Рассказ
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 9, 2018
Владислав Городецкий родился в 1993 году в
городе Щучинске на севере Казахстана. Окончил бакалавриат
Казахского агротехнического университета им. С. Сейфуллина по специальности
«архитектура». Публиковался в сборнике «Новые имена в литературе», журналах
«Октябрь» и «Дружба народов». Живет в Санкт-Петербурге.
Сегодня
я унес папу в сарай. Свинюшек мы больше не держим, и
там только цыплята и куры. Если бы там были свинюшки,
я бы не унес туда папу. Наши свинюшки
были чистыми, не в этом дело. Просто они могли спутать папу с едой. Я
унес папу в сарай, потому что от него уже очень сильно пахло, а нам с Захаром
нельзя, чтобы что-то так сильно пахло. Нам еще охотиться надо. Надо держать
носы в тонусе. А Захарка не понял, что я делаю, и
стал приставать ко мне. Выдвинул свою красную помадку и пристроился сзади. Я его поэтому ударил. Он ведь не понимает, что это папа и что
мне и так не до смеха. Я его ударил локтем в бочину,
и он взвизгнул. Мне самому сделалось больно от этого на сердце. Просто я очень
разозлился, что он не понимает, что мне и так не до смеха. Но он ведь пес, он
много чего не понимает, я знаю, и ему тяжело держать себя в руках, потому что
он просто не знает, что так нужно. Я извинился потом перед Захаром, хотя он
тоже виноват. Но он не обиделся.
Я
покормил курей и цыплят и принес из сарая два яйца, потому что все вчерашние
продал, а за ночь куры снесли только два яйца. Они что-то захирели. Несут мало.
Но я так и думал, что яиц будет немного, я так и хотел взять только парочку нам
с Захаркой на завтрак. Теперь можно не готовить два
раза. Мы с Захаркой будем
есть одинаковую еду. Папа этого не разрешал, и нам приходилось готовить две
еды. Пока я готовил и пока мы ели еду, я думал, что теперь делать со вторым
ружьем. Если его продать, будут хорошие деньги, но если его купит кто-то из
поселка, то будет охотиться в нашем лесу. А Захар никогда не научится стрелять
из ружья, потому что он собака и у него даже пальцев нету.
Он многому никогда не научится; он старше меня на два года, а я уже очень
сильно его обогнал во многом. Лучше меня он бегает, плавает, дерется и унюхивает все лучше, но в остальном я его обогнал. Но даже
в драке все равно я его могу победить, потому что я могу схватить рукой, могу пнуть, могу взять палку, могу связать его веревкой, могу
много чего. Но мы по-настоящему с ним не деремся, потому что мы друзья, так что
неизвестно до конца, кто сильнее. Но у меня очень хорошо работает голова. Я могу
приготовить нам еду, а Захар нет. Если бы не я, он бы жрал помои. На самом деле
для собаки он очень умный. Он хорошо понимает слова. Он даже знает, где лево,
где право, а папа говорил, что обычно собаки не знают такого. А если я читаю
ему рэп, он вообще не реагирует, как будто он тут ни при чем,
как будто есть кто-то еще в нашей компании, кому я читаю свой рэп. Это умора.
Вот
мы и поели, а я так и не придумал, что делать с ружьем. Ходить с двумя на охоту
я не буду. Я же не дурак, это неудобно. Лучше продать и купить пистолет.
Вообще, папино ружье дороже моего, но хуже. Оно просто красивое, и там есть
всякие штуки для красоты, но если продавать, то тем лучше, что дороже. Это
вообще не вопрос, чье продавать, мое или папино. В этом я умнее. Я вообще
умнее. Папа говорил: ты что такой умный? Я очень умный
для ребенка. Рано или поздно я научусь читать, поэтому я не буду избавляться от
папиных книг. Если это так же классно, как рэп и кино, я многое потеряю, если
избавлюсь от них. А можно продать ружье и купить пистолет и несколько кассет.
Вчера я купил эту штуку и два новых фильма, но пока не буду их смотреть, потому
что не заслужил. Мне нравятся мои кассеты, но я знаю наизусть все песни и
фильмы, а памяти еще много. Если я научусь читать, памяти станет меньше, потому
что в книгах очень много слов. Папа говорил, что мне еще рано читать и что,
если я втянусь, я буду плохо работать. Но мне кажется, что это неправильно,
потому что рэп очень помогает мне работать. А голова – чтобы думать, ноги – чтобы
ходить, никто-о не сможет меня остановить!
Пока
еще солнце не слишком поднялось, мы вышли по грибы. Хорошо, что ночью шел дождь,
но, поскольку сейчас погода хорошая, в лес могут прийти люди. Нам это не
страшно, потому что люди не знают наших мест. Да и вообще, не так важно собрать
сегодня много грибов. Если бы нам очень нужны были
грибы, мы бы вышли до рассвета. Идем больше в удовольствие. Ну и разузнать, что
у нас сегодня. Могут прикатиться грибники, потому что был дождь, но и люди
могут прийти. Грибники людей не трогают, и они плохо собирают грузди, все
больше маслята да сыроежки. Я вообще сыроежки не трогаю, плевал я на них. Ну это пока, я знаю. Будет голодный век, и коровники в ход
пойдут, но сейчас, слава богу, все хорошо и спокойно. Не всё, конечно,
спокойно. Месяц назад мы с Захаркой притащили одного
грибника домой – по просьбе папы. Он его собирался перепаять и сделать из него
водонагреватель. Мы любим горячую воду. Но у папы не получилось ничего сделать
с грибником, он его просто сломал и спрятал в погреб. А потом сказал, чтобы я
никому об этом не говорил, даже дяде Мутею. Нельзя
просто так взять грибника и присвоить его. Из-за этого были проблемы. Мы тоже
потом прятались в погребе. Но грибники людей не трогают, им нечем трогать, а
вот охотники – это плохо. И от них сильно пахнет, как от машин, а от грибников
совсем не пахнет. Зато грибников слышно за километр, а охотников нет. Папа
говорил, что из-за таких, как я, появились охотники.
