Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 2, 2002
Краткая история европейского университета
Начиная разговор о датской образовательной системе, как и о системе образования любой западноевропейской страны, прежде всего следует обратиться к истории университетов. А обращение к истории европейских университетов, образовательная структура которых стала впоследствии моделью для всего остального мира, неизбежно приводит нас к эпохе Средневековья.
Конечно, существует общепризнанная, хотя и не бесспорная, дата возникновения первого европейского университета, Болонского, — XI век, венец Средневековья. Однако, обсуждая понятие «университет», следует вспомнить еще о христианском мыслителе Боэции, жившем на рубеже V–VI веков. Его часто называют «последним римлянином», хотя специфика его философствования позволяет отнести его с таким же основанием к числу первых мыслителей западного Средневековья. Перу Боэция принадлежит разделение научного знания на «тривиум» (грамматика, риторика, диалектика) и «квадривиум» (геометрия, арифметика, астрономия и музыка), которое вплоть до наших дней (покуда главные бастионы академического образования не поддались постмодернистской перестройке) лежит в основе разделения структуры университетского образования на гуманитарное и естественно-научное. В средневековом университете было как правило четыре факультета: младший (подготовительный, он же философский) и старшие — медицинский, юридический и теологический.
Нередко встречающееся мифологизированное представление о европейском высшем образовании как о наследии античности («диспуты», «Ликей», «семь дисциплин античного знания» и т. п.), равно как и довольно расхожее представление об университетах как прекрасном детище эпохи Просвещения, противоположной «мрачной дикости» Средневековья, не выдерживает сопоставления с историческими фактами. Конечно, образование существовало и в античности, как существовали системы накопления и передачи знания, например, в арабском мире, где расцвет науки приходится как раз на эпоху раннего Средневековья — период ее упадка в Европе. С алгеброй, астрономией, медициной и некоторыми античными философами средневековая Европа, как известно, познакомилась благодаря ученым, жившим и работавшим в арабском мире.
Однако ни греки, ни арабы не создали образовательной структуры, воспроизводящей специалистов в различных областях, которая стала бы универсальной моделью для системы образования наших дней. Просвещенцы же, развивая тенденции Нового времени, зачастую лишь использовали готовые университетские структуры для соответствующей переориентации классического образования в направлении более устраивавшего их общественного компромисса.
Средневековый университет гораздо ближе к современному университету, чем к античному «ликею». (Любопытно, что многие относительно молодые «просвещенческие» университеты Америки еще больше напоминают о Средневековье — своим почти религиозным ригоризмом, специфическими «клановыми» нравами и жесткой дисциплиной.)
С другой стороны, сходство также не следует преувеличивать. В средние века термин «universitas» означал не универсальность обучения, а любой организованный союз, всякую корпорацию. Только к XIV веку утверждается общее название «universitas scolarium et magistrorum» («корпорация студентов и преподавателей»).
Рассмотрим модель западного университета на примере Копенгагенского университета — гордости королевства Дании.
Копенгагенский университет: от теории к практике
Копенгагенский университет был основан в 1479 году по повелению короля Христиана I как богословское учебное заведение. Первоначально Копенгагенский университет планировалось создать по образцу Болонского, но преподавателей пригласили из Кельнского университета, соответственно, и структура этого учебного заведения была заимствована в Германии. В отличие от большинства университетов, в Копенгагенском с самого его основания было предусмотрено равенство всех четырех факультетов. Разделение на следующие пять факультетов: теологический, государства и права, философский, медицинский и естественно-научный (включая математику) сохранялось вплоть до 1970-х годов. И лишь затем перешли к более соответствующему практическим задачам разделению на институты (подчиненные факультетам и расположенные в разных частях Копенгагена).
Главная тенденция, которую можно выделить, изучая историю Копенгагенского университета, — это постоянное поступательное движение от теории к практике, причем всегда в национальных интересах Дании и датского народа. (Датчане шутят, что слово «национальный» вообще в Дании второе по частоте употребления — после слова «датский».) Мне кажется, что именно эта ориентация образования на процветание нации и стала одной из основ благосостоянии Дании и других скандинавских стран.
