Стихи
Переводы ЛИ Иннань и ЛИ Ялань под редакцией Ирины ЕРМАКОВОЙ и Анны ЗОЛОТАРЕВОЙ
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 9, 2017
Джиди Мацзя – поэт и общественный деятель национальности И. Родился в 1961 году в горах Ляншань, окончил факультет китайской литературы и языка Юго-Западного национального института в городе Чэнду (провинция Сычуань). Издал сборники стихов «Песня первой любви», «Мечта человека народа И», «Время», «Забытые слова», «Солнце Рима», «Крыла орла и солнца», «Черная рапсодия» (вышел в переводе на русский; М.: ОГИ, 2014) и др. Многие стихотворения переведены на английский, французский, немецкий, русский, грузинский и другие языки.
Исповедь хохо[1]
Я – хохо.
Я всегда на ее груди
Был в прекрасные девичьи годы
И не оставил в старости одинокой.
Я – хохо.
Судьба распорядилась,
Чтобы я всегда таился около ее сердца.
Она прижимала меня к губам
И делилась через меня
Своими радостями, тоской, печалью.
Говорила мной
Об окружающей темноте и мраке.
Я – хохо.
Когда она покинет бренный мир,
То и я отправлюсь вслед за ней,
Смешаюсь с холодной почвой.
Но если когда-нибудь вы почувствуете,
Что от земли повеяло печалью,
То знайте, это я,
Как и прежде, размышляю, тоскую.
Отражение в озере Рамцу[2]
Если подняться чуть выше и взглянуть сверху,
может показаться, что вода,
словно полированный камень,
отражает блеск неба.
Постепенно меркнет день,
и бесчисленные звезды на небе
вливаются в светящееся молоко.
Вы не услышите шагов небесных существ.
Боги с еще больших высот
бесстрастно глядят на землю.
Если вы спросите о глубине вод,
не будет ли в вашем вопросе
более глубокой подоплеки?
Куда б вы ни бросили взор,
всюду рассыпано серебро Вселенной.
Рамцу во мгновение ока
обращается в непредсказуемый,
неисследованный,
неизмеримый Космос.
Рамцу покрывается пятнами,
такими, как на шкуре леопарда.
Наверно, при закрытых дверях
жрецы воткнули священные золотые ветви,
изображая вечный и неповторимый
узор Млечного Пути!
Я не шаман, и мне не дано высчитывать,
как долго смогут просуществовать
жилы и мускулы слов.
Но здесь, где ветер
проникает сквозь время,
нет грани,
разделяющей миры жизни и смерти.
Это бесспорно!
Но вы видите воочию огромные ворота
и можете понять,
что они распахнуты вечно…
Он не предупредил меня
Биаширацзе[3]
не объяснил мне,
ждет ли душу,
идущую по своему последнему пути,
праздничный пир.
Но от других я узнал:
встретят пирами или нет,
я обязательно должен взять с собой в дорогу
свою деревянную ложку.
Есть у меня две ложки:
одна большая, с длинной ручкой,
а другая маленькая.
Но на тех пирах нужна
средняя ложка:
делай вид, изображай,
но не дотягивайся до пищи из котла.
Нет у меня подходящей ложки –
вот в чем моя беда…
Отблеск снега и цвет рая
1
Когда появилась дверь,
уже никто и не вспомнит.
Столько воды утекло,
прошлого смылись следы.
Но, несомненно, дверь – иного и быть не может!
Мятущийся металл, двериная сущность ее,
Рожденная в пламени горна, – ей играть свою роль.
Свет на нее упал, и вот она воплотилась.
Свету ответил металл желтушечным переливом.
Да, несомненно, дверь – иного и быть не может!
Вся она пахнет желтой железистою землею,
но вытяни руку и
попытайся ее коснуться –
в вечном безмолвии высокогорья
ни всхлипа, ни плача,
лишь установленная
незыблемая
тишина…
2
Это взгляд священного орла:
Только божество способно,
Взирая с этих высот
На просторы золотящейся степи,
Заметить,
Как бесчисленные души
Рисуют на ней замысловатый узор,
Исходя от самого горизонта,
Как стадо бычков, пригнув головы к земле,
Прислушивается к песне трав.
А подле них муравьишку,
С трудом волочащего
Луч солнца, упавший с небес.
3
Синий, синий, бесконечно синий –
В этой дремучей глубинке
Все становится еще более синим,
В цвет синей крови всего сущего,
текущей без преград,
Чтобы претвориться
В само естество человека
Сапфиром наичистейшей воды,
Растапливающим снег и холод,
Синюю грезу,
В потоке сознания
Почти осязаемую.
4
На этой высоте
Завывает студеный ветер.
Он пока еще пришлый –
Ему не время,
Но его порывы предвещают
Конец осенней поры.
Пролетающий над деревней клин журавлей
Оставляет за собой безутешный плач…
Лишь в это время нам дано
Увидеть,
Как на одном берегу мира
Зарождается жизнь,
Когда на другой опускается
Тень смерти.
5
Ты, как прекрасная снежная вершина высокой горы, –
Почти иллюзорна и недостижима,
В то время как
Все остальные вершины уже растаяли.
Кто воспоет им прощальную оду?
Кто ощутит раскаяние от потери?
Вершина снежной горы
Отражает гаснущий свет уходящего солнца,
Но он не раз еще вспыхнет
В наших снах и воспоминаниях,
Запечатленный грандиозной кистью,
Пишущей историю.
6
Словно взорвались буйным цветеньем пионы
В самом центре живительной силы земли
Словно тучи цветные накрыли
Фиолетовым плачем
Города в пустыне
Истосковавшиеся по влаге
Словно дрогнули листья осенние
То ли от бега ланей
Подобного лету стрелы
То ли от студеного ветра –
Сжатые в ладонях шамана
Заставляющего говорить свой бубен
Окаменелости ледниковой поры
Оживляют будущее
7
Ты скажи ночной высоте моего плоскогорья,
Что, пристально вглядываясь в него,
Можно обнаружить,
Как мысль отделяется от плоти
И все горы, деревья, скалы
Как бы пронзает серебряный луч.
Цвет высокого неба, его непостоянство
Таят в себе подсказку.
Иногда нам издали слышны раскаты грома.
Никому из нас не известно, что такое Страшный суд.
Но мы продолжаем смотреть вверх,
Устремляя взгляд в эту ночную высь.
И мы не можем не поверить,
Что Сила, сотворившая этот мир,
Существует в действительности,
А Страшный суд уже начался…
8
Кому довелось увидеть цвет рая?
Мне довелось! Могу подтвердить.
Во-первых, я уверен, рай имеет свой цвет,
И он глубоких оттенков.
Я твердо верю, что люди в своей жизни ощущают их.
Еще я верю в то, что мы их вдыхаем.
Бесспорно и то, что они становятся частью наших душ.
Из-за тебя я пытаюсь представить себе эти цвета,
Словно наивный мечтательный мальчик.
Я плотно прикрыл глаза и почувствовал,
Что из них невольно исходят
Слезы благодарности и счастья…
Переводы ЛИ Иннань и ЛИ Ялань под редакцией Ирины ЕРМАКОВОЙ и Анны ЗОЛОТАРЕВОЙ
[1] Разновидность варгана.
[2] Рамцу – священное озеро на Цинхайско-Тибетском высокогорье.
[3] Самый известный жрец, звездочет и хранитель письменных традиций в истории национальности И. Он славился умением выходить из своего тела и провожать души усопших в другой мир.