Это он мой нюх имел в виду. Он и сам раньше много спрашивал про нюх, про то,
как я чувствую запахи. А я говорил, что запах – это тоже место. И всё. Не знал,
как объяснить по-другому. Вот это было очень интересно папе. Даже не место, а я
не знаю, как объяснить в словах, это глубина. Когда я был еще совсем маленьким,
я очень удивлялся, почему папа так подолгу смотрит в книгу –
про нее же все становится понятно за несколько секунд, но оказалось, что
в самой книге есть глубина, поэтому в нее нужно смотреть долго. Вот точно так
же и с запахами. Когда мы узнали, что появились охотники, папа перестал
расспрашивать меня о нюхе. Это из-за таких, как я,
появились охотники. Но сегодня их нет. По ходу я собираю ягоды в набедренный
стакан. Но я кладу каждую третью ягоду в рот. Костянику я всю съедаю разом и не
несу домой, а землянику и клубнику собираю. Захар – балбес
и ягоду не любит. Ему даже интереснее голую траву жрать, чем ягоды. Но это
только в сыром виде. Если сделать пирог из ягод, он сожрет
за милую душу. Очень любит пироги, да вообще любую выпечку. Забывает о
гордости, когда есть что-нибудь печное на столе. Грибников сегодня не было, я
это быстро понял. Люди из поселка хорошо знают, что грибников не надо бояться.
Но все равно могут быть проблемы, потому что у грибников появились глаза.
Точнее, они и так были, но теперь грибники могут рассказать, что люди тоже
ходят в лесу, и этих людей потом найдут и оштрафуют. А нам собирать грибы
можно, потому что мы охраняем лес. Один раз олень запутался в проволоке, и я
его сам спас. А папа постоянно спасал оленей и косуль, когда их сбивали машины.
Я очень хочу увидеть рысь, но их не бывает в нашем лесу. Папа показывал
карточки с рысями. Они очень красивые! Это большие кошки с кисточками на ушах.
Если у меня будет много денег, я куплю много рысей и привезу к нам, чтобы они
размножались.
Грибники
совершенно не умеют собирать грузди. Вместе с грибницей рвут. Но сегодня их не
было – это сразу видно. А вот люди побывали. Деревенские
знают нас с Захаром и могут поздороваться. Надо мной они часто шутят. Случайные
люди меня побаиваются, но их уже почти не бывает здесь. Мы добрались до
Семеновой поляны. Любимое место для привала. Я осмотрел морду
и уши Захара, клещей не было. Он высунул язык и улыбается. Счастливый. Браслет
считает мое сердце. Девяносто один удар. Ошейник считает сердце Захара.
Семьдесят три удара. Он стареет. Многие думают, что он начал седеть, но это
такой окрас. А когда он выдвигает свою помадку и лезет на суку, вообще не
кажется старым. Дышит часто и высунул язык. Но воды я ему не дам, потому что
скоро будем проходить речку, пусть там попьет. И искупается заодно. Мне сейчас
лучше не купаться. Стреляет ухо. Мы вернулись в лес, и Захар тут же увидел зайца
и побежал за ним. Сколько ни зови, слушать не будет. Прибежал горячий и плачет.
Обвиняет меня, что я не взял с собой ружье. Мы пошли на стук дятла. Захар на
дятла даже не смотрит. На дятла мы не охотимся. Бойко стучит, ужас! Как мозги
не болят? Когда я много думал, папа спрашивал: мозги не болят? Но у меня болят
мозги, если я ударяюсь головой. Один раз на бегу я врезался в дерево, потому
что смотрел вбок. А надо смотреть прямо. Но я не ожидал, что врежусь в дерево,
потому что наш лес я хорошо знаю. А поселок я знаю плохо. Только как добраться
до дяди Мутея. Он стоит у рынка. В сам рынок его не
пускают и выгоняют оттуда, потому что он ингуш. Папа называл его «ингушская
мафия». А других с рынка называл «местная мордва». Я думаю, это от слова «морда». Хотя у людей лица, но иногда можно сказать «морда», если не боишься этого человека. Если он слабее или
виноват. У Захарки настоящая морда.
И у других зверей. А у меня, наверное, лицо. Но я не уверен. Куда он опять
побежал? Вот балбес. Сел какать прямо на клубнику. Ему
важно, чтобы место, где он какает, было особенным. Но не на клубнику же! Ладно,
ее много. Дуралей, обоссал себе все пузо. Он не
понимает, что, если обоссыт пузо
или лапы, сильнее пахнет собой. А если мы охотимся, это плохо. Нельзя пахнуть
собой и надо замазаться другими запахами. Но это только когда охотимся. Этого
тоже Захарка не понимает. Он может изваляться в гнили
даже в грибной день. Зачем?