Но практический характер университетское образование в Дании приняло далеко не сразу. Выпускник университета был «книжным человеком» (homo literatus), часто не способным решать какие-либо практические задачи. Так, вплоть доXVII века выпускники медицинского факультета не занимались лечением — это было дело исключительно цирюльников, костоправов, знахарей, повивальных бабок. Большая масса средневековых студентов довольствовалась лишь философским факультетом (facultas artium) и получением степени baccalaurius artium.
Однако со временем положение начинает меняться. К началу XVII века Копенгагенский университет становится достаточно известным и уважаемым учебным заведением. В связи с постепенным падением престижа теологического факультета и неясностью перспектив экономически выгодного трудоустройства количество студентов и преподавателей из аристократической среды резко уменьшается. Этому во многом способствовала Реформация, усилившая кризис образования, в том числе и в университетах. Характерна сентенция каноника К. Педерсена: «Зачем отдавать детей в университет? Теперь они все равно не станут прелатами или канониками. Лучше уж покупать им поместья, учить торговле или любому делу, которое сможет их прокормить». В отличие от остальных стран Европы Нового времени, где растет удельный вес естествознания, в датских университетах в XVII веке наряду с естественными науками повышается роль таких дисциплин, как право, история, иностранные языки, особенно французский. На философском факультете вводят этику, историю, географию.
Сегодня Копенгагенский университет — это 35000 студентов и более 7000преподавателей и сотрудников, это более 100 различных структур (институтов, отделений, лабораторий, центров, музеев и т. п.). Копенгагенскому университету есть чем гордиться. Например, один из крупнейших физиков ХХ века, лауреат Нобелевской премии Нильс Бор — выпускник этого университета.
Судьба Нильса Бора достаточно показательна: как и многие датские ученые мирового масштаба, он в конце концов стал работать за границей. В послевоенные годы датчане заметили, что «утечка мозгов», особенно за океан, целых научных школ, причем обычно самых перспективных, — это процесс, которому Дания противостоять не в состоянии. В масштабе такой маленькой страны, как Дания («Мы не имеем возможности отбирать талантливых математиков по школам всей Сибири!» — с завистью говорят датчане русским), это является значительно более серьезной проблемой, чем кажется на первый взгляд. Конечно, талантливых физиков датчане не перестали готовить. Однако Институт теоретической физики, созданный Нильсом Бором в 20-х годах, к началу XXI века стал скорее исследовательским, чем учебным центром, причем многие работающие там специалисты — это физики, уехавшие из России. И сейчас датское государство делает все возможное для того, чтобы цели высшего образования совпадали с интересами Дании и датского народа.
В Дании в университет принимают без экзаменов — всего лишь на основе результатов выпускных экзаменов в школе, т.е. в гимназии, где все оценки ставятся по 13-балльной системе. Однако при поступлении на наиболее престижные факультеты университета большое значение имеют личные связи. Обучение в университете практически бесплатное.
Подрабатывать студенту разрешается только пару часов в день, и государство старается следить за соблюдением этого правила. Выплачивается ежемесячная стипендия в размере суммы, на которую можно снимать комнату и оплачивать проезд по городу до университета или хорошо питаться в течение месяца. Студент сам решает, как потратить эту сумму — например, приобрести книги или съездить на недельку на Канарские острова. Датчане могут взять взаймы у государства деньги (под проценты) для жизни на период обучения. Такую сумму обычно понемногу возвращают в течение лет десяти после окончания университета. Если выпускник по состоянию здоровья или по другим серьезным причинам потерял возможность работать или найти работу после окончания университета, то эта сумма в конце концов может быть с него списана. Но если человек все же найдет работу, государство напомнит про должок.
Самый престижный факультет Копенгагенского университета — журналистики. Еще, пожалуй, юридический. Образование на этих факультетах дается очень качественное, на мировом уровне. Датчане считают, что хороший журналист, работающий, скажем, в Америке, должен американцами восприниматься как вылитый американец. Он должен легко устанавливать личные контакты и уметь входить в самые закрытые круги, чтобы показать Америку изнутри. Он должен уметь показать Данию самим же датчанам глазами американцев. Показывать Данию американцам — тоже его задача. Иначе он ничего не стоит как журналист. Журналистов в Дании готовят так основательно еще и потому, что в этой области утечка мозгов стране не грозит: кому в Америке нужен датской журналист? Та же ситуация с юристами: датское право существенно отличается от английского или американского (о специалистах по международному праву речь, конечно, не идет).
