Алексей Лукьянов родился в 1976 году, живет в городе Соликамске Пермского края, работает кузнецом. Печатался в журналах «Уральская новь», «Октябрь», «Новый мир». Автор нескольких книг прозы для взрослых и детей.

 

 

БУРАТИНО ИДЕТ В ШКОЛУ

 

Новенький выглядел как министр образования: в костюме-тройке, гладко, волосок к волоску, причесанный, в зеркально надраенных туфлях и с официального вида портфелем в руке. Елена Афанасьевна столкнулась с ним в дверях класса перед самым звонком. Маленький министр образования протянул Елене Афанасьевне скромный, но очень красивый букет, галантно распахнул дверь в кабинет истории и шаркнул ножкой:

– Прошу вас.

– Благодарю вас, сударь, – сказала Елена Афанасьевна и вошла в класс.

Это был ее класс, пятый «В».

– Здравствуйте, ребята. У нас новенький…

Дети сразу же вскочили и вытянулись во фрунт. Новенький немного шокировал пятиклассников. Во-первых, он был почти на голову меньше самой маленькой Саши Большаковой. Во-вторых, такие официальные лица приходили к ним впервые. В-третьих, новенький представился:

– Буратино.

Все – и Елена Афанасьевна – открыли рты.

– Кто-кто? – переспросил с камчатки Герасимов, самый независимый и хамоватый в классе.

– Буратино, – повторил новенький.

– Ты что, с Луны свалился? – спросила Саша Большакова, стоявшая ближе всех к новенькому.

Новенький посмотрел на нее с недоверием:

– Нет, меня папа смастерил.

– Э… Буратино? – переспросила Елена Афанасьевна и, когда новенький кивнул, сказала: – Садись рядом с Сашенькой Большаковой.

Нельзя срывать урок. Поэтому Елена Афанасьевна решила не отвлекаться на странное имя и приступила к изложению материала.

– Представьте себе, что мы сели в машину времени и отправились на тысячу лет назад…

После урока все окружили Буратино и задавали ему разные вопросы.

– А из какого дерева ты сделан?

– А если тебе делают прививки, тебе не больно?

– А ты точно в воде не тонешь?

– А нос специально отрезали?

Хулиган Герасимов достал увеличительное стекло и предложил выжечь на ладони Буратино «Герасимов – мой лучший друг», но день был пасмурный, и ничего не получилось.

Елена Афанасьевна убедилась, что класс признал новенького, осталось придумать, как бы отучить его отзываться на кукольное имя.

На самом деле Буратино звали Мишей. Мишина мама сидела в кабинете истории и плакала:

– Беда с ними, с вундеркиндами. Ему шесть лет всего, должен в детский сад ходить, а Мише там уже скучно, попросился в школу. Пошли документы подавать, а он уже всю программу начальной школы знает. Нам и посоветовали в ваш класс, у вас, говорят, дети самые добрые.

– Но почему Буратино-то? – не понимала Елена Афанасьевна.

– Не знаю. Ему книжка совсем не нравится, он сразу сказал – не может быть, чтобы папа Карло не отвел Буратино в первый раз в школу.

Елена Афанасьевна об этом ни разу не задумывалась и решила, что в этом есть рациональное зерно.

– Вы нас выгоните? – спросила, всхлипывая, мама «Буратины».

– Обязательно. Окончите школу – и сразу же выгоним, – пообещала Елена Афанасьевна.

Шло время. Пятиклассники совсем уже привыкли, что Буратино – это Буратино, и даже Сашенька Большакова задумалась, не покрасить ли ей волосы в голубой цвет? Но однажды, в самый разгар урока, когда в классе бушевала Полтавская битва, дверь в кабинет распахнулась и на пороге появился страшный толстый мужик с бородой, обмотанной вокруг пояса, и с плеткой-семихвосткой в руке.

– Где он?! – заорал мужик.

– К-кто? – испуганно спросила Елена Афанасьевна.

– Где этот деревянный мальчишка? Он украл мой ключик!

Класс безмолвствовал. В глазах Буратино можно было прочитать одновременно ужас, восторг, надежду и отчаяние. Остальные дети старательно отводили глаза, чтобы не дай бог не выдать одноклассника взглядом.

