Перевел с китайского Ван ЦЗУНХУ
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 9, 2017
Цзин Юнмин
родилсяв 1958 году. Член Союза китайских писателей. Живет в Пекине.
Ван Цзунху – профессор факультета русского
языка Столичного педагогического университета.
Часть 1
У Юэюэ влюбилась! Услышав об этом, Чжун Мин был ошеломлен и не мог в это поверить. А когда убедился, в душе появились смешанные чувства.
Чжун Мин первый раз увидел У Юэюэ год назад; дела в его ресторанчике шли тогда вяло, потому что конкуренция становилось все жестче и жестче. Когда он открывал бизнес, на весь переулок было только две точки питания. Но не прошло и пары лет, как здесь завелось уже больше десятка самых разных ресторанов. Теперь в обеденное время у каждого входа стояла официантка, зазывая клиентов. Тут кричали: «Рис, лапша, пельмени, домашняя еда!», там призывали: «Северо-восточная кухня, дешево и сердито, заходите, не пожалеете!» Крики сливались, заманивали. Лихие официантки буквально затаскивали к себе прохожих, которые недоуменно ворчали: «Чего ты? Я только поел!» Жутко смешно.
Однажды днем в ресторанчике Чжун Мина не оказалось ни одного клиента. Он был немного расстроен. И тут зашел участковый инспектор отдела промышленности и торговли, товарищ Лю. Это был толстяк чуть за пятьдесят, с виду приятный, но неулыбчивый, вечно с каменным лицом. Он серьезно относился к работе, и в этом состояло его главное достоинство, но он был уж слишком серьезен, и в этом состоял его главный недостаток. Каждые два-три дня он появлялся в переулке и исполнял свою великую миссию – проверял ресторан за рестораном или надолго замирал на месте, пристально вглядываясь в одну какую-нибудь вывеску – черт знает, что он там высматривал. Иногда он еще доставал из кармана блокнот и что-то записывал, словом, его нарочито деловой вид был серьезным настолько, что толстяк казался дотошным занудой. Впрочем, человек он был неплохой, можно даже сказать, добродушный.
Инспектор зашел проверить соль. Не нарушают ли санитарных норм при использовании соли в ресторане, какова марка соли и где ее закупают, есть ли товарные чеки и т. д. – буквально все подлежало проверке, чрезвычайно сложная процедура. Но не проходило и десяти-пятнадцати дней, как инспектор Лю снова спешил потрудиться – и работал на совесть. Если на мешке с солью иероглифы оказывались слишком мелкими, чтобы их разобрать, он доставал маленькую лупу и то приближал ее к глазам, то отводил, чтобы разглядеть надпись. После проверки он осматривал ресторанчик и говорил: «Что ж, бизнес в последнее время не радует!»
В тот раз Чжун Мин горько усмехнулся:
– Конкуренция слишком велика, все рестораны делают большие скидки, как тут выжить?
Инспектор со своеобычным каменным лицом возразил:
– Вы на других не пеняйте. Главное в ресторанном бизнесе – это собственная изюминка. Я знаю один ресторан, «Красный фонарь», и там каждый день выстраивается длинная очередь на обед. Рекомендую попробовать их кухню. Управляя рестораном, не следует зацикливаться на себе, надо и конкурентов знать, учиться у других!
И он объяснил Чжун Мину, где находится «Красный фонарь» и на каком автобусе туда доехать, в мельчайших подробностях – в общем, был ужасно многословен.
В тот же вечер Чжун Мин и повар Чэнь Уху отправились в «Красный фонарь». И действительно, не обманул инспектор Лю – ресторан процветал. В зале на тридцать с лишним столиков почти не было свободных мест. Чжун Мин и повар долго изучали меню и еще не успели сделать заказ, как официантка их раскусила:
– Вы тоже занимаетесь ресторанным бизнесом?
Это и была У Юэюэ. Много времени спустя Чжун Мин решил выпытать, как же она угадала их профессию, и У Юэюэ ответила, что все поняла по выражению лиц, когда они рассматривали меню, и по двум свежим ожогам на запястье Чэнь Уху. И Чжун Мин восхитился проницательностью У Юэюэ. Но в тот день он был просто ошарашен:
– Как вы догадались?!
Девушка улыбнулась:
– Я умею читать по лицам.
Чжун Мин, конечно, не поверил ее словам, зато отметил, что девушка не из простых. Стройна, хороша собой, и голос приятный, и улыбка красивая – в общем, производит впечатление. Работала она блестяще: убирала со стола, подавала, встречала и провожала гостей… По шумному залу она пробегала туда-сюда, деловитая и уверенная в себе, но совершенно несуетливая. Чэнь Уху предложил Чжун Мину «перетянуть» ее к себе на работу. Он был уверен, что ресторанный бизнес во многом зависит от официантов. Хороший официант – живая реклама. Чжун Мин разделял это мнение, но не мог позволить себе поступать подобным образом: он и сам столкнулся с таким случаем в первые дни работы – одну из его официанток «перетянули». Девушку звали Лю Лэмэй. Когда гость делал заказ, она всегда с милой улыбкой смотрела на него: «Господин, не хотите ли попробовать черепаху?» И гость заказывал черепаху. Она предлагала: «Господин, не хотите ли креветок?» И гость заказывал креветок… Сплошь дорогие блюда! Но увы, ее вскоре «перетянул» один постоянный клиент. Говорят, пошла одежду продавать. О времена, о нравы! Поэтому Чжун Мин ни в коем случае не мог так поступить. Впрочем, по совету Чэнь Уху, прощаясь, он все-таки оставил свой телефон и сказал девушке, что она может в любое время прийти работать в его ресторан, если надоест трудиться здесь. Девушка только улыбнулась в ответ, ничего не обещая.
Месяца через два Чжун Мину неожиданно позвонила женщина и назвалась официанткой из «Красного фонаря». Спросила, помнит ли он ее. Чжун Мин долго вспоминал, наконец вспомнил и ответил, что, конечно, помнит. Она спросила, нужна ли ему официантка.
Ресторанчик Чжун Мина был невелик, обычно в зале работали четыре официантки. Пару дней назад одна уволилась: ее пригласили на работу в какой-то банный комплекс. Ну что ж, человек стремится туда, где лучше. Иди, раз приглашают, а мы новую наймем. Это просто – стоит в окне ресторана выставить объявление, и от желающих не будет отбоя. Знай выбирай кого угодно, на свой вкус…
Только сейчас была не та ситуация, вот беда. Почти во всех ресторанах Пекина не хватало официанток. С этим ничего было не поделать, видно, исчерпали себя все ресурсы деревенских девушек, которые в прошлые годы толпами ломились в город. Теперь все они стали уже старыми, никуда не годились. Конечно, и сейчас девушек из деревни в город приезжало достаточно, только вот желающих идти в сферу обслуживания становилось все меньше и меньше. И нанять официантку оказалось труднее, чем найти невесту! Чжун Мин с женой выбирали уже несколько дней, да так и не могли выбрать ту самую. Одна была слишком низкорослая, другая казалась уж больно уродливой, третья не говорила на путунхуа[1]. В этот момент и позвонила У Юэюэ – как нельзя кстати.
Через два дня У Юэюэ вышла на работу. Чжун Мин заранее расхвалил ее жене, Гуй Пин, только та не больно-то поверила. Сказала: одной похвалы мало, давай-ка сделаем по старинке: дадим три дня испытательного срока и, если пройдет, оставим, а нет – выгоним. Но при первой же встрече с У Юэюэ у Гуй Пин так заблестели глаза, что она сразу забыла о правилах и стала даже немного заискивать, заулыбалась:
– У нас маленький ресторанчик. Вы поработайте пару дней и если понравится, то оставайтесь, а уж если не понравится, воля ваша… значит, не судьба нам!
У Юэюэ ответила с улыбкой:
– Удивительно! Другие хозяева испытывают официанток, а вы, наоборот, предлагаете официантке испытать ресторан. Коли так, я согласна работать у вас.
Гуй Пин убедилась – правду сказал Чжун Мин, У Юэюэ действительно оказалась очень достойная девушка. Стройная фигурка, белая кожа, веселые глаза – прехорошенькая! И работала блестяще – на одной руке, без подноса, несла четыре чашки риса. Гуй Пин сначала все боялась, как бы чашки не упали, но такого ни разу не случилось. А гости, видя подобную ловкость, всегда поднимали большой палец. Гуй Пин была восхищена ее умением справляться с любыми хлопотами. Владельцам ресторанов отлично известно, что чем меньше ресторанчик, тем капризнее клиенты и тем больше охотников поскандалить. Вечно они придираются: то им пересолено, то недосолено, то порция слишком мала… а уж если в еде обнаружится посторонний предмет – тогда совсем беда! Как бы ни извинялась официантка, гость ни за что ее не простит, а будет скандалить и требовать: «Иди-ка, вызови хозяина!»
Раньше Чжун Мин и Гуй Пин ужасно боялись таких скандалистов, которых не устраивали ни извинения, ни замена блюда; приходилось делать им скидку или вовсе не брать с них денег. Но стоило У Юэюэ выйти на работу, и Чжун Мин и Гуй Пин забыли об этих хлопотах, потому что новая официантка обнаружила настоящий талант решать подобные проблемы.
Как-то раз, когда Гуй Пин на кассе принимала от клиента деньги, в зале вдруг раздался негодующий возглас:
– Официантка, сюда!
Она повернулась и увидела, что орет какой-то бородатый человек с наголо обритой головой. Жуткая физиономия – не поймешь, то ли художник, то ли хулиган, – и явно он ужасно зол. Гуй Пин от страха сразу отвернулась и не осмеливалась на него даже глаза поднять. Через несколько минут к ней подошла У Юэюэ, бросила на кассовую стойку белую резинку и шепнула:
– Это он нашел в рисе.
Побледневшая Гуй Пин спросила:
– Что будем делать?
У Юэюэ рассмеялась:
– Я уже все устроила. А он просто жалуется, что ее было никак не разжевать.
Услышав это, Гуй Пин почувствовала огромное облегчение. Она быстро взяла резинку и пошла было на кухню искать виноватого. Но У Юэюэ остановила ее, сказала:
– Все заняты, позже разберемся.
Потом Гуй Пин долго нахваливала У Юэюэ Чжун Мину за ее хладнокровие и уравновешенность, говорила, что та обладает огромным опытом в своем деле.
Что до опыта, то У Юэюэ имела целую теорию по системе обслуживания. Она считала, что официанткам нужно в первую очередь освоить технику рекомендации. Почему это важно? Во-первых, необходимо рекомендовать те блюда, ингредиенты которых в достатке, но их мало заказывают, иначе продукты быстро испортятся и это приведет к увеличению расходов, во-вторых, надо рекомендовать фирменные блюда. Хотя гость и не собирался заказывать именно их, но после разговора с официанткой, возможно, закажет. Психология «толпы» вполне работает и в отношении посетителей ресторанов. Один клиент заказал блюдо, за ним второй, потом вошел третий и увидел заказ предшественника… Если все гости заказывают одно и то же, через некоторое время блюдо становится фирменным для ресторана. В-третьих, следует рекомендовать дорогую еду: это естественно, ведь чем она дороже, тем больше прибыль.
Конечно, тут существовали свои хитрости. По опыту У Юэюэ знала: надо смотреть, кому что предлагаешь. Новым клиентам можно посоветовать хорошие и дорогие блюда, а старым – уже не стоит, разве только появится в меню что-то новенькое. Кроме того, если постоянный клиент угощает друзей, ни в коем случае нельзя навязывать ему дорогой заказ, ведь, если он не планирует слишком много потратить на угощение, своей рекомендацией можно поставить его в неловкое положение, практически специально обмануть! Еще один секрет: когда приходят на обед мужчина и женщина, сначала надо разузнать, женаты ли они. Если да, то нельзя советовать им только фирменные и дорогие блюда: жена как экономная хозяйка слишком дорогой заказ наверняка не сделает. Если же они не женаты, можно смело впаривать все только самое дорогое. В такой ситуации мужчине будет некуда деваться. Словом, действовать нужно по обстоятельствам. И вот еще что важно: по совету официантки или по собственному выбору – чем больше закажет посетитель, тем лучше. Однако следует знать меру и своевременно напоминать гостю, что еды уже хватает на всех, а если не хватит, то всегда можно дозаказать позже, а то много останется. Это даст клиенту ощущение, будто вы думаете о нем и пытаетесь сэкономить его деньги.
Что до оплаты счета, тут тоже были свои правила. У Юэюэ рассуждала так: в ресторанах случается, что гости наперебой вызываются оплатить счет. И тут прежде всего надо смотреть, есть ли среди них постоянный клиент. Если есть, то нужно взять деньги с нового, потому что его привел постоянный. И когда вы берете деньги не с него, он понимает, что вы о нем заботитесь.
– А если все клиенты новые? Или все постоянные? – спросила Гуй Пин.
– Тогда надо смотреть, кто правда готов платить, а кто просто делает вид. И взять деньги с того, кто делает вид! Потому что искреннего и щедрого человека необходимо беречь. В этот раз вы поможете ему сэкономить, и, может быть, через пару дней он еще придет к вам в ресторан и потратит то, что не потратил в прошлый раз.
Вот такая была У Юэюэ. И Чжун Мину, и Гуй Пин пришлось признать, что она блестяще знает ресторанный бизнес. Вот только Гуй Пин недоумевала: «Непонятно, почему такая девушка уволилась из намного лучшего ресторана “Красный фонарь” и перешла к нам, в маленький ресторанчик?»
У Юэюэ не слишком везло в жизни. Она родилась в деревне в провинции Хэнань, и, когда ей исполнилось шестнадцать лет, один за другим ушли из жизни родители. Она жила вместе с единственным старшим братом. В восемнадцать она провалилась на едином вступительном экзамене в вузы, начала заниматься у себя в деревне сельским хозяйством и хорошо освоилась с любой работой. Два года спустя ее невестка захотела выдать ее замуж за сына сельского старосты, чтобы старший брат получил возможность работать в деревенской угольной шахте. Конечно, условия жизни у старосты были на высоте: мощеный двор, а во дворе – мотоцикл и трактор, к тому же это был единственный двухэтажный дом в деревне. Вот только сын у старосты был урод уродом: маленькие глазки, все лицо в прыщах, сам кругленький, как мяч, да вдобавок косноязычный: во рту такая каша – и смех и грех.
