Рассказ
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 8, 2016
Евгений Бабушкин – писатель и журналист, лауреат
премий «Дебют» (2012), «Звездный билет» (2013) и премии журнала «Октябрь»
(2012).
–
Купи куб мышей, – сказала
мама. – Пиня
голодный.
Маме не хватало
человеческого тепла, и она взяла питона. Пиня жил в
прямоугольной чугунной ванной объемом сто сорок четыре литра, мылись мы у соседки,
а мама ее за это стригла. У соседки тоже не было мужа, была слабоумная дочь
моих лет и лысый попугай на кухне, но она еще не потеряла надежду и хотела
каре. Сложно все у взрослых, я и тогда не вникал и сейчас не буду.
–
Купи куб мышей, – сказала
мама. – Или я сожгу твои
книги.
Я часто представлял,
что Пиню засосало в трубу, а потом вообще всех, и никто
уже не мешает заниматься стереометрией.
Кормили его на
последние деньги. Мама продала на дрова что было и пошла
наконец редактором сайта для инвалидов. Следила, чтобы они не поубивали там
друг друга при знакомстве.
«Инвалид
третьей группы, пока не бессрочной. В тонусе держало и держит пристрастие к
игре на басу, хочу поступить в эстрадно-джазовое училище».
«Инвалид первой группы с ампутацией обеих кистей рук и правой стопы. Курю,
пью редко, наркотики не употребляю и ненавижу тех, кто употребляет их. Был женат, остальное при переписке».
«Инвалид первой группы, не хожу, деревенская, простая,
одинокая, не хожу».
– Почти как я! – шептала мама и дула в кулак. – Почти как я.
Я
закрывал глаза и вычислял в уме объем цилиндра с диаметром основания три
километра и высотой до неба.
– Купи куб мышей, – сказала мама.
Я надел три свитера и пошел.
Рынок был до горизонта.
Сначала птичьи и звериные, змеиные ряды. Потом скот. У самой реки люди. От
мороза все молчали. На прутьях застывало дыхание. Лишь собачницы спорили, когда
сойдут снега и вернется солнце. Преобладала версия, что никогда.
В самом дальнем углу
квартала живых и мертвых кормов сидела старуха. Старуха шептала:
– Мышки-малышки, мороженые мышки. Мышки-малышки, мороженые
мышки.
Однажды
мышь укусила Пиню, он их начал бояться, и мама, плача
громче обычного, повышала ему самооценку – гладила и так далее. Мы перешли на мороженых, грели их на плите и
шевелили потом палкой, имитируя жизнь. Пиня страдал и
стал совсем вялый.
– Каких
тебе, мальчик? – спросила старуха.
Змееныши едят новорожденных. Подростки – едва обросших мехом мышат. Взрослые – взрослых.
Общее правило: корм должен быть такой же окружности, как питон. Я ткнул в нужных
и дал деньги.
– Мало, – сказала старуха. – Подорожали. Придется отработать. Привыкай
к жизни. Сложишь из них башню – один куб твой.
Для ледяного куба со стороной в локоть формула расчета объема
– локоть на локоть на
локоть. Площадь поверхности – шесть на локоть в квадрате. Это если грани
ровные и из них не торчат хвосты и лапы. Площадь поверхности ледяного октаэдра,
полного мертвых мышей, – два на локоть в квадрате на квадратный корень из трех.
Додекаэдра – три на локоть в квадрате на квадратный корень из пяти,
скобка открывается, пять плюс два на квадратный корень из пяти, скобка закрывается.
Икосаэдра – пять на локоть в квадрате на квадратный корень из трех.
Я вернулся к ночи. Мама стояла в центре кухни, равноудаленно
от всех стен, будто с линейкой высчитывала. Бутылка в руке была пуста ровно
наполовину.
– Пиня помер, – сказала мама.
Я поставил куб и пошел к учебникам.
Наутро мама привела мужчину, сказала, что это Саня с сайта,
что Саня похоронит Пиню и вообще
будет помогать.
У Сани не было руки, он только путался и мычал, потому что
был еще и немой, как я, и всю работу делали мы с мамой, долбили твердь
лопатами, пихали туда коробку с питоном, но слишком давно все промерзло. И мы
просто сунули Пиню в сугроб, все равно весна нескоро,
если будет вообще.
Саня, как мог, погладил маму, а я пошел делать уроки. Губы
дрожали. Главное было не улыбаться. Я был счастлив. Счастлив на счастлив на счастлив. Я был так же счастлив лишь много лет
спустя, когда выучил все объемы, все формулы, выучил всё и всё сдал, поступил,
куда хотел, и вырвался, вырвался, вырвался отсюда.