить край от сербов, боснийская практика выдавать паспорта боевикам «Аль-Каиды» и другим исламским экстремистам, финансирование терроризма правящими кругами Саудовской Аравии, палестинская интифада против Израиля, подавление в Судане христианского меньшинства, недавние угрозы Марокко в адрес Испании по поводу испанского присутствия в Мелилье и Сеуте. Вне зависимости от того, насколько справедлив исламский протест, ислам вовлечен в широкомасштабную систему конфликтов на нескольких континентах. Дело не только в терроризме и региональных конфликтах как таковых. Возросшая исламская иммиграция на Западе сама по себе порождает проблемы. После атак на Нью-Йорк мы узнали, что террористы, оказывается, весьма умело использовали либеральные иммиграционные законы Запада в своих гнусных целях, растворяясь в местных исламских эмигрантских общинах. Кроме того, пусть эти общины состоят большей частью из порядочных, законопослушных граждан, тем не менее, они служат прибежищем движений, организаций и отдельных лиц, стремящихся к исламизации Запада, что несравненно более разрушительно для западных ценностей, как христианских, так и просвещенческих, чем любой акт террористического насилия, каким бы впечатляющим он ни был.
Страны Запада и их союзники не могут свести отношения с исламским миром к серии военных экспедиций против не нравящихся им лидеров и групп, разбавляя это соблюдением Рамадана в Белом доме. Им необходимо найти новые, конструктивные способы ведения дел с исламскими странами на своих условиях. При этом союзники, включая Россию, должны дифференцированно подходить к различным мусульманским режимам и народам, чутко улавливая их этнокультурное своеобразие (например, многие особенности Индонезии имеют доисламские корни). Такой взвешенный подход должен соединяться с умелым использованием широкого набора дипломатических, военных и гуманитарных средств. Создание нового союза Европы с Россией и Америкой не терпит отлагательств. И стратегические его выгоды слишком очевидны, чтобы останавливаться на них подробнее. Перспектива культурного, духовного возрождения Европы является мощным моральным стимулом стремления к панъевропейской солидарности. У Европы должно быть нечто большее за душой, чем золотой телец материального процветания, алхимия высоких технологий и троянский конь иммиграции. Она должна восстановить свое моральное единство, мощь своей культуры и демографический потенциал. Ей нужно вернуться к корням своей культуры, которые простираются намного дальше эпохи Просвещения — они тянутся в Палестину. Любовь к Богу, духовное благородство, великодушие и самопожертвование должны считаться европейскими ценностями в той же степени, что и демократия и права человека. Если этого не произойдет, лишенная своих корней Европа (включая Россию и Соединенные Штаты) засохнет и умрет. Европа должна преодолеть трагическую разобщенность двух своих частей — латинской и византийской. Европа — организм с двумя легкими — Грецией и Римом. Возрождение европейской цивилизации невозможно без России и других европейских наций, корни которых восходят к Византии и православию. Джордж Буш, Владимир Путин и лидеры Европейского союза должны приложить все усилия, чтобы окончательно устранить последствия гражданской войны, вспыхнувшей в Европе в 1914 году. Для этого следует реформировать НАТО. Ее цель, которую Генри Киссинджер формулирует как «защита Европы от российского вторжения», уже устарела. Так же, как де Голль и Аденауэр объединили Западную Европу, положив конец длительному франко-германскому раздору, их преемники должны создать новое, панъевропейское единство. Потомки будут их судить по тому, какого успеха они достигнут в этом деле. Достигнув его, Европа сможет сосредоточить свое внимание на реальных угрозах миру и процветанию, которые отныне будут исходить не изнутри, а только извне.
* Перевод с английского Андрея Субочева. [1] Brzezinski Zbigniew. NATO Should Remain Wary of Russia // Wall Street Journal Europe. 2001. 29 November. |
