Рассказ
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 9, 2017
– Вот вы думаете, Кремль всегда был красный? А вот и нет, – хихикнула
Даша, бросая на Дениса горячий взгляд исподлобья, – раньше он белый был, а Сталин
взял и перекрасил.
– Ага, гони больше, – мрачно поморщился Петр. – Его же итальянцы
из обожженного кирпича строили, не соображаешь? Цвет с самого начала был красный.
Он потянулся к
кремлевской стене рукой, как будто чтобы удостовериться, и осторожно ее
погладил. На ладони остался прозрачный бордовый мазок.
Петр, Денис и Даша
сидели на пригорке Александровского сада, подложив куртки под ягодицы. Весна
была ранняя, снег сошел, и уже по-летнему припекало. Они встретились в старых
арбатских переулках у школы, в которой учились детьми, и долго слонялись по
солнечным улицам, обсуждая бывших одноклассников. Дашу эта прогулка
взволновала, разбередила. Она давно не гуляла пешком, давно не видела Дениса.
Тот любил ее с самого девятого класса и потому был теперь угрюм и задумчив, так
ей казалось. Еще бы, ведь Даша отдана другому, лысенькому, но успешному дельцу
с большой квартирой и домом в элитном дачном поселке. Она вспомнила, как
накануне сидела с мужем в дорогом ресторане, пила «Гевюрцтраминер»,
и муж называл ее шоколадкой и брал за локоть.
Сейчас, ерзая на
кожаной куртке Дениса в своем шифоне и кашемире, она чувствовала себя запретной
фам фаталь.
А Денис с его работенкой в службе техподдержки, щетиной, игрой на электрогитаре
и подвальной панк-группой воплощал все стихийное,
грубое, непохожее на нее. Даше хотелось флиртовать с ним безостановочно.
Денис в свою очередь заметил, что Даша совсем
подурнела, стала какой-то уж больно коричневой и лицом похожа на замороженного
осетра. Угрюм он был оттого, что бегал от кредиторов. Уже неделю прятался от банковских
звонков, не включал телефон и очень надеялся, что богатая Даша поможет ему
деньгами. Петр оказался на встрече за компанию. Он был алиментщиком,
сисадмином, пропадал в сети и редко выбирался на белый свет. Недавно
заработавшие фонтаны, уличные гудки – все это его немного оглушило, и он, моргая,
глядел по сторонам на воздушные шары, и влюбленные парочки, и зубцы кремлевской
стены.
– Ну не знаю, не знаю, – продолжала настаивать Даша, – почему
тогда говорили «Кремль белокаменный», ну почему? Да я и на картинах видела.
Кремль как Кремль, и Москва-река рядом течет, только все стены и башни белые.
– Ну это, может, художнику так
показалось. Мало ли, грибов наелся.
– Каких грибов? – оживился Денис, отвлекшись от мыслей о
кредите. – С псилоцибином?
– Ну да, – кивнул Петр, продолжая оттирать бордовую краску с
ладони. – Вот мы сейчас проходили грот. Как его, «Руины». Ну
так вот, его лет пятнадцать назад реставрировали и нашли там горшки семнадцатого
века, а в горшках этот, ванадий.
– Что за ванадий? – спросила Даша.
– Который в мухоморах. Москвичи мухоморы
варили, прикиньте?
– Да ну, – не поверила Даша.
– Что «да ну»? Вон у нас даже в Мавзолее гриб лежит. Огромный, –
заметил Денис.
Даша заливисто
засмеялась, закинув вверх дрожащий подбородок. «Ну вылитый
осетр, – подумал Денис, – а денег должна дать, настроение хорошее».
– Вы ведь слышали, что Мавзолей – это месопотамский зиккурат? – продолжая смеяться, спросила Даша.
– Около двух миллионов долларов в год на этот зиккурат тратят, – брюзгливо заметил Денис, думая о своем.
– И не только зиккурат, – подхватил Петр,
– это еще пирамида масонов-иллюминатов.
– Ты про пирамиду с глазом, что ли? А где на Мавзолее глаз? –
снова хихикнула Даша.
– А перила? Это же как ресницы. Мировое
правительство, когда оно собралось в первый раз…
– Ох, – прервала его Даша, – вот ты заговорил про глаза, и я
вспомнила Иванову Марину. Помните, она ушла после десятого.
– И что?
– Ослепла. Говорят, родила и ослепла, представляете? Офтальмолог
рекомендовал сделать «кесарево», а она такая: «Нет, я сама, сама». Досамакалась.
Они помолчали.
– Вы знаете, – некстати ухмыльнулся Петр, – в метро по движению
к центру и по часовой станции объявляют мужским голосом, а от центра и против часовой – женским.
– Это как раз чтобы слепые ориентировались? – спросил Денис,
замечая, что Даша в пылу разговора подсела к нему чуть ближе.
– Да-да…
– Какой же это сексизм! – шутливо воскликнула Даша. – Если
мужской голос, то к центру, а если женский, то от центра. И против
часовой. Вы к нам относитесь как к мировому злу.
