Опубликовано в журнале Отечественные записки, номер 1, 2001
|
В современной России существует значительный разрыв между декларативными положениями законодательства о религиозных организациях и сложившейся практикой церковно-государственных отношений. Такой разрыв оставляет возможность для возникновения юридических коллизий и противоречий. В этой статье мы рассмотрим как законодательные принципы «религиозной политики» государства, так и сложившуюся практику реализации этой политики. Правовую основу взаимоотношений государства и Церкви в современной России составляют два закона, принятых в принципиально разных исторических условиях. Это Закон СССР «О свободе совести и религиозных организациях» 1990 года (далее — «Союзный закон») и Федеральный закон «О свободе совести и религиозных объединениях» 1997 года (далее — «Федеральный закон»). Разумеется, на практике гораздо чаще используется последний закон, но нельзя забывать, что согласно п. 2 второго раздела Конституции России, союзные законы в тех их частях, которые не противоречат российскому законодательству, продолжают действовать. Поскольку союзный Закон 1990 года никто не отменял (в частности, о его отмене ничего не говорится в Федеральном законе 1997 года), он продолжает действовать, и государственные органы и религиозные организации в случае возникновения споров и судебных разбирательств между ними могут вполне правомерно ссылаться на его отдельные положения. Оба основополагающих закона базируются на соответствующих Конституциях: союзный на Конституции СССР, а федеральный на Конституции Российской Федерации. Эти Конституции имеют принципиальные отличия в определении отношения государства к религии как таковой. В Конституции СССР, в общем, декларировалась свобода совести, но никаких конкретных определений характера отношений между государством и Церковью не было. Конституция России закладывает основу этих отношений в статье 14, определяющей Российскую Федерацию как светское государство, отделенное от Церкви. Несмотря на столь разительное отличие, общий характер нормативных актов, которые создавались в рамках двух Конституций и касались религиозных объединений и священнослужителей, очень схож. Союзный и Федеральный законы не совпадают по составу содержащихся в этих законах норм. В частности, Союзный закон более подробно регламентирует трудовые правоотношения в религиозных организациях. Трудовые споры нередко возникают между гражданами и религиозными организациями, а значит «обиженные» граждане вполне могут апеллировать к защите более «социально ориентированного» Союзного закона. Не совпадают и нормы Союзного и Федерального законов, определяющие международные связи и контакты религиозных организаций, священнослужителей и верующих (как ни странно, Союзный закон предоставляет в этой области больше свободы религиозным организациям, чем Федеральный, который писался в условиях «засилья заезжих миссионеров»). Это также может быть источником различных юридических недоразумений. Пожалуй, основной сферой правового регулирования в области государственно-церковных отношений является сфера имущественных отношений, которой посвящена большая часть нормативных актов РФ, касающихся религиозных организаций. Причем порядок и способы передачи имущества религиозным организациям зачастую определяются несколькими противоречащими друг другу актами, каждый из которых не утратил своей силы. Эта коллизия — источник той правовой неразберихи, которая открывает местным чиновникам весьма широкое «поле для маневра» при решении того или иного конкретного имущественного вопроса. Как известно, в СССР безусловно преобладала государственная форма собственности. Переход имущества от одного Министерства или предприятия к другому никак не изменял форму собственности (она оставалась государственной), поэтому грань между субъектом и объектом имущественных отношений нередко стиралась. Ярким примером этого служит Положение о порядке передачи предприятий, объединений, учреждений, зданий и сооружений, утвержденное постановлением Совета Министров СССР от 16 октября 1979 года (далее — «Положение»). Это Положение формально не утратило своей силы и сейчас в части, не противоречащей действующему законодательству. Сегодня, когда Конституция Российской Федерации 1993 года и Гражданский кодекс Российской Федерации (далее — ГК) ввели в правовой оборот более современные понятия о различных формах собственности, некоторые архаичные нормы Положения стали источником трудноразрешимых коллизий. Ситуация осложняется весьма низким юридическим качеством нормативных актов, передающих в собственность или в пользование религиозных организаций большое количество высокоценного имущества, в том числе зданий и сооружений, являющихся памятниками российской и мировой культуры. Например, постановления Правительства Российской Федерации, предусматривающие передачу религиозным организациям федерального имущества в безвозмездное пользование, не содержат ссылок на ГК (глава 36). С юридической точки зрения, подобная несогласованность