Опубликовано в журнале Октябрь, номер 8, 2018
Сергей
Оробий родился и живет в
Благовещенске. Критик, литературовед. Кандидат филологических наук, доцент
Благовещенского государственного педагогического университета. Автор монографий
о Дмитрии Галковском
(2010), Михаиле Шишкине (2011), генезисе русского романа 2000-х годов (2014).
Печатается в бумажных и электронных литературных журналах.
В начале апреля 2018 года
открылась «Полка» – сайт о главных русских книгах, отобранных профессиональными
читателями: критиками, литературоведами, писателями. Главных русских книг
насчитано сто восемь – от «Слова о полку Игореве» до Пелевина.
И еще надо добавить:
«наконец-то открылась». Впервые проект был анонсирован в
феврале 2017-го, но с тех пор сроки все время сдвигались. Объясняется это,
однако, не организационными проблемами, а устройством нынешней повестки дня. Главред «Полки» Юрий Сапрыкин говорит: «Когда ты пишешь
письма разным людям с просьбой сделать что-либо для будущего, еще не
начавшегося толком проекта, мир устроен так, что иногда люди немедленно пишут
об этом в фейсбук. И история, которая находится в зачаточном
состоянии, в глазах заинтересованного сообщества
приобретает черты абсолютно состоявшегося проекта» [1]. Забегая вперед,
заметим, что «фейсбучный» контекст, хоть и
навредивший проекту на ранних стадиях, для понимания «Полки» играет все же не
последнюю роль.
Ее появление хорошо
подготовлено. Дело в том, что спустя сто лет после знаменитого декрета
большевиков мы вернулись в культуру ликбезов. Все стремятся узнать что-то
новое. Самый яркий проект такого рода – «Арзамас», выпустивший множество
концептуальных курсов на самые разные гуманитарные темы: от Шекспира и
Ахматовой до тонкостей социологии и повседневной жизни Парижа. «Полка» с ее лонгридами, комментариями экспертов и множеством обещанных
форматов, несомненно, идет в фарватере этого всеобщего движения. Но все-таки
имеет особый статус, поскольку затрагивает важнейший для русской культуры
феномен – книжный канон.
Ему мы обязаны школе, в
которой каждый чему-то недоучился, однако твердо усвоил: Пушкин – наше все.
Александр Генис, вспоминая не очень любимые им
школьные годы, объясняет это так: «Лучшие учителя, избегая ригоризма идейных
вершин и сплетен житейского болота, шли средним путем. Они заменяли литературу
историей литературы. На этом поприще школа достигла самого большого и наиболее
долговечного успеха: она создала канон. От “Повести временных лет” сквозь “Князя
Игоря”, Фонвизина и Карамзина он тянется к Пушкину, обнимает золотой 19-й век и
завершается бесспорным Чеховым. Канон – базис национальной культуры: он – то,
что делает русским. В древнем разноплеменном Китае китайцами считали всех, кто
знал иероглифы. Наши иероглифы – это классики, Толстой и Пушкин» [2].
Но такая практика породила
множество не культурологических даже, а психологических проблем, которые мы
сегодня дружно изживаем. Со школьных времен классическая литература для
русского человека есть мантра. Не все с ней знакомы, но все верят в ее
незыблемость. Вспомним, к примеру, удивительный проект 2015 года «Война и мир.
Читаем роман»: в течение шестидесяти часов в эфире государственных телеканалов
велась прямая трансляция чтения классики. Сюжеты романов «Библиотекарь» и «ГенАцид» сбылись в прямом эфире! Вот парадокс: в отличие от
отечественной истории, которая переписывается постоянно, отечественная
литература переписыванию не подвергается, попробуй
потревожь этот монолит «От Пушкина до Чехова». По поводу роли Сталина в Великой
Отечественной войне спорят все – фигура Льва Толстого обсуждению не подлежит.
Классиков побаиваются.
В связи с этим поневоле
возникает тревожный вопрос: заменит ли «Полка» школьную программу? Для
школьников ли предназначена? Нет-нет, оба ответа отрицательные.
«Должен признаться, что год назад нам гораздо больше казалось, что это проект
для школьников, чем сейчас. Он сам собой уехал в совсем нешкольную сторону… Я
бы сказал, что это скорее пособие для заинтересованного читателя и для практик
медленного чтения особо значимых текстов. Такие читатели, безусловно, есть и
среди школьников, но их, мягко говоря, не сто процентов», – уточняет Сапрыкин
[3].
По своей природе «Полка» –
результат компромисса между упрямым каноном и доброжелательными списками,
которых так много расплодилось на страницах разных изданий в 2010-е. Нет ведь
больше никакого единого взгляда на литературный процесс (да и самого
литературного процесса в классическом смысле больше нет). Отсюда «100 лучших
романов XXI века», «10 книг лета», «5 книг года» – чем больше разных версий,
тем лучше. Однако списки книг тоже становятся причиной серьезных конфликтов. В
начале 2013 года Минобразования опубликовало список для старшеклассников, в
котором не оказалось Куприна и Лескова, зато были Улицкая и Пелевин. Дымящиеся
следы той полемики, своей ожесточенностью напоминавшей дрезденскую
бомбардировку, обнаруживаются на отечественных форумах до сих пор.