– А как еще, – заметил Петр, – взять мой развод…
Петр внезапно
замолчал, как будто желая, чтобы Даша с Денисом уговорили его продолжать. Но те молча глядели на гуляющих под пригорком прохожих.
– Мой развод… – продолжил Петр, не дождавшись реакции. – Меня
ведь бывшая жена, оказывается, приворожила.
– Как это? – наконец заинтересовалась Даша.
– Вот так! А я думаю, что я с ней носился два года как с писаной
торбой? Вертела мной как хотела. Уходила от меня два раза, я ее чуть ли не на
коленях умолял вернуться. А все с Ваганьковского кладбища началось. Мы с ней
туда на свидание ходили.
– Свихнулись, что ли? – буркнул Денис.
– Да на экскурсию! Ну слушали, слушали,
аж не по себе. Это же район скоморохов всяких, колдунов, артистов, а потом
полгорода чумой покосило и кладбище устроили. Хоронили толпами, чуть ли не руки
в бинтах из земли торчали…
– Фу… – скорчилась Даша, кокетливо склоняясь к Денисову плечу.
«Точно даст», – подумал Денис.
– Ну, короче, – продолжал Петр, – возвращаюсь домой, а в
ботинках у меня земля могильная!
– Ну и что, – пожала плечами Даша, – ты же по могилам ходил, вот
и забилась.
– Да нет, это жена, гадина, подсыпала.
Мы еще с ней прямо там, на кладбище, вино распивали, а у нее из мизинца кровь
пошла отчего-то. Наверняка она этой крови мне в стаканчик капнула.
– Ну ты нагородил, Петруша, – вздохнула
Даша. – Но кладбища я и сама не люблю. Там эти, привидения.
– Да привидений и здесь хватает, в Кремле, – подхватил Петр. – Вон
бывший глава администрации Ельцина рассказывал, засиделся он до полуночи прямо
под бывшим кабинетом Ленина, а там наверху шаги, кто-то мебель передвигает. Зовет
охранников проверить, а они клянутся: «Проверяли, нету
никого». А шаги все равно слышны! Иван Грозный тут тоже шатается, прямо по
стене. Говорят, не к добру.
– Петя, ты как старушка какая-то разговариваешь, – зевнул Денис,
лег на спину и уставился на высокие раздвоенные флажками зубцы, пытаясь
представить призрак Грозного.
– Ну я ж так, байки травлю, вас пугаю, –
обиженно ответил Петр и замолчал.
– А я вот верю, – засмеялась Даша, кладя руку Денису на колено, –
все может быть. Взять то же метро. Слышали про вагон-призрак?
– Слышали, – все еще обиженно откликнулся Петр.
– Там же столько заключенных померло, пока все эти тоннели
строили подземные. Если кто плохо работал, того скидывали в шахту, – продолжала
Даша, распаляясь, – и теперь иногда люди видят старинные вагоны с машинистом в
старой форме, а вместо пассажиров – духи заключенных. И проезжает этот поезд
без остановки.
– С остановками. – поправил
Петр. – Только садиться нельзя, а то увезут непонятно куда. Не сойти.
– Петя, а ты женишься снова? – спросила вдруг Даша без всякой
связи с поездом.
– Нет. На мне еще ребенок висит.
– Ну и что? А больше что, не потянешь?
– Не потяну. Да и вообще, от денег дурная энергия. Вот если бы
сушеной рыбой расплачивались, как раньше, я бы с удовольствием. А сейчас эти
грязные бумажки! А карту банковскую завел, и все, ты под колпаком Мирового
правительства.
– Ты всерьез про правительство? – удивилась Даша.
– Серьезно или нет, а теперешние деньги – это фикция, обман. Раньше-то
было понятно. Если монета, то золотая. Как в Китае. Там золотые монеты были по
пять килограммов, представляете? Пять килограммов! Так мышцы можно было накачать
без всяких тренажеров. Но они же в Китае и первые бумажные деньги ввели, вот в
чем штука. И понеслось…
– Кстати, – хмыкнул Денис и приподнялся. Он все думал, как
начать разговор о деньгах, но стеснялся Петра. – Даша, у меня потом к тебе
разговор есть. Деликатный…
Даша зарделась и
начала теребить пуговицу кашемирового пальто. Петр присмотрелся к обоим и
громко произнес:
– Понял, понял! Третий лишний! Вы, ребята, обсуждайте, а я в
подземный туалет сбегаю. Как в юности. – Он тяжело приподнялся и стал бочком,
приставными шажками спускаться с пригорка.
Денис опустил
голову и взъерошил густые волосы. Ему неожиданно стало стыдно, и все слова
исчезли куда-то разом.
– Я знаю, Денис, – тихо сказала Даша, осторожно кладя ладонь ему
на макушку.
– Знаешь? – удивился Денис.
– Женская интуиция. Ты ведь неспроста устроил эту встречу. Петю
для вида позвал, как будто по одноклассникам соскучился.
– Я… Наверное… – промямлил Денис. Неужто Даша сообразила, что ему нужно?