А вот качество медицинского образования в Дании, увы, не слишком высокое и признаков улучшения нет (при этом немало врачей уезжает из Дании в страны, где они требуются больше, например в Англию). Интересно, что в Дании, в отличие от России, не готовят хороших специалистов в области компьютеров (американцы внимательно следят за такими специалистами в Европе и приглашают их в Америку). Тем не менее хорошие компьютерщики в Дании есть, хотя их и немного. Они не делают роскошные серверы и веб-сайты, не пишут интересные программы для общего пользования. Почти все они работают на государство и получают от последнего весьма и весьма приличные деньги.
Психологический факультет Копенгагенского университета в Дании более популярен, чем малопопулярный философский: психологу проще заработать, и государство поддерживает эту тенденцию. В Дании государство стремится всеми возможными способами поддерживать (конечно, косвенным образом) те тенденции в высшем образовании, которые оно признало выгодными для процветания нации. Те же, которые в не столь отдаленной перспективе помочь процветанию нации не могут, оно мягко игнорирует. Население (включая преподавательский состав и студентов) к позиции государства относится с пониманием.
По программным заявлениям Копенгагенского университета (их можно прочесть на его сайте) легко увидеть, что для него приоритетной является подготовка не «научной интеллигенции», а «высокообразованных целеустремленных работников на благо своего народа». В этом есть что-то хорошо нам знакомое, не так ли?
Таким образом, датская университетская образовательная система старается ориентироваться прежде всего на внутренний рынок страны, а также на наиболее экономически (в долгосрочном плане!) перспективные специальности. Сейчас это в Дании фармакология и компьютеры, и, конечно, неизменно торговля, управление и право. Человек, обладающий пусть даже очень значительными, но непригодными для практики познаниями («интеллигент») не вызывает в обществе большого уважения. Этот образовательный принцип «теории для практики» является залогом хороших, экономически взаимовыгодных отношений между Копенгагенским университетом и датским государством.
Структурные подразделения Копенгагенского университета. Философский факультет
Характерная черта Копенгагенского университета, указывающая на его традиционализм: все существующие и возникающие научные направления, представленные в учебной системе университета, продолжают укладываться в рамки шести классических факультетов, которые (главным образом за счет гибкого администрирования) никогда не бывают для них тесны.
Например, естественно-научный факультет включает следующие специальности, или «институты»: биология, биохимия (отдельно), информатика, физика, география и геоинформатика, геология и геофизика, спорт (!), химия и природопользование (заметьте это сочетание), математические специальности, педагогика и инженерное дело. Факультет обществоведения разделяется на экономику, государствоведение (здесь готовят государственных чиновников, т.е. это «институт управления»), антропологию и социологию. Гуманитарный факультет имеет массу направлений, часто довольно узких как по изучаемой тематике, так и по количеству студентов: датский, английский, немецкий и другие языки, психология, театроведение, этнология, египтология (сколько египтологов нужно в Дании получать каждый год, примерно столько египтологов и выпускают) и многие другие дисциплины, включая и философию. Юридический факультет выпускает юристов различных направлений, медицинский — врачей; а шестой, теологический факультет университета, само собой, занимается богословием и подготовкой священников. (Церковь в Дании является частью государства — если не сказать государственной власти, — и даже ежемесячный налог на церковь обязателен для всех жителей Дании, включая безработных!)
Чтобы лучше понять, чем отличается российская и датская университетские системы, можно рассмотреть подробнее, как осуществляется обучение на одном из факультетов Копенгагенского университета. Например, на философском. Думается, что именно в таких областях, как философия, различия между двумя системами обучения особенно заметны. Практически невозможно представить, чтобы экономическое или философское образование, полученное в России (как в советской, так и постсоветской), хотя бы даже и в МГУ, были признаны в Дании.
Посмотрим, как обучают философии в Копенгагенском университете. Образование философа в Дании получают на гуманитарном факультете университета, на отделении, которое называется «Институт философии, педагогики и риторики».