Авторы «Полки» держатся
подальше от общественных баталий и поближе к классическому литературоведению, и
поэтика списков в их исполнении приобретает новый смысл. Кроме «самых важных
книг» «Полка» включает обширную систему списков второго порядка – «что-то вроде
списков для дополнительного чтения, там видно, в каком контексте это все
существует, как связано с другими произведениями» [4]. Вот несколько примеров.
«Открытие истории»: от «Димитрия Самозванца» до «Князя Серебряного». «Гротеск и
чертовщина»: от «Невского проспекта» до «Истории одного города». «Новый эскапизм»: тут и «Азазель», и
ивановский «Географ», и «ЖД» Быкова, и «Дом, в котором…» Петросян. Это
очень информативный (а может быть, и самый важный) смысловой
уровень проекта: показана сама кровеносная система русской словесности. Вообще, на примере «Полки» видно, как «списочное» мышление
становится по-настоящему концептуальным. Сапрыкин объясняет это так:
«Материалы типа “20 альбомов, которые нужно слушать в этом месяце” в последние
годы, насколько я могу судить, несколько менее востребованы, чем материалы типа
“Как научиться слушать классическую музыку”. Во-первых, потому что поколение,
которое создало этот тип списочной журналистики, само несколько повзрослело и
поняло, что кроме альбомов, которые выходят в этом месяце, есть что-то важное и
интересное, Гайдн например. А с какой стороны подступиться к Гайдну, это
поколение не знает» [5].
Еще в многочисленных
интервью по поводу «Полки» ее главред неоднократно
повторяет: «Людям нужно меньше соцсетей и больше
бумажных книг». Мол, зачем тонуть в мутном потоке некачественного
и эмоционально вредного контента, когда есть фундаментальные тексты, концепции,
мысли. Про медиадетокс в последние годы не
рассуждал только ленивый, про это уже написано несколько книг. [6] Но у этой
медали есть и оборотная сторона. Именно общение в мессенджерах провоцирует
людей больше говорить о книгах. Без фейсбука не было
бы «феномена Галины Юзефович». Скажем больше: благодаря фейсбуку
сама литература, как в пушкинские времена, становится салонной…
Что же такое «Полка»?
«Радикальный проект о радикальной литературе» (Линор Горалик), «…который представляется очень консервативным
проектом об очень консервативной литературе» (Сапрыкин). «Сигнал к внутренней
эмиграции – да, мы проиграли, давайте уйдем отсюда в прекрасный мир русской
литературы» (Галина Юзефович). А можно взглянуть на ситуацию шире. Современная
культура – переходная, она – Ноев ковчег: мы уже не ходим в (условные)
библиотеки, но еще неокончательно переселились в (условный)
айфон. И в этом контексте «Полка» выглядит памятником
отечественному литературоцентризму. Музеем русской
книжности. Умным, хорошо организованным, но все-таки музеем в память о «самой читающей
стране». Той самой, где «книгу доставали», «давали на одну ночь», по Стругацким
и Ильфопетровским цитатам опознавали духовно близких. Недаром, рассуждая про хронологические границы
канона, ограниченные Пелевиным, Сапрыкин (и сам не отрицающий консерватизма
своего проекта) замечает: «Подозреваю, что, случись следующей генерации
составлять подобный список лет через двадцать, “Чапаев и Пустота” туда уже не
попадет». Ведь именно Пелевин был последним обладателем священного статуса «это
должен прочитать каждый». Но в таком случае – что попадет? И будет ли это
книжный бэкграунд, прочувствованный всеми сообща? Не
заменит ли условного Пелевина условный Marvel или,
скажем, условные «Во все тяжкие», коль скоро сериалы – это «новые романы»? Да и
нужны ли будут кому-то сами списки, что угодно канонизирующие?..
Увы
или к счастью, эпоха «главных книг» уходит даже в России, где это переживают
болезненнее всего. Переживающих можно утешить: теперь
мы знаем, где эти главные книги стоят. На «Полке».
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] «Людям нужно меньше соцсетей и больше бумажных книг»: Юрий Сапрыкин о «Полке»
// Афиша Daily,
3 апреля 2018.
[2] Генис
Александр. Литературный канон в России и в Америке // Радио «Свобода», 15 февраля
2016.
[3] «Людям нужно меньше соцсетей…» // Афиша Daily, 3 апреля 2018.
[4] «Мы очень старались не
городить отсебятину и не делать вид, что мы все это
сами впервые придумали»: Линор Горалик
поговорила с Юрием Сапрыкиным о новом сайте о книгах
«Полка» // Colta.ru,
3 апреля 2018.
[5] «Мне эта современность
перестала нравиться…»: Юрий Сапрыкин о книжном проекте «Полка» и возвращении к
слову // Meduza,
3 апреля 2018.
[6] Сиберг
Д. Цифровая диета. Как победить зависимость от гаджетов и технологий. – М.:
Альпина Паблишер, 2015; Николаев К., Абдуллаева Ш.
Интеллектуальный инсульт. – М.: Манн, Иванов и Фербер, 2016.