У Юэюэ сказала невестке, что не хочет замуж. Что лучше умереть, чем выходить за кого попало. И с тех пор невестка стала дурно относиться к ней, чуть что, старалась как-нибудь исподволь уколоть побольнее. У Юэюэ ничего не могла поделать – приходилось только терпеть в одиночку. Старший брат был мягкий человек, к тому же проживал под крышей тещи – стопроцентный подкаблучник. У Юэюэ не могла больше видеть злобную физиономию невестки и, не получив поддержки от брата, решила отправиться работать в Пекин. Брат не дал ей денег даже на дорогу – честно сказать, у него их просто не было. Все деньги находились в руках жены, а она и копейку пожалела. Только благодаря родному дяде, который выделил на дорогу пятьсот юаней, У Юэюэ смогла добраться до Пекина. Сидя в поезде, всю дорогу она плакала от обиды. И поклялась больше не возвращаться.
В Пекине ей случалось работать и уборщицей, и няней, а в первые дни она даже подвизалась на одной пригородной столярной фабрике. Работа была черная, приходилось вручную ворочать бревна, и после работы обе ладони были сплошь в занозах. Только спустя год она поступила в ресторан, и хотя потом поменяла место работы, но все же работала с тех пор только официанткой.
Из «Красного фонаря» она ушла исключительно из-за Лю Чжигана.
Лю Чжиган работал в «Красном фонаре» поваром-заготовщиком. Парень он был умный и способный, превосходный мастер нарезки овощей и мяса, а лучше всего он резал рыбу – полоски получались тоненькие-тоненькие и после жарки в горячем масле выглядели просто блестяще! Он и собой был хорош – правильные черты лица, красивые глаза, плотно сжатые губы, говорящие об уверенности в себе. В свободное время работники любят поболтать, праздно посудачить и помечтать: кто-то собирается в будущем открыть собственный ресторан и быть самому себе хозяином, кто-то хочет продавать автомобили, кто-то даже планирует заняться музыкой. И только Лю Чжиган придерживался иного мнения. Его самая заветная мечта была заработать как можно больше денег, вернуться в родную деревню, построить трехэтажный дом с черепичной крышей и жениться на красивой девушке, чтобы было с кем спать в минуты досуга. Услышав его последние слова, все захохотали.
Вот такой неприхотливый человек полюбил У Юэюэ. Каждый день после работы он подходил к ней и просил «поговорить с глазу на глаз». У Юэюэ не хотела с ним «говорить», и тогда он окурком прижег себе запястье, оставив красную ямочку на коже. Позже появилось пять таких ямочек, похожих на цветок сливы. У Юэюэ и не подозревала, что любовь способна возбудить в человеке такую жажду саморазрушения! Она испугалась и, чтобы избавиться от Лю Чжигана, соврала боссу, будто нужно срочно ехать домой по делу. Вот так она ушла из «Красного фонаря».
Чжун Мин и Гуй Пин не знали об этой истории. Она сама не рассказывала, а им, конечно, было неловко ее расспрашивать. В отношении своих работников они придерживались простого принципа: откуда бы те ни приехали, раз собрались здесь, значит, это судьба. И все должны стремиться к единению и жить дружно, как одна большая семья. Согласно этом принципу они и относились к У Юэюэ: дважды повысили ей зарплату за отличную работу и назначили управляющей залом и кухней.
У Юэюэ оправдала доверие. Она и действительно была способная. Вскоре она навела порядок в ресторане и сплотила весь коллектив. С такой хорошей помощницей, как У Юэюэ, Чжун Мин и Гуй Пин чувствовали, что управлять хозяйством становится все легче и легче.
Быстро пролетел год.
Опять настала весна. Подул теплый пекинский ветер. Зазеленели деревья, и расцвели цветы… В это самое время У Юэюэ и влюбилась. Совершенно неожиданно.
О том, что У Юэюэ влюблена, Чжун Мину шепнула Гуй Пин. Сперва Чжун Мин не поверил, точнее говоря, подсознательно не захотел поверить. Он спросил – в кого? Гуй Пин сделала интригующую паузу, посмотрела на Чжун Мина с чувством превосходства, чтобы дать ему возможность самому догадаться. Чжун Мин задумался, и на ум ему пришло только одно имя – Чэнь Уху.
Как мы уже упоминали прежде, Чэнь Уху – повар в ресторанчике Чжун Мина. Именно он первый в свое время предложил позвать У Юэюэ на работу.
Он родился в провинции Аньхой. У него были густые брови и большие глаза, правильные черты лица… единственное – толстоват немного. Но это для повара не порок, наоборот, худой повар выглядит подозрительно и даже заставляет сомневаться в собственном кулинарном мастерстве.
Чэнь Уху готовил весьма неплохо. Он учился в кулинарном училище – и резать любые продукты, и готовить блюда разных кухонь. Человек он был творческий и время от времени придумывал новое блюдо, которое приходилось по вкусу клиентам. Впрочем, у Чэнь Уху был недостаток – сквернословие. И случись запарка, он становился вспыльчивым. Когда официантка подходила к окошку подачи и требовала: «Поторопись! А то клиент откажется от заказа!», Чэнь Уху, как бы ни был занят – даже если у него «не было времени пукнуть», как он образно выражался, – немедленно поворачивал голову и рявкал: «Какого хера раскомандовалась?!»
Из-за этого официантки часто жаловались на него:
– Дорогая Гуй Пин, слышите, опять на кухне бранится толстяк Чэнь!
А Гуй Пин приходилось утешать их, мол, шеф Чэнь тоже спешит, пусть ругается, а вы делайте вид, будто ничего не слышали, и всё. После она отчитывала Чэнь Уху: нельзя чуть что ругаться, это неприлично! Но Чэнь Уху ругался по-прежнему. Он утверждал, что на самом деле и не думает ругаться, но в таких ситуациях бранные слова невольно сами срываются с губ.
Но с тех пор как в ресторан пришла У Юэюэ, Чэнь Уху круто изменился и вдруг стал вести себя культурно. Раньше на его белом фартуке всегда были жирные пятна, но постепенно его фартук делался все чище и чище. Когда он выходил в зал пообедать с коллегами, у него на плече теперь всегда белел платок, как у настоящего шеф-повара. Даже когда Чэнь Уху бывал сильно занят, он больше не раздражался на официанток и, как бы его ни торопили, оставался спокойным. Он вдруг сделался весельчаком и каждый день пел забавные песни, или мелодично свистел, или острил, вызывая общий смех. Как будто душа Чэнь Уху была полна счастья, как будто его жизнь была легкой и веселой. Но вскоре он погрустнел – целыми днями ходил печальный и задумчивый, не слышно было ни его песен, ни остроумных слов. За обедом он теперь все больше молчал, и его сосредоточенность на еде делала его несколько скованным и даже застенчивым, как будто он здесь новичок.
Однажды праздновали день рождения У Юэюэ. По традиции Гуй Пин велела Чэнь Уху приготовить богатое угощение. Вечером после закрытия ресторана весь коллектив расселся за столом, собираясь поздравить У Юэюэ. Перед самым началом застолья Чэнь Уху, словно фокусник, поставил на стол «золотого феникса». При виде его все девушки ахнули, даже Чжун Мин замер от неожиданности. Присмотревшись, он понял, что «золотой феникс» нарезан из тыквы. Глаза феникса – из алейронового зерна, хвост – из вишен, подложка – из редьки, по бокам две розы из моркови… Все так живо и образно, и окраска, и фигура, и детали – настоящее произведение искусства! У Юэюэ замерла со сложенными ладонями, неподвижно глядя на «феникса», словно боялась его спугнуть. Все восхищались виртуозным мастерством повара, потом стали упрекать его, отчего это он нарезал для У Юэюэ «золотого феникса», а другим – всего лишь цыпленка или собачку?
– Так вот в чем дело! Вот чего ты добиваешься, а? Желаешь быть тем платаном, на который прилетит феникс?
Эти слова заставили всех засмеяться. Смеялся и сам Чэнь Уху – немного неловко – и ничего не мог сказать в оправдание. Он краснел и бледнел.
Чжун Мин цитировал Пушкина. Пусть он был лишь владельцем маленького бизнеса, но много читал. Как мужчина он, естественно, понимал психологию другого мужчины. Припомнив, как ведет себя Чэнь Уху в присутствии У Юэюэ, он был убежден, что предметом любви У Юэюэ был не кто иной, как Чэнь Уху.
Но Гуй Пин только усмехнулась догадке Чжун Мина.
– Где же твоя проницательность? Ты совершенно недооцениваешь У Юэюэ!
Она говорила таким тоном, будто Чэнь Уху не чета У Юэюэ, будто между ними непреодолимая пропасть!
– Помнишь Сяо Ян, нашего частого гостя?
– Конечно, помню.
– Это и есть избранник Юэюэ!
Слова Гуй Пин застали Чжун Мина врасплох. Как было сказано в начале нашего повествования, он сперва не поверил, а когда убедился, испытал смешанные чувства.
«Частого гостя Сяо Ян» звали Ян Пу. Это был коренной пекинец, худой, среднего роста, с тонкой талией. Выглядел он скромником, на самом же деле это был настоящий мужчина. Однажды он с друзьями пообедал в ресторане и, уходя, забыл свой рюкзак. У Юэюэ долго догоняла его, чтобы вернуть рюкзак. И с тех пор он стал частым гостем. Как говорится, если еда в ресторане по вкусу, ты заходишь туда почаще.
Посетители ресторана – в основном завсегдатаи. Но мало кто произвел на Чжун Мина особое впечатление. Он запомнил Ян Пу потому, что тот, в отличие от остальных клиентов, всегда оплачивал счет до обеда – причем платил на несколько дней вперед! Как-то раз дал тысячу юаней У Юэюэ и сказал, чтобы эти деньги хранили в ресторане как аванс. И это в девяностые, когда средний чек на человека в ресторанчиках, как у Чжун Мина, составлял чуть больше десяти юаней, и на эти деньги можно было прилично поесть. Тысяча юаней – это была гигантская сумма. К тому же в начале он приходил с друзьями, а потом стал ходить один и заказывал всегда одно и то же: тарелочку жареного арахиса, несколько бутылок пива – и так сидел весь вечер. Не прошло и двух месяцев, не успел он потратить тысячу юаней, как уже стал парнем У Юэюэ.
Здравый смысл подсказывает, что, когда мужчина взрослеет, ему необходимо вовремя жениться, а когда взрослеет девушка, ей необходимо вовремя выйти замуж. У Юэюэ было уже двадцать четыре, и если бы она не приехала в Пекин работать, то у себя в деревне, скорее всего, была бы уже матерью двоих детей. Действительно, ей пора было задуматься о браке. Но Чжун Мин все же очень удивился, что У Юэюэ встречается с Ян Пу. Он пристально посмотрел на Гуй Пин и сказал:
– Она ему не чета!
Гуй Пин была иного мнения. Хотя Ян Пу пекинец, но из простой семьи. Его отец – бывший водитель автобуса, мать раньше работала на фабрике игрушек. Сейчас оба они на пенсии. Сам он – всего лишь внештатный сотрудник.
– Вот скажи, чем У Юэюэ хуже?
– Дело не в этом! – По логике Чжун Мина, все дело было в неравенстве общественных статусов. – Как-никак У Юэюэ из деревни.
– Деревенской девушке нельзя выйти замуж за горожанина?
Чжун Мин помолчал. Гуй Пин еще раз спросила:
– Нет, ты скажи, можно или нельзя?
Практика показывает, что начальник и подчиненный редко бывают на дружеской ноге, но Гуй Пин и У Юэюэ сблизились, как родные сестры. Гуй Пин полностью доверяла У Юэюэ и заботилась о ней. И У Юэюэ, в свою очередь, тоже любила и доверяла Гуй Пин, обо всем рассказывала ей, даже о личной жизни. Гуй Пин помнила: недавно У Юэюэ рассказала ей о «Большом Носе», который тоже был завсегдатаем ресторана. Это был мужчина за пятьдесят, и тоже пекинец. Говорили, у него очень большая рекламная компания, богач! Ему нравилась У Юэюэ, и он все время звал ее к себе на работу. У Юэюэ отказывалась, и в конце концов он предложил ей стать его названой дочерью.
– Он обещал помочь мне обосноваться в Пекине. Как думаешь, насколько это реально? – спросила У Юэюэ у Гуй Пин.
Гуй Пин задумалась:
– Мне кажется, все не так просто… По плечу ли ему? Это ж не какой-нибудь маленький городок, это столица! По-моему, нельзя соглашаться на подобные предложения. Тем более нынче титул «названый отец» порой имеет совсем иной смысл. И черт знает, чего он хочет на самом деле, набиваясь в названые отцы.
У Юэюэ послушала совета Гуй Пин и не приняла предложение Большого Носа. Однако Гуй Пин отметила, что У Юэюэ имеет четкую цель – она все время обращает внимание на горожан. И если найти себе названого отца – чистой воды ерунда, то найти городского парня вполне в порядке вещей. У Юэюэ работала в этом направлении.
Чжун Мин хотел было сказать, что все женщины одинаковы, вечно ищут выгодного партнера, но сказал другое:
– Я думаю, дело не выгорит. Это всего лишь один из клиентов. Она его хорошо знает? Не берусь судить, но, судя по тому, что он каждый день ходит в ресторан и выпивает, я могу сделать вывод, что У Юэюэ надо семь раз подумать о своем выборе.
– Мужчину надо воспитывать! – парировала Гуй Пин. – Не беспокойся, Юэюэ умная девушка, любого покорит!
Чжун Мин больше ни слова не сказал. Раз невероятное уже стало очевидным, он не стал бы разлучать влюбленных. Но вот вопрос – сможет ли дальше работать в ресторане влюбленная У Юэюэ? В конечном счете об этом беспокоился Чжун Мин.
Но У Юэюэ не ушла и не подавала виду, что собирается увольняться. Она по-прежнему работала – и, может, вдохновленная любовью, работала усерднее прежнего.
