Стихи
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 5, 2018
Игорь Иртеньев родился в Москве. Окончил Ленинградский институт киноинженеров и Высшие театральные курсы. Публикуется с 1979 года. Автор более двадцати книг стихов.
***
Пока вы там валялись в койке,
Кто просто так, а кто с женой,
Я, словно демон перестройки,
Активно реял над страной.
И ускорение, и гласность –
Все было мне тогда внове,
Еще не воцарилась ясность
В моей кудрявой голове.
Летел я вслед за Горбачевым
Из ниоткуда в никуда,
И не представить нипочем вам
То ощущение, когда
Свистит в ушах попутный ветер
И вскачь несутся облака,
А снизу вслед вам машут дети,
Еще советские пока.
* * *
Я был знаком с одним американцем.
Не помню точно, как его зовут,
Но помню, что он был американец,
В чем сам же мне однажды и признался
В припадке откровенности внезапной,
Чем объяснить ее, не знаю даже,
Хоть столько лет минуло с этих пор.
Мы, помнится, качались на качелях,
Скорей всего, в Сокольниках, хотя,
Откуда там в Сокольниках качели?
Но суть не этом, а, скорее, в том,
Что свой сенсационный каминг-аут
Он сделал мне, которого в глаза
Впервые в жизни увидал случайно.
…И вот сидим мы двое на качелях
Или стоим, сейчас уже не помню,
Нет, все-таки сидим, и тут он мне
Вдруг говорит, что он американец,
И в виде доказательства мне может
Свой палец пресловутый показать,
Известный всем из школьного фольклора.
Ну палец – ладно, говорю, а паспорт?
Вы паспорт мне готовы предъявить
С орлом, американский, темно-синий?
Нет, отвечает, паспорт не могу,
Он у меня в гостинице остался
«Заря». «Алтай», а может быть, «Восток» –
Я путаюсь в московских топонимах.
И тут меня как молния пронзила.
Так вы шпион, выходит? Да, шпион,
Он отвечает мне, слегка потупясь.
Но это, говорю, меняет дело,
Ведь вы ж агент, наверно, иностранный,
И с вами мне общаться не к лицу,
Так что слезайте, гражданин, с качелей
И убирайтесь нафиг в свой Израиль,
Хотя в какой-то степени и мой
С недавних пор.
Сравнительно недавних.
* * *
Родился я в двадцатом веке,
В ночь на субботу с четверга.
Еще полны были сусеки,
Еще молочны были реки,
Еще кисельны берега.
Еще земля была обильна,
Казна не полностью пуста,
И ситуация стабильна
И даже не совсем дебильна,
Хотя и в целом непроста.
И чем нам, люди-человеки,
В том золотом советском веке,
В непотопляемом отсеке,
Где было все у нас в руках,
Мешали глупые генсеки
В их идиотских пирожках?
Они с большим трудом дышали
И в целом мало что решали,
Но делали при этом вид
Весьма решительный и грозный,
Чуть было не сказал «серьезный»,
Но совесть, падла, не велит.
С подбитой ватою плечами,
С набитой ватою речами —
Соль разом сгинувшей земли…
Какой нам ветер в уши дунул,
Какой петух куда нас клюнул,
Что мы сберечь их не смогли?
* * *
Зачем писатель существует?
Чтоб все описывать кругом,
Как зло над правдой торжествует
И самовар над утюгом.
Как в жарком золоте заката
У стен старинного Кремля
Пылает счетная палата,
Все подсчитавши до рубля.
Как дева юная рыдает,
Прощаясь с милым навсегда,
Как вкладчика банкир кидает
Без тени ложного стыда.
Как поздним вечером ненастным,
Когда никто уже не ждет,
Придет писец к структурам властным,
Пусть ненадолго, но придет.
* * *
Из страны моей уехав
В этот свой загробный рай,
Ты мне творческих успехов
На прощанье пожелай.
Сам же в море наслажденья
Окунайся без помех,
Потому что факт рожденья –
Твой единственный успех.
***
Женщина в прозрачном платье белом…
(из раннего)
Женщина с распущенной косою
В гастроном на Автозаводской
Как-то раз пришла за колбасою,
Уж не помню точно за какой.
Сам-то я до колбасы не лаком,
Так что вспоминать и смысла нет.
Шутка ли, ведь сорок с лишним гаком
С той поры промчалось вихрем лет.
В том далеком семьдесят четвертом
Пополудни где-то в три часа,
За каким понадобилась чертом
Ей, скажите, эта колбаса?
Может, просто счастье не хватало
Женщину ни разу за трусы?
Или же других продуктов мало
В магазинах, кроме колбасы?
Не давал никто ей свыше знака,
И на север не грозил этап.
Так ведь нет, приперлася, однако,
Вот пойми попробуй этих баб.
* * *
Я водку пил с томатным соком
В счастливой юности года
И часто думал о высоком,
О низком – только иногда.
Пока соседка Зинаида
Тайком не показала мне
Свое невзрачное либидо
Однажды вечером в окне.
И жизнь моя переменилась
Да так, что с ночи до утра
Пятнадцать лет оно мне снилось,
А перестало лишь вчера.
И вот сейчас в одном исподнем
Поверх матраца я лежу,
А что приснится мне сегодня,
С утра вам завтра доложу.
* * *
Не в качестве штудий,
А с целью, скорее, решенья проблем бытовых
Хорошие люди
Соседей своих убивают плохих.
Без всякой охоты,
Причем абсолютно бесплатно,
Не скажешь, что эта работа
Уж так им легка и приятна.
Там пахнет не медом,
Там калом и кровью воняет,
Но должен поэт быть с народом,
Который ее выполняет
Киркой и лопатой,
а если сподручней – дубиной,
Простым, грубоватым
и все же до боли любимым.
* * *
Ответь мне, русская природа,
Что исходил я взад-вперед,
Откуда деньги у народа,
Где он, примерно, их берет?
Твои природные богатства,
Договоримся – чур не в счет.
До них так просто не добраться,
А труд не всех к себе влечет.
Но есть же где-то кладовые,
Какой-то схрон секретный есть,
В котором бабки ломовые
Лежат, да столько, что не счесть.
Народ, который там бывает,
Им тоже счета не ведет,
Карманы ими набивает,
А после в тумбочку кладет,
А после достает оттуда
И сам себе дает взаймы.
«Экономическое чудо» –
Так это называем мы.
* * *
Не говори, что Бога нет,
Он просто вышел на минуту
В ветхозаветный интернет,
Но задержался почему-то.
Не стоит попрекать его
Невинным старческим досугом,
Там столько всякого всего,
Что голова буквально кругом.
А то, что Бог… ну Бог, ну да,
Но если разобраться вчуже,
То чем он нас-то с вами хуже –
Тупых невольников труда?
Да лучше он во много раз
Одним уж тем, что создал нас,
Хоть мог кого-нибудь другого.
И это стоит дорогого.