Всё,
пошли груздочки. Первая компания вся червивая. Будет
много червивых. Прячутся под холмиками. Чем незаметнее холмик, тем вкуснее
грибок. Вот. Малютки какие красивые. Аккуратненько
срезать и прикрыть остаток. Грузди стадные ребята. Их можно есть сырыми. Но я так не люблю. Больше всего люблю соленые
грузди, но их много не съешь. Не люблю грузди-лопухи, они просто некрасивые. У
них шляпка наружу, и поэтому они меньше защищены от червей. И от земли тяжело
пластинки отчищать. Нужно щеткой, но щеткой пластинки крошатся. Короче, с ними
одни расстройства.
Захар
скучает. Тихое место. Теперь у нас совсем нет волков. Уже давно. Когда я был
маленьким, еще меньше, чем сейчас, Захар убежал на запах. На течку волчицы. Три
дня его не было, и папа уже подумал, что Захар сдох. А я этого не помню почти,
это все папа рассказывал. Потом прибежал с порванной шеей. До кости. На волчицу
замахнулся. Чуть не сдох, еле живой прибежал. Точнее, приковылял. И папа очень
сильно испугался и думал, что всё, не выживет. Но он смог все зашить и
полечить. И Захар выжил. И больше не лез к волкам. И вообще тише стал. Но я сам
не помню, я был еще маленьким. Хотя одна картинка есть в памяти. Черная шерсть,
липкая и как будто синяя от крови, желто-красное мясо по бокам и посередине
белый позвонок. Но, скорее всего, это не воспоминание, а придумка. Папа
рассказал, а я представил, как если бы видел. Помнить-то я не могу, мне тогда
года не было. А теперь волков нет. Их увезли из нашего леса. И теперь много
всякой твари. Медведей не было никогда. Наверное. Я не видел, а папа не
рассказывал. Но я видел их на карточках. Они бывают разные. Бывают даже белые,
но они не только зимой белые. Не то что зайцы. Точнее,
у них всегда зима, поэтому они белые. И у нас скоро зима. Очухаться
не успеешь. К зиме надо готовиться. Вот, почти и ведерко насобирал.
Чем
больше вспоминаешь, тем быстрее идет время. Но вспоминать мне особо нечего,
потому что я мало еще живу. Мне так не кажется, я много чего интересного видел
и могу долго вспоминать, но… если представить, сколько видел папа, понимаешь,
что я видел еще мало. Но я стараюсь видеть интересное, потому что люблю фильмы.
Когда я сижу без дела и смотрю кино, актерам приходится играть. А когда я не
смотрю, а просто живу, они смотрят за мной. Поэтому я стараюсь жить интереснее,
чтобы мой фильм чаще включали. А если я научусь хорошо говорить, будет приятно смотреть мой фильм и его будут выбирать чаще.
Но, может быть, за мной никто не смотрел, так дядя Мутей
сказал. Он сказал, что за людьми никто не сможет смотреть, если у них не будет
специальной штуки. Поэтому я вчера купил эту штуку, чтобы меня точно смотрели.
И еще целых два фильма! Это очень интересно – смотреть, как они живут. Но я не
понимаю, зачем фильмы делают на других языках. Это же двойная работа. Сначала
сделать на чужом, потом добавить наш язык сверху… У меня есть классный фильм,
в котором живут доктор Невилл и его собака Саманта. Вот так и мы теперь с Захаркой,
вдвоем, одни на белом свете. Только Захарка никогда
не умрет. Он еще молодой, это надо видеть, как он лезет на суку! А охотники его
не будут трогать, потому что знают, что он папин пес. Они могут спутать его с
волком, поэтому мы стараемся быть аккуратнее, когда они приходят. Но когда мы
прятались в подвале, мужики спрашивали и про меня, и про Захара. Они про нас
знают, поэтому охотники не трогают нас. А когда я сам научусь
вести дела с мужиками, вообще все будет спокойно.
Мы
важные персоны в лесу, без нас нельзя. Мы стараемся не наглеть. Собираем и
убиваем ровно сколько необходимо. Один раз зимой я словил
зайца голыми руками, потому что тогда еще не было моего ружья. Я хотел тайно
обрадовать папу. У него был день рождения, и я специально пошел вглубь, к
голубой ели, потому что знал, что там есть зайцы. Я загонял зайца, а потом
придавил всем телом, но так, чтобы не убить. Потому что ночью я не хотел его
разделывать, хотел сделать папе сюрприз утром. Я запихал зайца в рукав и сам
шел без курточки. Всю дорогу проверял, не выпал ли заяц, но он не выпал. Потом
я поставил его в клетку под окном. Это не совсем клетка, там нет прутьев. Там
сетка из проволоки. Заяц стоял и не шевелился. Утром я вышел к нему, чтобы подкормить,
пока не проснулся папа, но заяц так и не пошевелился за ночь. Не было следов на
снегу от лапок. Он так простоял всю ночь. Я подумал, это от расстройства. И
глаза у него были печальные. А потом, не сразу, учуял мертвечину. Это из-за
мороза я сразу не учуял. Но я не поверил себе, открыл сетку и толкнул зайца. Он
как стоял, так и упал. А глаза открытые. Потом папа надо мной смеялся, но
немного успокаивал. Я ему все рассказал, и папа догадался, что заяц умер в
рукаве, от нехватки воздуха. Есть мы его, конечно, не стали. Вот так я впервые
охотился. Не совсем удачно. А вот охота с оружием мне понравилась сразу.