Месяца через два она выехала из общежития.
Говорят, это была идея Ян Пу. Раньше Ян Пу часто ходил в ресторан на обед, пил пиво и молча следил за У Юэюэ. Но, признавшись ей в любви, он стал уводить У Юэюэ обедать в другие рестораны. После обеда они выходили, держась за руки, или Ян Пу приобнимал ее за талию одной рукой, как заведено у влюбленных, и они гуляли по улице, и потом он провожал ее до общежития.
Однажды вечером они оказались на бульваре по соседству. Стояло лето, и даже в самых темных уголках было многолюдно. На скамейках сидели влюбленные парочки, в основном из тех, кто работал поблизости. Одни жались друг к другу, другие шептались, третьи страстно и долго целовались, сплетаясь, словно змеи, и совсем не обращали внимания на окружающих.
– Видишь? Кто говорит, что провинциалы консервативны? На мой взгляд, они более открыты, чем горожане, – сказал Ян Пу с отвращением.
У Юэюэ возразила:
– Что ты! Мало кто из них хочет сидеть вот так в общественном месте, просто им больше негде.
Ян Пу подумал и согласился:
– Ну да, дело и в этом… – и вдруг его осенило. – Раз так, Юэюэ, почему бы тебе не переехать из общежития?
У семьи Ян Пу был двухкомнатный одноэтажный дом в одном из переулков поблизости. Несколько лет назад отцу выделили двухкомнатную квартиру в многоэтажке. Хотя здание было старое, но все равно лучше одноэтажного дома. Поэтому вся семья с радостью переселилась туда, а старый дом стали сдавать в аренду. Недавно один квартирант был арестован за нелегальную торговлю наркотиками, и с тех пор дом пустовал.
Сперва У Юэюэ не хотела переезжать. Она говорила, что ей хорошо живется и в общежитии. Но Ян Пу уговаривал ее, вылизал дом до блеска, даже купил новое постельное белье… У Юэюэ чувствовала, что дальше отказываться уже невозможно, и пришла к Гуй Пин за советом.
Гуй Пин тоже была родом из деревни и старше У Юэюэ на десять лет. Она была довольно консервативная женщина и потому более осторожная в подобных вопросах. Нынешняя молодежь, особенно деревенская, когда приезжала в город, как-то сразу раскрепощалась. Едва влюбятся – и немедленно начинают жить вместе. Раньше в ресторане работал повар, уже женатый, и вот он полюбил официантку. Они часто встречались в общежитии. Гуй Пин сделала ему замечание по этому поводу, в итоге парочка уволилась и переселилась в другое место. Но в отношении У Юэюэ Гуй Пин была осторожна и, чтобы удержать ее в ресторане, всегда считалась с ее интересами и самолюбием. Она поняла, что обращение У Юэюэ за советом – не более чем вежливость, поэтому на правах «старшей сестры» сказала:
– Юэюэ, решай сама, переезжать тебе или нет. Ты такая умная девушка, что, куда бы ты ни переехала, я буду за тебя спокойна.
Однако вскоре после переезда У Юэюэ стала жить с Ян Пу.
Дело было так. Однажды вечером в ресторане случилась запарка. Когда Ян Пу проводил У Юэюэ до квартиры, было уже поздно и он не захотел возвращаться к себе домой. У Юэюэ нежно уговаривала:
– Так нельзя, лучше поезжай.
Ян Пу улыбнулся многозначительно:
– Последний автобус ушел, как же я поеду? Если не позволишь остаться здесь, придется мне ночевать под дверью.
У Юэюэ приняла эти слова за шутку и улыбнулась в ответ:
– Тогда ночуй под дверью.
Ян Пу вышел за порог и уселся на корточки у входа. Как ни умоляла У Юэюэ, он не двигался с места, а ее уговаривал не беспокоиться и сейчас же ложиться спать.
У Юэюэ пришлось вернуться в квартиру. «Отдохнув» немного, она прислушалась и поняла, что идет дождь и становится все сильнее. Она была уверена, что Ян Пу давно уехал. С некоторым опасением она подошла к двери и сквозь щель посмотрела наружу: Ян Пу камнем сидел на прежнем месте! С крыши капала вода ему на голову, текла за воротник, а он все сидел неподвижно, точно мокрая курица, – такой бедняжка, такой торжественный и печальный!
– Ну что же это… как же ты так?! – Она сердито втащила Ян Пу в квартиру.
Дождь за окном то усиливался, то утихал, словно это дышала вселенная. В ту дождливую ночь У Юэюэ с волнением, но без всякого удовольствия пережила потерю девственности.
Опытная Гуй Пин заметила некоторые изменения в поведении У Юэюэ и почти сразу все поняла. Она не раз намекала:
– Юэюэ, вы с Ян Пу встречаетесь уже давно, и, видимо, всё на мази, пора бы сыграть свадьбу.
У Юэюэ догадывалась, чего опасается Гуй Пин – если она упустит время, ее положение может ухудшиться. На самом деле У Юэюэ думала об этом не потому, что ей по возрасту пора было замуж, и не потому, что она мечтала о семейной жизни, а просто она была обеспокоена тем, что отдалась Ян Пу. Словом, не было ее сердцу покоя, пока не выйдет за Ян Пу замуж.
Но она улыбнулась и ответила:
– Я не тороплюсь.
На самом деле это была лишь отговорка: мать Ян Пу обходила молчанием их отношения. Это была пожилая женщина за шестьдесят, опрятная, стильная и изысканная. При первой встрече с У Юэюэ она любезничала – заварила чаю, поболтала о домашних делах. Но потом, услышав от Ян Пу, что У Юэюэ его новая девушка, она сделала удивленное лицо, замерла на несколько минут и поинтересовалась:
– Ох, Ян Пу, ну что у тебя за вкус?!
Затем она засыпала сына вопросами.
– Девочка хорошенькая, красивая и ведет себя как подобает… Но, несмотря на все ее многочисленные достоинства, она ведь из деревни! По-моему, ты должен хорошенько подумать. То ли дело пекинские девушки, которые могут принести тебе и квартиру, и машину, не говоря уж о деньгах! Женишься на ней, и наш дом сделается местом паломничества ее деревенских родственников, которые будут приезжать то на экскурсию, то на лечение… ну… по разным причинам. И кто бы ни приехал, нельзя же их будет выдворить на улицу. Такое безобразие мы не можем себе позволить. Но самой большой вопрос – когда заведете ребенка, куда его прописывать? Только не говори, что можно прописать по адресу отца! Полнейшая ерунда! А как же документы?.. Допустим, в будущем это будет реально и ребенок сможет прописаться в Пекине. Но подумай вот о чем: у нее и родителей-то нет, кто будет присматривать за ребенком? Или вы только на меня делаете ставку? Что касается ее работы, это не золотой и даже не белый воротничок, а ресторанная официантка! Язык не поворачивается сказать об этом родственникам, друзьям и соседям. Тебе надо взвесить все плюсы и минусы, хорошенько все обдумать!
Сын нахмурился. Но старуха еще не договорила.
– Еще один вопрос. Ты на самом деле любишь эту девушку, или тебе было уже все равно, кого любить, после того как Панья тебя бросила? Конечно, Панья тоже не подарок, и работы у нее нет – целыми днями болтается по улицам, играет в компьютер и ничем больше не занимается. Честно говоря, когда вы с ней встречались, я все недоумевала: такое широкое лицо, словно у черта, за что ты ее полюбил? Пусть посмотрит на себя в зеркало, а то считает себя красавицей! С такой расстаться ничуть не жалко, а, наоборот, к счастью. Чтоб она вышла замуж за какого-нибудь лодыря! Ей не по нраву наша семья – вот и она нам тоже! Я тебе еще тогда сказала, что не стоит горевать о такой. Пекин большой, девушек навалом – если ты настоящий мужчина, найди себе лучше! И как же ты меня разочаровал, приведя домой деревенскую! Эта еще хуже, чем Панья… Лучше молчи, дай закончу. Это не только твое личное дело! Разве я не имею права вмешиваться? Я тебе мать и обязана думать за тебя, понятно?!
Она говорила без конца, с чистим пекинским выговором, и сын не имел возможности вставить ни словечка, а только уныло сидел рядом как в воду опущенный.
Но Ян Пу не стал сильно страдать по этому поводу. Он объяснял У Юэюэ, что мать пока не совсем приняла их отношения, но это ничего – как говорится, тише едешь, дальше будешь. Он говорил все это во время секса, двигаясь то спокойно, то резко, как будто даже с ненавистью. После секса У Юэюэ жутко устала, все тело ее болело…
Как-то раз ей стало невыносимо обидно – когда же конец этим неопределенным отношениям?! И она заставила Ян Пу ответить, что будет, если его мать категорически не примет ее? Но он не принял вопроса всерьез, сказал только:
– Я заметил, ты в последнее время какая-то нервная.
По его мнению, хоть они и не поженились официально, но жили вместе в этой старой квартире и были сами себе хозяевами, как настоящие супруги.
– Поспешишь – людей насмешишь. Куда торопиться?
Он уговаривал У Юэюэ, что будет день – будет пища, надо шаг за шагом добиваться согласия матери.
Первый шаг, который собирался предпринять Ян Пу, – это подыскать У Юэюэ другую работу. Он презирал ее нынешнее занятие, мол, она каждый день обслуживает людей, и вообще не стоит унижаться за такую зарплату. Пекин – это мегаполис, почему бы не найти местечко поприличнее?
У Юэюэ не возражала, пусть найдет ей приличную работу. Ян Пу взялся было, но обещания не сдержал, сославшись на то, что у У Юэюэ нет ни высшего образования, ни пекинской прописки, ни навыков работы с компьютером, не говоря уж об иностранных языках…
– Ты сама-то хоть скажи, что умеешь? – безысходно вздыхал он. И тон у него был такой, будто сам он эксперт во всех областях.
На самом же деле у него у самого не было постоянной работы – сегодня на одном месте, завтра на другом. Недавно, к примеру, поработал в компании приятеля, но не прошло и месяца, как уволился, решив организовать собственный бизнес и быть самому себе начальником. Идея, конечно, неплохая: лучше быть хозяином, чем работать на чужого дядю. Однако с тех пор прошло два месяца, а он все не мог определиться, чем заняться. И лишь совсем недавно был вынужден отказаться от идеи открыть собственную компанию и устроился на работу в одну логистическую контору – кладовщиком.
Но У Юэюэ сразу не нашлась, что ответить Ян Пу. Пробормотала:
– Скажи, что мне делать?
Ян Пу, подумав, ответил:
– Вспомнил! Один мой хороший друг – начальник в страховой компании! Можешь устроиться к нему. – Эта идея, внезапно пришедшая в голову, его немного взбодрила. – У тебя язык хорошо подвешен, тебе подойдет такая работа. Эх, почему я раньше об этом не подумал?! Решено! Завтра же подавай заявление об увольнении из ресторана.
У Юэюэ немного удивилась:
– Так нельзя!
Ян Пу с сомнением посмотрел на нее:
– Как нельзя? Ты что же, не хочешь уйти из ресторана?
– Я слушаюсь тебя, но сейчас не согласна. Сначала ты должен найти мне работу, а уж потом я буду увольняться. А то я уйду, а у тебя вдруг не получится, что тогда делать?
– Ты мне не веришь, да? Немедленно звоню другу!
У Юэюэ остановила его:
– Ладно тебе, уже поздняя ночь, позвонишь завтра.
Прошло несколько дней, но Ян Пу на эту тему больше не проронил ни слова. Кода У Юэюэ спросил его напрямую, он как будто припомнил что-то:
– А, ты о страховой компании? Не получится. Друг говорит, не стоит заниматься такой работой: это небезопасно.
У Юэюэ смотрела с недоумением:
– Чем опасна такая работа?
– Чего непонятного! – Ян Пу говорил уверенно, будто был большим знатоком в этом деле. – Знаешь, как теперь делается страховой бизнес? Надо постоянно бегать, распространяя страховки, по домам и назойливо уговаривать клиентов. Недавно одна женщина зашла в дом продать страховку, но не только ничего не продала, а сама была изнасилована клиентом. Представляешь?!
У Юэюэ упала духом:
– Раз это так опасно, тогда ладно. Мне и в ресторане хорошо.
Ян Пу возразил:
– Чего хорошего? Унижаться, обслуживать… – Через несколько минут он с досадой добавил: – Очень за тебя беспокоюсь!
Глядя на его мрачный вид, У Юэюэ замолчала. Она не хотела показывать, какая пропасть печали у нее на душе.
Как говорится, лучше поздно, чем никогда.
Ян Пу в конце концов нашел для У Юэюэ место консультанта по сделкам с недвижимостью, точнее, продавца недвижимости. Когда она уходила из ресторана, Чжун Мин и Гуй Пин об этом искренне сожалели. Услышав, что это идея Ян Пу, они поняли, что У Юэюэ нацелилась на брак и не уговаривали ее остаться. У Юэюэ тоже было жаль расставаться. С тех пор как она приехала в Пекин, она много где работала, но у Чжун Мина продержалась дольше всего, получила наибольшее удовольствие от работы и заслужила уважение и доверие со стороны хозяев. Поэтому она чувствовала себя немного виноватой, в особенности перед Гуй Пин, которая заботилась о ней, словно старшая сестра. При расставании у нее на глазах блестели слезы. Увидев, что и у Гуй Пин на глазах слезы, она улыбнулась и серьезно спросила: если вдруг не справится с новой работой, можно ли вернуться в ресторан? Гуй Пин ответила, что в любое время будет рада ее возвращению, лишь бы ресторан не закрыли. У Юэюэ сама себе хозяйка.
На самом деле это было не более чем утешение, обе в душе хорошо понимали, что У Юэюэ не вернется.
Продавать недвижимость – не то что торговать капустой: в этом деле множество тактик и секретов, это куда сложнее, чем работать официанткой в ресторане. У Юэюэ быстро приспособилась к новым условиям: почти все провинциалы быстро приспосабливаются к городской жизни. У Юэюэ – умная девушка, после краткого обучения и практики она легко вошла в роль консультанта. Как раз была осень – самый доходный сезон на рынке недвижимости. За два месяца У Юэюэ заработала больше десяти тысяч юаней. Для новичка это был огромный успех.