Весь процесс делится на основноеобучение (два первых года плюс еще один год специализации, итого три года), пройдя которое и выдержав все экзамены (в основном письменные), студент становится бакалавром, и высшее образование (еще два или два с половиной года — для тех, кто хочет стать преподавателем философии в гимназиях; обучение сводится в основном к различным спецкурсам и экзаменам по ним, а также к написанию научных работ). После этих пяти — пяти с половиной лет человек, сдав экзамены, выходит из университета кандидатом философии, что формально соответствует классическому высшему образованию в России. В течение всех пяти лет преподавание ведется в трех направлениях: теоретическая философия, практическая (в том числе этика) и история философии. Курсы по теоретической и практической философии (это разделение выглядит в Копенгагенском университете принципиальным) показывают студенту всех авторов — от досократиков до постмодернистов — одновременно с двух сторон: как бы отделяя личность от идей, а идеи — от их практического использования. Трудно сказать, до какой степени эта система является специфически датской. Похоже все-таки, что она пришла из-за океана. Практически все обучение на факультете (помимо изучения первоисточников) ведется по англоязычным англо-американским учебникам или по напрямую переписанным с них датским. Это, конечно, не достоинство, а скорее недостаток или вынужденная необходимость для этой маленькой проамерикански настроенной страны. Но направление преподавания в Дании тем не менее свое, специфически датское: это видно прежде всего по количеству часов и подбору дисциплин. Главный упор в изучении философии здесь делается на этику, причем упор принципиальный, создающий у студента ощущение, что этика является главным содержанием философии и едва ли не целью мирового философского процесса.
Секреты датской образовательной системы
Помимо Копенгагенского университета в Дании существует два научно-учебных гиганта, олицетворяющих практичность датского образования и его жесткую ориентацию на интересы и процветание собственного народа: Институт сельского хозяйства (Landbohojskole) и Институт торговли (Handelshojskole).
Оба этих вуза готовят специалистов мирового уровня и ценятся во всем западном мире. Быть выпускником этих институтов — все равно что быть адвокатом после Гарварда, экономистом после London School of Economics, программистом после ВМК МГУ или компьютерного факультета МИФИ. Правда, многие выпускники ВМК МГУ работают (или пытаются работать) на США, а выпускники датского Института торговли работают в Копенгагене или где угодно еще — в Таиланде, Шанхае, Дюссельдорфе, Калифорнии, — но всегда «на Копенгаген». Эта разница свидетельствует о большой мудрости датского государства и его инструмента — министерства образования. Нет ли здесь какой-либо связи со средневековым понятием «корпоративной верности»? Или это просто common sense— обыкновенный здравый смысл?
Датский фермер — выпускник Института сельского хозяйства — это человек, благодаря которому Дания экспортирует сельскохозяйственной продукции в восемь раз больше, чем потребляется внутри страны.
За неимением других ресурсов датчане живут за счет торговли. Торговли и транспортных перевозок. Огромное количество датских кораблей пересекает просторы Атлантики, терпеливо зарабатывая деньги для хорошей жизни своего маленького народа. В отличие от шведов, датчане не производят «эрикссоны» и «вольво», не продают лес: датчане торгуют.
Выпускников Института торговли можно встретить в любой точке земного шара. На совещаниях представителей одной какой-нибудь отрасли торговли (т.е.фактически конкурентов) датчане, такие симпатичные и англоязычные, как-то больше всех других сходят за своего, принимаются в компанию и берутся в долю. Изучение психологии, коммуникации, иностранных языков занимает огромное место в датском торговом образовании. Между прочим, в Институте торговли русский язык — третий после английского и немецкого. Где в Копенгагене можно купить самые лучшие датско-русские и русско-датские словари и учебники? В книжном магазине при Институте торговли!
