Стихи
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 4, 2018
Антон Васецкий родился в 1983 году в Свердловске. Окончил Уральский университет. Публиковался в журналах Homo Legens, «Дружба народов», «Арион», «Октябрь» и др. Автор книг стихотворений «Стежки» (2006), «Монтаж все исправит» (2018). Живет в Москве.
***
Когда промчится, как ужаленный,
рабочий день по этажу,
нетвердым шагом каторжанина
я на Тверскую выхожу.
И не пройду пяти буквально я
шагов из офиса вовне,
плывет машина поливальная
сквозь полумрак навстречу мне.
Пускай неделя шла несчастливо
и одолел душевный гнет,
она бибикнет мне участливо
и ближним светом подмигнет.
Наступит миг – устав быть актором
судьбы, на факты негустой,
я брошу все и стану трактором
с дорожной щеткой навесной.
Пойду греметь стальной брюшиною
по центру до скончанья дней,
и с поливальною машиною
мы не расстанемся моей.
***
прогресс замаскирован под процесс
анестезия
лезвие
надрез
для зрителей финал неочевиден
и в этом наивысший интерес
рывков не будет
важен плавный темп
неявно развивающихся тем
чьи векторы и после середины
должны остаться неисповедимы
метафоре не следует быть меткой
пока не хрустнет сломанная клетка
МОНТАЖ ВСЕ ИСПРАВИТ
Глоторуков был неприятным типом.
При споре неизменно спрашивал:
«А что, если я дам тебе в морду?»
В классе его недолюбливали.
Сейчас уже и не вспомнить,
как он оказался у меня в гостях.
Скорее всего, мой школьный друг Вова,
с которым мы общаемся до сих пор,
встретил его по пути
и позвал с собой из вежливости.
Глоторуков казался растроганным
и долго не хотел уходить.
Родителей не было.
Мы слушали музыку,
ели пиццу,
болтали о том о сем
и, чтобы развлечься,
снимали это на видеокамеру.
Уже потом я узнал,
что у Глоторукова
не все гладко в семье.
После школы
он не стал поступать в вуз,
а пошел работать грузчиком.
Затем его следы потерялись.
Много лет спустя
я начал оцифровывать
старые видеокассеты
и мне попалась та запись.
На ней мы с Вовой
совсем юные и звонкие.
Лишь Глоторуков
омрачал атмосферу
своим присутствием.
«Монтаж все исправит», –
подумал я,
импортируя ролик
в видеоредактор.
Глоторуков оказался
очень удобным объектом
для удаления.
Не лез в кадр,
говорил только во время пауз
и даже смеяться умудрялся без ущерба
для общей аудиодорожки.
Как будто заранее знал,
что его вырежут.
Я был так доволен результатом,
что сбросил смонтированное видео
Вове со словами:
«Выпилил Глоторукова к черту».
В ответ Вова сообщил мне, что в среду
глоторуковские родственники
приглашают нас на поминки.
***
Только черный костюм.
Никакого другого костюма.
Прогуляться к мосту.
Замереть, к огражденьям чугунным
примагнитив больной позвонок
поясничный, как школьник,
что, последний звонок
ожидая, подпер подоконник.
Он, конечно, глубокий знаток
иссушающих болей,
злых депрессий, стреляний в висок,
вековых меланхолий.
Поражен острой формой поэзии,
словно холерой,
или ласковым лезвием
неходового размера.
Он стоит в переполненном зале
застыв, и картина
блещет перед глазами:
вернувшись назад через длинный
временной интервал,
он сравнит изменившийся город
с тем, который не подозревал,
что окажется дорог.
Встанет, как ресторан,
прогоревший на зимних дисконтах,
покосившийся башенный кран
на краю горизонта,
мост у речки у чертовой
с выряженным одиночкой,
нацепившим все черное
летом, включая сорочку.
***
Заходя в офисную столовую,
я каждый раз
слышу те же звуки,
вижу те же лица.
Кассирша снова включила
DVD с клипами,
снятыми еще до моего рождения.
Иногда мне становится не по себе,
как герою Богом забытого фильма,
который проживает один и тот же день.
Но, глядя, как кассирша
шевелит губами
в такт словам
о вере, любви и надежде,
я успокаиваю себя.
А что, если
гонять на репите
никому не нужные песни –
это и значит
быть самим собой.