У Юэюэ была рада, но гораздо больше радовался Ян Пу.
– Ну как? Я был прав! – Тон у него был такой, будто он не столько рад успехам У Юэюэ, сколько доволен своим предложением.
Но как ни крути, У Юэюэ сделала верный шаг. К тому же профессиональные перемены и увеличение дохода значительно повысили статус У Юэюэ в глазах матери Ян Пу.
Честно говоря, после того как они с Ян Пу стали любовниками, У Юэюэ всего пару раз виделась со старухой. При первой встрече та отнеслась к ней подчеркнуто вежливо, так как не знала о ее деревенском происхождении. Второй раз У Юэюэ едва успела с ней поздороваться, как та уже ушла из дома. У Юэюэ подумала, что старуха нарочно не захотела им мешать. И она никак не ожидала, что снизу донесется такой вот разговор с соседкой:
– Только что видела, как ваш сын привел хорошенькую девушку. Это его подружка?
– Да какое там «хорошенькая»… провинциалка!
– Ишь ты… почему же он нашел себе провинциалку?
– От нечего делать! Нынешние молодые люди – о чем они вообще думают? Ума не приложу!
– Вы должны остановить его!
– Ничего не поделаешь… Как ни уговариваю, и ухом не ведет. Будь что будет. Я его предупредила: если женишься на этой деревенщине, больше на мою поддержку не рассчитывай, ни копейки не дам! Почему бы тебе не найти городскую, которых вокруг полно?!
У Юэюэ застыла посреди комнаты как вкопанная. Только смотрела на Ян Пу и ни слова вымолвить не могла. Просто не знала, что сказать. Хотела было уйти, но передумала: дело сделано и ничего не поправишь. Она уже сошлась с Ян Пу, так стоит ли из-за пяти минут позора злиться, жертвуя своей мечтой и достоинством? Ругаться с Ян Пу сейчас нет смысла. Тем более что он не раз говорил: «Я – это я, моя мать – это моя мать» и «Вода камень точит, давай действовать потихоньку». А ведь он был почтительным сыном, и поддерживать связь с ней вопреки воле матери ему уже было нелегко, так зачем же еще сваливать на него свой гнев? Единственное, что она могла сделать, – это притвориться, будто ничего не слышала.
Но все же обида долго не отпускала ее. Однажды она спросила Ян Пу, сколько ворот в Пекине. Не понимая, зачем ей это, Ян Пу стал перечислять пекинские ворота: Тяньаньмэнь, Дианьмэнь, Цзоаньмэнь, Юаньмэнь…
– Эй! – Он вдруг спохватился и недоуменно посмотрел на У Юэюэ. – К чему ты клонишь?
– Да так… задумалась: через столько пекинских ворот я смогла пройти, так почему никак не могу преодолеть ворота вашей семьи?
Ян Пу понял, что его подловили:
– Говори прямо, а не намеками!
– Хорошо, говорю прямо. Твоя мама сказала, что не пустит нас в вашу квартиру. Но по мне и эта неплоха.
– Что ты хочешь сказать?
– Давай сыграем свадьбу здесь.
– Как это?
– А чего ты боишься?
В глазах Ян Пу эта одноэтажка была слишком стара и мала; справишь свадьбу в таком ветхом жилище и ударишь в грязь лицом перед родственниками… к тому же он не мог бросить маму из-за женитьбы.
– Если мы поженимся, мы должны будем жить вместе с мамой!
– Я и не против. Вот только твоя мама не согласна с нашим бракосочетанием.
– Я же объяснял: вода камень точит, надо подождать!
Прошло полгода.
Ян Пу еще раз повел У Юэюэ к родителям домой. Мать опять уклонилась от встречи под предлогом прогулки на воздухе. И снизу вскоре донесся новый разговор между ней и соседкой, однако перемены были налицо. Слушая, У Юэюэ обрадовалась в душе.
– Чем занимается девушка вашего сына?
– Консультант по недвижимости, продает дома.
– Так вот почему она выглядит так солидно! Белый воротничок! И много зарабатывает?
– Ну, когда как… где-то семь-восемь тысяч юаней в месяц. – Так говорила мать Ян Пу, скромничая и гордясь одновременно.
– Когда свадьба?
– Кто их разберет… Нынешняя молодежь – у них же семь пятниц на неделе! Поженятся, нет ли, еще вопрос.
Непонятно было, что имеет в виду старуха: то ли надеется на эту свадьбу, то ли ее она обеспокоит. Однако по тону можно было догадаться, что она все-таки признала их отношения. Что касается того, могут ли они вступить в брак, это уже было дело ее и Ян Пу. Для У Юэюэ зажегся лучик надежды.
Продажа недвижимости – это работа с четким графиком, не то что в некоторых маленьких компаниях, где часто приходится вкалывать сверхурочно. Обычно в шесть вечера У Юэюэ возвращалась домой. Если Ян Пу бывал занят и не приезжал в их старую квартиру, она от нечего делать частенько захаживала в ресторан Чжун Мина.
В глазах Чжун Мина и Гуй Пин У Юэюэ, после того как стала продавать недвижимость, как будто превратилась в другого человека. На ней был теперь недешевый деловой костюм; она завила волосы, и они водопадом стекали по плечам. Ее речь сделалась уверенной и спокойной, а в ее поведении наметилась особая стать; она стала более грациозной и непринужденной. У Юэюэ объясняла эти изменения тем, что как продавец домов прежде всего должна «продавать себя», то есть не только хорошо себя упаковывать, но и хорошо скрывать все острые углы своего характера. В конце концов профессия формирует и меняет человека. У Юэюэ приспособилась к подобного рода изменениям.
В ресторанчике Чжун Мина У Юэюэ чувствовала себя как дома. Когда ресторан бывал не слишком загружен, она болтала с Гуй Пин и Чжун Мином, а когда посетители пребывали, даже помогала подавать на стол. Хозяевам это было чрезвычайно приятно. Прежде У Юэюэ им нравилась потому, что была умной и сообразительной работницей, теперь они видели в ней равноправного друга. Часто они приглашали У Юэюэ остаться с ними пообедать. Они сидели за столом, как одна семья, ели и болтали о том о сем. Главный разговор вертелся вокруг У Юэюэ – вокруг ее работы, ее дохода; обсуждали, как она продает дома, какие получает проценты и так далее… Иногда речь заходила и о Ян Пу.
Ян Пу был шумный и казался немного хвастливым. Но на самом деле человек он был неплохой. У Юэюэ хорошо изучила его характер, поэтому все старалась делать по его воле. Например, когда он пытался ее рассмешить, нужно было обязательно засмеяться, даже если ничего смешного тут нет, а то он обидится. Он заботился об У Юэюэ. Она работала далеко, и почти каждый день Ян Пу ждал ее дома, иногда даже готовил ужин! Это трогало У Юэюэ до глубины души, и в ответ она старалась сделать все, чтобы он остался доволен. Ян Пу любил холодное пиво, и она купила маленький холодильник. Когда Ян Пу пил, он любил закусывать свиными ушами, и она всегда забегала после работы в магазин готовых продуктов за свиными ушами. Ей жалко было тратить деньги на себя, но она оказалась щедра по отношению к Ян Пу. Сначала подарила ему пейджер, они как раз тогда были в моде; потом купила новейшую модель мобильного телефона Nokia. Ян Пу любил ходить в рестораны, и она время от времени вела его в ресторан полакомиться. Зная, что у Ян Пу не хватает денег, она частенько подсовывала ему юаней триста-пятьсот на карманные расходы. За годы жизни в Пекине У Юэюэ накопила небольшую сумму. В отношении себяона была очень экономна и жалела деньги, но для Ян Пу ей ничего было не жаль.
То ли оттого, что любовь передается от одного человека к другому, то ли оттого, как говорил Ян Пу, что вода камень точит… одним словом, пройдя долгий путь, У Юэюэ наконец-то вступила в брак с тем, с кем хотела.
Свадьба у них была совсем простая: лишь небольшое застолье на четырнадцать человек в одном из ресторанов пекинской утки. Были приглашены одни родственники. Сначала Ян Пу собирался пригласить и друзей, и одноклассников, чтобы было повеселей. Он боялся, что слишком простая свадьба может показаться невесте унизительной. Но мать рассудила иначе. Она объяснила Ян Пу: дело вовсе не в том, что она презирает «эту провинциалку», а просто хочет, чтобы ее сын, пекинец, сам не оказался в унизительном положении.
Ян Пу обиделся, ответил раздраженно:
– Тогда и родственников приглашать не стоит!
Но у старухи были свои расчеты:
– Вот еще! За все эти годы я немало денег раздарила родне на свадьбы, пришло время получить их обратно!
После Ян Пу так объяснял У Юэюэ:
– Мама не хотела слишком большую свадьбу, это было бы слишком сложно.
У Юэюэ ничего не имела против. В этом городе у нее не было ни одного родственника. И чем многолюднее была бы свадьба, тем более одинокой она бы себя чувствовала. Она и так радовалась, что старуха наконец-то приняла и признала ее, и вовсе не мечтала о шумном торжестве.
Она заранее договаривалась с Гуй Пин, что пригласит ее на свадьбу со стороны невесты. И когда Ян Пу ей объяснил намерения матери, она не знала, как поступить. Но Гуй Пин сама отказалась от приглашения, сказав, что и так все идет неплохо, а в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Как хотят, так пусть и сделают.
И свадьба свелась к родственному обеду.
Все родственники были со стороны свекрови: у свекра родня в провинции, кто-то живет так далеко, что ни за что бы не приехали, а если бы приехали, то где разместить всех этих провинциалов? Потому никого не приглашали. Зато родственники свекрови все были местные и приехали. Дядя и тетя Ян Пу с супругами, и двоюродной брат, и сестра Ян Пу, и их супруги, и еще двое детей лет пяти-шести.
Из всех этих родственников У Юэюэ раньше видела только дядю Ян Пу. Ему было за шестьдесят. Он был краснолицый и полноватый; когда говорил, в горле у него клокотало, как будто оно заросло жиром или что-то застряло во рту, зато человек он был чрезвычайно интересный. Говорят, в двадцать лет дядя Ян Пу начал работать зубным врачом, а после выхода на пенсию открыл частную клинику. Скольких пациентов он вылечил, не счесть, а уж вырванных зубов набрался бы здоровый мешок! Он и самому себе залечил половину зубов.
– У тебя с зубами все в порядке? – Он внимательно рассматривал У Юэюэ. – Если понадобится, обращайся прямо ко мне, мы же с тобой родные, правда?
Позже Ян Пу предупредил У Юэюэ, что не стоит лечиться у дяди: мол, ему он однажды пломбировал зуб и тот воспалился через пару дней. Чуть не умер от боли! А когда захотел удалить ту пломбу, оказалось, что это еще труднее, чем ее вставить. Дядюшка долго бился с зубом, испробовал все свои инструменты и методы: ковырял, долбил… Ян Пу казалось, что настал конец света. Прошел час, зуб вырвали – и при вдохе он попал прямо в горло. Ян Пу, не в силах удержаться от смеха, сказал:
– Проглотить разбитый зуб! Представь, каково мне было!
В день свадьбы дядюшку почитали как почетного гостя. В Китае есть поговорка: мать роднее всех, а дядя старше всех. И поскольку он действительно был самый старший по возрасту, его, естественно, посадили на почетное место. Увидев этого толстого зубного врача, У Юэюэ едва не засмеялась в голос. Она сразу назвала его дядей, и лицо его засветилось умилением.
Остальных У Юэюэ не знала. Она имела большой опыт общения с незнакомыми людьми: как-никак несколько лет работала в ресторане. Но на свадьбе этот опыт ей не помог. Старуха заранее предупредила, что все гости занимают высокое общественное положение, и за столом У Юэюэ должна как можно меньше говорить. Это предупреждение заставило ее еще больше нервничать. Предлагая тост, она повторяла новым родственникам лишь одну фразу:
– Прошу выпить за наше счастье!
Ее рука, сжимающая бокал, слегка дрожала.
Наверное, молодоженам главную радость доставляет не сама свадьба, а то, что за нею следует, – постель. Но они давно уже прошли все это, потому, когда легли спать, никто не чувствовал волнения первой брачной ночи. Наоборот, они как будто утратили раскованность и страсть, которую испытывали в своей старой квартирке, – все проходило подавленно и будто по принуждению. Но, несмотря на все это, У Юэюэ стала законной женой Ян Пу и заняла свое место в семье.
Началась совершенно новая жизнь.
Часть 2
После свадьбы У Юэюэ продолжила заниматься недвижимостью, а вот Ян Пу на свой логистический склад не вернулся. Говорил, что каждый день иметь дело с вещами, лично его никак не касающимися, – скука смертная. Даже думать об этом тошно, не то что с этим работать. Он уговорил У Юэюэ отдать ему все сбережения, еще часть денег попросил у старухи и купил легковой «фольксваген». Под руководством одного из друзей он начал незаконно таксовать, проработал месяц, получил неплохой доход. Чистыми, минус бензин, вышло около двух тысяч. Это было куда больше, чем на складе, и, самое главное, свободы больше. Сам решаешь, когда начать и кончить работу, да и работа неутомительная – катаешься на машине да деньги заколачиваешь. У Юэюэ тоже была польза от машины. Иногда Ян Пу подвозил ее на работу и оставался поблизости в ожидании пассажиров. А если ему оказывалось по пути, он обычно вез У Юэюэ с работы домой.
Так они жили три месяца, и тут явилась хорошая весть: застройщик собрался выкупить участок, где находилась старая квартира семьи Ян Пу. У Юэюэ всегда удивляло, как дорого стоит в Пекине пядь земли. За ветхую «двушку» в результате долгих переговоров семья Ян Пу получила компенсацию в восемьсот с лишним тысяч юаней!
В конце девяностых годов прошлого века для простых людей это была немалая сумма. Можно без преувеличения сказать, что такое внезапное счастье перевернуло судьбу семьи. У Юэюэ эти деньги привели в полную растерянность. Она не знала, как Ян Пу и его мать собираются распорядиться ими. Будь ее воля, она бы в первую очередь подумала о том, чтобы купить свекру и свекрови новую квартиру в многоэтажке, а сама с Ян Пу осталась бы жить в нынешней. У нее был свой расчет: квартира, где они теперь жили вместе с родителями Ян Пу, была чуть больше шестидесяти квадратов, и, хоть им с Ян Пу отвели отдельную комнату, все же неудобств хватало.
