«Проектные» сборники в современной русской фантастике
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 6, 2016
Дмитрий Володихин – историк, прозаик и критик. Родился и живет в Москве. Доктористорических наук. Автор более 300 научных и научно-популярных
работ – монографий, статей, учебных пособий – и многочисленных рецензий и статей
в литературной периодике. Глава оргкомитета Басткона.
На протяжении пяти-шести лет русская фантастическая литература движется по нисходящей линии. Дело не только в снижении тиражей и сокращении количества издаваемых книг. Фантастика довольно быстро теряет интеллектуальный авторитет. Десять, двадцать и тем более тридцать лет назад фантаст был своего рода магом для огромной читательской аудитории. Его читали, затаив дыхание. Высказанные им идеи широко обсуждались, созданные им образы расходились в многомиллионном облаке «фэндома», поддерживая знаковое пространство динамично развивающейся субкультуры и находя время от времени место в культуре высокой.
1
Сейчас наш фантаст – в лучшем случае мастер боевика. Если же он смог завоевать у читателей заоблачную популярность, то – умный публицист, ставящий голос и тон политического комментатора чисто развлекательной литературе. Но это все «повышенные» варианты. Чаще всего отечественный автор фантастики принимает на себя роль массовика-затейника в пионерлагере, и отношение к нему соответствующее.
От прежней фантастики идей и от прежней же фантастики, тягавшейся с литературой мейнстрима в художественном качестве, остались жалкие островки. Если удалить с карты Тихого океана все архипелаги и отдельные острова, кроме Микронезии, можно получить идеальное представление о территории умной фантастики в водах… всей остальной фантастики. Впрочем, нет, о Тихом океане уже и речи быть не может. Скорее, это махонький клочок суши в стремительно пересыхающем Аральском море.
Выписывая нисходящую траекторию, наша фантастика все же иногда делает остановки. Еще года три назад многие возлагали надежду на «межавторские проекты» – большие циклы, связанные общим фантастическим миром. Сейчас и это в упадке.
Но пока еще работает другой «цех» постепенно замолкающего завода – «проектные» сборники.
В 1990-х рассказ и особенно повесть совершенно не котировались у издателей. Романы «делали рынок». Под занавес десятилетия и в начале нулевых издатели отважились на выпуск ежегодников НФ и фэнтези. Первое время они себя оправдывали: изголодавшийся по «малой форме» читатель брал их с большой охотой. Но в условиях последних лет они перестали вызывать прежний интерес. Зато на их место пришли сборники совершенно другого характера – «разовые», то есть не скованные какой-либо периодичностью, посвященные одной теме, одной идее или «поставленные» в общих (схожих) декорациях воображаемого мира. Правильнее всего называть их «проектными», так как набор авторов всякий раз идет «в створе» проекта с четко поставленными рамками.
Как минимум некоторые из них принесли составителям известность. «Человек человеку кот» (2004) прославил Андрея Синицына, «Классициум» (2011) сфокусировал внимание на Игоре Минакове и Ярославе Верове, а скандальные «Беспощадная толерантность» (2012) и «Семьи.net» (2014) поставили Сергея Чекмаева в центр ураганной полемики. В итоге словосочетание «чекмаевский сборник» стало своего рода маркой, или, если угодно, брендом. Выходу каждого чекмаевского сборника предшествует литературный конкурс, собирающий по пять, по десять, а то и по сорок претендентов на «вакансию» в книге.
Этой зимой вышло два ярких проектных сборника. По ним очень хорошо видно, что представляет собой это явление в целом.
2
Переплет первого из них, а именно сборника «Русская Арктика 2050», готовит читателя к худшему: два огромных бэтлтеха (боевых робота) среди снегов устроили дуэль на ракетах. Вот, стало быть, какое будущее подкрадывается к безлюдному Заполярью…
Составитель, тот же Сергей Чекмаев, назвал свое детище коллекцией футуристических технотриллеров. Конкурс был ориентирован на «фантастику ближнего прицела»: «Глобальное потепление ставит перед человечеством новые задачи: изменение климата, нестабильность атмосферных фронтов, серьезная трансформация аграрного хозяйства. Но есть и плюсы – к примеру, освоение северных территорий. Арктический регион, необжитый и незаселенный, богатый полезными ископаемыми, полный тайн и загадок, совсем скоро может превратиться в новое Эльдорадо. <…> Воздушно-десантные бригады, скоростные подлодки, дивизионы экранопланов и атомные ледоколы-авианосцы вот-вот появятся среди тающих льдов полюса. Но… чьи? Сможем ли мы доказать свои права на арктический шельф? Поднимутся ли за полярным кругом сверхсовременные купольные города – мечта советских фантастов? Самые верные союзники России – ее армия и флот – встанут на стражу северных рубежей. Ибо кто лучше русских умеет работать и воевать в самых суровых климатических условиях?»