– Ты мне тоже нравишься, но ты ведь взрослый человек, сам все
понимаешь. Мой Андрей… он сделал для меня все. Авто, салоны, шоу-румы… Он меня любит. Я не могу его предать.
Даша взяла Дениса
за руку и сжала ее нежно. Денис вдруг сделался совсем потерянным,
обескураженным, и ей захотелось его утешить.
– И не думай, что я не догадалась. Ты неспроста предложил зайти в Александровский сад.
– Неспроста? – хрипло переспросил Денис.
– Когда мы сбежали всем классом с уроков, ходили по Арбату,
помнишь? И так же, как сейчас, дошли до Красной площади. И ты вот так же
предложил свернуть сюда, посмотреть могилу Неизвестного солдата. И потом мы
стояли у могилы, и ты специально подобрался поближе ко мне. Девочки сразу заметили.
– Э-э-э… – мучительно простонал Денис, пытаясь найти подходящее
слово. – Да, я вспомнил, как мы сбежали.
Даша замолчала, и
Денис чувствовал, что она ждет от него чего-то. Вспомнил, как в школе придумал
Даше кличку – Рыба, и они так звали ее в своем мальчишеском кругу. Помолчав,
Даша продолжила:
– А когда ты звонил
узнать домашнее задание, и ежу было ясно, что ты просто хочешь услышать мой
голос. Но я не подавала виду, стеснялась как-то.
– Приходи ко мне на концерт, – вдруг сказал Денис.
Даша снисходительно
улыбнулась:
– А ты настырный!
Ей вспомнилось, что
на днях они с мужем идут в клуб на концерт. Что-то модное. Саксофон,
виолончель, джазовое пение. В последнее время муж был особенно нежен и даже
обещал подарить Даше кольцо-пантеру от Картье. Он думает, что Даша снова
беременна. Это неправда. Она быстро поняла, что ошиблась, но не решилась
признаться. Ведь это провал четвертой попытки…
Через мгновение Даша
ощутила на губах что-то горячее и колкое, солнце померкло. Денис целовал ее,
опрокинув на спину, прямо на свежую весеннюю травку, и она успела испугаться,
что на кашемире останется зеленый след. Мир только-только начал расплываться в
сладкой темноте, но тут Денис оторвался от нее и в сердцах произнес:
– Я даже в кафе тебя сводить не смогу! И этот кредит! Мне нужно
сто тысяч сегодня!
– Какие сто тысяч? – осоловело
пробормотала Даша, оправляясь и стряхивая с обесцвеченных волос прицепившуюся
палочку.
– Сто тысяч кредита… вернуть… сегодня. Ты смогла бы мне помочь,
смогла бы? – выпалил Денис.
– А ты любишь меня?
– Сама же знаешь, что люблю, – чуть не прокричал Денис.
– Бедный… Ты столько страдал, – сочувственно и вместе с тем
довольно улыбнулась Даша. – Любил меня все эти годы. И не решался только из-за
денег… Я переведу тебе на карточку.
– Сегодня?
– Сегодня.
Они замолчали и
продолжили смотреть на прохожих. Денис думал о том, что надо бы взять Дашу за
руку, но в любую минуту мог вернуться Петр.
– Какое у тебя любимое место в Москве? – спросила Дениса Даша.
– Да там, где любая хорошая рюмочная. И чтобы хреновуху подавали настоящую.
– Это как?
– Ты не знаешь рецепта хреновухи? –
удивился повеселевший Денис. – Берешь хрен. Но главное, чтобы наш, подмосковный, и ни в коем случае не голландский. Ну снимаешь кожуру, режешь кусочками и засовываешь в баллон.
Главное, чтобы дно прикрывало полностью, понимаешь?
– Понимаю.
– Ну и вот. Заливаешь это дело водкой. А потом – столовую ложку
меда, гвоздики, душистого перца по пять-шесть штучек. Ну а дальше закрываешь жестяной
крышкой. Главное жестяной, слышишь? И встряхиваешь!
– А потом?
– А потом оставляешь в темном месте. Ну
проверишь через день, как по вкусу. Можно медку добавить. И снова убираешь.
Через несколько дней можно пить. Во! – Радостный
Денис показал большой палец.
– А мое любимое место в Москве… Ох, я и не знаю. Их так много…
Даша задумалась.
Телефон завибрировал – наверное, муж волнуется. «Надо сегодня сказать, что ребенка
не будет», – решила она.
– Да-ша! –
закричал кто-то снизу. Это Петр махал им из-под деревьев, растущих у пригорка.
– Пойдем, а то долго сидим, – торопил Денис. Ему не терпелось
получить от Даши деньги.
Они спустились и
пошли втроем в сторону могилы Неизвестного солдата. Вдали мутными язычками поплясывал
вечный огонь. Навстречу катилась пестрая заманчивая Москва.
– И ты, Даша, между прочим, отчасти права, – говорил Петр, – я погуглил, Кремль и вправду раньше был белый, но до этого,
изначально, – красный, как я и говорил.