У Юэюэ все время чувствовала какое-то невидимое давление как физическое, так и психологическое. Потому однажды, вскоре после свадьбы, она намекнула мужу, что хотела бы вернуться в прежнюю старую квартирку. Ян Пу отреагировал на ее намек болезненно:
– Ты что же, собираешься разъехаться с моими родителями? Ты должна быть благодарна маме за то, что она пустила тебя в наш дом, а не думать о разделении семьи!
У Юэюэ думала: купи они квартиру побольше, неплохо было бы жить и вместе. Конечно, это были просто мысли: она понимала, что сейчас не имеет права распоряжаться деньгами. Это право решительно принадлежало семье Ян Пу, точнее, его матери.
Свекор не любил вникать в домашние дела. Он всю жизнь водил автобус, был отличником труда и передовиком производства. Даже на пенсии не в его привычке было бездельничать, и он не любил сидеть дома. Но и дома тоже все больше помалкивал, даже не улыбался и уж тем более ничего не обсуждал с семьей – ни по какому поводу. В большинстве случаев его было не видно и не слышно: когда он уходил, казалось, будто он дремлет в спальне, а стоило позвать его к обеду, и вдруг обнаруживалось, что он давно не дома. Наверняка гуляет где-то по бульвару с радиоприемником, слушает пекинскую оперу. Пекинская опера – это было единственное увлечение старика, порой он и сам вдруг запевал какую-нибудь арию. Любопытно, старик, всегда такой молчаливый, стоило ему запеть, будто находил наконец повод высказаться; его голос гудел, словно наполняясь безграничной печалью и гневом, – звучало жутковато и угнетающе.
Свекрови не нравилось гудение старика. Она любила танцевать эстрадные танцы – те самые, которые обычно танцуют на площади люди старшего возраста. Раз в неделю она, нарядившись в красную кофточку и белые брюки, ехала в парк Цзиншань на танцы.
Словом, в отличие от множества пожилых супругов, которые все время проводят вместе, свекор со свекровью были заняты каждый собой; вот разве сходят на рынок за овощами, но это случалось совсем редко. По словам старухи, не то чтобы нельзя было вместе гулять, но уж больно велика была между ними культурная пропасть: корни разные.
«Корни» старика были в провинции Шаньдун, и все его предки были крестьянами. Отец пару лет проучился в частной школе и не захотел больше работать на земле. В шестнадцать он сбежал в Пекин, по рекомендации одного земляка поступил в ресторан помощником повара и стал учиться искусству жарить утку. Все последующие тридцать с лишним лет он занимался только этим, вплоть до своей кончины на пятидесятом году жизни – на посту мастера жареной утки.
Старуха была совершенно иного происхождения. Хотя отец ее всю жизнь проработал школьным учителем, предками были родовитые маньчжуры, заслуженные дворяне Великой Цинской империи.
– Наша фамилия должна была быть Айсиньгеро[2]!
На самом деле ее фамилия была Цзинь, но она любила так говорить, толком не объясняя, по какой причине фамилия Айсиньгеро превратилась в Цзинь. Она ни на минуту не забывала о своей дворянской крови, как будто этого достаточно.
– Наши предки были маньчжурами!
Эти слова, полные тщеславия и гордыни, часто слетали у нее с языка, даже когда речь шла о мелочах. Обычно никто не обращал на это внимания; лишь однажды немногословный свекор вдруг набросился на жену по этому поводу прямо в присутствии У Юэюэ:
– И как тебе не надоест? Маньчжуры давно вышли из моды! Пора бы придумать что-нибудь новенькое!
Перед внезапным напором старуха не спасовала:
– Эй, чего это ты встреваешь? Тебе-то какое дело? Я, может, назло так говорю! Что? Ухо режет? А я так скажу: дохлый тигр дороже кошки! У тебя нет причины гордиться своим отцом, который за всю жизнь ничего, кроме утки, не видел! Не желаешь слушать меня, сам придумывай что-нибудь новенькое! А коли не можешь, то и ешь себе молча, приложи свой язык к полезному делу и не провоцируй меня на скандал!
У Юэюэ было неловко за свекра из-за резких слов свекрови. Она ожидала, что он даст жене отпор, но не дождалась. Старик подчеркнуто спокойно доел свою порцию и молча отправился в спальню.
Но вернемся к делу. Старику было безразлично, как распорядиться восемьюстами тысячами юаней компенсации, а вот свекровь и Ян Пу не согласились с У Юэюэ. Они решили не покупать квартиру, не вкладывать деньги в недвижимость. Причина была проста: деньги достались им нелегко, не хотелось из-за покупки лишнего жилья снова затянуть пояса.
У всех богатых есть нечто общее: они никогда не забывают о том, что имеют деньги. Получив восемьсот тысяч юаней, старуха, можно сказать, хорошо держалась. Наверное, оттого что была родом из маньчжурских дворян, она считала себя в своем праве. Внешне она старалась казаться равнодушной, не показывала лишних эмоций, даже вела себя более приветливо и скромно, когда болтала с соседями. Но если присмотреться повнимательнее, можно было заметить, что спина ее стала чуть прямее и благородный подбородок слегка приподнялся – буквально на три сантиметра.
А Ян Пу не скрывал своего счастья. Может, по причине того, что был слишком молод или разбогател слишком быстро, он не мог спокойно относиться к такой огромной сумме и пришел в крайнее возбуждение. Начал окружать себя тем, чем владеют настоящие богачи: завел телефон новейшей модели, сделал прическу как у большого босса, на шее появилась толстенная золотая цепь, на пальце – массивное золотое кольцо. Несмотря на то что оставался таким же худеньким, он стал выглядеть солиднее. Каждый день по-прежнему садился за руль, но ехал уже не на работу. Полученные восемьсот тысяч плюс имеющиеся сбережения – это без малого миллион, вложишь их в банк, и можно спокойно жить на проценты, зачем еще трудиться? Свой мизерный заработок он готов был щедро спустить сквозь пальцы. И теперь выезжал в основном на тусовку с друзьями. Позовет пару человек в ресторан: посидят, выпьют и поговорят; иногда Ян Пу, стряхивая пепел, напускал на себя такой тоскливый вид, будто изобилие счастья его мучило, и спрашивал друзей:
– Ну что, пацаны, может, организуем что-нибудь?
Несмотря на вопросительную форму, по тону было видно, что у него уже составлен готовый план на будущее. Оно будто бы развертывалось у него перед глазами. Этот желанный будущий мир он вроде бы где-то уже видел, но сейчас искал и не мог найти туда вход.
Он неоднократно и У Юэюэ спрашивал: «Скажи, какой бизнес мне начать?»
У Юэюэ не отвечала, лишь улыбалась неопределенно. Ну что ему сказать? С первого дня знакомства Ян Пу только и думал о создании компании, он обещал У Юэюэ: «Счастливчики не суетятся, и скоро настанет день, когда ты вступишь в роль хозяйки нашего бизнеса».
Сперва она верила тем перспективам, которые рисовал Ян Пу. Но прошло несколько лет, а его мечта все еще оставалась словами. И она перестала принимать их близко к сердцу. Она поняла: Ян Пу из тех, кому и выше головы прыгнуть не по силам, и внизу оставаться не хочется. Пока у него не было денег, его бездействие было как-то объяснимо, но теперь деньги появились, а он все равно ничего не делал. И не сделает – в этом она была глубоко убеждена.
Деньги – волшебная вещь. Они способны сделать человека элегантным, солидным, сдержанным или распущенным, даже высокомерным… это случается часто, но где это слыхано, чтобы деньги превратили лентяя в трудоголика? Поэтому, когда Ян Пу в очередной раз заводил речь о «создании какой-нибудь компании», У Юэюэ уже не проявляла интереса. Она спокойно относилась к его планам: в первый день он амбициозно заявлял об открытии такого-то и такого-то бизнеса, на второй день как будто бы обижался на кого-то и клялся дела не начинать. Привыкшая к подобным страстям, У Юэюэ лишь спокойно улыбалась, что бы ни городил Ян Пу.
Равнодушие У Юэюэ раздражало его.
– Сама-то посмотри на свою мерзкую работу! На хрена тебе продавать недвижимость, бросай немедленно!
Подобные слова Ян Пу уже не первый раз произносил. И нельзя сказать, что причиной было только внезапное богатство. Еще до получения компенсации он ненавидел рассказы У Юэюэ о работе. Может быть, разговоры о недвижимости ранили его самолюбие – самолюбие мужчины, который не в состоянии купить квартиру, – и потому ему было противно слышать от У Юэюэ, что она опять что-то кому-то продала. Теперь, когда Ян Пу сделался состоятельным, его все равно раздражали разговоры о квартирах. Впрочем, все это тоже было связано с мужским самолюбием.
Когда Ян Пу только купил машину, он иногда подвозил У Юэюэ на работу и с работы. Если подвозил, то немедленно уезжал; если встречал – всегда ждал в машине, пока она выйдет к нему – в строгих офисных туфлях на высоком каблуке и с модной сумочкой в руках. И он ни разу не зашел в контору по продаже недвижимости. Но с тех пор, как Ян Пу сменил прическу и навесил на шею внушительную золотую цепь, его как подменили. Подвозя У Юэюэ на работу, он входил в контору спокойным шагом: с сотовым Nokia в руке, с пачкой сигарет «555», вертя на пальце ключи от машины. Когда он эдак являлся, все принимали его за покупателя и к нему сразу подбегало несколько консультантов, его горячо приветствовали, пока не выяснялось, что это просто муж У Юэюэ.
После Ян Пу говорил с неприязнью: «У меня такое ощущение, что твои коллеги любезнее проституток!»
Такова уж человеческая психология – во всем каждый видит то, что хочет увидеть. Когда Ян Пу в следующий раз оказался в конторе, он стал следить за поведением консультанток. Увидел, как они перешептываются с клиентами. Заметил, как одна красивая девушка строит глазки мужчине средних лет. Он стал еще больше презирать эту профессию и еще активнее агитировать У Юэюэ уволиться. Но это были лишь слова, он не заставлял ее.
Но однажды ситуация переменилась. Вечером Ян Пу подъехал встретить У Юэюэ, но не застал ее в конторе. Ее коллега сказала, что она отправилась с клиентом в какой-то отель поблизости. Когда Ян Пу отыскал отель, он увидел, что У Юэюэ и некий лысый тип за пятьдесят сидят друг против друга в кафе и пьют кофе.
Ян Пу сдержался. В отличие от персонажей телесериалов, которые в таких случаях обычно скандалили, он не стал разрушать гармоничную и милую атмосферу за столиком; Ян Пу великодушно подсел к ним, даже поболтал с тем мужчиной, элегантно выпил чашку кофе. Но когда беседа закончилась, Ян Пу повез У Юэюэ не домой, а в ресторанчик, где заказал пива и закусок. После второй бутылки он зло посмотрел на жену:
– Ты в своем уме? Что это за продажа квартиры в отеле?! Как ты это объяснишь?
Объяснение У Юэюэ было предельно простым: мужчину заинтересовала квартира, но когда он собирался внести задаток, то обнаружил, что кошелек остался в номере. Он не хотел лишний раз возвращаться и попросил ее зайти с ним в отель за деньгами. Она пошла, взяла деньги, и клиент предложил ей кофе. В доказательство У Юэюэ вытащила из сумки конверт с деньгами, на котором были написаны сумма и фамилия клиента. Вот и всё.
– Это всё? Вы не занимались ничем другим?
– Что ты имеешь в виду?
– Я спрашиваю, не занимались ли вы другим каким-нибудь делом. Ты меня не поняла?
У Юэюэ отлично поняла, о чем ведет речь Ян Пу, просто не ожидала подобного вопроса и сразу не нашлась, что ответить.
– Не говори ерунды! – У Юэюэ стала клясться: – Если я допустила какой-нибудь позор, пусть кусок встанет поперек горла и я умру от удушья! Пусть меня собьет машина! А после смерти пусть черт меня жарит в котле с горячим маслом!.. Конечно, есть такие риелторы, которые ради денег спят с клиентами и даже становятся их любовницами. Только это не имеет отношения к профессии, все зависит от человека. Говорю тебе, я уже много лет в Пекине и с какими только людьми не встречалась! Будь я такой, не вышла бы за тебя замуж!
Ян Пу промолчал, но про себя подумал, что есть доля истины в словах У Юэюэ… По крайней мере, последнее – чистая правда. Он знал по опыту, что современные девушки слишком раскованны, трудно найти девственницу. Честно сказать, когда он начал встречаться с У Юэюэ, то не имел серьезных намерений, во всяком случае, рассчитывал так: если она не девственница, значит, кто-то ее уже поимел и он тогда просто поиграет с ней, и всё. Но, к его удивлению, она оказалась невинна, что было ему очень дорого: ни одна его бывшая девушка, в том числе толстенькая Панья, девственницей не была. Тем более и голос ее был прекрасен, и улыбка красива, а фигура – просто слов нет, каждая частичка тела полна очарования. В старой квартире он любовался каждым сантиметром ее гладкого, как нефрит, тела, рассматривая его и сравнивая с телами «бывших», и пришел к выводу, что У Юэюэ буквально во всем их превосходит. Только тогда он серьезно задумался об этих отношениях и продолжал встречаться с ней, даже несмотря на возражения матери, и в конце концов женился. Вспомнив об этом, Ян Пу перестал злиться, но все-таки ему не хотелось так легко прощать У Юэюэ.
– Думаешь, я тебе поверил?
– Верить или не верить – дело твое. – У Юэюэ отвернулась, вздохнула и потом опять внимательно посмотрела на Ян Пу. – Если не веришь, завтра проверь нашу офисную книгу, там записано, во сколько я вышла с работы. До того момента, как ты нашел меня в кафе, прошло лишь полчаса.
Слова У Юэюэ снова перенесли Ян Пу в кафе, перед глазами опять встал тот лысый старпер.