ставит под вопрос право пользования Церковью переданными ей объектами недвижимости. Не гармонизированы с ГК и нормативные акты, согласно которым объекты, являвшиеся федеральной собственностью, были переданы в собственность религиозных организаций. Поскольку такая передача осуществлялась безвозмездно, она не регулируется Федеральным законом «О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества в Российской Федерации»: этот закон определяет приватизацию как исключительно возмездную передачу имущества, находящегося в государственной (муниципальной) собственности, иному собственнику. Здесь, как мы видим, сталкиваются нормы ГК (главы 13, 32 и др.) и упомянутого выше Положения. Подобный юридический уровень оформления нормативных актов представляет собой своеобразную «мину замедленного действия», которая в определенный момент может взорвать имущественные отношения Российской Федерации с религиозными организациями. Хотя, как уже упоминалось, в российской Конституции однозначно утверждается светский характер государства, а свобода совести определяется как одно из неотъемлемых прав человека, практика публичного взаимодействия государства с религиозными организациями не согласуется с этими принципами. Например, руководитель любого уровня, начиная с Президента, в соответствии с утвержденным Конституцией принципом свободы совести, вправе исповедовать свою веру и совершать связанные с ней религиозные обряды, но одновременно он и не может этого делать в рамках системы публичных государственных мероприятий. Последний принцип неоднократно нарушался: например, в 1996 году, во время инаугурации Президента Бориса Ельцина, сразу же после присяги на Конституции, его благословил глава одной из многих равноправных религиозных организаций России — Патриарх Алексий II. Союзный Закон не прописывал систему административного взаимодействия государства с религиозными организациями, однако Постановление Верховного Совета СССР от 1 октября 1990 г. № 1690-1 «О введении в действие Закона СССР └О свободе совести и религиозных организациях“» предусмотрело создание государственного органа СССР по делам религии. При этом, парадоксальным образом, в постановлении указывалось, что создаваемый государственный орган должен быть наделен функциями и полномочиями, определенными Союзным законом, в котором о таких функциях и полномочиях ничего не говорилось (фактически, постановление подтверждало полномочия существовавшего со сталинских времен Совета по делам религий). В Российской Федерации отсутствует «государственный орган», ответственный за взаимодействие государства с религиозными объединениями, однако в целях осуществления взаимодействия религиозных объединений с Президентом Российской Федерации и повышения «духовной культуры общества» распоряжением Президента от 24 апреля 1995 года № 192-рп создан «Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Российской Федерации». Создание такого органа не в качестве общественной организации, а как административной структуры, а также его состав (куда входят руководящие сотрудники нескольких «избранных» конфессий), утвержденный соответствующими распоряжениями Президента Российской Федерации, весьма сложно вписать в понятие «светского государства». Дух такого распоряжения больше подходит стране, в которой есть государственные религии. В последнее время все активнее обсуждается идея создания специального органа исполнительной власти, который занимался бы взаимодействием с религиозными организациями. Необходимость его создания обычно объясняется «разбалансированностью» взаимоотношений разных органов власти в центре и на местах с конфессиями, что приводит иногда к нарушению федерального законодательства. Наиболее ревностные сторонники создания такого органа даже вписывают его в парадигму «укрепления вертикали власти». Однако, согласно российским законам, контроль над исполнением законодательства осуществляет прокуратура, полномочий которой вполне достаточно для того, чтобы бороться с нарушениями законодательства, в том числе, в сфере государственно-церковных отношений. Сегодня характер нормативных актов, регулирующих отношения российского государства и религиозных организаций, не вполне согласуется с провозглашенным в Конституции РФ светским характером государства, а также с положениями Гражданского кодекса. Практика тесного взаимодействия государства с «традиционными» религиозными организациями и, в основном, с Русской православной церковью как доминирующей среди них, незаконное наделение религиозных организаций федеральным имуществом, включающим исторические памятники и образцы мирового искусства, также указывают на неразрешенную в России проблему дуализма между конституцией светского государства и существующей практикой церковно-государственных отношений. Принцип светскости российского государства будет окончательно перечеркнут, если в законодательство проникнет понятие «традиционной религиозной организации» и органы федеральной власти начнут делить российские конфессии по «сортам». |