Птицу
убивать хорошо. У меня есть крякалка,
на которую летят утки и гуси. Она называется «манок». Захар поднимает
лапку, если кого-то увидел, но я почти всегда замечаю первым. Но он сразу понимает
по мне, если я кого-то заметил, и тоже находит, куда надо смотреть. Раз у меня
ружье, я стреляю, а Захар бежит за добычей. Если бы он стрелял, то я бы бежал,
я не гордый, но я уже говорил, что стрелять он не умеет. А на прошлой неделе я
вышел на крик и не успел. Захар зачем-то задушил петуха. Наверное, они
поссорились. Папа бы Захара прибил. Но у него такой был растерянный вид, что я
не смог его отругать. Он и сам удивился, а в зубах повис петух. А челюсть не
разжимает. Я не стал ругать, просто сделал суп. Папа бы не одобрил, чем я
теперь кормлю Захара. Но я-то знаю, что он сильнее папы чувствует вкус, значит,
правильнее было папе есть серую кашу, а нам с Захаром
вкусную еду. Все, река. Побежал! Вот морда! Плывет и
тут же пьет. Ах-ха-ха! Умора! Поплыл за селезнем! Папа всегда шутил, что мы с
Захаром должны ловить рыбу на хвосты. Ах-ха-ха! Вот балбес!
Я не полезу, не смотри так! Уши! Фу-у-х! Счастливый… Захар, ну ума у тебя
нуль. Пес! Это кто такой пес? Это кто такой бестолковый пес? Пе-е-ся! Ну все, домой.
ТРАНСЛЯЦИЯ
ПРИОСТАНОВЛЕНА
Решено.
Будем продавать ружье. А зачем оно мне? На стене висеть? Нужно будет найти дядю
Мутея. Это несложно. Он всегда стоит в одном и том же
месте. К тому же он почти всегда одинаково пахнет и в одинаковой одежде. Вчера
он продал мне эту штуку и два фильма за две баночки меда. Мед очень ценный.
Сегодня я принесу ему маринованных лисичек. Папа их очень любил. Тем более с
водкой. А мы с Захаром водку не пьем и грибы не особо любим. Любим, конечно, но
не особо. Поэтому продадим. Я вчера постеснялся спросить про кассеты с рэпом, а
сегодня спрошу. Интересно, сколько рэп-песен я смогу купить за ружье? Но я не
буду этого делать. Рэп меня греет, но без дров не обойтись. Мил человек,
подвинься, пусти погреться. А потом нужно будет договориться, чтобы
привезли наших пчел. Пусть уже у дома пасутся. Скоро им спать. Захар очень их
боится. А я хожу к пчелам в костюме. Иначе они путаются у меня в шерсти.
Страшнее всего, если укусят в ухо или в нос. Но я на
них не обижаюсь. Мы ведь их грабим. Они боятся не пережить зиму. Но мы боимся
того же. У пчел нет ума, их не так жалко. Хотя жалко. Кормилицы. Вот
сегодняшние груздочки. Чистенькие, хрустящие. Три
баночки. Через неделю можно продать. Можно оставить себе. Но с ними неудобно.
Если открыл, надо быстро съесть. А то плесень. Она опасная. На наших груздях
плесень бывает беленькая, бывает голубая. На хлебе бывает и черная.
А в папиной кружке появилась оранжевая, от водки,
которую принесли мужики. Бр-р-р.
Как
хорошо, что ночью был дождь. Только покормлю цыплят. Гадины
крысы воруют пшено из бочки. Уже не знаю, как прятать. Это что за дыра? Разве
можно железку так разгрызть зубами? Надо выловить всех крыс и выломать им зубы.
И курочек они пугают. И цыплят таскают. А папа говорил, что еще очень давно был
кот и его тоже сожрали крысы. А сейчас и так цыплята
дохленькие какие-то. Хоть бы несколько выжило. Ну вот. Серенький сдох. Так
совсем без курей останемся. Не знаю, в чем дело. Как папа умер, куры совсем прихирели. Яиц не несут. Плакать хочется. Про то, что у них
нет ума, это я шучу всё. И у пчел, и у кур, и у Захара есть ум. Даже у крыс
есть ум, только злой. У свиней тем более был ум, но у нас их забрали. У нас и
пчел хотели забрать за то, что мы их не купили, а диких ловушками насобирали.
Но они у нас такие кусачие, что нам разрешили их оставить себе. Хоть я и умный,
но я бы никогда не догадался собрать пчел. Папа очень много чего знал и умел.
Как
мы теперь? Как мы одни? Я не плачу. Я сильный. Ничего. Господь с нами, кого
нам бояться? Папочка. Когда я называл его так, он говорил: вон твой папка.
На Захара. Но нечасто. Только когда выпьет водку. Какой же Захар мне папка, раз
он всего на два года старше? Весной сельские парни меня обидели, когда я
покупал макароны. Они сказали, что макароны для людей и мне их нельзя. Потом
один, который пах бараньей кровью, сказал, что мою мать наказал Бог. Я сказал,
что у меня не было матери. А он сказал, что была, и что она отдалась животному,
и за это ее наказал Бог. И потом он сказал, что я ребенок шайтана. Я не
выдержал и откусил ему лицо. А его друзья убежали. У меня
правда не было мамы, иначе папа бы про нее рассказал. И я бы ее запомнил.
Может, я и не помню шею Захара, как его покусала волчица, но маму я бы запомнил.
Я снова разозлился. Если еще раз увижу этого парня, я его застрелю из ружья. И
Захар мне его притащит за ногу. Я даже с места не сойду. У меня как раз с собой
папино ружье. Жаль, нет патронов. Только две банки грибов.