Надо также заметить, что в Дании налоги с торговли и особенно с продаж составляют до 60%. Это означает, что датский бизнесмен из каждых заработанных десяти миллионов крон (около 1,2 млн. долларов) около шести миллионов отдает государству. Если зарабатывает меньше, то и отдает меньше, в процентном отношении. Человек, зарабатывающий десять тысяч, отдает только три. В вузах Дании огромное значение имеет воспитание патриотизма и любви к родной фирме— корпорации — стране (вариант: философу — философской школе — стране), и прививается оно личным примером преподавателей, систематически и исподволь. Можно сказать, что датская образовательная система никогда не недооценивала человеческое, «человеческий фактор». Датчане так и говорят «menneskelige» — «человеческое»… Это маленькие, но дорогие секреты датской образовательной системы, которые вряд ли раскроет человек, не владеющий свободно датским языком, не учившийся и не живший долго в Дании.
Другие образовательные структуры и практики
Я здесь намеренно не уделяю большого внимания другим, внеуниверситетским системам обучения в Дании: системе народных школ, придуманной в прошлом веке епископом Николаем Грундтвигом, радикальным богословом, который увязывал идеи лютеранства с датским национализмом, а также системе различных курсов, школ, учебных центров и т. п. Иногда на таких курсах появляются талантливые преподаватели, возникают даже маленькие научные школы, но в целом это образование уступает высшему и университетскому. Например, немало российских бизнесменов проходит обучение в одном учебном заведении со звонким английским названием, не зная, что это лишь торговый техникум, где секретов большого бизнеса не раскрывают.
В настоящее время учебная система, разработанная Грундтвигом, не слишком актуальна — в первую очередь потому, что ее новшества давно стали всеобщим правилом. Но эта система на самом деле была революционной для XIX века, когда в школах Англии «плохих» учеников учителя избивали палкой (я знаком с англичанином, окончившим частную школу в Лондоне: его били палкой по пальцам в начальных классах школы еще в 1960-х годах), а какая атмосфера была в гимназиях России, мы знаем из русской классической литературы.
Среди нововведений Грундтвига главными были два: диалог — основной метод обучения и школьное самоуправление. По Грундтвигу, школа должна воспитывать сознание гражданской ответственности, способность справляться с реальными жизненными ситуациями. У учителя появилась возможность проходить учебный материал быстрее или медленнее, в зависимости от того, как он усваивается. Наконец, предполагалось, что обучение — это процесс, который продолжается всю жизнь, с детства до старости.
Система Грундтвига, первоначально рассчитанная в основном на сельские школы, была использована во многих странах мира. Шведы, опираясь на идеи Грундтвига, пытаются сейчас создать систему таких школ для стран Прибалтики.
* * *
Есть довольно много областей знания, по которым в России готовят значительно более квалифицированных специалистов, чем в Дании и большинстве стран Запада. Датчане, глядя на российских профессионалов высочайшего уровня, удивляются непрактичности российской системы высшего образования. Русский физик для датчанина — как для русского индийский йог. Чем беднее живет народ в Индии, тем изощреннее становятся йоги. Датчане находят это нездоровым. «Престиж ничто, практическая выгода и благосостояние всё», — считают люди, руководящие системой высшего образования Датского королевства. «Ум» в Дании — это прежде всего практический, конкретно мыслящий «ум», доказывающий окупаемость проделанного труда практическими, материальными результатами.
Конечно, не все, что годится для образовательной системы маленькой, к тому же в геополитическом отношении чрезвычайно удобно расположенной страны, не имеющей в мире врагов, может подойти для великого, хотя бы по размерам, государства.
Государство, в котором существует устойчивая традиция подавления, «расформирования» его фундаментальной науки извне, а также — на случай возможного сопротивления культурной элиты — противоположная ей тенденция поощрения высочайших достижений науки почти что в ущерб физическим, объективным жизненным интересам нации, — такое государство вынуждено все время балансировать на лезвии бритвы. Балансировать между необходимостью сохранить лучшее, что есть, необходимостью развить то, без чего невозможен дальнейший прогресс, необходимостью интенсивно созидать то, что было подавлено за годы Советской власти (особенно это касается образования в области экономики, сельского хозяйства и торговли). Наконец, найти для всего этого финансовые средства. Но главное, непрерывно балансируя, научиться действовать всегда в практических интересах благополучия народа. Более того, это напряженное балансирование должно стать привычным, отработанным состоянием для образовательной системы такого государства, каким является современная Россия.