– Во-первых, – с достоинством сказала Елена Афанасьевна, – когда входишь в класс, нужно сначала здороваться. Во-вторых, в моем классе никогда не было воришек и даже Герасимов знает, что чужое брать категорически нельзя. В-третьих, в нашем классе нет никакого Буратино, у нас есть Миша Бабарыкин, а если вы сейчас же не покинете кабинет, я вызову трудовика Бушлика и он отведет вас в полицию за бороду. Вам все понятно?

Карабас-Барабас – а это был именно он! – смутился, попросил прощения и напоследок обшарил злющими глазками весь класс. Долго разглядывал Буратино. По счастью, не узнал.

– Я буду следить за вами, – предупредил Карабас и ушел, хлопнув дверью.

Елена Афанасьевна выглянула в коридор, убедилась, что ее муж, трудовик Бушлик, на цыпочках удирает прочь, сдергивая бутафорскую бороду, и вернулась в класс.

– Отныне мы должны быть осторожны, – сказала она. – Буратино под прикрытием, Карабас не должен его обнаружить. Буратино теперь будет носить имя Миша Бабарыкин, и никто из нас не должен называть его настоящим именем. Ты запомнил, как тебя будут звать?

– Да, – кивнул Буратино. – Но ключик я не воровал.

– Мы знаем, – кивнула Елена Афанасьевна.

С этого дня новенький отзывался только на Мишу, Мишку и Михаила. Карабаса видели в окрестностях школы еще пару раз, но к пятиклассникам он приближаться не решался.

Однажды, уже в конце учебного года, Герасимов опоздал в школу и прибежал к самому последнему уроку. Он весь извертелся на своей задней парте, а когда прозвенел звонок, догнал Мишу:

– На, держи. Только не показывай никому.

Миша подставил руку, и Герасимов положил ему в ладонь маленький ключик из желтого металла.

– Вчера вечером в клюве у черепахи нашел, – шепнул Герасимов. – Я сразу понял, что это твой.

Мальчики крепко пожали друг другу руки. Ладонь у Миши была немного шершавой от незашлифованных сучков и липкой от прозрачной сосновой смолы.

 

 

УСТНЫЙ СЧЕТ

 

В классе Елены Афанасьевны все время что-нибудь происходило. В школе даже вывешивали ежедневную сводку событий с участием пятого «В».

Как правило, героем или участником почти всех приключений был Герасимов. То он на велосипеде съедет с лестницы и едва не задавит директора, то закопает в кадке с фикусом желудь, а дуб вдруг расти начнет и вымахает до потолка.

Чаще всего, конечно, Герасимов просто хулиганил и задирался. Задирал он всегда старшеклассников, потому что никакого спортивного интереса связываться с мелюзгой не видел. Поколотишь верзилу – и вся слава твоя, а получишь по шее – так от старших, вроде и не обидно. В любом случае из потасовки Герасимов выходил победителем. Но однажды его будто подменили.

Неладное Елена Афанасьевна заподозрила на последнем уроке. За весь день никто из класса не подошел и не пожаловался на «этого придурочного Герасимова». Она отпустила одиннадцатиклассников пораньше и побежала в кабинет математики проверить, что же с ее классом происходит.

Математик Кирилл Борисович уже диктовал пятиклашкам домашнее задание. Елена Афанасьевна заглянула в приоткрытую дверь и увидела Герасимова. Он сидел за последней партой, и губы его шевелились, будто Герасимов про себя повторял слова учителя.

Может, за ум взялся, подумала Елена Афанасьевна.

Не тут-то было. Через день после уроков прибежала взволнованная Саша Большакова:

– Еленафанасьна, там драка!

Драка тоже была странной. Три семиклассника пытались одолеть Герасимова. Герасимов уворачивался от ударов и продолжал шевелить губами. Елена Афанасьевна разняла хулиганов и попыталась выяснить, что произошло. Семиклассники сказали, что Герасимов слишком много воображает и не выказывает знаков уважения. Мало того, даже на оскорбления никак не ответил.

– Гоша, что с тобой? – спросила Елена Афанасьевна.