Дядя
Мутей. Где-то рядом. Захар тоже закрутился. Вон,
смотри! Дядя Мутей! Где дядя Мутей?
Иди, иди! Здравствуйте, дядя Мутей! «Захар! Привет, Захарчик! Ну слюня-я-явый!..
Малой, а чего ты зачастил? Ты чего с ружьем?» Продать. «А батя
где?» Умер. «Нельзя так про отца! Ну, давай посмотрим». Дядя Мутей ел пирожки недавно. И был с тетей. У тети была течка,
и от него теперь несет ее испорченной кровью. Фу, какая гадость! Зачем они это
делают? «Хорошее ружье! Точно батя не против?» Не
против, точно. Я же говорю… «Ну, не против так не против. А если местные
попросят, давать?» А можно не давать? «Можно, но возьму комиссию». Хорошо.
«Дровами хочешь?» Это сколько же дров получится? «Ты себе еще одну конуру из
них построишь». Я живу в доме. «Ладно, шучу, Маугли.
Зубки спрячь». А деньгами сколько будет? «Два миллиона, но я не смогу всё
деньгами дать. Давай десять кубов неколотых и полтора
миллиона?» Что-то вы меня дурите. «Сам ты дурак! Ты
как со взрослыми разговариваешь?.. Ладно, чего ты? Это
колотых все пятнадцать будет. Хорошие дрова, без комлей». Я не хочу так много.
Их еще колоть! «Так ты сразу не коли, зимой поколешь. Места занимают меньше.
Проверено». Дядя Мутей, отдайте мне ружье, возьмите
грибы. «И грибы возьму!» У вас руки жирные, двумя держите. «На тогда, подержи».
Всё, ружье пусть у меня, за грибы хочу рэп. «Ха! Вроде хитрющий, а простой, как
трусы по рубль двадцать!» А чего? «А кто тебе сказал, что я музыку достану?» Ну фильмы вчера вы ведь быстро достали. И эту штуку. «Про
эту штуку, кстати. Ты мозги-то включай. Что там у тебя про грибников сегодня
было? Базар фильтруй». А вы что, смотрели? «Как раз это и посмотрел. Боюсь
представить, что ты еще наговорил». Ничего! Сказал, что вы ингушская морда. «А ну иди сюда, сученыш!»
Захар! «Ай!.. Убери его! Вот же всыплет тебе батя,
допрыгался!» Не всыплет. Порох есть? Ко мне! Рядом. «Есть». На одну банку
пороха, на другую рэпа. «Это полпесни, что ли?» Почему так дорого? Вы мне эту
штуку вообще в подарок почти дали. «Ну и что тебе эта штука? Сам на себя шьешь
дело. Ты принципа не понял. Тебя смотрело человек пять». А если пятьдесят, я
смогу купить песню? «А что ты там слушаешь?» Рэп. «Какой рэп? Он разный
бывает!» Не знаю. Я один знаю. «Ну напой, я шазамну». Огонь! Очистит золото от примеси! Огонь! Кто
верит в истину, выстоит! Огонь… «Хваток! “Двадцать пять/семнадцать”?» Да!
«Ну, поздравляю, их вообще не достать нигде. Если только на кассетах остались,
как у твоего отца… На, вот это попробуй. Почти того же
времени». Пирома-а-ан. Обезглавить, обоссать и сжечь, обоссать и сжечь!.. Я не понял ничего.
Захар, ты понял? Захар тоже не понял. Я бензином обливаю, жгу, обливаю,
жгу… Нет! «Ну, он из той же тусовки. На него нет
блока. Хаски. Хе! Твоя
родня почти!» Я не хочу такое. «А группу “Грот” слышал? Вот они точно подойдут.
Давай так, я запишу тебе в кассетах всю их дискографию, это
песен двести получится, десять литров пороха, восемь дроби, дров, как
договаривались, сахару, соли, конечно, картошки». Картошка у нас своя.
«Да какая у вас картошка?! Я видел! Горох, а не картошка». Нормальная…
«Ботинки эти нравятся? Их за грибы возьми. У тебя ведь ноги нормальные?»
Нормальные у меня ноги! «Давай ружье». Вы сначала привезите мне дрова и всё
остальное, тогда дам ружье. «Ну ушлый! Тогда завтра,
ботинки на, держи». Нормальные хоть? «Да я тебе сейчас
уши оборву! Ты с кем разговариваешь?» Так это же дырки! «Сам ты дырки! Для
вентиляции! Держи, мне работать пора». Помойтесь, от вас тетей несет. Захар,
пошли.
Дядя
Мутей. Вот ведь, а! И что мы имеем? Грибы делим на
ботинки, это чисто. За ружье, значит, двести песен, пороху… пороху десять или
восемь? Дроби, кажется, восемь, пороху, значит, десять. Дров… Пятнадцать? Вот
козел! Запутал, ужас. Специально запутал. Ужас. А сахару сколько? А картошки!
Ой, чувствую, облапошил. Молодец, все понюхай, все
пометь. Захар, почему ты не пометил дядю Мутея? Надо
было пометить, как тогда. Ну иди попей, ладно. Речка.
Надеюсь, он гильзы сам привезет. Это же понятно, иначе
зачем мне дроби столько и пороху? Он ведь догадается? Или вернуться, сказать? А
он ушел. Работать. А со мной что, не работал? Ну, дядя Мутей!