– Все равно… тот лысый мерзавец наверняка имел грязные намерения.
– Его намерения – это его личное дело. А у меня свои принципы.
Ян Пу больше не придирался к У Юэюэ, а перешел к нападению на лысого:
– Такая отвратительная физиономия… и еще кофе распивает! И даже в Пекине покупает квартиру! Интересно… – Ян Пу буквально скрежетал зубами, вид у него был крайне недовольный.
У Юэюэ не сдержала улыбки:
– Видно, ты очень подробно его изучил. А теперь представь, что бы я стала делать с таким уродом? Смех!
Ян Пу молча глотнул пива. В общей сложности выпил восемь бутылок! Но все эти бутылки не потушили его мужской ревности и фантазий. Он поминутно вспоминал того старика. И ему делалось дурно, когда в воображении он представлял его с У Юэюэ. Ревность была просто невыносимой. И в итоге вечер закончился тем, что после ужина Ян Пу повез жену в тот самый отель, снял номер и грубо трахал ее до полуночи.
У Юэюэ уволилась.
Если бы она не уволилась, Ян Пу так бы и мучился дальше. Что ж… На самом деле работа риелтора отнюдь не такая завидная, как о ней думают. В пик сезона можно каждый месяц получать проценты по нескольку тысяч юаней, но в мертвый сезон случается, ни единой квартиры не продаешь, и тогда платят лишь основную зарплату в пятьсот-шестьсот юаней. А работа дается непросто. Потенциальный покупатель часто хочет посмотреть квартиру, которая еще не достроена, и продавцу приходится вести клиента до квартиры по лестнице, без лифта. Бывает, за день четыре-пять раз подряд поднимешься и спустишься где-нибудь в двадцатиэтажке. И если клиент колеблется, то это большое мучение для продавца. Как-то У Юэюэ занималась человеком, который хотел купить квартиру на верхнем этаже – на двадцать восьмом. Он дважды обнюхал там каждый уголок, потом еще приводил смотреть квартиру свою жену, детей, родственников, даже коллег. За несколько дней У Юэюэ десяток раз понималась на двадцать восьмой и спускалась. Ноги опухли, точно у слона. Ночью они так болели, что невозможно было заснуть. Но самое ужасное – тот клиент все не решался купить, а только названивал или приезжал уточнить какие-нибудь детали.
– Такой человек виден насквозь – коли покупает осла, так посчитает, сколько волосков у него на хвосте! – сердито жаловалась У Юэюэ своей коллеге. – Тоже мне начальник отдела! Тоже мне мужчина, черт его возьми! Ну что за человек?!
Через некоторое время, когда тот клиент в очередной раз ей позвонил, она сказала, что квартира уже продана.
Памятуя об этих повседневных мучениях, У Юэюэ уволилась без малейшего сожаления, наоборот, она почувствовала себя свободной. Но вопрос в том, что ей было делать после увольнения?
– Я же сказал, рано или поздно я открою собственную компанию!
Опять двадцать пять. Наступил на больную мозоль да еще на ней потоптался. Просто нет слов! Правда, она даже не знала, как реагировать. Что называется, вышла замуж за петуха, угождай петуху, вышла замуж за пса, угождай псу. Раз пошла за него, теперь все в его власти. Что он велел, то она и делала. Он же сказал: «Даже если вовсе не будешь работать, я не дам тебе умереть с голоду». Вот и не будет, раз так! Кормят хорошо, одевают хорошо, каждый день после ужина гуляют немножечко. Такая жизнь в тысячу раз лучше, чем офисная суета.
Однако у всякой монеты две стороны. Кошмаром У Юэюэ стала свекровь.
В представлении У Юэюэ свекровь была не злым, а сложным человеком. Она держала себя с достоинством, знала приличия, любила говорить «среди моих предков одни дворяне» и очень гордилась этим. Она была добродушна и отзывчива и, если какой-нибудь приезжий спрашивал у нее дорогу, объясняла все самым подробным образом, чуть ли не провожала до места. Она всегда ходила с поднятой головой, а незнакомых провинциалов высмеивала с презрительным выражением лица. В отношении любого дела она имела собственные представления, в которых сложно было разобраться посторонним. Например, когда она сидела в машине сына, то регулировала скорость: если машина шла медленно, она делала замечание Ян Пу, что он водит слишком вяло, а когда Ян Пу разгонялся, она ругала его за лихую езду. Она умела быть ехидной и ругаться без грязных слов. В то же время она была здорова, сообразительна и энергична и часто казалась крайне возбужденной.
У Юэюэ еще помнила, как свекровь потянула поясницу во время урока танго. Это случилось спустя несколько дней после свадьбы. Ян Пу из-за этого ворчал: «В вашем возрасте опасно танцевать танго!» Но делать нечего, к врачу обратиться пришлось.
В тот день У Юэюэ не пошла на работу и сопровождала свекровь в больницу. Она хотела было вызвать такси, однако свекровь не позволила, мол, на такси дорого, и настояла на автобусе. Когда автобус подошел, она ворчала: «Что за автобус, ну и толпа!» И как только оказалась в салоне, сразу заставила одного парня уступить ей место. Когда же она выходила, в полный голос потребовала у впередистоящей девушки:
– Девушка, уступите дорогу, не мешайте мне сойти!
Девушка обиженно ответила:
– Я тоже выхожу, что за тон?
– Да как вы смеете со мной так разговаривать?! Безобразие!
Девушка замолчала. Но и это еще не конец истории. В это время кондуктор начала предупреждать пассажиров, чтобы при выходе предъявили билеты. Свекрови показалось, что это требование специально в ее адрес, взяла у У Юэюэ билет и замахала кондуктору:
– Вот, смотрите!
Кондуктор ответила:
– Хорошо, сходите.
Она опять махнула билетом:
– Вам хорошо видно?!
Кондуктор улыбнулась:
– Спасибо вам, всего доброго!
Но свекровь все твердила:
– Нет, вы смотрите в оба!
Кондуктор больше не отвечала.
Старуха сошла с автобуса, пробормотав:
– Ничего не видит, тоже мне кондуктор!
У Юэюэ считала, что свекровь самодурка. Сначала она всячески возражала против свадьбы, после свадьбы стала напрямую третировать У Юэюэ:
– Мой Ян Пу такой красивый и рослый, кого хочешь выбирай! А ему, как на грех, понравилась ты. Тебе крупно повезло. Честно сказать, не будь он таким почтительным и послушным, я в жизни не согласилась бы, чтобы он женился на деревенской. До сих пор язык не поворачивается рассказать об этом соседям и друзьям.
Слыша это, У Юэюэ краснела, у нее стоял ком в горле.
Живя с такой свекровью, У Юэюэ дома сделалась молчаливой, как ее свекор. Но у свекра вместо слов был хотя бы кашель. Иногда он кашлял так громко, с угрозой, что свекровь требовала: «Скажи прямо, а не кашляй тут мне, будто подавился рыбной костью!»
Свекровь была патологически чувствительным человеком, ничего от ее глаз не могло укрыться. Из тех, кто, заглянув в яйцо, слышал крики цыпленка. У Юэюэ старалась угождать свекрови, со всеми ее закидонами, и всегда прижимала кулак к губам, когда кашляла. Когда она говорила, то старалась внимательно следить за речью, боясь, как бы неосторожное слово не задело свекровь. Однажды, когда она рассказывала о том, сколько бегала по этажам на работе, невольно у нее вырвалась реплика на родном диалекте. Свекровь тотчас нахмурилась и спросила, на каком это языке она говорит: на английском, русском или испанском? Она не желает слушать иностранные языки! И на полном серьезе заявила У Юэюэ: раз стала женой пекинца, говори по-пекински, а то соседи засмеют.
Свекровь была чрезвычайно самолюбива. С тех пор как У Юэюэ стала женой Ян Пу, старуха задумала перевоспитать ее, усовершенствовать во всех отношениях – в общем, сделать похожей на пекинку. Она объясняла У Юэюэ, как надо одеваться, чтобы выглядеть настоящей горожанкой, поучала, как правильно вести себя за столом… Согласно правилам свекрови, У Юэюэ теперь ела беззвучно, уставясь в свою тарелку, будто находилась в гостях у незнакомого человека.
Вскоре после женитьбы свекровь начала учить ее говорить по-пекински, и в первую очередь она должна была усвоить эризацию[3] в пекинском диалекте. Кроме того, в Пекине есть диалекты, на которых если не говоришь, то понимать их нужно обязательно. Слушая эти диалекты, У Юэюэ едва сдерживала смех: ей казалось, что они режут слух куда больше, чем ее родной. Но как бы они ни резали ухо, освоить их было необходимо!
Свекровь велела ей завести специальный блокнот, чтобы делать заметки о правильном произношении того или иного иероглифа. У Юэюэ была неглупа и после приезда в Пекин быстро освоила путунхуа. Работая официанткой в ресторане, где часто обедали иностранцы, она научилась еще и простым выражениям на английском, японском и других языках. Но теперь обнаружила, что выучить пекинский диалект сложнее, чем иностранный язык. Одна только эризация ее чуть с ума не свела – сам черт не разберет, по каким правилам ее употребляют.
Но самое трудное даже не диалекты и не эризация, а тональность. У Юэюэ знала, как произносится каждое слово в отдельности, но скажешь все вместе – и уже тональность не та. Это как петь песню: в мыслях один мотив, а вырывается изо рта совершенно другой, неверный! Свекровь с разочарованием резюмировала: «Это не по-пекински. Это смешанный говор!»
И ничего с этим сделать не получалось. У Юэюэ так и не смогла освоить типичный пекинский выговор, из-за чего постоянно чувствовала себя виноватой перед свекровью. Она вела себя предельно осторожно. Когда свекровь говорила, она всегда слушала с улыбкой, время от времени кивала и старалась не издавать ни звука, чтобы не раздражать свекровь своим произношением.
Раньше-то было еще ничего – у нее была работа, которая в той или иной степени позволяла ей держаться на расстоянии. Теперь же пришлось каждый день быть рядом со свекровью и прислуживать ей.
Когда она думала об этом, ее сердце сжималось от страха.
К счастью, после увольнения она не сидела дома целыми днями. Через некоторое время она пошла в ресторан Чжун Мина учиться кулинарному мастерству.
После увольнения У Юэюэ взяла на себя домашнее хозяйство, и в первую очередь готовку. У Юэюэ готовить не боялась, она страшилась, что ее стряпня придется свекрови не по вкусу. Свекровь и раньше была разборчива в еде, а после того как разбогатела – тем более. Самое мучительное для У Юэюэ то, что свекровь прямо своего недовольства не высказывала.
«Что, Юэюэ, разве соль в супермаркете опять подешевела?» – Подобный ехидный вопрос часто приводил У Юэюэ в растерянность. Или: «Мне все же нравится рыба, которую приготовил Ян Пу!»
Коли нравится, так пусть Ян Пу вам и готовит. Но Ян Пу дома почти не бывал и редко дома обедал. Однако и это служило поводом для свекрови придраться к невестке: «Недаром говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок! Ты ведь работала в ресторане, завтра же пойди туда и поучись».
Как велела свекровь, так и надо делать.
– Я бы хотела поучиться…
Гуй Пин ничего не знала о горестях У Юэюэ и обрадовалась за нее. Сказала с улыбкой:
– Такая богатая семья, конечно, надо уметь вкусно готовить! Учись на здоровье, я скажу повару.
Поваром до сих пор работал тот самый Чэнь Уху, который раньше ухаживал за У Юэюэ. У Юэюэ было немного неловко перед ним, потому что, когда он за ней ухаживал, она однажды жестоко разыграла его. Как-то вечером Чэнь Уху предложил ее угостить, и она согласилась. После работы он заранее пришел в ресторан, заказал фирменные блюда и стал ее ждать. У Юэюэ сдержала слово, но явилась на ужин не одна, а со всеми коллегами. Чэнь Уху хотел угостить У Юэюэ и признаться ей в любви. Он никак не ожидал, что придут незваные гости, испортят всё и вдобавок придется потратить кучу денег. Он ради приличия сдерживал раздражение, но водку в тот вечер пил рюмку за рюмкой. Когда все выпили на посошок и уже уходили, Чэнь Уху споткнулся и упал. Сперва ребята стали смеяться и шутить – как ловко он прикидывается пьяным, – пока до них не дошло, что он действительно пьян в стельку.
Позже У Юэюэ раскаивалась, что поступила так некрасиво. Впрочем, Чэнь Уху ни разу не попрекнул ее за тот случай. Только после того, как она начала встречаться с Ян Пу, стал относиться к ней холодно и на работе часто жаловался на нее. Он старался не общаться с ней вовсе, а потом она уволилась.
Теперь У Юэюэ боялась, как бы повар Чэнь не отказался ее учить. Но Чэнь не отказался.
К тому времени он погрузился в любовные грезы. Его девушку звали Ван Юечао, она тоже работала официанткой, пришла в ресторан после ухода У Юэюэ. Она родилась в провинции Аньхой. Ван Юечао была хороша собой, и пусть не так красноречива, как У Юэюэ, зато нежна и заботлива. А забота в любви – это ужасно важно. Словом, Ван Юечао дала ему всё, что он мечтал, но не смог получить от У Юэюэ. Больше того, они уже сговорились как можно быстрее скопить денег и построить дом, чтобы там сыграть свадьбу и родить ребенка.
Стоило ему лишь подумать о такой перспективе, и он чувствовал себя счастливым. В общем, Чэнь Уху был в самом лучшем расположении духа.
Гора не движется, то вода движется;
Вода не движется, то облако движется;
Облако не движется, то ветер движется;
Ветер не движется, то сердце движется…
Чэнь Уху все время напевал эту популярную песню – даже когда работал на кухне. Ему было не до того, чтобы сердиться на У Юэюэ.
Он сказал ей, что поварское искусство начинается с владения кухонным ножом.
– В нашем искусстве тридцать процентов зависит от способов приготовления пищи, семьдесят – от того, как ты нарежешь овощи и мясо. Знаешь об этом?
