(Москва: место встречи. Сборник)
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 7, 2017
Александра
Гузева родилась и живет в Москве. Окончила
факультет журналистики МГУ. Публикуется в периодической печати.
МОСКВА: МЕСТО ВСТРЕЧИ. СБОРНИК. – М: АСТ (РЕДАКЦИЯ ЕЛЕНЫ ШУБИНОЙ),
2016.
Одно время считалось,
что издатели отчаялись печатать рассказы: рассказы, мол, не продаются, читателю
подавай большой роман. Издатель Елена Шубина в интервью «Коммерсанту» призналась,
что малую прозу порой очень трудно вывести на книжный рынок, особенно если
писатель неизвестен или недостаточно популярен.
Некоммерческий жанр
прорывается к читателю в умном глянце и специально организованных антологиях.
Такое издание становится заметным прежде всего
благодаря звездному составу авторов, специально заказанным текстам и одной на
всех яркой теме, объединяющей в единое высказывание рассказы, вообще-то не
связанные друг с другом ни замыслом, ни стилем.
Журналы «Сноб» и Esquire несколько
раз в год издают тематические номера рассказов. «Сад», «Постель», «Гостиничный
номер» – через вольные эссе на заданную тему раскрывается интимный портрет
авторов, уже известных в литературном мире. Некоторые писатели признаются, что
им любопытно что-то сочинить на специально заказанную тему. В небольшом
объеме, без шелухи лишних персонажей и сюжетных линий порой можно более емко
высказаться.
А самым успешным
книжным проектом в этой области стала антология «Москва: место встречи»,
вышедшая в прошлом году в Редакции Елены Шубиной издательства АСТ.
Сборник составлен из
тридцати двух специально написанных эссе и рассказов, но их могло быть еще
больше: на презентации книги на ярмарке Non/Fiction Елена
Шубина рассказывала, как после выхода книги многие авторы обратились к ней с
сожалениями, что им не было сделано предложение участвовать.
Возможно, успех
замысла объясняется тем, что о Москве давно ничего хорошего не писали –
литература тут компенсирует негативный имидж города в СМИ.
Москвичи любят
возмущаться переменами, происходящими в этом вечно обновляющемся городе. Им не
нравится плитка, им не нравится асфальт, не нравится шум и ритм. Москвичи любят
ностальгировать по тому времени, когда они из года в год жили в одном и том же
районе, ходили в один и тот же магазин, столовую и, если повезет, ресторан. И
читателям нравится эта живая история: архивная Москва «Доктора Живаго» и
«Мастера и Маргариты» на их глазах превращается в город общего детства, по
которому ведут маршруты рассказов современных писателей.
Москва детства –
совсем другая, это Москва тихих переулков и улиц без машин, город первых
свиданий и летних рассветов. Это пространство, в котором и автора, и читателя
ведут куда-то за руку папа и мама, и обоим хорошо от этих воспоминаний.
Ностальгия –
лейтмотив всей книги. Практически никто не рассказывает о современности – все
только сравнивают: что было и что стало. И, к сожалению, в большинстве случаев
сравнение это не в пользу сегодняшнего дня.
Дмитрий Быков
показывает Воробьевы горы, места своей юности, куда они с мамой ходили смотреть
невест, а потом здесь же в зарослях гор он целовался с первой любовью. «Это
место изуродовать нельзя: оно находится под непосредственным божественным
покровительством», – говорит Быков, вспоминая, как срывались задуманные здесь
проекты по переустройству. И поэтому, когда на Воробьевых хотели возвести
памятник князю Владимиру, писатель верил, что этого не произойдет.
А Сергей Шаргунов рассказывает о церкви Николы в Пыжах, где он,
двенадцатилетний, чистил снег и работал алтарником и
где его отец по сей день настоятель.
Дмитрий Глуховский проводит читателю экскурсию по ВДНХ, которая для
него является символом Советского Союза и той стройки, которая возводила новое
государство на месте котлована, сравнявшего с землей все старое.
Андрей Макаревич в
своем рассказе ловит себя на мысли, что неизбежно восприятие Москвы скатывается
именно к воспоминаниям Москвы. «Москва очень изменилась. И запахи ее
стали другие. И она мне по-прежнему очень нравится. Только вот вряд ли я буду
эту Москву вспоминать. Потому что она – здесь, независимо от того, где я. А той
– уже нет».
Людмила Улицкая
вспоминает, как отважно исследовала окрестности и приходила домой с разбитым
носом после запретного катания на санках с горки. «Москва исчезала на моих
глазах, и тот город, который образовался в результате строительств и
разрушений, мне не очень нравится. Совсем даже не нравится. Он утратил свой разляпистый, хаотический и мягкий облик, обаяние,
складывающееся из соединения слобод, бывших деревень и усадеб, утратил свою кривоколенность и приватность, а до столичного города не
дотянул по отсутствию городской культуры. Теперь скажем хором: а Большой театр?