Когда у него была шавка, было смешно. Она мелкая, на
зубок. И у Захара между ног крутится. А он не видит ее, столб решил пометить. А
она ему под хвост уже залезла, он не понял. Шавка
чуть не захлебнулась, а Захар только чуть-чуть удивился, когда закончил. Это
было очень смешно. Дядя Мутей был красный и запах
от стыда. Потому что он любил ее и даже в кровать брал. А она растявкается, как нас увидит. Наступлю, и всё – нет ее. Но
ее и так уже нет. Раздавила машина. Папа говорил, дядя Мутей
добрый, но по привычке обманывает. Даже без причины. Поэтому с ним надо
аккуратнее. Но он меня сейчас обманул. И еще про папу спрашивал опять. Я ему
уже три раза говорил, что папа умер. Вот приедет с дровами, я его за руку в
сарай отведу. Пусть сам увидит. Что бы я шутил так? Вообще уже с ума сошел.
Так.
В лесу были… В лесу есть. Охотники. Больше пяти. Боже, уже времени-то
сколько! Как идти теперь? Захар, пойдешь у меня на руках? Придется, наверное.
Ладно, иди так. Рядом. Рядом! Возбудился. Рядом, не беги! Тихонько. Вот, кусты
подавили. Свежий надлом. И пахнет по всему лесу. Значит, стреляли. Вообще,
правда, как это я не подумал? Их давно не было. Я думал, раз дождь, значит
только грибники придут. А про охотников не подумал. Захар тоже охотник на самом
деле. И немец. А я, наверное, русский. Но мы с ним друзья или братья. Я видел
давно-давно собаку, как Захар. Той же породы. Когда еще люди к нам могли ездить
на охоту. Очень похожая, но пахла по-другому. И дерьмо у нее было кашицей.
Что-то специальное ела. А у Захара всегда разное. И у
меня всегда разное. И по моче легко понять, что ел и
пил. Если я попью лимонад, будет чувствоваться лимонад. [Выстрел!] Стреляют.
Захар! Ближе! [Выстрел!] Не понял. [Выстрел!] По нам. Боже! Бежим. Сюда! Захар,
быстрее! [Выстрел!] Пока один. Все нормально. Он ошибся. [Выстрел!] Господи!
[Выстрел!] Быстрее, Захар, сюда! Стой. Сидеть. Приближаются еще. Они что,
сдурели? Суки. Вот суки! Тихо. Моим потом несет. Боюсь. Надо меньше
бояться. Захар, не ной. Оба мокрые. Это какая-то ошибка. Думают, что волк.
Тихо. Дом близко. Сюда. Не скули, пожалуйста. Сейчас. [Выстрел!] [Выстрел!]
[Выстрел!] Домой! Домой! Бегом! [Выстрел!] Сам, сам! Быстро! [Выстрел!] Бежит.
Не подстрелят. У дома не подстрелят. Это наш лес. Почему?! Они ведь знают. Я
сейчас встану. Тихонько. Тихо. Пойду шагом. Они не… [Выстрел!] Сука! А! А! Быс!.. Хо!.. Так! Эть! [Выстрел!]
Кры… кры… вон, вот!
Дверь! [Выстрел!] Сюда! Держу, держу. Домой! [Выстрел!] С-с-с-у-ки!
Суки! Совсем уже! Это что такое?! Так. Я вам покажу. В моем лесу! Это наш лес.
Ружье. Суки. Ну, всё! Захар, сидеть! Не ной! Залез под стол. Сиди. Там и сиди.
Боится. Не бойся. Я им покажу. Штаны. Моча. Ну их!
Хвоста не видели?! Стреляют они! У меня в лесу! Восемь, десять. Патронташ. На
пояс. Без штанов пойду. Сейчас они посмотрят! Н-н-н-у с-с-с-у-ки!
Фух. Тише. Спокойно. Это машины. Тихо. Ошиблись.
Тихо. Просто я их перестреляю. Тихо. Шесть, восемь, десять. Они ошиблись, а я
нет. Я не ошибусь. Окно. Война, значит. Господь с нами, кого нам бояться? Тихонечко
приоткроем. Так. Ти-и-и… [Выстрел!] Получи, консерва. Консерва вскрыта, да? Ти-и-и… [Выстрел!] Хо! Доложить. [Выстрел!] Минус. Было
шесть. Сегодня было шесть. Не семь. Лишь бы не… Ви. Жу.
[Выстрел!] Мимо. Ушел. Тихо! Сидеть! Место! Иди на место! Где место, я сказал?!
Больше не вижу из окон. Черт! Почему я не купил пистолет? Почему я забыл о
пистолете? Выйти? Или уйдут сами? Что это за охота у них такая? Они что, с ума
сошли? У них нет ума. Они ни при чем. Я просто их
застрелю. У них нет своего ума. Ботинки? Босой. Пойду босой. Только мешать
будут. Хвоста не видели? Дверь. Спокойно. Спокойно. За сарай. В сарай. Курочки.
Тише-тише. Тише! Ох! Черт, зачем я сюда… Заткнулись! Так. Угол. Вижу. Назад.
Вижу. Ра-а-з… [Выстрел!] Минус. Суки! Держите! Половина. Осталось три. Ничего
не чувствую. Порох. Один порох. Ти-и-хо. Как вам мой
порох? Помните такой запах? Уж запомните. Нам некуда бежать, сестры и
братья… Дерево. Бревно. Лежать. Тихо. Ничего не слышу. Ничего не слышу.
Слышу. Сторона. Ка… Так. Спокойно. Дошлем. Не успеет. Где же он? Тихо. Слышу.