Он велел У Юэюэ начать с нарезки картофеля тонкой соломкой. У Юэюэ отлично понимала, что Чэнь Уху нарочно разыгрывал ее, но считала, что в его словах есть доля правды, потому начала резать картошку тонкой соломкой; она резала и резала, пока картофельная соломка под ее ножом не стала тонкой и идеально ровной. Тогда Чэнь начал учить ее правильно нарезать баранину, говядину и свинину, мариновать мясо, делать комбинированную нарезку… и так дошло до разных способов приготовления.
Через некоторое время У Юэюэ добилась больших успехов: одну только рыбу она научилась готовить несколькими способами: паровую, вареную, жаренную в виде цветка хризантемы, жаренную в кисло-сладком соусе, рыбу-белку… Свекровь любит рыбу, вот и будет ей готовить по этим рецептам!
В результате свекровь осталась довольна и стала добрее к У Юэюэ.
– Недаром я говорила, что следует учиться тому, чего не умеешь. Как же не учиться?
Старуха наслаждалась не только приготовленными У Юэюэ блюдами, но и процессом ее перевоспитания.
Но вот она перепробовала всё, чему научилась У Юэюэ, и опять стала проявлять недовольство. Не оттого, что блюда ей приелись, а просто свекровь обнаружила новую проблему: еда слишком поджаристая, с корочкой.
– По телевизору передали, что подгоревшая пища приводит к раку, а рак – это смертельно!
Раньше свекровь предупреждала У Юэюэ, чтобы та перед приготовлением еды непременно мыла сковороду дочиста и не перекаляла масло. У Юэюэ запомнила и старалась не допускать подобных ошибок. Но, как говорится, и на старуху бывает проруха. В тот день на ужин У Юэюэ приготовила четыре блюда: курицу, рыбу, овощи и еще тыквенный суп со свиными ребрышками. Все было замечательно и выглядело красиво. А лучше всего было то, что Ян Пу оказался дома.
На памяти У Юэюэ Ян Пу почти никогда не ужинал дома. Обычно он уходил после завтрака и возвращался к полуночи. Он был занят, говорил, будто с двумя друзьями организует новую компанию, про которую У Юэюэ уже боялась спрашивать. Но ей был дорог всякий раз, когда Ян Пу приходил на ужин домой. Она не подозревала, что этот ужин в семейном кругу едва не сделается для нее последним.
Началось все с мелочи. Во время ужина свекровь обнаружила что-то темное в супе. Она никакого замечания в адрес У Юэюэ не сделала, просто подцепила палочками эту темную вещь, поднесла к глазам и долго рассматривала, как будто погруженная в глубокие раздумья.
Свекровь смотрела на палочки, У Юэюэ смотрела на свекровь.
Гордо поднятую голову свекрови украшала красивая короткая стрижка, сделанная недавно в салоне красоты. Она завила волосы, окрашенные в кофейный оттенок, который был заметен только при солнечном свете, наложила крем-маску и выщипала брови и выглядела теперь намного моложе своих лет, правда, казалась немножко более агрессивной, и между бровями будто читалась угроза моментально бросить вызов или напасть.
Пока у свекрови, кажется, не было желания нападать. Но У Юэюэ все равно растерялась. Она вспоминала – может быть, это она пережарила лук? Виновато улыбнувшись, она предложила свекрови не есть суп, а попробовать другие блюда. Но та вообще перестала есть и с хмурым лицом удалилась в спальню.
Свекровь отказалась от ужина, и у У Юэюэ сразу пропал аппетит. Она молча сидела на своем месте и через две минуты тоже ушла. За столом остались лишь старик и Ян Пу. Ян Пу воскликнул:
– Замечательно, нам больше достанется!
На самом деле все было очень вкусно, они ели с удовольствием и выпили прилично водки: старик сто граммов, Ян Пу – двести пятьдесят.
Наевшись и напившись, Ян Пу вошел в спальню и увидел, что У Юэюэ сидит на кровати и плачет. И в душе у него сразу вспыхнуло раздражение. Он только что был в хорошем настроении, но, увидев расстроенную жену, тоже расстроился.
– Стоит ли плакать из-за пустяков?
У Юэюэ не отвечала, и он в нетерпении велел:
– Ладно, ладно. Пойди и спроси маму, будет ли она ужинать, и если нет, то убирай посуду.
– Сам иди, коли хочешь, а я больше не обслуживаю! – с огромной обидой ответила У Юэюэ.
В это время свекровь незаметно появилась на пороге и, гордо вздернув голову, с вызовом поинтересовалась:
– Кого это ты имеешь в виду?
Ян Пу стал ее успокаивать:
– Ладно, мам, хватит.
Но старуха не унималась:
– Как ты смеешь со мной так говорить! Что значит «хватит»?! Спроси ее, чего она плачет! У нас, кажется, никто не умер и оплакивать некого!
Эти слова вроде бы адресованы были Ян Пу, но на самом деле попали в У Юэюэ. Старуха была умна и отлично понимала, что к чему.
У Юэюэ со слезами посмотрела на свекровь и спросила:
– Мама, зачем вы так говорите?
– Вот еще новости! Не тебе учить меня говорить! Хочешь поучить других, сначала посмотри в зеркало – кто ты есть? Что значит это твое «больше не обслуживаю»?
– Я не о вас говорила, я о Ян Пу. Как я могу осмелиться так о вас говорить? – У Юэюэ перестала плакать, потому что плакать было бесполезно и даже грешно. Она подняла голову и начала оправдываться.
У Юэюэ была из тех, кто за словом в карман не полезет. Просто у нее язык не поворачивался язвить свекрови, все-таки та была намного старше. Но даже то, что было уже сказано, вывело свекровь из себя. Она сделала шаг вперед, уставилась на У Юэюэ:
– Что, струсила? Не говори «а», если не осмеливаешься сказать «бэ»! Слезами горю не поможешь! Вот ты скажи, что я тебе сегодня сделала?
Увидев, что мама сердится, Ян Пу рассердился тоже. Его раздражило, что У Юэюэ подлила масла в огонь. И он приказал ей:
– Лучше молчи! От молчания еще никто не умирал!
– Не замолчу! – У Юэюэ сразу переключилась на Ян Пу. Она намного резче отвечала ему, чем свекрови.
Так и началась между ними ссора.
Старика не было дома. Он, как обычно, после обеда с радиоприемником отправился на прогулку. Но даже если бы он был, то все равно ничего бы не сказал, он вообще трус. По словам свекрови, просто пустое место.
– Замолчи, а то я тебе устрою! – Ян Пу, видимо, был пьян, потому возбужден и раздражен.
Угроза Ян Пу отняла у У Юэюэ последние силы. Ей нельзя было ругать старуху и не хватало пороху противостоять Ян Пу. Единственное, что ей оставалось, – это словами выразить свою непокорность.
– Не замолчу! Ну, давай, устраивай! Хотелось бы посмотреть, посмеешь ли ты тронуть меня хоть пальцем! – Она посмотрела на Ян Пу с презрением.
Вопреки ее ожиданиям, Ян Пу ее очень даже тронул, прямо при матери, – и не одним пальцем, а влепил чувствительную пощечину.
Эта пощечина разбила сердце У Юэюэ. Она ушла из дома и бесцельно бродила по улице. Ей не было места в этом огромном городе. Она бродила и бродила и в конце концов отправилась в ресторан Чжун Мина.
Было уже десять вечера, заканчивался рабочий день. Только Гуй Пин и одна из официанток сидели в зале; дверь ресторана была открыта, и У Юэюэ вошла. При виде ее Гуй Пин удивленно и радостно воскликнула:
– Наконец-то, я так о тебе беспокоилась!
Оказывается, Ян Пу уже позвонил в ресторан и рассказал, что они поссорились с женой, спрашивал, нет ли ее здесь.
Еще по дороге к ресторану У Юэюэ уже придумала повод для своего неожиданного визита. Она не хотела рассказывать Гуй Пин о ссоре с мужем. Но теперь это уже не было секретом, и, увидев обеспокоенное и заботливое лицо Гуй Пин, У Юэюэ не удержалась и зарыдала. Она сказала Гуй Пин, что сегодня не хотела домой и собиралась ночевать в общежитии официанток.
– Не надо идти в общежитие! Чжун Мин на родину поехал, а я как раз хотела найти себе компанию. Переночуешь у меня. Сколько времени мы не виделись, хоть поболтаем. – Гуй Пин взяла сумку и уже собиралась идти, но вдруг что-то вспомнила: – Я должна сообщить об этом Ян Пу. А то он с ума сойдет, если не будет вестей о тебе.
Гуй Пин позвонила Ян Пу и повела У Юэюэ к себе домой.
«Дом» Гуй Пин на самом деле был съемной комнатой, которая, как и снесенная квартира Ян Пу, находилась в одном дворе, общем для нескольких семей. Пекинские общие дворы почти одинаковы. Войдя во двор, У Юэюэ почувствовала, будто вернулась в прошлое, туда, где началась ее любовь с Ян Пу. Она вспомнила дни влюбленности, вспомнила и беспокойную дождливую ночь, когда она в такой же маленькой комнатке легкомысленно отдалась Ян Пу, думая, что это ее многообещающее будущее – она мечтала стать настоящей горожанкой. В те времена о чем только не мечтала она, а теперь, оглядываясь назад, обнаружила, что каждый шаг ее был неверен!
В ту ночь женщины болтали до рассвета. У Юэюэ подробно рассказала Гуй Пин о произошедшем и опять заплакала. Гуй Пин слушала, вздыхала, иногда даже скрежетала зубами. Впрочем, сердись не сердись, Гуй Пин знала, что в такое дело посторонним лучше не вмешиваться, и, даже если она вмешается, пользы от этого не будет. Даже честному судье трудно разобраться в семейных дрязгах, это по силам разве одному Богу. Поэтому она сердечно успокаивала У Юэюэ и объясняла, что ссоры между супругами – нормальное явление. И какими бы ни были они, жить дальше надо.
У Юэюэ примирилась. Она вздохнула и сказала:
– Сестренка, клянусь: если бы я не забеременела, я бы не стала жить с ним дальше.
Гуй Пин не ожидала этого:
– Правда?! Сколько месяцев?
– Третий пошел.
Гуй Пин вздохнула:
– Раз так, тебе нельзя волноваться, а надо как следует кушать, чтобы не навредить ребенку. – И она опять разозлилась на Ян Пу. – Что это за мужчина, если способен ударить беременную жену?! Этому Ян Пу надо обязательно показать, где раки зимуют! Юэюэ, ты меня послушай: спокойно у меня живи и, если он не приедет за тобой, не извинится, сама домой не ходи.
Ян Пу появился спустя два дня. Сперва он не хотел ехать, только все названивал в ресторан и спрашивал У Юэюэ. Но У Юэюэ не отвечала, и ему пришлось.
Он явился раздраженный:
– Давай по-настоящему решим дело, чего ты прячешься в чужом доме?
У Юэюэ молчала, а вот Гуй Пин не выдержала:
– Ян Пу, не смей так говорить! Хоть мы с У Юэюэ не родственники, она все-таки два года работала у меня и мы друзья. У нее никого нет в Пекине, вы поссорились, ты ее ударил… ей было не с кем поделиться обидой, вот она и ушла на несколько дней, чтобы успокоиться. Но разве это она виновата? Конечно, я не должна вмешиваться в ваши дела и не имею права оценивать, кто прав, кто нет. Я просто жалею У Юэюэ, она с детства сирота и одна живет в Пекине, ей и так нелегко. Раз вы выбрали друг друга, надо жить мирно. Ссоры в каждой семье случаются, но мало кто из мужчин поднимает руку на жену. Тем более она беременна, и ты одной пощечиной побил двоих. И случись что, тебе останется только раскаиваться… но даже если ничего плохого не случится, обида тоже плохо влияет на развитие плода. Ян Пу, подумай хорошенько, права ли я? Я к тебе сейчас как старшая сестра обращаюсь…
Из-за связи с У Юэюэ Чжун Мин и Гуй Пин рассматривали Ян Пу почти как друга – не потому, что испытывали к нему дружеские чувства, а просто ради приличия. Раньше, когда они с У Юэюэ приходили в ресторан пообедать, они обычно вместе собирались, пили пиво и болтали. В ответ на угощение Чжун Мина и Гуй Пин Ян Пу всегда вел себя подобающим образом, обращался к ним уважительно, на «вы», а уходя всегда говорил: если вдруг возникнут проблемы с бизнесом, смело обращайтесь ко мне, как-никак я пекинец, правда? И это звучало искренне. И теперь, хотя Гуй Пин упрекала его и обвиняла, ее вмешательство было вполне в порядке вещей.
У Юэюэ рядом все время лила слезы, и он сменил тон, признал свою вину. Конечно, он не должен был поднимать руку на У Юэюэ. Он виновато посмотрел на жену, поклонился, улыбнулся и несколько раз назвал ее «солнышко», но в конце концов не выдержал и нетерпеливо буркнул:
– Я виноват, довольна?
У Юэюэ вернулась домой, вернулась в прежнюю жизнь. После той ссоры Ян Пу стал как будто поласковее с ней. Зато свекровь теперь всегда была холодна. Несмотря на то что У Юэюэ старалась изо всех сил угодить ей, старуха была непреклонна и относилась к невестке ни холодно ни тепло, на лице ее теперь читалось вечное равнодушное спокойствие. Она редко разговаривала с У Юэюэ. За обедом, когда ей хотелось добавки, она либо передавала чашку старику, либо сама поднималась. Пару раз У Юэюэ хотела помочь ей положить риса, но старуха не позволила.
У Юэюэ осознавала, что в глазах свекрови она совсем посторонний и лишний человек. Так она чувствовала, и ей от этого было очень плохо. И некому было пожаловаться и не с кем поделиться этой горечью.
Ян Пу оставался все таким же: вел активную жизнь в виртуальном мире, днем суетился «на работе», домой возвращался лишь поздним вечером. Бывало, когда У Юэюэ уже просыпалась, он только ложился спать. Когда Ян Пу не было дома, день казался У Юэюэ бесконечно длинным. Кроме завтрака, обеда и ужина ей оставалось только убивать время, глядя в телевизор, либо покупая овощи на базаре. В редких случаях она выгуливала собачку Лэлэ на бульваре неподалеку от дома.