а Румянцевская библиотека? а Консерватория? С большой
натугой – Английский клуб… Не так уж много для
столицы. Не Петербург», – сетует Улицкая.
Она признает, что это
ушедшее время – память о людях и о детстве, самом счастливом и беззаботном
времени. «Ни один город на свете я не знаю так долго и так хорошо, как Москву.
Я даже не могу сказать, люблю ли я Москву. Скорее, нет. Но нет и города
роднее».
Соседка Улицкой Ольга
Трифонова вспоминает свои Миуссы – переулки у
Белорусского вокзала. Для нее это не место абсолютного счастья. Для нее
это соседство со страшным зданием, принадлежавшим ГУЛАГу,
где мучали людей. А некий генерал Масленников бегал
из этого здания встречаться с любовницей, которая работала в роддоме напротив и
вряд ли знала про его «подвиги» в лагерях. Это время арестов, голода, темное и
странное время. Но Трифонова на минуту задается вопросом, какие же радости были
у них на Миуссах, – и тут же отвечает: «А сама жизнь
и была радостью».
Евгений Бунимович иронично рассказывает в прозаической и
стихотворной форме о реке Неглинке, которую еще при Екатерине II спрятали в
трубу. И про район Кузнецкого моста, про который непонятно, существовал ли там
когда-то мост и через что он вел – через ту ли самую Неглинку?
Юрий Гаврилов
выступил с жизнеутверждающим, бодрым рассказом, пахнущим березовыми вениками и
мандаринами, – о банном дне в Сандунах, куда его
маленького водил отец. Это всегда было целое путешествие, полное приключений,
впечатлений и открытий.
Александр Минкин
смакует воспоминания о ценах: сахар – всегда 90 копеек килограмм, батон
всегда 13 копеек, буханка серого до 1961 года – 1 р. 90 к.,
белого – 2 р. 90 к. А после реформы 20 копеек и 28. Вспомнил также и вино, и
эскимо и посетовал, что сейчас на родной Таганке и
выпить негде. А после длинного списка цен задается вопросом
– какой смысл этой «помеси хроники с прейскурантом» и так же, как и Трифонова,
четко знает ответ зачем и для кого – теперь дети живут в другом мире, чем деды
и даже отцы, и не знают, как было.
Для не москвича эта
книга – трогательная экскурсия по городу, такому живому и постоянно
меняющемуся, обросшему, как дерево, кольцами, домами и, конечно, историями. А
для москвича эта книга – достойная реплика Гиляровскому, хрестоматия городских травелогов и мемуаров.
Авторы вспоминают
своих соседей и непременно родителей и дедов, кто-то из них видел Маяковского,
а кто-то тюрьму и лагеря. Где еще прочитать, как юный Ролан Быков идет пешком
от возлюбленной в три часа утра летом и видит из тумана появляющийся, как
корабль, храм Василия Блаженного? А тут же рядом Людмила Улицкая идет гулять в
свой двор на севере Москвы, где она живет и по сей
день, – по этим же улицам бегал ее Шурик от одной дамы сердца к другой.
Недавно в «Эксмо» вышла книга «Истории московских домов, рассказанные
их жителями» – это фотографические заметки, кстати, собранные из колонок,
напечатанных в журнале «Большой город». Об архитектуре и интерьерах в них
рассказано через личные истории жильцов, которые, по словам автора Дмитрия
Опарина, весьма охотно пускали в свои дома и рассказывали о них, даже если речь
шла о дорогой недвижимости в центре города.
Люди хотят рассказать,
поделиться тем, что сами прожили, прочувствовали. Люди любят вспоминать и
предаваться светлой грусти. Но то, что раньше вспоминалось с близкими, теперь
нужно передать тем, кто не был свидетелем ушедших реалий. Задача понятна из
финальных слов рассказа Магды Алексеевой из шубинской
«Москвы»: «Ничего не осталось, и все меньше на земле людей, которым можно
сказать: “А помнишь?..”»
«Москва: место встречи» –
документ, фиксирующий воспоминания разной степени художественной ценности:
кто-то закрепил свой статус мастера слова, а кто-то только дебютировал в
качестве рассказчика. Но не только этим ценна книга, а также изобразительной
ностальгией акварельных иллюстраций Алены Дергилевой.
Реалистичные, наполненные живым цветом картины заставляют время застыть – по сути,
осуществляют мечту москвичей. Вот тебе московский дворик или «Бутербродная» – в
старой Москве взгляд художника цепляется за уголки, еще не тронутые
перестройкой, несущие в себе столетнюю историю. Перемены стремительны, и место,
которое она рисовала год назад, возможно, уже не узнать.
Но
к этой грусти по старой, кинематографичной Москве Дергилева добавляет
жизнеутверждающую нотку: все же лучшее место на земле – то, в котором ты
живешь, и лучшее время жизни города – сейчас, когда по нему идешь ты сам.