Где-то. Оп. Бо-о-о… [Выстрел!] [Выстрел!] Два.
Суки. Докла… Я вам дам. Нравится? В моем лесу! Это
мой лес! Нам есть что терять, братья и сестры… [Выстрел!] Просыпайтесь!
[Выстрел!] Пока не поздно! Сел. Последний отсюда. Первый отсюда. Все
хорошо. Хватает. Где же вы? Кружите? Домой не смогут. Ступеньки. Только троньте
Захара. Я голыми зубами. Вышел. Вышел. Вперед. Прилег. Оба. Оба сразу. Как же? Господь
с нами… Раз, два, три. [Выстрел!] Бы!..
[Выстрел!] Черт! Увидел. Услышал. [Выстрел!] Черт! Сарай! [Выстрел!] Тише. А!
А! Тише! Я вас сейчас! Черт. В яму? В яму. Тихо. Вонь.
Ну и вонь. Папа. Привет. Папа? Что у тебя? Черт, вот!
[Выстрел!] Минус. Ружье. На пол. И я на пол. Ноги трясутся. Сердце трясется.
Уши болят. Нос не чувствует. Я сделал. Я сделал. Их нет. Тихо. Тихо. Папочка!
Иди сюда. Что? Что они с тобой сделали?
ТРАНСЛЯЦИЯ
ПРИОСТАНОВЛЕНА
Бейся,
бейся, не ленись. Теплится, теплится в венах жизнь… Захар долго
ныл. Скулил из-под стола. Страшнее, чем гроза, правда? Что же это такое? Я лег
на пол, устал. Как будто три дня в один час прожил. Ужасно устал. Я заснул,
даже не успев подумать о том, что видел в сарае. Курицы безмозглые.
Поклевали папе глаза. Совсем уже того. Поклевали папочке глаза. Дуры тупые. Я
застрелил шесть охотников. Вот так. Воняют на весь лес. Может, горят еще.
Сколько я спал? Надо унести оттуда папу. Надо, чтобы его никто не ел, не
клевал. Землей засыпать, что ли? Или закопать… Но если я закопаю, я больше
никогда его не увижу. И это значит – всё. Теперь точно один. С Захаром. Но это
правильно. Так и должно быть. Нет. Так не должно быть. Я не должен был видеть
мертвого папу. Я никогда не видел мертвых людей. Почему он умер? Сидел себе в
кресле. И перестал дышать. Болезнью от него не пахло. Ничем не пахло. Взял и
умер. Я сразу понял, что он сейчас неживой, но не знал, что навсегда. Положил в
кровать. Завернул в простыню. Потом в одеяло и еще в простыню, через два дня. И
он лежал там до сегодняшнего утра. Он бы и дальше лежал, но уже становилось
слишком. А нам нужно держать носы в тонусе. Я не мог оставить папу дома. Но я
не знал, что куры его поклюют. Я думал, только свинюшки…
Значит, закопать. Сейчас и закопаю. Захар! Кушать? Кушать хочешь? Морда. На. Вот тебе каша. Ее любил царь. Так говорил папа.
Царская каша. Я совсем не могу сейчас есть. Захар тоже что-то не ест.
Переволновались. Попей водички. На. Я тоже попью. Думаю, за охотников нам
влетит. Это случайно или нет? Это ошибка? У них нет своего ума, нет души. Их
нечего жалеть. Кто-то им сказал нас стрелять. Они ведь знали нас с Захаркой. Они знали, что мы папины. Уроды.
Раз папы нет, то и мы не нужны? Боль, ненависть, обида, злость. Мы или нас?
Нет места усталости. К нам придут. Погибать еще рано. Это да.
Поставить воду. Враг пришел в наш лес и грабит его. Мы будем как кусачие пчелы.
Это наш мед. Патронташ. Два, четыре, шесть, восемь, десять. Второй. Два,
четыре, шесть, восемь, десять. Ружье. Надо почистить. Мы почистим. Ими охота не
закончится. Ружью нужен уход. Оп, свинец посыпался. Снимем стволы. Ершик на
шомпол. Первый ствол. Когда беда придет, я помолюсь и за домом откопаю
старый дедов обрез. Так. Так. Второй. Я здесь родился, живу, и пусть моя
смерть найдет меня тоже здесь. Ага. Кипяток готов. Мыла. Хорошо…
Тщательно. Насухо. Где масло? А куда я масло? Кто же знал, да, Захар, что
сегодня будем стрелять? Кто знал? Я здесь родился, живу, и пусть… Готово.
Спускайся вниз, дружочек. Посиди в погребе. Надо. Надо. Ну чего? Пойдем
вместе. Пошли. Так. Так. Всё, будь тут. Тихо сиди. Я тут. Все! Тихо. Не скули.
Я к папе… [Машина.] Стоять. По лесу. За нами. Машина. За мной. Выключаю свет.
Тихо. Рядом. Близко. Куда? Под кровать. Остановились. Ружье! Под кровать. Тихо.
Тишина. Господи, спаси и сохрани. Бейся, бейся. Господи, прости. Я не
хочу убивать. [Шаги.] «Это он их всех?» «Отморозок!» [Стук в дверь.] Тихо.
«Эй!» [Стук в дверь.] «Эй! Открой!» «А он понимает?» «Понимает, все он
понимает». «Может, в сарае?» «Сходи посмотри». Двое.
Мужики. Их двое. Не успею выпрыгнуть. Не успею выстрелить. Сейчас? Шкаф? Нет.