Решить эти задачи и собрались авторы, для которых такие понятия, как «терраформирование», «генетическое моделирование», «глобальное потепление», «борьба за шельф», представляют собой нечто давно привычное. Никто из них не задается вопросом: «Будет ли это когда-нибудь?» Нет, разговор идет о другом. Колоссальные пространства Северного Ледовитого океана и снежных пустынь по его берегам неизбежно превратятся в театр военных действий; это будет системное противоборство: этика против этики, техника против техники, собрание милитаризированных умов против другого собрания милитаризированных умов, одни варианты боевых трансформаций человеческого тела против других вариантов… Своего рода «Русская Арктика в кольце фронтов».
Большинство текстов посвящено двум проблемам: во-первых, сценарий победы; во-вторых, цена победы. Получилась очень сплоченная книга. Из нее трудно «выдернуть» текст: почти все они намертво прилегают один к одному!
Стоит упомянуть лишь двух участников сборника, самых именитых, – Вадима Панова и Олега Дивова.
Панов создал вариант «постапокалиптического»[1] будущего: планета превратилась в крайне бедное и чудовищно опасное место обитания. Наш Север – всего лишь фрагмент (притом относительно благополучный) зараженной пустыни, которая кишит людоедами, опасным зверьем и бандами жесточайших душегубов. Удержание Севера означает, прежде всего, удержание закона и любви в жизни людей. Это гораздо более трудный путь, нежели простое и незамысловатое одичание. Но, как показывает Панов, общество, с его ограничениями, с его культурой, порой стеснительной и сложной, спасительно, а отказ от него в форме столь популярных сейчас мотивов «атомизации», «обращения к внутреннему зверю», «раскрепощения силы» неизбежно ведет к деградации и гибели.
Рассказ Олега Дивова «Катька, звезда Чукотки» по формальным признакам вписывается в сборник идеально: новые военные аэродромы в Арктике, наука, техника, служба… Даже заново выращенных мамонтов, и тех поставили в строй! Но психологической тонкости у Дивова больше, чем у прочих авторов сборника. Да и тональность его рассказа иная: никакого рева боевых барабанов, никакой бравурности, никаких крещендо в духе «кто кого». Это трогательная, печальная вещь о том, что есть дороги, с которых человек не волен сойти, как бы он ни ломал себя…
3
На обложке недавно вышедшего в АСТ сборника «Бомбы и бумеранги» красуется рекламный лейбл: «Лучшая фантастика об эпохе пара». Стимпанк – формат, заимствованный из англо-американской фантастики и давно прижившийся в фантастике русской, более того, получивший широкую популярность среди отечественных авторов. Он предполагает антураж «эпохи пара»: конца XIX – начала XX столетий, примерно до Первой мировой (ибо после нее начинается царство другого формата – дизельпанка)[2] . Вот только одним «паром» в сборнике «Бомбы и бумеранги» дело не ограничивается. В действительности, условия, заданные участникам книжки, гораздо затейливее и сложнее, нежели привычная работа в стиле паровозы-броненосцы-дирижабли-заводские трубы, когда все изображается «в клеточку», как на иллюстрациях к жюльверновским романам, а всякий достойный персонаж носит кожаный шлем, гоглы и перчатки.
О нет! Издатель отыскал узкую протоку, уводящую далеко в сторону от основного течения «паровой фантастики».
Во-первых, на станицы сборника допущена магия, и, думается, не просто допущена, а рекомендована. Стандартная ситуация в текстах участников проекта – техника против магии. Пулеметы и пушки, броневики, бронепоезда и броненосцы против колдунов, шаманов, языческих божеств и злых духов. Получилось какое-то пышное и замысловатое стимфэнтези вместо старого доброго стимпанка, прямого, как забег на стометровку.
Во-вторых, все происходит в «параллельном викторианстве», то есть в вольных фантазиях на тему исторической реальности примерно с середины XIX столетия по 1920-е годы. Антураж в основном аутентичный (предметы быта, оружие, одежда, ландшафт), а вот события, вплоть до того, кто выиграл Первую мировую, могут варьироваться в широком диапазоне вплоть до «с точностью до наоборот».
В-третьих, это «параллельное викторианство» тяготеет к Британской колониальной империи, притом в большей степени именно к колониальным владениям, метрополия оказывается на втором плане. Индия с пристяжными, Океания, Атлантика – вот подмостки доброй половины текстов, попавших в сборник.
Составители сборника – Вячеслав Бакулин и Людмила Демина – явно претендовали на изысканный литературный эксперимент. Получилось ли? Отчасти да.
Как ни странно, подвели составителей главным образом «гранды» сборника – Ник Перумов и Вера Камша, вынесенные большими буквами на обложку.