Но Герасимов смотрел куда-то вдаль и продолжал что-то шептать.

Тогда Елена Афанасьевна отыскала Мишу Бабарыкина:

– Миша, что с твоим другом?

Бабарыкин помялся, а потом рассказал.

В прошлую пятницу Герасимов похвастался, что досчитает до миллиона, ни разу не сбившись.

Мишка возразил:

– Балда, никто не может сосчитать до миллиона.

– Почему? – ревниво спросил Герасимов.

– Ты на уроке чем слушаешь? – Мишка постучал друга по голове. – В одном часе – три тысячи шестьсот секунд, так?

– Так.

– Получается, что в сутках сколько секунд?

Герасимов зажмурил глаза, притворяясь, будто умножает в уме.

– Не морщи репку, все давно посчитано. В сутках ровно восемьдесят шесть тысяч четыреста секунд.

– Не может быть… – Герасимов почесал затылок.

– Очень может. А это значит, что до миллиона считать придется дольше двух недель, – беспощадно заключил Мишка.

– Врешь!

– Не вру. Даже если ты не будешь спать, есть и учить уроки, тебе придется произносить вслух сложные числительные, например, четыреста семьдесят девять тысяч восемьсот шестьдесят пять, а это лишних три секунды.

Герасимов завис. Он представить не мог, что чуть не ввязался в опасную для здоровья авантюру. Ладно – не учить уроки, Герасимов их и так почти не учил. Но завтраки, обеды и ужины! Но десять часов сладкого сна! Потерять все это он был не согласен.

Однако стать первым человеком, который досчитает до миллиона, ему все-таки хотелось. И с понедельника все свое время, кроме еды и сна, Герасимов посвятил устному счету.

Елена Афанасьевна решила, что вряд ли это странное увлечение способно ухудшить и без того неважную успеваемость Гоши.

– Ладно, – сказала она. – Пусть считает. Когда закончит, организуем праздник.

В школе, пока Герасимов считал, царили тишина и покой. Все смотрели на Герасимова и завидовали. Еще бы – такая цель у человека! Даже учителя прониклись уважением и не ставили хулигану и двоечнику плохих отметок.

На исходе второй четверти Герасимов начал считать вслух:

– Девятьсот девяносто девять тысяч семьсот сорок один, девятьсот девяносто девять тысяч семьсот сорок два…

– Еленафанасьна, Герасимов скоро досчитает, – захлебываясь от волнения, доложила Саша Большакова.

Елена Афанасьевна побежала к директору. Директор собрал общешкольную линейку в спортзале, и в абсолютной тишине Герасимов закончил счет перед всеми учащимися.

– Девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять… – Герасимов выдохнул, вдохнул и снова выдохнул: – Миллион!

Грянули аплодисменты и одобрительные возгласы. Директор вручила Герасимову именной калькулятор, а физрук – электронный секундомер. Пятый «В» размахивал самодельными плакатами «10⁶», «Гошка-миллионщик» и просто «Ура!»

Герасимов будто проснулся. Он смотрел на всех с удивлением и, казалось, не понимал, где находится.

Великий ученый Ломоносов говорил, что математика уже тем хороша, что ум в порядок приводит. Как ни странно, он оказался прав. Не то Герасимов хотел наверстать тот месяц, в течение которого ничего не слушал, не то от счета у него действительно включились мозги, но после Нового года Гоша поразил учителей вниманием и прилежанием на уроках. Он даже старшеклассников задирать перестал.

Елена Афанасьевна тайком спросила у Миши Бабарыкина:

– Как думаешь, это надолго?

– Не знаю, – пожал плечами Миша. – Если что, попрошу Герасимова до миллиарда посчитать. А когда миллиард одолеет, расскажу про гугол.

– А что такое гугол?

– Гугол – это миллион, умноженный на миллион, умноженный на миллион, умноженный на миллион… Короче, миллион умножается на миллион шестнадцать раз, а потом еще в семнадцатый раз, но не до конца, – смилостивился Бабарыкин.

Представив такую уйму цифр, Елена Афанасьевна почувствовала легкое головокружение и сказала:

– Остановимся на миллиарде. Лет на тридцать хватит.