За диван? Нет. «Там только трупак!» «Значит, тут!»
«Может, вообще не дома?» «Дома, дома». «А почему мы не взяли Грету?» «Вдруг они бы ее подговорили. Слушай, хрен знает.
Ломаем?» [Стук в дверь.] Тихо. «Эй, открывай, паскуда!»
Не
уйдут. Стрелять по ногам? Я увижу только ноги. Они с оружием. Да. Они с
оружием. Один уже был здесь, приходил к папе. Стрелять в дверь? Нет, конечно нет. [Грохот двери.] Ноги. Черт! Не стрелять. «Ну и
где?» «В манде! Я откуда знаю?» «Эй, Шариков, а ну выходи!» «Убивать тебя
будем!» [Смех.] «Шутка. Не тронем. Просто объяснишь, почему пострелял
охотников». «Всего-то!» [Смех.] Ходят, осматриваются. Открыли холодильник.
«Надо в погребе проверить, сказали, там может прятаться» «Эй, Шариков, ты в
погребе?» Сам ты Шариков. Дерьма кусок. Надушился-то как. Стрелял сегодня.
Слышу, как стрелял. Второй потеет. Смотрит в окно. «А за какие заслуги этому доктеру дали гомункула?» «Ты думаешь, он очереди ждал?» «А
как?» «Сам». «Из кого?» «А как ты, блин, думаешь?» «Кабздец».
«Да отстрелять этих тварей, и дело с концом. Всё, прошло их время». «А доктера самого кто снял?» «Ну ты
тупой?» «А что такого?» «Ты тупой». «Что, думаешь, понял?» Не понял. Я не
понял. Папу не стреляли. Я не понял. «Доктор себе на уме был, допрыгался». «Ну,
полезем в погреб?» «Ты разрешения ждешь?» «Ну ты
ведь…» «Ну тебе сказали?» «Да». «И в чем проблема?»
«А вдруг он там со стволом?» «Не вдруг, а точно». «И что делать?» «А лимонку на
кой брали?» «А-а-а…» «Вот тебе и а!» «Она в машине». «Сейчас, погоди. Алло? Где?
Под… эм… откуда знаешь?» Наклоняется ко мне. [Выстрел!] Крик. Лай. Нет
лица. Вспрыг. С кроватью. Кубарем. Крики. [Выстрел!]
[Выстрел!] [Выстрел!] Я цел. Не заде… Палит вслепую.
Крик. Не вижу. Дым. Наугад. [Выстрел!] Не успе… Не
доложу. Встает. Прыгает. Горло. Горло! Ещ. Ах. Гыр. Ах! Ащ. Ащ.
Минус. Минус. Мертвы. Оба. Лай. Боже. Бо-о-оже!
Прости! Суки! Кисло. Кровь. Нету. Нету.
Нету. Я. Я убил. Я убил. Я. Живой. Ничего. Все хорошо.
Я должен был. Никак. Никак. Я живой. Захар. Он живой. Лицо. Болит лицо. Отда. Ча. Слишком. Вдруг. Не был го…
Не взял по… Отдача. Ничего. Хорошо. Все хорошо. Господи. Господи. Сколько
крови. Лай. Бедный Захар. Захар! Я живой! Фуф. Не
лежать. Сел. Лай. Захар, не плачь! Все хорошо. Скребет. Сейчас. Сейчас. Ну, ай!
Тихо, тихо. Тихо, мой дорогой. Тихо. Все размазал. Тихо. Иди сюда. Иди ко мне.
Боже. Телевизор разбит. Сука. Доктор Невилл! Суки.
Тихо. Что еще? Это ясно. Всё в крови. Это конечно. Окно. Нет окна. Стены все.
Это ясно. Ико… Бо…
Божья Матерь! Мамочка. Это дробь? Это моя дробь. Божья Матерь! Прости! Ты
плачешь? Это кровь? Божья Матерь, прости! Это я! Я тебя застрелил. Божья
Матерь, прости! Это я. Я их убил. Но живой. Но живой. Закопать. Закопать.
Большая яма. Будет большая яма. Штыковую. Тихо. Сюда. Тихонечко. По крылечку.
Не больно? По травушке. У сарайчика. И второй. Где ты спрятался? Был лысый.
Теперь какая-то каша. Простите меня. А что я мог сделать? А что я мог? Сюда.
Полежи, дружок. За папочкой. Сарай. Ну-ка, тихо! Привет, папа. Папочка. Тебя
обижали? А ну пошли отсюда! Угомонились! Сейчас, папа. Папа, прости. Папа,
прости курочек. Что с курочками? Знаешь, они не несут. Петух им как-то помогал?
А Захар его зубами. Ты бы прибил Захара. В петухе дело? Папа? А мы его съели.
Папа, я ведь не знаю ничего. Ну. Папа, чего же ты так пахнешь ужасно? Чего же
ты так выглядишь? Ложись. Это они тебя убили. Вот эти двое, да, папа? Ничего. Я
вас закопаю. Никто не будет вас есть. Нужна большая
яма. Э-э-эх! Раз. Раз. Раз. Раз. Э-эть, раз. Раз.
Раз. Раз. Прости, Боже. Раз. Раз. Раз. А голова – чтобы думать, губы – чтобы
говорить. Никто-о-о не смо-о-ожет меня остановить…
ТРАНСЛЯЦИЯ
ПРЕКРАЩЕНА
Ваш
эфир посмотрело 1478 человек. Так держать!