Лэлэ – это была собака семьи Ян Пу, породы бордер-колли, черно-белого окраса, чрезвычайно красивая. Полгода назад, когда Ян Пу за шесть тысяч юаней купил ее, свекровь сильно его ругала. Но вскоре полюбила эту собачку. Лэлэ оказалась умная и быстро выучилась всем собачьим премудростям: стоять на задних лапах, приносить мяч, ловить летающую тарелку… Свекровь хвалила ее, считала, что она «живая и милая, умница во всем». В будни с ней занимался Ян Пу. В некотором смысле завести собаку могут позволить себе только богатые люди. Лэлэ помогала Ян Пу чувствовать себя богатым, сидела на пассажирском сиденье, как человек. Правду говорят, будто все животные несут в себе черты хозяев: если присмотреться, она была один в один похожа на Ян Пу. Когда Ян Пу не было дома, Лэлэ как тень следовала за свекровью: куда старуха, туда и она. А когда и свекровь уходила танцевать танго в парке, Лэлэ выгуливала У Юэюэ. Ян Пу сам велел ей: «Не забудь с собакой погулять!»
Что ж, выгуливать так выгуливать. Не на руках же ее носить, чего тут сложного? И кто бы мог подумать, что обыкновенная прогулка с собакой принесет У Юэюэ страшную беду!
Рассказывать об этом даже язык не поворачивается… Это случилось, когда У Юэюэ болтала со своей приятельницей Лю. В этом микрорайоне У Юэюэ знала только ее.
Лю тоже была приезжая, работала няней в одной семье. Ей было немного за сорок. Это была добрая женщина, она производила впечатление простого и сердечного человека. Каждый раз, когда они встречались в парке, У Юэюэ болтала с ней и играла с грудным ребенком в коляске. И в этот момент начинала невольно думать о собственном ребенке, который у нее в животе ждал своего рождения: это мальчик или девочка? Она бы хотела девочку, такую, как эта: беленькое личико, две ямочки – очень симпатичная. Когда она подумала об этом, то неосознанно погладила свой живот. Лю поняла, о чем думает У Юэюэ, и спросила, сколько месяцев.
– Три месяца ровно.
В этот момент У Юэюэ вдруг услышала странный собачий лай. Она сразу вспомнила о Лэлэ и оглянулась на звук. Увиденное привело ее в недоумение: Лэлэ и другая собака стояли на газоне неподалеку и были точно склеены вместе. Хоть У Юэюэ приехала из деревни, она впервые видела такое. Лю покраснела и пробормотала:
– Мамочки мои… похоже, эти две собачки подружились.
Она смущенно улыбнулась, и У Юэюэ наконец поняла, что собаки спариваются.
Тогда У Юэюэ тоже покраснела. Однако не осознала всей серьезности инцидента и близко к сердцу его не приняла. Только ложась спать, она вспомнила об этом и шепнула Ян Пу:
– Послушай, я хотела тебе кое-что рассказать…
Не дожидаясь окончания рассказа, Ян Пу вдруг вскочил с кровати, сильно испугав У Юэюэ.
– Лэлэ изнасиловали?!
– Чего ты кричишь? – отозвалась растерянная У Юэюэ.
Ей казалось, что Ян Пу по пустякам поднимает шум. И к чему эти резкие слова? Как можно говорить об изнасиловании, когда речь идет о собаке? Если объективно, она не видела начала сцены, может быть, это Лэлэ соблазнила того пса.
Но Ян Пу все же громким голосом продолжал добиваться: чья собака? какая собака? Перед его озлобленной физиономией У Юэюэ вынуждена была подавить неприятное предчувствие и по смутным воспоминаниям описать того пса: желтый, беспородный, худой, крупнее Лэлэ. Услышав это, Ян Пу впал в отчаяние – того пса он знает, грязный такой, часто ошивается поблизости с поджатым хвостом. Никому не принадлежащий бездомный метис!
Лэлэ изнасиловал бродяга! Вот уж чего Ян Пу никак не ожидал, и это едва не свело его с ума. Он соскочил с кровати в одних трусах, помчался на балкон, где в уголке лежала бедная Лэлэ и думала о чем-то. Она подняла голову и посмотрела на Ян Пу, в глазах ее было смущение и обида, и вся она будто погрузилась в невыносимое горе… Ян Пу погладил ее, с болью заглянул в ее горестную морду. И вдруг, спохватившись, осмотрел ее половые органы, красные и опухшие, – явные следы изнасилования!
Ян Пу потерял покой, даже чуть было не позвонил в полицию!
Это была грустная ночь. Ян Пу сторожил Лэлэ, а У Юэюэ была рядом и почти до рассвета слушала его вздохи и жалобы.
На другой день Ян Пу повез Лэлэ в ветеринарную клинику. У Юэюэ и свекровь тоже поехали. У Юэюэ сначала не хотела ехать, но свекровь настояла. Еще вчера ночью старуха заметила, что супруги поссорились, но особого внимания на это не обратила, такое часто бывало. А утром узнала, что произошло что-то серьезное. Увидев обиженную морду изнасилованной собачки, старуха ничего не сказала, но сердце ее будто ножом полоснули. Когда Ян Пу собирался везти Лэлэ в ветклинику, она захотела их сопровождать. А У Юэюэ, которая не выказала особого желания, свекровь заявила с самым серьезным видом:
– Будь добра, барышня! Ты заинтересованное лицо, свидетель-очевидец. Если не поедешь, кто сможет толком разъяснить ситуацию?
– Мама, я все рассказала Ян Пу.
– Ты сказала то, о чем спрашивал Ян Пу, но кто знает, о чем спросит ветеринар?
Свекровь была права. Опрос ветеринара оказался намного подробнее. Это был мужчина средних лет, лысый, с белым лицом; как у большинства лечащих врачей, вид он имел серьезный и авторитетный. Сначала спрашивал про возраст и родословную Лэлэ – на эти вопросы, конечно, отвечали Ян Пу и свекровь, – но когда речь зашла о сношении двух собак, в том числе о том, в какой позе и как долго продолжался половой акт, отвечать пришлось сконфуженной и подавленной У Юэюэ. В конечном итоге лысый ветеринар пришел к неутешительному выводу:
– Скорее всего, она забеременеет.
Услышав это, Ян Пу и свекровь растерялись. Они не хотели, чтобы Лэлэ рожала. А если рожать, нельзя же спариваться с первым попавшим псом, так щенкам не дадут сертификата. Мало того что Лэлэ была изнасилована бездомным псом, оказывается, она может еще и понести! И черт знает, каких уродов родит!
– Что же нам делать? – в один голос спрашивали мать и сын.
Ветеринар рекомендовал дать собаке лекарство, чтобы вызвать выкидыш. Он выписал дорогие импортные пилюли, которые эффективно прерывают нежелательную беременность.
– После приема лекарства собачка не забеременеет, да? – На лице свекрови появился проблеск надежды.
– Не могу стопроцентно гарантировать, – сказал ветеринар. – Понаблюдаем. Если через двадцать пять дней ее сосок останется белым, то, значит, не забеременела, а если станет алым, плохо: придется делать аборт.
Двадцать пять дней – долгий и мучительный срок ожидания.
– Хороша была девица, и на тебе такое приключение!
Несколько дней подряд свекровь твердила эти слова, и посторонним казалось, что она имеет в виду какую-то девушку. А свекровь и в самом деле относилась к Лэлэ как к человеку. Дома она даже звала Ян Пу «старшим братом» Лэлэ, а если на улице незнакомая девушка хвалила ее собаку, она ласково говорила Лэлэ: «Слышишь, дочка, тебя хвалят, скажи спасибо!» И Ян Пу так же относится к Лэлэ. Всякий раз, когда звонил домой, он спрашивал о ней и, бывало, просил У Юэюэ поднести трубку к уху собаки, чтобы сказать ей пару слов. Сплошная нелепость. В общем, в отличие от свекра, Ян Пу и свекровь видели в Лэлэ законного члена семьи и всячески ее баловали.
И, разумеется, У Юэюэ была виновата в том, что Лэлэ изнасиловал бездомный пес. Как и в прошлый раз, свекровь ничего не сказала невестке. Она просто затаила обиду и злилась про себя. Однажды она смотрела в глаза Лэлэ, и та в ответ на нее смотрела, и через некоторое время свекровь даже заплакала. Когда Ян Пу увидел это, ему стало плохо. Он был пьян и страшно распсиховался.
После очередной горячей ссоры У Юэюэ вышла на бульвар, находящийся поблизости. Стояла осень. Пекинская осень считается наилучшим временем года: не жарко и не холодно, уютная пора. Уже наступил вечер, и на бульваре было много людей, живущих рядом. Кто-то выгуливал собаку, кто-то просто гулял, кто-то играл с детьми. Несколько толстяков, желающих похудеть, нарезали круги по узенькой тропинке. Мужчина и женщина средних лет, кажется супруги, шли спиной вперед. Шли, и вдруг мужчина споткнулся и упал навзничь. Сейчас эти любопытные городские сценки казались У Юэюэ нереальными – как сон, как утренний туман.
Она сидела на бетонной скамейке, как раз перед тем местом, где спаривались две собаки. Она вспоминала все от начала до конца, каждую деталь. Постепенно темнело, народу на бульваре становилось все меньше. Ветерок принес аромат китайской розы, из дальнего уголка слышался саксофон, но все это будило в У Юэюэ лишь тоску и печаль. Она огляделась вокруг: уже никого не осталось, и она не удержала слез. Она думала об обидах, нанесенных ей, о родине – о многом, что пришлось пережить после переезда в Пекин. Думала и о том, как хорошо Ян Пу относился к ней в начале знакомства, но теперь это казалось просто ничего не значащей игрой. Образы счастливого прошлого появлялись и исчезали, как призраки, – и в конце концов все свелось к искаженному гневом лицу мужа…
«Я же сказал тебе, чтобы смотрела за ней в оба, чем ты занималась там, твою мать?!»
Голос Ян Пу раздавался в ее ушах. На этот раз он не поднял на нее руки, но зато в состоянии бешенства орал, что она транжира, дура, что она дворняжка… Слова Ян Пу глубоко задели ее самолюбие и чувства. Его оскаленные зубы делали его похожим на клоуна. И это – результат всех ее лет в Пекине! Все из-за того, что сначала не хотела терять ни крупицы, но оказалось, что шаг за шагом потеряла куда больше. Только теперь она поняла: как бы старательна, как бы настойчива, как бы терпелива она ни была, не сможет влиться в эту семью. Чему быть, того не миновать, пора поставить точку. Она больше не строила иллюзий в отношении Ян Пу, в отношении этой семьи, в отношении всего. Именно в тот вечер она окончательно избавилась от себя прежней и приняла важное решение по поводу собственной жизни и судьбы – аборт!
Это было не отмщение, а неудача. На самом деле у нее уже случилась такая же «неудача» два года назад. Тогда они еще не поженились – откровенно говоря, она нарочно забеременела, чтобы вступить в брак с Ян Пу. Она с этим «дорогим подарком» обратилась к матери Ян Пу, не подозревая, что хоть задумано было хитро, да вышло глупо. Мало того что старуха не захотела ее слушать, вдобавок Ян Пу тоже рассердился и сказал, что без этой ее затеи старуха почти уже согласилась на их брак, а теперь и слышать не хочет, чтобы невеста с животом появилась на свадьбе. Она не желает потерять лицо перед родственниками.
– Скажи, что делать?
– Что значит «что»? Нужно немедленно сделать аборт!
И ей пришлось. Она страшно боялась, у нее не было опыта, и она намеками рассказала об этом Гуй Пин. Потом в сопровождении Гуй Пин она в маленькой больнице избавилась от беременности. Все оказалось просто и было закончено менее чем за полчаса. Однако после операции она долгое время мучилась от собственной жестокости и все время думала, как выглядит вычищенный младенец; и ей часто снился кошмар, в котором незнакомый ребенок приходил к ней.
Горькое переживание – это тоже опыт. Когда что-то плохое случается во второй раз, оно уже не кажется таким страшным. Ей было больше нечего бояться.
Едва речь зашла об этом, читатели догадались, что история У Юэюэ закончилась. И это действительно так. Вскоре после аборта У Юэюэ появилась в ресторане Чжун Мина. Она уже развелась с Ян Пу.
Услышав эту новость, Чжун Мин и Гуй Пин удивились, просто не поверили своим ушам.
У Юэюэ грустно улыбнулась:
– Это правда. Все кончено.
Два дня спустя У Юэюэ ехала на поезде из Пекина в Шанхай. Она отправлялась к Сяо Мэй, которая раньше работала официанткой в ресторане Чжун Мина. Два года назад Сяо Мэй перебралась в Шанхай и сделала там неплохую карьеру. Говорили, что теперь она работает директором отдела гостиничных комнат в каком-то пятизвездочном отеле.
В тот день вечером Чжун Мин и Гуй Пин на перроне махали ей на прощание. Это было печальное расставание. Когда поезд тронулся, Гуй Пин больно закусила нижнюю губу. У Юэюэ была вся в слезах.
– Прощай!
– Прощай…
После они никогда не виделись.
Эпилог
Как раз в ту осень мой ресторан шел под снос. Последние работники разъехались. Теперь все прошедшее стало смутным и далеким, но некоторые имена я еще помню, и кое-кто стал персонажем моей новеллы, в том числе У Юэюэ – мы с женой часто вспоминаем о ней. Теперь она живет в одном уездном городке своей провинции, вышла замуж за местного парня. Только детей все нет.
Кажется, все на свете подвластно интуиции. Когда я писал эту новеллу, мы получили посылку от У Юэюэ – пакет первосортных пшеничных зерен: мол, замочите в воде, для сердца полезно. Увидев эту тяжеленную посылку, жена еле удержала слезы и вздохнула:
– Если бы Юэюэ не делала аборт, ее ребенок был бы уже взрослым.
Я посчитал: первый аборт У Юэюэ сделала в 1999 году.
2015 – 1999 =16
Шестнадцатилетний парень или девушка… уже учились бы в десятом классе. Ох уж эти «если бы». Мне думается, коль скоро «если бы» могли исправить неудачи, судьба каждого из нас была бы совсем иной, но счастливее или наоборот, одному Богу известно.