Мир, в который должны были вписаться участники проекта, требует особого внимания к «подмосткам», то есть к вырисовыванию вещей, техники, оружия и прочего реквизита. А значит, автору понадобится либо солидный объем, чтобы было где разогнать сюжет, не увязнув в «антуражных описаниях», либо большое литературное мастерство, чтобы создать образ вторичного мира несколькими беглыми, но яркими мазками, а ограниченный объем истратить на сюжетные узлы, игру характеров, философию. Так вот, большого объема при наполнении книги двумя десятками (!) авторов, естественно, не досталось никому, кроме Перумова. Тот нарисовал сочный, завлекательный мир в духе «английская броня против русского ведовства» и… бросил действие на середине, сообщив, что, мол, продолжение следует… Мир-то вышел настолько же отчетливым и экзотичным, как вселенная хорошей компьютерной игры, но и без всякого продолжения ясно: наши парни с истинно русской магией обязательно уроют недобрых бриттов. Слишком предсказуемо. Да и как-то неприятно отдавать науку и технику на откуп англичанам, вооружившись одним языческим волхвованием.
Но у Перумова есть хотя бы динамичный сюжет и полнокровные персонажи. А вот кусок текста Веры Камши под названием «Треугольник ненависти» имеет явные признаки литературного провала. Это именно кусок текста – не рассказ, не повесть, а огрызок романа – о борьбе офицера российской императорской армии с модернизированным упырем на просторах Галиции. Он никак не соответствует граничным условиям сборника да еще и представляет собой беглый пересказ большого повествования, к которому подцеплено несколько ударных, по мнению автора, эпизодов. Итог – сюжетная невнятица.
Такой же «макет романа» получился и у Владимира Венгловского («Шепот бриза, крик урагана»). Автору мало показалось заданной стимфэнтезийной экзотики, он еще и пришельцев приплел. И почему только не нашлось места для машины времени и волшебной палочки? Пусть цветут все канистры с бензином!
Однако эксперимент составителей оправдали писатели, которые не позиционируются как «гранды».
Лучшая вещь книги – романтическая поэма в прозе о любви русского разведчика, пересекающего на парусном буере африканскую пустыню, и рабыни-беглянки экзотического происхождения. Авторы, Александр и Людмила Белаш, разумно предпочли сложность человеческих характеров наворотам технической фантазии.
Еще две блистательных вещи принадлежат перу Карины Шаинян и Юлии Остапенко.
Первая из них в рассказе «Посланцы и послания» с необыкновенной трезвостью поставила диагноз западной цивилизации, влезшей в гущу джунглей: утратив собственный, христианский способ мистического восприятия мира, она пасует перед мистикой языческой, видит ее, боится ее и… старается закрывать на нее глаза, даже если сталкивается со смертельно опасными явлениями. Слепой материализм европейца проигрывает темной сказке уроженца «колониальных владений».
Вторая создала сумеречную жемчужину литературы хоррора. Колониальные владения, пар, умный металл и т. п. реквизит послужили ей подмостками для вечной истории о том, как неравная любовь делает человека слабым, а может и вовсе раздавить его, и он, погибая, все еще будет рабом своего чувства. Бедняга проиграл, унижен, нечто жуткое, непередаваемо бесчеловечное подчинило его, но уйти нельзя: неравная любовь, как стальной канат, навсегда привязала несчастного к безнадежности. В сущности, если у Белашей получилась поэма светлая, наполненная солнцем и окрыляющей любовью, то у Остапенко вышла тоже своего рода поэма, только черная, лунная, наполненная ужасом и любовью калечащей.
Настоящее достижение сборника – несколько текстов, где авторы вытянули из сложного «технического задания» составителей… поэзию. И ради этого сборник стоит приобрести. В этом смысл и оправдание книги. А все остальное… хорошо, дурно, умно, замысловато, кое-где халтурно, но в конечном итоге все остальное – гарнир к лучшим текстам сборника.
Если сравнивать его с чекмаевской «Русской Арктикой», то «Бомбы и бумеранги» явно уступают ей именно как проект: нет той цельности, тематической концентрации, которой удалось добиться Чекмаеву. «Русская Арктика» сработана под четко очерченный круг читателей, это, можно сказать, точное накрытие определенной страты. Но в силу необыкновенной вольности в формулировании граничных условий проекта составителям «Бомб и бумерангов» удалось привлечь большее число сильных авторов, а те получили возможность запустить воображение на полную катушку. Поэтому сборник вышел, что называется, «хлябистый», однако художественных удач в нем больше.
Оба сборника – своего рода вершины, достижения. Чекмаев сумел наполнить «Русскую Арктику» прогнозами, идеями, придать книге мощный футурологический заряд. У Бакулина и Деминой получилась выставка достижений высокого романтизма и темной поэзии, насыщенной мистическими настроениями. Что ж, если два-три раза в год (хотя бы!) у нас будут выходить такие сборники, читатели, влюбленные в фантастику, нескоро увидят, как исчезает в свинцовых водах боевика последняя россыпь островов разума и таланта.
[1] Постапокалиптическое
будущее, или, проще, пост-ап, – категория современной
фантастики, оперирующая разнообразными вариантами общества, которое живет в реальности,
возникшей в результате большой катастрофы любого происхождения: ядерного,
экологического, мистического… – все равно; в абсолютном большинстве случаев эта
катастрофа никак не связана с новозаветным сюжетом.
[2] Вполне допустим вариант переноса исторических
реалий в «параллельную вселенную», где набор государств, народов, исторических событий
может быть совершенно иным, чем на Земле.